ись:  "Девушка  со  счастливыми
ножками".
   На приколотой к фотографии телеграмме было следующее:
   "ПОСЫЛАЮ ФОТОГРАФИЮ АВИАПОЧТОЙ КРАЙНЕЙ ВАЖНОСТИ  ДЕРЖИТЕ  ЕЕ  У  СЕБЯ
НЕПРЕМЕННО МЕНЯ ДОЖДИТЕСЬ
   ЕВА ЛЭЙМОНТ".
   Брэдбери наклонился над столом и внимательно посмотрел на фотографию.
   - Эта  девушка,  -  сказал  он,  хмурясь,  -  обманута,  ограблена  и
предана...
   Перри смотрел уже не на фотографию, а на  Брэдбери,  и  его  твердый,
осторожный, испытующий взор словно пытался проникнуть  в  истинную  суть
услышанного. Это был многоопытный взгляд адвоката, который сталкивался с
великим множеством самых разных клиентов и научился спокойно,  не  спеша
извлекать подлинные факты, выводя лжецов на чистую воду...
   - Кто она? - спросил Мейсон.
   - Ее имя Маджери Клун.
   - Вы сказали, ее обманули, ограбили и предали?
   - Да.
   - И кто же причастен к этому?
   - Фрэнк Пэттон.
   Перри Мейсон указал на кожаный стул:
   - Дело пойдет успешнее, если вы сядете и расскажете мне все от начала
до конца.
   - Но давайте сразу договоримся, - предостерег Брэдбери, - все, что  я
скажу, останется строго между нами.
   - Конечно, - улыбнулся Мейсон.
   - Мое имя  Дж.Р.  Брэдбери.  Я  живу  в  Кловердале.  Был  постоянным
акционером кловердальского Национального банка, а также в течение долгих
лет его президентом. Мне сорок два. Недавно  ушел  на  пенсию  и  сейчас
занимаюсь исключительно инвестициями. Я - коренной житель  Кловердаля  и
могу дать вам любые справки о нем...
   Он  артикулировал  ясно  и  четко,  словно  диктовал  стенографистке.
Адвокат наблюдал за ним, и казалось, острый взор его пронзал  все  мысли
посетителя, как рентгеновские лучи проникают сквозь человеческую ткань.
   - Маджери Клун, - продолжал Брэдбери, - красивая, молодая  женщина  с
характером, сирота. Работала стенографисткой у меня в  банке.  Возможно,
согласилась бы выйти за меня замуж. Но в город приехал Фрэнк Пэттон.  Он
представлял  кинокомпанию,  которая  искала   обладательниц   редкостных
внешних  данных  для   рекламы   "Девушка   со   счастливыми   ножками".
Феноменальные конечности фотомодели компания обещала застраховать на два
миллиона долларов, а потом использовать самые красивые ножки  в  мире  в
разнообразной рекламе...
   - Были  ли  у  Пэттона  официальные  полномочия  от  кинокомпании?  -
бесцветно спросил Мейсон.
   Брэдбери устало улыбнулся, давая понять, что этот вопрос,  задаваемый
неоднократно, изрядно его утомил:
   - У него на руках  был  контракт,  оформленный  на  фирменном  бланке
кинокомпании. Пэттон был волен сам диктовать подходящие для него условия
соглашения. Было оговорено, что девушек нанимали на сорок недель за  три
тысячи  долларов  в  неделю.  Но  главное,  включался   пункт,   что   в
непредвиденных  обстоятельствах,  если  вдруг  для  съемок  отыскивалась
другая, более эффектная фотомодель, то с  прежней  контракт  по  желанию
компании расторгался...
   - Но каким образом Пэттон получал с этого деньги? - спросил Мейсон.
   - Через Торговую палату. Он подкинул им  идейку  о  рекламе,  которая
станет бешено работать на Кловердаль, если девушка будет выбрана в  этом
городе... Он продал конторам ценные бумаги, а те сбыли  их  покупателям.
Акция давала владельцу право на прибыль от будущей рекламной пленки.
   - Минутку, - сказал Перри Мейсон,  -  давайте  разберемся.  Владельцы
акций становились совладельцами снятой кинорекламы?
   - Не самой кинорекламы, а прибыли от нее. Это большая разница. Мы  не
сразу поняли это. Фотомодель должна была подписать контракт с  Пэттоном,
что ему отчисляются проценты от  заработка  девушки  как  ее  менеджеру.
Проценты отчислялись и с гонораров за съемку. Пэттон определил  это  как
дивиденды, идущие владельцу акции...
   - И владелец, таким  образом,  принимал  заинтересованное  участие  в
выборе фотомодели? - Адвокат откинулся на спинку кресла.
