когда расседлали ее?
     Нолан поджал губы так, что они превратились в узкую тонкую полоску.
     - Я так понимаю, что это одна из вещей, про которые вы ничего не должны говорить, - сделал вывод Мейсон.
     - А я ничего и не сказал, - вымолвил Нолан. - А если вам заблагорассудилось читать мысли, то этого я не могу вам запретить.
     - Вы выходили поискать следы? - спросил Мейсон.
     - Вот это дельный вопрос, - одобрил Нолан. - Вы так говорите, как будто жили в деревне. Никто еще меня так не расспрашивал.
     - Ну, так вы выходили?
     - Да. Я вышел и стал искать следы. Лошадь пришла по Дороге с севера. Она шла по обочине, там в пыли остались ее следы. Затем снова вернулась на шоссе. Как долго она там была, трудно сказать. Я так думаю, что мог бы по следам определить, откуда она пришла, если бы у меня было время, но тогда я не видел в этом никакого смысла. Я прошел назад по дороге, наверное, с полмили или около того, все думал увидеть кого-нибудь, кто упал с лошади. Никого не нашел, а к тому времени уже проезжали какие-то машины, и я подумал, что если кто-то и упал с лошади прошлой ночью и все еще где-то лежит, то уж одна из машин наверняка подберет его. Что-нибудь еще?
     - Еще я знаю, что лошадь была напугана.
     - Откуда вам это известно?
     - Ну, вы знаете, этих лошадей с Запада пестуют немного иначе, чем в восточных штатах. Хорошая гуртовая лошадь будет стоять смирно, пока у нее опущены поводья. Именно поэтому скотоводы часто и используют раздельные поводья.
     Мейсон кивнул.
     - Я эту лошадь уже пару раз испытал, - продолжал Нолан. - Я ее выводил и немного на ней поездил, соскакивал с седла, опускал поводья, чтобы посмотреть, что же она будет делать.
     - Ну и что она делала?
     - Стояла, как будто привязанная. Лошади, они здорово сообразительные, мистер Мейсон, и когда лошадь, которую обучали стоять так, как обучена эта, решает уйти со своего места, значит, там что-то такое, что ей здорово не нравится. У этой был порван повод.
     - Кто-нибудь еще спрашивал вас об этом?
     - Нет, черт возьми, остальные ребята, которые тут побывали, все об этом знали. Вы первый, кто приезжает и спрашивает не так, как будто уже знает ответы на все вопросы, а я просто безмозглый деревенщина... А потом... - Нолан ухмыльнулся и закончил:
     - Вы и сами, как приехали, не больно умно вели себя.
     Мейсон рассмеялся.
     - Вы не попытались попугать лошадь, чтобы определить, насколько она возбудима?
     - Ну вот, - засомневался Нолан, - я и не знаю, надо ли мне говорить об этом?
     - Кто-то вам сказал не говорить?
     - Нет. Никому такое и в голову не приходило.
     - В таком случае не вижу никакой причины, чтобы вам не рассказать об этом.
     - Видите ли, мистер Мейсон, тут такие дела. Я стараюсь быть в хороших отношениях со здешним шерифом, и я так думаю, что у него самого хорошие отношения с городской полицией, и поэтому, я полагаю, они не хотят, чтобы я болтал кое о чем, что связано с этой лошадью.
     - Ну давайте будем друг с другом откровенны, Нолан, - сказал Мейсон. - Если на задней луке седла есть отметина от пули и полицейские потребовали, чтобы вы не болтали ничего об этой дырке от пули или о том, что в седле сидит пуля, я бы не хотел, чтобы вы об этом говорили.
     Нолан усмехнулся.
     - Если же, с другой стороны, - продолжал Мейсон, - вы думали о том, что же напугало лошадь, вывели ее и провели этот эксперимент, я бы хотел все же узнать, что вы обнаружили.
     - В общем, я действительно размышлял об этом.
     - В таком случае, - сказал Мейсон, - я полагаю, вы оседлали лошадь, взнуздали ее, поездили на ней по полю, затем слезли, опустили поводья и стали ждать, что она будет делать.
     - Все так.
     - И что же она сделала?
     - Ничего. Стояла как стояла.
     - И тогда вы выстрелили, не правда ли?
     - Я полагаю, что вы сами разбираетесь в животных, так ведь? - спросил Нолан с оттенком уважения в голосе. - А если нет, то, значит, вы ясновидец. Я выстрелил, и она фыркнула и резво так выскочила отсюда. Я думаю, что она так бы и скакала до сих пор, если бы я не закрыл ворота выгона, где она паслась.
