об этом, и она  ответила,  что  револьвер  ей  дал
мистер Гомер Гарвин.
   - Вы о чем-нибудь еще с ней говорили?
   - Да. Я спросил, знает ли она, что из револьвера был произведен  один
выстрел, и она ответила, что ничего не знает об этом.
   - Обвинение просит приобщить этот револьвер к делу.
   -  Принято,   -   постановил   судья.   -   Он   будет   вещественным
доказательством номер 30, а фотография получает номер 29.
   - Можете допрашивать свидетеля, - сказал Хендри адвокату.
   - Обвиняемая не говорила вам, от кого она получила этот револьвер: от
Гарвина-старшего или Гарвина-младшего?
   - Она просто сказала, что получила его от Гомера Гарвина.
   - Она не говорила, когда именно получила револьвер?
   - Нет, сэр, не говорила. Гамильтон Бюргер произнес:
   - С разрешения суда, обвинение еще вернется к вопросу  о  времени.  А
сейчас я хочу задать сержанту Голкомбу еще один вопрос. В  котором  часу
вы прибыли в квартиру обвиняемой, сержант?
   - В одиннадцать сорок пять.
   - У меня нет больше вопросов, - сказал Мейсон.
   - Вызовите Александра Рэдфилда, - попросил Хендри.
   Рэдфилд,  эксперт  по  баллистике,   которого   Мейсон   неоднократно
подвергал перекрестному допросу и который очень хорошо знал, как искусен
Мейсон в этой области, принес присягу и занял свое место.
   Судя по отношению Хендри к Рэдфилду, бросалось в глаза, что обвинение
успело помучиться с ним и что Рэдфилд со своей стороны, зная о блестящей
способности Мейсона  вести  перекрестный  допрос,  твердо  решил  давать
только такие показания, которые являются совершенно неоспоримыми.
   - Я предъявляю вам вещественное доказательство  номер  30  -  оружие,
только что приобщенное к делу. Вам оно знакомо?
   Рэдфилд взял револьвер в руки, внимательно осмотрел его, взглянул  на
номер и ответил:
   - Да, знакомо.
   - Я предъявляю вам пулю, которая значится  в  деле  как  вещественное
доказательство номер 14, - фатальную пулю. Вам знакома эта пуля?
   Свидетель  вынул  из   кармана   увеличительное   стекло,   тщательно
исследовал основание пули, потом ответил:
   - Да, сэр. Мне знакома эта пуля, на ней имеется моя отметка.
   -  Эта  пуля  уже  была  идентифицирована  в  качестве  фатальной,  -
продолжал Хендри. - Суд просит вас сказать, была ли эта пуля выпущена из
револьвера, который только  что  был  зарегистрирован  как  вещественное
доказательство под номером 30?
   - Да, сэр. Эта пуля была выпущена из этого оружия.
   - Не могла ли она быть выпущена из другого оружия?
   - Нет, сэр. Только из данного револьвера.
   - Можете  приступать  к  перекрестному  допросу,  адвокат,  -  сказал
Хендри.
   - Вопросов не имею, - заявил Мейсон.
   - Вызовите Пола Клинтона, - попросил Хендри. Пол Клинтон вышел вперед
и представился как научный сотрудник полицейского управления, -  указав,
в частности, что занимается дактилоскопией и химическим анализом.
   - Вам была предоставлена возможность осмотреть  квартиру,  занимаемую
обвиняемой?
   - Да, сэр. - Когда?
   - Девятого октября.
   - Этого года?
   - Да, сэр.
   - Нашли ли вы в квартире обвиняемой какую-нибудь  одежду  или  обувь,
испачканные кровью?
   - Да, сэр. Нашел, сэр.
   - Что именно?
   - Левую туфлю с пятнами крови на подошве и каблуке.
   - Ее количество оказалось достаточным для установления группы крови?
   - Нет, сэр.
   - Ее количество оказалось достаточным для того, чтобы определить, что
это кровь человека?
   - Нет, сэр! Туфля была тщательно вымыта, но тест дал типичную реакцию
на кровь.
   - Она у вас с собой?
   - Да, сэр.
   - Предъявите ее суду, пожалуйста. Это именно  та  туфля,  которую  вы
обнаружили в квартире обвиняемой?
   - Да, сэр.
   - У этой туфли имеются какие-нибудь отличительные признаки?
   - Да, сэр. Подошва сделана оригинальным способом.
   - А теперь ответьте мне:  не  нашли  ли  вы  в  квартире  Кассельмана
испачканных полотенец?