   - Наконец-то вы поняли. Бумаги были проданы в торговые конторы, а там
распределяли их с выгодой для себя. Владельцы акций затеяли лихорадочный
отбор кандидаток на съемки. Их сыскали  около  полудюжины.  В  купальных
костюмах, во всеоружии собственной красоты и всех  ухищрений  косметики,
словно в боевых доспехах, они  позировали  в  чулочных  витринах  модных
магазинов, лучшие фотографы города  делали  самые  романтические  снимки
очаровательных ножек, и фотографии развешивались по  всему  городу.  Это
стимулировало бизнес. На самом-то деле эксплуатировались девушки. Пэттон
сорвал на бешеной компании большие деньги.
   - И что потом? - спросил Перри Мейсон.
   - Выбрали  Маджери  Клун  как  самую  красивую  из  претенденток  или
соперниц, как вам больше нравится. Состоялся роскошный банкет. Секретарь
Торговой палаты представил  победительнице  контракт,  его  подписали  и
возвратили в Торговую палату на сохранение в здании муниципалитета. Наше
довольно захолустное местечко Кловердаль должны были нанести  на  карту.
Все спали  и  видели  во  сне,  что  теперь  наш  город  станет  родовым
гнездышком  выдающихся  фотомоделей,  самых  красивых  девушек  Америки.
Пэттон зарезервировал купе на ночной поезд. Маджи до  купе  провожали  с
одобрительными возгласами более  пятнадцати  тысяч  горожан.  Купе  было
просто завалено цветами. И даже  играл  духовой  оркестр.  И  вот  поезд
тронулся... - Брэдбери на некоторое время замолчал, а  потом  с  грустью
сказал:
   - Это был последний раз, когда кто-либо видел Маджери...
   - Вы думаете, ее похитили или что-то в этом роде? - спросил Мейсон.
   - Нет, ее обманули, а ее гордость не позволила  ей  вернуться...  Она
уезжала из Кловердаля, чтобы занять место среди  выдающихся  фотомоделей
Америки... У нее не хватило мужества вернуться  и  признать,  что  стала
жертвой узаконенного обмана.
   - Почему вы называете это узаконенным обманом? - прищурился Мейсон.
   - В том, что прокурор округа в Кловердале добровольно решил  заняться
делом, сомнений нет. Он связался с кинокомпанией, она подтвердила, что в
самом  деле  искала  суперфотомодель,  поручив  отбор  Пэттону,  который
пользовался у администрации доверием. Действительно, Маджери  Клун  была
на киностудии. Два дня перед началом съемок  с  ней  делались  пробы,  а
потом  пленку  просто  выбросили  в  мусорную  корзинку,   ссылаясь   на
нефотогеничность мисс Клун.
   - Контракт ограничивался одним рекламным  фильмом?  -  спросил  Перри
Мейсон, вновь закуривая.
   -  Тремя,  но  лишь  при  условии  удовлетворительных  съемок  самого
первого...
   - И, следовательно, при этой оговорке ничто  не  мешает  кинокомпании
отказаться от своих обязательств, изменяя имя в  контракте  и  используя
уже другую фотомодель в съемке на следующий день?
   - Ну вот, вы более или менее представляете себе суть дела...
   - Почему вы прибегли к моей помощи? - поинтересовался Мейсон.
   - Я хочу засадить за решетку Фрэнка Пэттона, - оживился  Брэдбери.  -
Думаю, он получил у юристов несколько необходимых консультаций... Я тоже
хочу. Далее. Я хочу найти  его.  Я  хочу  найти  Маджери  Клун.  Я  хочу
заставить его возместить убытки Маджери Клун,  и  между  прочим  я  хочу
заставить суд признать его мошеннические намерения.
   - Зачем? - спросил Перри Мейсон.
   - Тогда здешний  окружной  прокурор  займется  этой  кинокомпанией  в
соответствии с судебным порядком, а окружной прокурор в Кловердале будет
преследовать по закону Пэттона. Но им требуются  доказательства,  что  в
основе всего было мошенничество. Получается какая-то неразбериха. А если
он завопит о  сложностях  и  издержках  кинотворчества,  они  не  смогут
признать его виновным... Им, в общем, и нужны-то лишь небольшие зацепки,
чтобы начать раскрутку дела...
   - Так почему же не хотят отыскать их? - спросил Мейсон.
   - Окружной прокурор в Кловердале по каким-то причинам  просто  ничего
не предпримет в связи с этой историей. Здешний прокурор говорит, что  не
желает связываться с грязными делишками Кловердаля;  что,  если  я  хочу
возбудить  дело  против  Пэттона,  он  примет  кое-какие  меры,  но   не
собирается терять время и бросать деньги на  ветер,  чтобы  расхлебывать
кловердальскую кашу; мол, деньги на это должен выделить ваш  захолустный
Кловердаль, и все заявления должны быть сделаны также в Кловердале...