     - Полиция вас об этом не спрашивала?
     - Нет.
     - Мне бы хотелось поговорить с вашей женой, - попросил Мейсон.
     - Она вообще не любит незнакомых, - сказал Нолан.
     - Все равно я бы с ней поговорил.
     - Ну тогда пойдемте.
     Нолан повел его через заднюю дверь дома в кухню, наполненную запахами готовки. Худая женщина с лицом цвета пергамента стояла у раковины и мыла посуду.
     - Это моя жена, - представил Нолан. - А это мистер Мейсон.
     Женщина подняла голову, вытерла руки о полотенце, взглянула на Мейсона с некоторым подозрением, потом улыбнулась, подошла к нему и протянула руку.
     - Здравствуйте, - проговорила она.
     - Очень приятно познакомиться, - ответил Мейсон. - Ваш муж сказал мне, что вы самый бдительный член семьи.
     Ее тонкие губы вытянулись в прямую линию. Глаза сверкнули.
     - Он всегда так говорит.
     - А вы действительно такая?
     - Ну кто-то же должен присматривать за тем, что вокруг делается. Фрэнк Нолан для любого последнюю Рубашку снимет. Думает, что кругом только честные и ходят.
     Мейсон с серьезным видом вынул бумажник из кармана, вытащил оттуда пятидесятидолларовую бумажку и протянул ее миссис Нолан.
     - Что это? - спросила она.
     - Это чтобы немного вас поддержать за вашу подозрительность, - объяснил Мейсон.
     - Не понимаю.
     - Ваш муж - разговорчивый, общительный человек. Он дружески настроен к людям.
     - Слишком дружески. А за что деньги?
     - В случае если кто-нибудь еще придет и будет задавать вопросы о лошади, то говорить должны вы, а не он.
     Нолан рассмеялся.
     - Боюсь, что так и разговора никакого не получится. Она...
     - Это не твое дело, Фрэнк Нолан, - отрезала жена. - Я этим буду заниматься. Я так думаю, что, если этот человек хочет заплатить мне за то, чтобы ты помалкивал, я уж постараюсь отработать эти деньги. О чем вы хотите, чтобы он не говорил?
     - Обо всем.
     - Хорошо, - поняла миссис Нолан, - я думаю, таким образом нетрудно заработать пять долларов. Я уж заставлю его держать язык за зубами.
     - Тут не пять долларов, - сказал Мейсон.
     Она подошла поближе и поднесла бумажку к свету, вгляделась в нее и удивленно воскликнула:
     - Бог мой! Да тут пятьдесят!
     Мейсон улыбнулся на это, пожал руку Фрэнку Нолану и произнес:
     - Огромное спасибо.
     Адвокат направил свою машину в сторону севера, за ней помчался пес с обрубленным хвостом, лая на переднее колесо до тех пор, пока автомобиль не доехал до мощеной дороги.
     Проехав примерно полторы мили к северу, Мейсон свернул к почтовому отделению, носившему имя владельца - Кампо.
     Старая мексиканка, у которой правая рука была на перевязи, медленно пересекла широкую веранду некрашеного здания, вошла в дверь и исчезла.
     Хозе Кампо приблизился к машине.
     - Доброе утро, - поздоровался он. - Чем могу быть полезен?
     - Вы меня не узнаете? - спросил Мейсон.
     - Я... сеньор, я где-то раньше видел ваше лицо, но не могу вспомнить, где это было.
     - Я приехал узнать насчет женщины со сломанной рукой. Я из страховой компании.
     - Пожалуйста, сеньор, не беспокойтесь об этом, - взмахнул рукой Кампо, как бы отказываясь от любых услуг. - Нам ничего не надо. У меня нет никаких претензий. Не надо никакой страховки.
     - Но женщина застрахована.
     - Нет-нет, сеньор. Все в порядке. У нас нет претензий.
     - Рука срастается нормально? - справился Мейсон.
     - Доктор говорит, что все в порядке.
     - К какому доктору вы ее возили?
     - К доктору в Редлендсе.
     - Почему так далеко, в Редлендс?
     - В Редлендсе хорошие доктора.
     - Одни из лучших, - согласился Мейсон. - Но почему все-таки так далеко?
     - Она хотела туда, сеньор.
     - Хорошо. Теперь расскажите мне о лошади.
     - О лошади... О... Ах да, это тот сеньор, который оказался на шоссе в то время, когда произошел несчастный случай. Так-так, точно, его звали сеньор Мейсон. Ах да, я теперь вспоминаю.
