принять.  Она  проглотила  остальные
таблетки, которые еще оставались у меня, скинула с себя  одежду,  надела
ночную сорочку и легла в  постель.  После  этого  она  поднялась,  чтобы
отпереть дверь. Девочка рассчитывала, что  она  как-то  протянет  время,
пока не начнет действовать снотворное... Так или иначе, но она дала  мне
возможность незаметно скрыться.
   - Что вы сделали после этого?
   - Дафния довела дело до конца. Мне  же  пришлось  немного  подождать,
чтобы не натворить глупостей. Я положил все то, что она  мне  купила,  в
пакет, спустился в холл, расплатился, после чего вывел из гаража  машину
Ральфа Экветера и доехал на ней до  Сан-Диего.  Там  я  поставил  ее  на
платной стоянке, переночевал в мотеле, утром пошел на склад  подержанных
машин,  где   никого   не   интересуют   никакие   формальности,   вроде
водительского удостоверения, были  бы  деньги,  и  купил  себе  какую-то
колымагу.
   Мне хотелось уехать куда-нибудь  подальше,  в  Мексику,  но  добрался
только сюда, далее требуется туристская виза, и чтобы ее получить,  надо
предъявить соответствующие документы.
   - Правда ли, что Дафния - дочка вашей экономки?
   Шелби посмотрел прямо в глаза адвокату.
   - Правда. Но, кроме того, она и моя дочь.
   - Что?
   - Я сказал вам чистую правду. Я хотел жениться на матери  Дафнии,  но
она не была разведена и не могла добиться развода. Потом  брат  с  женой
погибли в автомобильной катастрофе, ну и я  воспользовался  этим,  чтобы
представить Дафнию как свою племянницу. Но, конечно, Борден Финчли знал,
что это не так, поэтому я  сказал  ему,  что  она  дочь  моей  экономки,
которая поступила ко мне на работу уже беременной,  когда  я  приехал  с
Востока. Борден Финчли никогда  не  питал  ко  мне  никаких  родственных
чувств, так же как и я к  нему.  Он  даже  не  знал  о  моем  финансовом
положении. Полагаю, что именно Ральф Экветер сообщил ему о  том,  что  я
довольно  состоятельный  бизнесмен.  Борден  сильно  задолжал  Экветеру,
проиграл ему огромную сумму в карты.  Экветер  стал  на  него  нажимать,
требуя эти деньги. И тогда они все втроем приехали ко мне, так  сказать,
на разведку.
   Это был первый визит Бордена и его жены за  двадцать  с  лишним  лет.
Начали они с дьявольского плана отделаться от Дафнии, а потом  принялись
меня всячески изводить и нервировать,  пока  не  довели  черт  знает  до
какого состояния.
   Вы даже не представляете, что они делали, все эти мелочи, подковырки.
Ну, и под видом лекарств они начали накачивать меня наркотиками, да так,
что у меня в голове вскоре все перемешалось... Ну  да  хватит  об  этом.
Теперь я снова стал самим собой. Я вернусь и не побоюсь ответить за  то,
что сделал. Если Ральф Экветер действительно  умер  от  слишком  большой
дозы снотворного, которое я подсыпал  ему  в  еду,  пусть  меня  за  это
накажут. Но я-то просто старался усыпить  его,  чтобы  удрать  из  этого
мотеля. Клянусь вам, это так!
   Мейсон улыбнулся:
   -  Снотворное  его  не  убило.  Кто-то  отвинтил  газовую  трубу,  он
отравился газом.
   - Что?! - Шелби был потрясен. Мейсон кивнул.
   Шелби несколько минут подумал, лотом со вздохом сказал:
   - Боюсь, что мне придется ответить  и  за  это.  Вряд  ли  кто-нибудь
поверит, что я тут ни при чем.
   - Полиция обнаружила, что вы уехали из мотеля на такси  где-то  днем.
Им  известно,  что  Дафния  для  кого-то  покупала  китайские  блюда   в
ресторане, ну и они решили, что это для Ральфа  Экветера,  поскольку  вы
успели уехать.
   - Я уехал и приехал. Поступив  таким  образом,  я  нарушил  обещание,
данное Дафнии. Она просила меня остаться в номере,  но  мне  нужна  была
машина, чтобы в случае необходимости можно было куда-нибудь податься.
   Мейсон посмотрел на часы.
   Горас Шелби еще раз вздохнул, достал из-под кровати новенький чемодан
и принялся складывать в него одежду.
   - Ну что ж, - сказал он, - через десять минут я буду готов.

Глава 19

   Суд собрался снова в 9.30.