   - Да, сэр, нашел. Я предъявляю суду одно полотенце, которое я  считаю
особенно важным.
   - Почему?
   - На нем имеются пятна крови. Им пользовались, чтобы стереть кровь  с
какого-то предмета. Помимо пятен крови на нем остался кусочек  инородной
ткани. Спектроскопический анализ  показал,  что  это  частичка  того  же
материала, из которого сделана подошва данной туфли.
   - Прошу суд приобщить указанную туфлю к делу в качестве вещественного
доказательства  номер  31,   а   данное   полотенце   как   вещественное
доказательство номер 32.
   - У защиты нет возражений.
   - Принято, - объявил судья Даккер.
   - Перейдем теперь к фотографии,  вещественному  доказательству  номер
12. Я хочу спросить: вы тщательно ее изучили?
   - Да, сэр, самым тщательным образом.
   - Что вам удалось установить?
   - Я установил, что на этой  цветной  фотографии  имеются  два  следа,
оставленные ногой. Хорошо виден след дамской туфли на высоком каблуке  с
металлической набойкой, на которой  стоит  номер  33,  правда  с  трудом
различимый, так как на этот первый след позднее был наложен другой.
   - Вы можете сказать, когда появился второй след?
   - Я бы сказал - через два-три часа.
   - Давайте вернемся снова к туфле обвиняемой. Вы можете  сказать,  что
след этой туфли оказался именно тем следом, на котором  оказался  второй
отпечаток?
   - С  разрешения  суда,  -  вмешался  Мейсон,  -  я  хотел  бы  внести
возражения по данному вопросу, поскольку  только  жюри  присяжных  будет
решать, был ли оставлен след в луже крови этой туфлей. Данный  свидетель
вправе говорить только о том,  что  он  обнаружил.  Он  вправе  говорить
только то, что касается его профессиональной  компетенции,  и  не  может
касаться того, что является прерогативой жюри.
   - Разрешите мне взглянуть на эту фотографию и туфлю? - спросил судья.
Он рассматривал их в течение нескольких секунд, потом сказал:
   - Возражение  защиты  принимается.  Присяжные  должны  самостоятельно
сделать окончательный вывод. Свидетель  может  давать  показания  только
относительно  фактов,  на  основании  которых  присяжные  вынесут   свое
решение.
   Гамильтон  Бюргер  встретил  решение   судьи   с   плохо   скрываемым
раздражением.
   - Свидетель, - заметил он, вставая и хмурясь от злости, -  признанный
эксперт в своей области.
   - Он может  выражать  свое  мнение  по  поводу  имеющихся  фактов,  -
возразил судья Даккер, - а ответить на данный  вопрос,  повторяю,  может
только жюри.
   Гамильтон Бюргер медленно опустился на место. Хендри возобновил  свой
допрос:
   - Вы утверждаете, что второй  след,  тот,  который  оставлен  мужским
ботинком, сделан через два часа после первого?
   - Я бы даже сказал, через два-три часа, а возможно, и  спустя  четыре
часа.
   - Каким образом вы это установили?
   - Когда кровь сочится из тела человека, с ней происходят определенные
изменения. Она сворачивается  приблизительно  через  три  минуты.  После
коагуляции ее опять  можно  превратить  в  жидкость  под  давлением  или
встряхивая соответствующим образом. В данном  случае  имеется  отпечаток
мужского ботинка в луже крови, которая спеклась  два  или  три  часа  до
этого.
   -  Вы  исследовали  ботинок,  который  мог  оставить  след,  подобный
изображенному на фотографии?
   - Да.
   У вас с собой этот ботинок?
   - Да.
   - Предъявите его, пожалуйста.
   Свидетель опустил руку в портфель и вытащил оттуда ботинок.
   - У него есть какие-либо отличительные признаки?
   - Да, есть.
   - Какие же?
   - На каблуке новая резиновая набойка, на  которой  имеется  небольшой
дефект, в точности совпадающий с дефектом, указанным на этой фотографии.
   - Вы провели анализ на обнаружение пятен крови на этом ботинке?
   - Провел, сэр.
   - И нашли их?
   - Да, сэр. Проведенный мною химический тест  показал  наличие  следов
крови.
   - Именно этим тестом и объясняется изменение цвета пятна на ботинке?
   - Да.
   - Где в таком случае вы взяли этот ботинок?
   - Из чемодана, принадлежащего Гомеру Гарвину-старшему.