     - А я хочу знать о лошади, которую Каллендер отдал вам на хранение, - сказал Мейсон.
     - Нет, нет, нет, это был не Каллендер. Другой человек.
     - Какой другой человек?
     - Такой ба-а-альшой.
     - Вы знаете танцовщицу с веерами по имени Шери Чи-Чи? - спросил Мейсон.
     - Знаю конечно. Она приехала к нам с этим человеком насчет лошади, и - о-о, столько бед случилось из-за этой лошади.
     - А теперь перейдем к делу, - приступил Мейсон. - Начните с самого начала и расскажите мне все.
     - Это произошло в тот же день, что и несчастный случай.
     - Так что же стряслось?
     - Все началось, когда тот человек и Шери Чи-Чи, танцовщица с веерами, приехали на ранчо вместе с лошадью.
     - Как они доставили лошадь на ранчо?
     - Это было ночью. Ба-а-альшой человек сидел на лошади. Вот и все, что я знаю.
     - А Шери Чи-Чи, танцовщица с веерами?
     - Она приехала на машине, ехала очень медленно позади лошади. Была ночь. Первое, что я услышал, был стук копыт по дороге, так: цок, цок, цок. А потом я услышал, как ехал автомобиль, тихо так. Затем мой дом осветили фары, и эти люди вошли сюда. Это были очень хорошие люди, они хотели, чтобы я взял лошадь на несколько дней. Чтобы она постояла у меня на конюшне, и чтобы никто ее не увидел, и чтобы я позаботился и о седле и об уздечке.
     - Продолжайте.
     - И они мне хорошо заплатили. О-о, они и вправду заплатили мне хорошо, сеньор. Здесь я не могу пожаловаться.
     - А что случилось потом?
     - Затем, в тот же день, в тот самый день, когда произошел несчастный случай...
     - В среду, одиннадцатого числа? - уточнил Мейсон.
     - Я так думаю. Это и вправду было в среду. Да, я думаю, что одиннадцатого. Этот человек позвонил мне. Сказал, чтобы я оседлал и взнуздал лошадь и, в общем, подготовил ее.
     - Подготовил к чему?
     - Этого я не знаю, - ответил Кампо. - Он просто велел мне до ночи надеть седло и уздечку.
     - А что еще?
     - Предупредил, если меня будут спрашивать о лошади, то ответить, что она забрела на ранчо, что она была оседлана и взнуздана так, как я это сделал ночью; что я вроде боюсь, как бы у меня не случилось каких-нибудь неприятностей, и поэтому решил ее оседлать, взнуздать и отвести к шерифу.
     - Хорошо, что потом?
     - Я ее седлаю и взнуздываю, а затем все и происходит. Не той ночью, а утром.
     - Что?
     - Это случилось рано утром. Еще не рассвело, и цыплята что-то расшумелись. Где-то там прохаживался койот, хитрый-хитрый такой. У меня с ним и раньше были неприятности. Он всегда приходит задолго до рассвета. Моя тетка, Мария Гонзалес, она чутко спит, меня разбудила. Я услышал шум в курятнике и взял дробовик. Я выбежал из задней двери с фонарем. Держу фонарь и вижу два койотовых глаза, и тут я стреляю.
     - И что же произошло?
     - В койота я не попал, а лошадь ускакала.
     - Куда она ускакала?
     - А это уж я не знаю. Думаю, что уж точно недалеко. Было темно, и я погнался за койотом. Потом я решил, будет утро, поймаю лошадь. Ночью ведь ходи не ходи, все равно не найдешь. А койота я упустил. Это прямо дьявол какой-то. Слишком хитер.
     - Ну а лошадь так и ушла?
     - Нет, нет, сеньор. Я снова пошел спать. Стал ждать утра, чтобы идти искать ее.
     - И что потом?
     - Потом, - стал объяснять Кампо, - этот человек, который распорядился насчет лошади, я думаю, его зовут Гарри. Да, точно, Гарри. Фамилия его, сейчас припомню, да, вспомнил. Фамилия его Когсуэлл. Гарри Когсуэлл. Точно, его так звали. Позвонил Гарри Когсуэлл. Чтобы я привел лошадь на следующий день к шерифу. И просил, чтобы я еще принес два веера, которые эта девушка оставила на ранчо, когда здесь была.
     - Хорошо, - сказал Мейсон. - А что с веерами?