   Судья Кайл произнес обычную формулу:
   - Народ против Дафнии Шелби. Марвин Мошел уже стоял наготове:
   - С разрешения суда я хотел бы еще раз вызвать лейтенанта Трэгга  для
дачи показаний.
   Лейтенант Трэгг поднялся на ступеньки. Мошел начал:
   - Вчера  возник  вопрос  об  отметках,  оставленных  инструментом  на
газовой трубе в мотеле. Вы заявили, что  не  использовали  эту  трубу  в
качестве улики. Скажите, лейтенант, со вчерашнего дня  не  произошло  ли
изменений в положении вещей?
   - Произошло, сэр.
   - И что же?
   - Сегодня утром я побывал  в  номере  того  мотеля  и  удалил  секцию
соединительной трубы. Вот она.
   И лейтенант Трэгг протянул помощнику прокурора отрезок трубы.
   - Мы протестуем, - заявил Мейсон, - возможна подтасовка.
   - Что вы под этим подразумеваете, мистер Мейсон? - спросил  судья.  -
Вы же сами подняли вопрос о том, что из-за того, что полиция не  удалила
этот участок трубы, они не сохранили улику.
   - Это верно, - согласился Мейсон, - но ведь полиция не  может  сейчас
доказать, что это та самая труба, которая была в номере 21 в тот момент,
когда было совершено убийство.
   Судья Кайл махнул рукой:
   - Это технические мелочи... - И повернулся к лейтенанту Трэггу:
   - Было ли видно, что с этой трубой что-то делали после того,  как  вы
ее впервые увидели, лейтенант?
   - Труба была в полном порядке.
   - А следы инструмента, замеченные вами в тот раз, - похожи ли они  на
те, которые вы видите в настоящее время?
   - Они выглядят совершенно такими же.
   -  Очень  хорошо,  я  принимаю   трубу   в   качестве   вещественного
доказательства, - объявил судья.
   - Приступайте к перекрестному допросу! - бросил Мошел Мейсону.
   Мейсон поднялся и подошел к лейтенанту Трэггу:
   - Изучили ли вы отметины, оставленные на металле трубы  инструментом,
через увеличительное стекло?
   - Нет, сэр, поскольку я раздобыл эту трубу как  раз  перед  тем,  как
отправляться в суд. Я подумал, что в случае необходимости мы  можем  это
проделать на месте.
   Лейтенант Трэгг улыбался нежно-нежно.
   Мейсон достал из кармана увеличительное стекло, внимательно разглядел
через него вмятины от гаечного ключа на трубе, потом передал и трубу,  и
стекло лейтенанту.
   - Прошу вас теперь как следует вглядеться в эти следы, - сказал он.
   Лейтенант  Трэгг  медленно  поворачивал  трубу   под   увеличительным
стеклом, и вдруг все увидели, как он замер.
   - Что-то увидели? - спросил Мейсон.
   - Мне кажется,  -  осторожно  ответил  Трэгг,  -  что  здесь  имеется
свидетельство того, что на одной из щек гаечного ключа  существует  либо
раковина, либо зазубрина.
   - Так что можно будет опознать тот инструмент,  при  помощи  которого
эта труба была отсоединена?
   - Пожалуй, - согласился Трэгг.
   - В таком случае, вы признаете, что  проглядели  весьма  существенную
улику?
   Трэгг заерзал на месте  и  довольно  невнятно  пробурчал,  что  улика
теперь находится перед судом.
   - Благодарю вас, - сказал Мейсон, - у меня все.
   - Обвинению нечего добавить, - заявил Мошел.
   - Будет ли выступление защиты? - спросил  судья  Кайл.  -  Во  всяком
случае, можно сказать,  что  дело  против  обвиняемой  в  какой-то  мере
обосновано.
   - Защита будет выступать,  -  спокойно  объявил  Перри  Мейсон.  -  В
качестве первого свидетеля я вызываю Гораса Шелби.
   - Кого? - подпрыгнул на месте Мошел.
   - Моим первым свидетелем будет Горас Шелби, - повторил Мейсон.
   -  С  разрешения  суда,  это  является  полной   неожиданностью   для
обвинения, - заговорил Мошел. - Могу ли я попросить сделать  перерыв  на
пятнадцать  минут?  Я  намерен  доложить  о  ходе  расследования   лично
окружному прокурору.
   - Хорошо, я даю вам эти пятнадцать минут, - согласился судья Кайл,  -
ибо дело и правда принимает неожиданный поворот.
   Когда судья вышел из зала, Мейсон повернулся к Дафнии.