   - Обвинение обращается к суду с просьбой приобщить данный  ботинок  в
качестве  вещественного  доказательства  под  номером  33...  А   теперь
скажите, мистер Клинтон, вы осмотрели квартиру  Кассельмана  на  предмет
обнаружения отпечатков пальцев?
   - Да, сэр.
   - И что вы обнаружили?
   - Дверные ручки во всей  квартире  были  кем-то  тщательно  протерты,
нигде не осталось никаких отпечатков, за исключением...
   - И что это за исключение?
   - Ручка двери черного хода. На этой ручке остался отпечаток  большого
пальца левой руки.
   - Вам известно, кто его мог оставить?
   - Да, сэр.
   - Кто же?
   - Мистер Гомер Гарвин.
   - Ваша  очередь  вести  допрос,  -  сказал  Хендри,  поворачиваясь  к
Мейсону.
   - Откуда вам известно, - спросил Мейсон. - что кто-то намеренно  стер
в комнате все отпечатки?
   - Обычно в любом помещении бывает множество отпечатков пальцев.  Одни
старые, наполовину смазанные, другие вполне пригодные для идентификации.
Но когда сталкиваешься с полным отсутствием отпечатков, это  определенно
указывает на то, что кто-то специально стер их.
   - Когда это произошло?
   - Этого я не могу сказать.
   - Значит, вы обнаружили отпечаток пальца на этой ручке? И  вы  смогли
идентифицировать его?
   - Да, сэр. Это  был  отпечаток  большого  пальца  левой  руки  Гомера
Гарвина.
   - Младшего или старшего?
   - Старшего.
   - Когда был оставлен этот отпечаток?
   - Не знаю.
   - Он был оставлен до того, как было совершено убийство?
   - Я не могу это утверждать. Но я не смею утверждать,  что,  поскольку
других отпечатков в помещении не было, их мог удалить тот, кто находился
внутри, то есть мистер Гарвин.
   - Но могло случиться так, что кто-то  протер  все  ручки  изнутри,  а
мистер Гарвин,  поднявшись  по  служебной  лестнице  дома,  нашел  дверь
квартиры открытой и закрыл ее. Именно тогда  он  и  мог  прикоснуться  к
ручке своим большим пальцем. Разве такая возможность исключается?
   - Нет, сэр. Я уверен,  что  он  был  оставлен  умышленно,  -  на  это
указывает его необычное положение.
   - Но ведь кто угодно мог взяться за  ручку,  разве  нет?  Или  просто
повернуть ее.
   - Что вы хотите сказать?
   - Ведь круглые ручки насаживаются  на  шпиндель  и  крепятся  гайкой.
Ручка, которую вы обследовали, вполне могла раньше находиться снаружи. И
отпечаток пальца мистера Гарвина мог быть сделан  на  внешней  ручке,  а
после этого уже кто-то в  перчатках  мог  поменять  местами  наружную  и
внутреннюю ручки?
   - Да, конечно, если заняться всякими фантастическими предположениями,
я вынужден признать - такое возможно.
   - У меня все, - закончил Мейсон.
   - Если суд не возражает, - произнес, поднимаясь  на  ноги,  Гамильтон
Бюргер, - я хотел бы вызвать свидетеля противной стороны. Я имею в  виду
Гомера Гарвина-старшего.
   После того как Гарвин принес присягу, прокурор начал допрос:
   -  Я  хотел  бы  обратить  ваше  внимание  на  тот  ботинок,  который
фигурирует как вещественное доказательство номер 33. Он ваш?
   - Это мой ботинок.
   - Был ли он на вашей ноге в ночь на восьмое октября?
   - Да, был.
   - Вы не  ступили  им  умышленно  в  лужу  крови  в  квартире  Джорджа
Кассельмана, проживавшего в комплексе "Эмброуз", что  на  Кристин-Драйв,
дом 948, в том месте, где уже имелся запекшийся отпечаток ноги?
   - Вопрос  отводится,  как  недопустимое,  не  относящееся  к  делу  и
несущественное доказательство, - быстро вставил адвокат.
   - Возражение отклоняется.
   - Я отказываюсь отвечать, - заявил свидетель.
   - На каком основании?
   - На том основании, что ответ может быть  истолкован  как  повод  для
моего обвинения.
   - Ваша честь, прошу приобщить это доказательство к делу.
   Судья Даккер секунду поколебался, потом сказал:
   - Если у защиты нет возражений, просьба удовлетворена.
   - Вы заходили в квартиру номер 211 по вышеуказанному  адресу  вечером
седьмого октября? - продолжил Бюргер.
   - Да.
   - В котором часу?