     - Я спросил Гарри насчет вееров, и он говорит, чтобы я привез их к нему в Броули. А лошадь - к шерифу. Но лошадь, ее нет. Настало утро, но я нигде не мог ее найти. Эта лошадь, она может стоять часами с опущенными поводьями - стоять смирно, как привязанная. Я думал, что найду ее, что она так и будет стоять у въезда на ранчо, может быть, у ворот, но, сеньор, что мне было делать? Уже утро наступило, а лошади-то нигде не было.
     - Хорошо, и как вы поступили?
     - Со мной здесь моя тетка, Мария Гонзалес, я ее попросил, чтобы она взяла эти веера и отнесла их этому мужчине, Гарри, в Броули, а сам пошел искать лошадь.
     - Вы нашли ее?
     - Вот что нет, то нет, сеньор. Я ничего нигде не спрашивал, потому что Гарри сказал мне все о лошади держать в секрете.
     - А вы не нашли ее следов?
     - Я нашел ее следы. Нашел их у дороги. Она паслась там, поводья волочились по земле. Потом она нашла открытые ворота, вышла через них в поле, но в поле-то ее нет. А там на дальнем конце поля есть еще одни открытые ворота, а за ними жнивье, потом опять дорога, но там я уже не мог никаких ее следов отыскать. Исчезла, и все.
     - Ну и что вы сделали?
     - Ну, когда я ее не нашел, я уж и не знал, что делать. Подумал, что, может, обнаружу ее, если поспрашиваю соседей, но можно ли расспрашивать соседей? Вот этого я не знал.
     - Продолжайте, - сказал Мейсон.
     - Я знал, что моя тетка Мария Гонзалес должна была пойти к Гарри, и решил, что и мне надо бы быстрей повидать этого самого Гарри и выяснить, можно ли поспрашивать соседей.
     - Что дальше?
     - Ну, я быстро повез свою тетку Марию Гонзалес, и, в общем, все остальное вы знаете. Потом произошел этот несчастный случай. У нее теперь рука сломана.
     - А веера?
     - Клянусь вам, сеньор, я эти веера не воровал, и Мария Гонзалес их не воровала. Мы честные люди. Мы бедные, но мы не воруем. Эти веера кто-то вытащил из теткиной машины. Клянусь вам, сеньор. Они были в багажнике, и моя тетка Мария как раз переложила багажник чистыми газетами, чтобы веера не замарались.
     - А что Гарри?
     - Он очень разозлился, этот Гарри! Он подумал, что я утащил эти веера. Кричал, что я такой ленивый, что даже за лошадью не смог усмотреть. Было много всякого шума. Сказал, что нельзя никого ни о чем спрашивать. В общем, был очень плохой день.
     - А Гарри вы можете найти?
     - Нет, сеньор. Я не могу его найти.
     - Но вы бы узнали его, если бы снова встретили?
     - Это уж точно.
     Мейсон попрощался с ним.

Глава 15

     Было раннее утро, когда Мейсон остановил машину около мотеля, где он оставил предыдущим днем Лоис Фентона.
     Было что-то сонно-унылое в атмосфере, окружавшей автокемпинг в полдень, когда те, кто отъезжает, уже отъехали, а те, кто остановится здесь, еще только устало пробиваются к месту своего назначения через мили и мили расстояния.
     Мейсон легко взбежал по ступенькам маленького коттеджа, который сняла Лоис Фентон, и постучал в дверь.
     - Кто там?
     - Мейсон. У вас все в порядке?'
     Лоис Фентон открыла дверь.
     - Что нового? - спросила она.
     - Вы выглядите получше, - сказал Мейсон. - Как вы спали?
     - Так себе.
     - Вас собираются арестовать, - сообщил Мейсон.
     - Когда?
     - Возможно, очень скоро. Полиция засекла, где ваша лошадь. Они найдут и ее и вас через несколько часов. Для вас будет лучше, если вы начнете двигаться. Действуйте так, как стала бы действовать любая женщина в вашей ситуации, пусть они арестуют вас.
     - Как они узнали о лошади?
     - Они обыскали всю долину. Обнаружили человека, который ухаживал за ней.
     - Это... это Джаспер замешан здесь?
     - Я думаю, это все дело рук Айрин и ее дружка Гарри. Чего вы от меня хотите?
     - Для начала, чтобы вы рассказали мне всю правду.
     - О чем?
     - О меблированных комнатах на Ист-Лагмор-стрит.
     Она прикусила губу.
     - Не плачьте, - нетерпеливо проговорил Мейсон. - Рассказывайте.
     - Я никогда не плачу.