   -  Дафния,  -  сказал  он,  -  вам  тоже  следует   приготовиться   к
неожиданностям. Я не стану вам ничего  говорить  о  том,  что  последует
дальше. Пусть это явится для вас  сюрпризом...  Они  станет  следить  за
вашей реакцией. Пускай все увидят ваше удивление.
   - Вы и вправду вызываете сюда дядю Гораса в качестве свидетеля?
   Мейсон кивнул.
   - Ох, не делайте этого!
   - Почему?
   - Потому что они его схватят и снова спрячут в тот ужасный санаторий.
Они...
   - Вы, наверное, считаете меня новичком в подобных  делах,  Дафния?  Я
заставил трех врачей-психиатров обследовать мистера Шелби, один  из  них
сделал это вчера поздно вечером, двое других - сегодня утром.  Ваш  дядя
спокойно спал.  Он  превосходно  себя  чувствует.  Все  трое  нашли  его
абсолютно здоровым во всех отношениях, никаких психических отклонений от
нормы у него не обнаружено, вы не представляете, как это его обрадовало.
Эти врачи-специалисты - звезды в своей области. Самое большее, что может
представить Борден Финчли, - это заключение обычного  терапевта  и  того
типа, который заведует санаторием. Кстати, им  вплотную  занялся  доктор
Олм, и я сильно сомневаюсь, что "Гудвилл" просуществует  дольше  недели.
Ну а мистера Шелби обследовали специалисты и признали его нормальным.
   - Господи, до чего же я рада! Вы даже не представляете!
   - Вы его любите, да?
   - Я его и уважаю, и восхищаюсь им, мистер Мейсон.
   - Ну что же, Дафния, мы подождем несколько минут, а  потом,  как  мне
кажется, положение начнет меняться к лучшему. Посидите здесь, Дафния,  и
ни с кем не разговаривайте. Я вернусь через пару минут.
   Мейсон двинулся к тому месту, где сидел Пол Дрейк:
   - Ну как, твои люди следят за всеми объектами? Дрейк кивнул.
   Мейсон потянулся и зевнул.
   - Положим, ты знаешь, что делаешь, Перри. Мейсон рассмеялся:
   - Скажи, у меня уверенный вид?
   - Такой, как будто у тебя на руках все четыре туза.
   - Это замечательно. В действительности у  меня  лишь  две  пары,  при
помощи которых я рассчитываю сорвать банк.
   - И знаешь, Перри, я почти не сомневаюсь, что у тебя это получится!
   - Будем надеяться.
   Вдруг в зал  энергичными  шагами  вошел  Гамильтон  Бюргер,  окружной
прокурор, и Мошел сразу же отвел его в сторону.
   - Видишь, что я имел в виду? - засмеялся  Мейсон.  -  Мошел  позвонил
своему шефу, ну и тот сразу же примчался самолично проверить, что  здесь
творится.
   Судья  Кайл  вернулся  на  свое   место,   объявил,   что   заседание
продолжается, и сказал:
   - Я вижу, что сам окружной прокурор явился в суд. Вас  заинтересовало
дело, мистер Бюргер?
   - Весьма, ваша честь.  Я  намерен  е  большим  вниманием  следить  за
развитием событий.
   - Могу ли я спросить почему?
   - Потому что, если обвиняемая не убивала Ральфа Экветера,  тогда  это
сделал Горас Шелби. И я намерен  проследить  за  тем,  чтобы  все  нормы
закона были соблюдены и мы не оказались в таком положении, когда  мы  не
сможем привлечь к уголовной ответственности Шелби.
   - Очень  хорошо,  -  сказал  судья.  -  Продолжайте,  мистер  Мейсон.
Попросите мистера Шелби подняться на место для свидетелей.
   Шелби присягнул, ободряюще улыбнулся Дафнии и приготовился отвечать.
   - Одну минуту, ваша честь, - заговорил  Гамильтон  Бюргер.  -  Прежде
всего  я  должен  заявить  этому  свидетелю,  что  он  подозревается   в
причастности к убийству - либо как  действовавший  самостоятельно,  либо
как соучастник Дафнии Шелби. Я хочу его предупредить, что все  сказанное
им в дальнейшем может быть использовано против него.
   Мейсон поднялся с кресла:
   -  Ваша  честь,  я  возражаю  против  этого,  как  против  очевидного
нарушения  норм  судебной  практики,  ибо  расцениваю  слова   окружного
прокурора как явную попытку запугать свидетеля защиты  настолько,  чтобы
он отказался от дачи показаний.