   - Около одиннадцати.
   - Вы не уничтожали преднамеренно  отпечатки  пальцев  с  определенных
предметов с помощью куска материи или еще каким-либо другим способом?
   - Я отказываюсь отвечать на этот вопрос на том же основании.
   Гамильтон Бюргер, видя, с каким вниманием прислушиваются присяжные  к
происходящему, и отлично понимая, как подобные  ответы  свидетеля  могут
расцениваться, усмехнулся.
   - Вы давали или одалживали указанный  револьвер  обвиняемой  седьмого
октября для того, чтобы она могла защитить себя?
   - Да, давал.
   - Это тот самый револьвер, который я вам сейчас предъявляю и  который
зарегистрирован под номером 30? Гарвин осмотрел переданное ему оружие.
   - Думаю, это он. Да, определенно он.
   - Я попросил бы вас детально описать свои действия в тот вечер.
   - Я вернулся из Лас-Вегаса, поехал к себе в контору, где принял душ и
переоделся.
   - Ваши последующие действия?
   - Если суд позволит, - прервал Гарвина  адвокат,  -  я  категорически
возражаю против данного  вопроса,  поскольку  все  последующие  действия
свидетеля в тот  день  носят  недопустимый,  не  относящийся  к  делу  и
несущественный характер, за исключением двух фактов,  которые  свидетель
уже подтвердил, а именно:  что  он  был  в  квартире  Кассельмана  около
одиннадцати часов и что передал обвиняемой указанный револьвер.
   - Но они могут оказаться весьма существенными, - возразил Бюргер.
   - В таком случае докажите, что они являются существенными.
   Судья Даккер нахмурился.
   - Ситуация довольно щекотливая. Суду вполне понятно, чего  добивается
обвинение от свидетеля, поскольку элемент  времени  может  здесь  играть
определенную роль.
   - Однако, - возразил в свою очередь Мейсон, - свидетель мог совершить
такие действия, которые не имеют никакого отношения к данному делу.
   - Суд принимает возражение, - постановил судья Даккер, -. хотя вопрос
остается  спорным.  Совершенно  очевидно,  что  свидетель  твердо  решил
воспользоваться своей привилегией, гарантируемой Конституцией США, и  не
давать показания, которые впоследствии  могут  быть  истолкованы  против
него. При данных обстоятельствах, я думаю, суд вправе ограничить  допрос
свидетеля, учитывая также, что на их основании строится обвинение. Если,
конечно, тут нет сговора между обвиняемой и свидетелем.
   - Очень хорошо, - сказал Гамильтон Бюргер, - аспекты его деятельности
будут уточнены с помощью других свидетелей.
   Он несколько минут консультировался с Хендри, потом сказал:
   - Откуда вы взяли револьвер, который имеет номер 33?
   - У меня был магазин спортивных товаров.  Будучи  его  владельцем,  я
взял из него три револьвера.
   - Что вы сделали с этим оружием?
   - Два револьвера оставил себе, один отдал сыну.
   - А как вы поступили с теми, которые оставили себе?
   - Один, который я ношу в кобуре, всегда при мне,  а  второй  лежит  в
сейфе на работе.
   -  Давайте  условимся:  оружие,  переданное  сыну,  будет  называться
"револьвером  младшего",  то,  которое  хранится  у  вас  в   сейфе,   -
"револьвером из сейфа", а третье - "револьвером из кобуры", -  предложил
Гамильтон Бюргер.  -  Итак,  после  того,  как  вы  передали  обвиняемой
"револьвер из кобуры", вы вернулись на работу, открыли сейф  и  положили
"револьвер из сейфа" в кобуру?
   - Возражения по вопросу имеются? - спросил судья Даккер.
   - Нет, - ответил Мейсон.
   - Хорошо, - заметил судья, - но  мне  кажется...  Впрочем,  если  нет
возражений, я разрешаю свидетелю отвечать.
   - Вы так поступили? - спросил Гамильтон Бюргер.
   - Да, сэр, так.
   - В тот же вечер?
   - Да, сэр.
   - В котором часу это происходило?
   - Примерно... Примерно без пяти одиннадцать.
   - После этого вы вернулись в квартиру обвиняемой?
   - Да, сэр.
   - Скажите, в этом случае  у  вас  была  возможность  снова  осмотреть
"револьвер из кобуры", вещественное доказательство номер 30?
   - Да, сэр.
   - Где он лежал?
   - На кровати, под подушкой.
   - Вы его осмотрели?
   - Да, сэр.