     - Тогда рассказывайте.
     - Артур сказал, чтобы я никому ничего не говорила, даже вам.
     - Когда Шелдон вышел из отеля, - сказал Мейсон, - он отправился в меблированные комнаты в доме 791 по Ист-Лагмор-стрит. Он там зарегистрировался. Но самое странное при этом, что он зарегистрировался там заранее, еще до того, как узнал, что ему придется выехать из отеля. Вы знаете, зачем он это сделал?
     Несколько секунд она молчала. Затем вымолвила:
     - Он сделал это для Джаспера.
     - Вашего брата?
     - Да, Джаспер должен был приехать в город. Я хотела найти для него номер. Отели были заполнены. Артуру пришлось искать ему место в меблированных комнатах. Он зарегистрировался под своим собственным именем и взял ключ. Он хотел, чтобы там остановился Джаспер, но когда тот не появился, то, я думаю, он отправился туда сам и оставил эту комнату за собой после того, как выехал из отеля.
     - Теперь следующее, это очень важно, - предупредил Мейсон. - Вы сами появлялись там?
     - Вы имеете в виду меблированные комнаты?
     - Да.
     - Я была там в четыре часа утра.
     Мейсон присвистнул, затем, немного погодя, произнес:
     - Это и есть то самое, о чем Шелдон приказал вам никому не говорить?
     Она молча грустно кивнула.
     - Я чувствую себя такой подлой, мистер Мейсон, из-за всего этого.
     - Вы остались там у Шелдона?
     - Нет, нет, не у Шелдона! Я сняла отдельную комнату. Были комнаты, которые можно было снять таким образом...
     - Я все уже знаю об этом, - перебил Мейсон. - Но скажите мне, с какой целью вы сняли ее?
     - Я... ну, Артур дал мне слово, что встретится со мной.
     - Вы ему оставили адрес?
     - Да.
     - И что же?
     - Артур сказал мне, что, когда он снял комнату, он там что-то обнаружил.
     - Вы имеете в виду, что там кто-то был?
     - Нет. Кое-что.
     - Тело?
     - Нет, нет. Это было не тело. Нечто ужасное.
     - Что?
     - Один из моих вееров.
     - Ну и что с этим веером?
     - Он был буквально пропитан кровью. Это было... это было ужасно.
     - А Артур сказал о том, что он его обнаружил, когда оказался в этой комнате?
     - Да.
     - И что вы предприняли?
     - Тогда я сняла номер в тех же меблированных комнатах и занялась этим веером, отмывала его в тазу и вырывала самые пострадавшие перья.
     - Что потом?
     - Я его выбросила.
     - Куда?
     - Туда, где его никто не найдет.
     - Таких мест нет, - сказал Мейсон.
     - Есть, есть. Я взяла его с собой за город и там в пригороде закопала.
     - Где?
     - В поле.
     - Которое идет вдоль главного шоссе?
     - Нет. Я свернула на боковую дорогу и ехала, пока не Добралась до поля. Вырыла небольшую яму лопатой - она у меня была в машине, такая маленькая садовая лопатка, - и закопала этот веер. Вот, в общем, и все.
     - В котором часу это было?
     - Примерно на рассвете.
     - Артур ездил с вами?
     - Нет.
     - Артур имел какое-либо представление о том, как на веер попала кровь?
     - Нет.
     - А о том, как веер попал в комнату?
     - Нет.
     Мейсон внимательно понаблюдал за ней с полминуты.
     - Вы знаете, что случается с маленькими девочками, которые обманывают своих адвокатов? - спросил он.
     - Что?
     - В деле об убийстве, - пояснил Мейсон, - они заканчивают в камере смертников в тюрьме Сан-Квентин, или, в лучшем случае, если это хорошенькие женщины, их приговаривают к длительному тюремному заключению. Как бы вам понравилось очутиться лет на десять в женской тюрьме Техаса? Десять лет тюрьмы. Это было бы неплохо, не так ли? Десять долгих лет, вырванных из вашей жизни, быть запертой в тюремной камере, никакой косметики, только громыхание железных дверей, тусклая рутина однообразных дней. Вы...
     - Замолчите! - закричала она. - Замолчите. Бог мой, чего вы хотите? Вытянуть все мои нервы?
     - Я хочу заставить вас сказать правду.
     - Я уже сказала вам правду.
     - Вам следует поторопиться и взглянуть в лицо фактам. В настоящий момент вы должны сесть в машину и отправиться в полицию. Вы только что слышали, что они хотели допросить вас.
     - Но, мистер