   - А я, - повысил голос Гамильтон  Бюргер,  -  возражаю  против  того,
чтобы этот свидетель давал показания, на том основании, что он не отдает
себе отчета в своих действиях,  ибо  страдает  заболеванием,  называемым
сенильной деменцией.
   Мейсон ответил с улыбкой:
   - Я бы хотел увидеть логику в действиях окружного прокурора. Если  он
действительно уверен в недееспособности Гораса  Шелби,  зачем  было  его
предупреждать о том, что  все  сказанное  им  в  дальнейшем  может  быть
использовано против него?
   Судья Кайл улыбнулся, затем повернулся к свидетелю:
   - Суд желает задать вам несколько вопросов, мистер Шелби.
   - Да, сэр.
   - Вы понимаете, что это зал судебных заседаний?
   - Да, сэр.
   - И что привело вас сюда?
   - Я вызван в качестве свидетеля защиты.
   - Вы были объявлены недееспособным судебным решением этого округа?
   - Этого я не могу сказать.  Меня  преследовали  жадные  родственники,
которые  без  моего  ведома  давали  мне  наркотики,  отправили  в   так
называемый санаторий вопреки моей воле  и  даже  привязывали  ремнями  к
койке. Мне известно, что суд,  вынесший  решение  об  учреждении  Опеки,
позднее поручил врачу-специалисту обследовать мое состояние.
   Наступила очередь давать объяснения Перри Мейсону:
   - Должен сообщить  суду,  что  доктор  Грантланд  Олм,  которому  суд
поручил обследовать мистера Шелби, сделал это и  признал  мистера  Шелби
совершенно дееспособным и психически  здоровым.  Двое  других  известных
психиатров также обследовали его и подтвердили заключение доктора  Олма,
заявив, что мистер Шелби совершенно здоров и в состоянии сам  заниматься
своими делами: если суд желает, я могу попросить этих  врачей  подняться
на свидетельское место.
   Судья Кайл улыбнулся:
   - Продолжает ли окружной прокурор настаивать на своем заявлении?
   Гамильтон  Бюргер  шепотом  посовещался  с  Марвином  Мошелом,  затем
сказал:
   - С разрешения суда есть два врача, которые подтверждают, что  мистер
Шелби страдает сенильной деменцией.
   - Эти врачи не являются специалистами в области психиатрии, - с самым
любезным видом заявил Перри Мейсон, - причем в данный  момент  врачебная
коллегия вообще решает вопрос о том,  что  доктор  Бекстер  будет  лишен
своего звания и Права заниматься лечебной практикой.  Если  нам  хочется
отнимать время у суда и  слушать  спор  трех  специалистов-психиатров  с
этими двумя  врачами  общего  профиля,  мы  можем  доставить  вам  такое
удовольствие.
   Гамильтон Бюргер снова посовещался со своим помощником, затем сказал:
   - Мы временно снимаем наше возражение, ваша  честь,  но  мы  требуем,
чтобы этого свидетеля предупредили.
   Судья повернулся к Горасу Шелби:
   - Мистер Шелби, суд никоим образом не хочет вас запугивать, но  в  то
же  время  считает  необходимым  предупредить,  что  в  соответствии   с
заявлением прокурора данного округа вы можете считаться  сообщником  или
даже  основным  преступником  по  тому  делу,  по  которому  предъявлено
обвинение  мисс  Дафнии  Шелби.  Поэтому  суд  предупреждает,  что   все
сказанное вами позднее может быть  использовано  против  вас  и  что  вы
имеете  право  на  собственного  защитника  на  любой  стадии  процесса.
Скажите, представляет ли вас мистер Мейсон как поверенный?
   - Только в той степени, в какой он  доказывает  мою  правомочность  и
здравый смысл.
   - Он не представляет вас в  связи  с  возможным  обвинением,  которое
может быть вам предъявлено по делу об убийстве Ральфа Экветера?
   - Нет, сэр.
   - Желаете ли вы иметь собственного защитника,  который  будет  давать
вам советы в отношении ваших прав, обязанностей и привилегий в  связи  с
данным преступлением?
   - Нет, сэр.
   - Желаете ли вы добровольно давать показания? - Да, сэр.
   - Вы понимаете суть этого процесса?
   - Да, сэр.
   - Вы учитываете заявление суда о том, что ваши показания впоследствии
могут быть использованы не в вашу пользу?
   - Да, сэр.
   - Понимаете ли вы, что вы не обязаны отвечать на те вопросы,  которые
могут вас скомпрометировать?
   - Да, сэр.
   - Очень хорошо. В таком случае, мистер Мейсон, прошу вас.
   - Мистер Шелби, существует ли какая-то родственная связь между вами и
обвиняемой? - спросил Мейсон.