   - Да, сэр.
   -  Вы  не  заметили,  был  ли  произведен  выстрел   из   револьвера,
переданного вами обвиняемой?
   - Возражаю против данного вопроса, так  как  он  является  наводящим,
недопустимым, не относящимся к делу и несущественным.
   - Возражение отклоняется.
   - Повторяю свой отвод на том основании, что вопрос ставит свидетеля в
такое положение, когда он будет лишен права что-либо отрицать.
   - В таком случае, - заметил судья,  -  отвод  принимается.  Обвинению
предлагается продолжить свой допрос.
   - Хорошо, тогда я задам вопрос в иной форме, - согласился  Бюргер.  -
Когда вы вторично увидели револьвер в квартире  обвиняемой,  что  навело
вас на мысль осмотреть барабан оружия?
   Свидетель заерзал на стуле.
   - Вы принесли присягу, - грозно напомнил Гамильтон Бюргер. - На  этот
раз в  моем  вопросе  нет  ничего  такого,  что  могло  быть  поставлено
впоследствии вам в вину. Мне только хотелось знать,  осматривали  ли  вы
револьвер?
   - Да, сэр, осматривал.
   - Что вы заметили?
   - Что в барабане нет одного патрона.
   - В каком  состоянии  находился  револьвер,  когда  вы  передали  его
обвиняемой?
   Свидетель опять заколебался, не зная, как быть.
   - Барабан был полон, - ответил он наконец.
   Вы знали об этом?
   - Да.
   - Откуда же?
   - Перед отъездом из Лас-Вегаса я полностью его перезарядил,  так  как
полагал, что он может понадобиться мне.
   - Это было связано с вашим визитом вечером того же дня к  обвиняемой,
которая могла воспользоваться этим оружием и убить Джорджа  Кассельмана,
не так ли?
   - С разрешения суда возражаю, - громко произнес Мейсон, - в  связи  с
тем,  что  вопрос  является  недопустимым,  не  относящимся  к  делу   и
несущественным. Кроме того,  он  связан  с  нарушением  профессиональной
этики со стороны обвинения. Обвиняемой нельзя вменять в  вину  показания
этого свидетеля, что бы он ни говорил  или  какие-либо  суждения  он  ни
высказывал.
   -  Возражение  принято,  -  объявил  судья   Даккер.   -   Обвинение,
безусловно, должно отдавать себе отчет в том, что соображения  свидетеля
не имеют никакого отношения к делу. Опрос  вообще  ведется  удивительным
образом. Суд полностью осознает, что дело не  свидетеля,  а  обвиняемой,
поэтому  ее  виновность  или   невиновность   может   быть   установлена
исключительно с помощью показаний и  улик.  Присяжные  должны  полностью
игнорировать данный вопрос окружного прокурора, а  также  любые  выводы,
которые  могут  быть  сделаны  жюри  на  основании  этого  вопроса.   Но
продолжайте, мистер окружной прокурор.
   - У меня все, - заключил Гамильтон Бюргер с торжествующей улыбкой.
   - Минутку, - поднялся Мейсон. - У меня вопрос к  свидетелю.  С  какой
целью вы передали револьвер, фигурирующий под номером 30, обвиняемой?
   - Я передал его ей  потому,  что  она  обручилась  с  моим  сыном.  Я
надеялся,  что  она  будет  моей  невесткой.   Потом,   когда   помолвка
расстроилась, понял, что люблю ее.
   Стефани Фолкнер, сидевшая позади Мейсона, поднесла к глазам платок  и
заплакала.
   - Я хочу понять одно, - сказал Мейсон. - До седьмого октября текущего
года не располагали ли  вы  информацией,  которая  подтвердила  бы,  что
убийцей Глейна Фолкнера является Джордж Кассельман?
   Этот  вопрос  произвел  на  присяжных  впечатление,  подобное   удару
электрического тока.
   - Ваша честь, ваша честь! - закричал Гамильтон Бюргер,  вскакивая  на
ноги и отчаянно жестикулируя. - Вопрос является недопустимым со  стороны
защиты. Задавая его, противная сторона нарушает профессиональную  этику.
Это не правильный перекрестный допрос. Он не имеет никакого отношения  к
нашему делу.
   - Возражение принимается, - поддержал прокурора Даккер.
   Мейсон улыбнулся.
   - В таком случае, свидетель, скажите: не сообщали  ли  вы  обвиняемой
седьмого октября, что, на ваш взгляд, ее отца убил Джордж Кассельман?
   - Обвинение возражает на том же основании! - во