   Шелби высоко поднял голову и громко сказал:
   - Да, сэр. Она моя дочь.
   По  залу  прокатился  шепот.  Судья  постучал  молотком,  призывая  к
порядку.
   - Будьте любезны, объясните, как вас  следует  понимать?  -  попросил
Мейсон.
   - Ваша подзащитная - дочь той женщины, которая на  протяжении  многих
лет работала у меня экономкой, женщины, которую я очень любил. Я не  мог
на ней жениться из-за юридических  осложнений,  а  позднее  было  решено
оставить наши взаимоотношения такими, как они были, но при условии,  что
Дафния будет называться моей племянницей. Чтобы  защитить  и  обеспечить
ее, я составил завещание,  по  которому,  разумеется,  все  должно  было
перейти к матери Дафнии.  После  того  как  она  умерла,  я  намеревался
переделать свое завещание, объявив своей единственной наследницей  дочь,
но это была одна из тех забот, до которых у меня все не доходили руки, и
вот... едва не опоздал.
   - Теперь вы составили такое завещание?
   - Да.
   Оно было  написано  вами  по  вашей  доброй  воле,  без  постороннего
нажима?
   - Да.
   - Вас содержали в санатории "Гудвилл"? - Да, сэр.
   - Добровольно или против вашего желания?
   - Насильно.
   - Что произошло дальше?
   - Дафния меня освободила.
   - А потом?
   В этот момент Дафния не выдержала и тихонько заплакала. В зале стояла
мертвая тишина, ощутимая почти физически.
   Горас Шелби подробно описал, как его  держали  в  санатории,  как  он
оттуда бежал, поселился в мотеле.
   "Северные огни", затем визит Ральфа Экветера, его  требования,  каким
образом он усыпил его, а потом украл его машину.
   Гамильтон Бюргер время  от  времени  тихо  переговаривался  со  своим
помощником.
   Наконец Мейсон повернулся к представителю обвинения:
   - Желаете допросить свидетеля? Гамильтон Бюргер сказал:
   - Если суд разрешит, это заявление застало нас врасплох.  Сейчас  уже
почти полдень, мы бы попросили сделать  перерыв  до  двух  часов,  чтобы
подготовиться к допросу.
   - Хорошо, - сказал судья Кайл. - Суд объявляет перерыв до двух  часов
дня.
   Судья Кайл вышел из зала.
   Горас Шелби поспешил к Дафнии, крепко  обнял  ее.  Дафния  плакала  и
смеялась одновременно.  Репортеры,  не  ожидавшие  столь  драматического
поворота событий, побежали к телефонам.  К  Перри  Мейсону  подошел  Пол
Дрейк.
   - Происходит что-то непонятное, Перри, - заговорил он тихим голосом.
   - Что?
   - Во время утреннего перерыва, после того  как  лейтенант  Трэгг  дал
показания, Борден Финчли заторопился к  своей  машине.  Он  сел  в  нее,
доехал до пустыря, густо поросшего  сорняком,  огляделся,  проверяя,  не
видит ли кто, что он делает, достал  из-под  переднего  сиденья  гаечный
ключ, вылез из машины, походил по траве и незаметно выбросил инструмент.
   - Твой человек следил за ним?
   - Да.
   - Он отыскал этот ключ?
   - Нет еще, у него не было времени, он продолжал следить  за  Борденом
Финчли.
   - А что тот сделал потом?
   - Снова сел в машину и вернулся в суд на оставшуюся часть заседания.
   Мейсон подошел к лейтенанту Трэггу, который разговаривал с  одним  из
репортеров.
   - Не могли бы вы уделить мне минуту внимания,  лейтенант?  -  спросил
он.
   - Конечно, - сказал Трэгг и отошел с адвокатом в угол комнаты.
   Мейсон сказал:
   - Сегодня утром вы довольно опрометчиво показали, что это была та  же
самая труба.
   - Ох, Перри, ну что вы придираетесь к таким пустякам? Вы знаете  и  я
знаю, что это одна и та же труба. Конечно, я не просидел подле нее целую
ночь, так что, формально говоря, я не могу присягнуть,  что  она  та  же
самая, и я не расписался на ней, но я имел возможность  опознать  ее,  и
опознал.
   - Вы ошиблись, - сказал Мейсон. Трэгг прищурил глаза:
   - Что вы хотите сказать?
   - Ту секцию трубы я вынул, подложив под щеки гаечного ключа замшу,  и
заменил ее другой, на которой дефектным инструментом специально  сделаны
зазубрины.
   Трэгг