   - Что еще вы хотите, чтобы я сделал  для  вас?  -  пробормотал  Перри
Мейсон, своими крупными пальцами растирая в пепельнице окурок.
   -  Хочу,  чтоб  вы  меня  поняли.  Я  не   желаю   быть   замешан   в
вымогательстве.
   - Вы имеете в виду, когда мы найдем Пэттона? Брэдбери кивнул и  вынул
из кармана бумажник:
   - Я готов заплатить тысячу долларов - предварительный гонорар.
   -  Вам  необходим  хороший  детектив.  Рекомендую  Пола  Дрейка,   он
возглавляет сыскное агентство и очень хороший мой друг. Я вас направлю к
нему. - Делла, - сказал он,  подняв  трубку,  -  выпиши  Дж.Р.  Брэдбери
квитанцию на тысячу долларов. Соедини меня с Полом Дрейком,  а  потом  с
Мод Элтон, секретарем окружного прокурора.
 
Глава 2 
 
   Мод Элтон, секретарь окружного прокурора, более чем кто-либо в здании
суда была погружена в вороха запутанных криминальных историй.
   Ставить в тупик неутомимых продюсеров кинокомпании и время от времени
осаждающих суд - было ее маленькой  милой  слабостью;  лицо  Мод  дышало
удивительной жизненной энергией, и ее хотелось  сравнить  с  канарейкой,
испытующим  взглядом  наблюдающей   за   незнакомцем,   слишком   близко
подошедшим к клетке.
   -  А,  здравствуйте,  мистер  Мейсон,  -  сказала   она,   постукивая
перламутровым ноготком по блокноту.
   - После того как видишь одних сонных болванов, только и думающих, как
бы  отвертеться  от  некоторых  дел,  -  стоит  лишь  заглянуть  в   эти
очаровательные глазки, и будто свежим ветром просквозит...
   -  Ну-ну...  Догадываюсь:  вы  просто   хотите   вытянуть   кое-какую
информацию, которую не удалось получить в нашем офисе...
   - О! Похоже на  то,  что  когда-то  вас  предало  ваше  окружение,  -
наклонился он к ней.
   - Почему мое окружение?
   - Потому что вы, как никто, знаете все темные стороны  жизни,  имеете
дело с господами, из которых всяк  себе  на  уме...  А  сегодня  я,  ну,
скажем, мирный горожанин, налогоплательщик, если хотите, просто пришел в
официальный,  публичный  офис,   чтобы   получить   некоторую   законную
информацию...
   Она посмотрела на него с сомнением.
   - Вы не шутите?
   - Нет, честное слово.
   - Немало встречала в своей жизни подвохов, но  такого  не  ожидала...
Что вы хотите?
   - Сюда приходил некий Брэдбери, из Кловердаля. Я хотел бы выяснить, с
кем он консультировался по своему делу, по поводу мошеннических проделок
с кловердальской Торговой палатой?
   - Брэдбери? - нахмурившись, пробормотала  она.  -  Почему?  По  этому
вопросу приходил доктор Дорэй. Да, доктор Роберт Дорэй.
   - Да нет же, посмотрите - там Дж.Р. Брэдбери... Она  взяла  журнал  и
провела пальцем по графе с фамилиями.
   - Да, он встречался с Карлом Манчестером, у того в кабинете.
   - И доктор Дорэй, - сказал Перри Мейсон,  -  молод,  красив,  словом,
впечатляет, и о нем помнят, хотя он не  регистрировался.  А  Брэдбери  -
толстый и пожилой, забыт. Кстати, это лишний раз  подтверждает,  что  мы
помним то, в чем заинтересованы и...
   - Карл Манчестер, - перебила она, - вниз по  коридору,  третья  дверь
налево. Предупредить его?.. Если вы  начнете  расследовать  тайны  моего
сердца, я кину в вас этот талмуд...
   - Скажите ему, я иду, - улыбнулся Перри Мейсон и вышел.
   Когда он открыл  дверь,  Карл  Манчестер  оторвался  от  кодекса,  не
выпуская изо рта  наполовину  выкуренную  сигарету.  Манчестер  создавал
впечатление человека, сидящего всю свою жизнь под  углом  в  сорок  пять
градусов и склоненного над  сводом  законов  столь  сосредоточенно,  что
казалось, появление посетителя не помешает ему запомнить в тексте место,
от которого его оторвали.
   - Привет, Перри, - сказал он безрадостно. - Что принесло тебя сюда?
   - Я по делу своего клиента, - бодро ответил Перри Мейсон.
   - Только не рассказывай мне, что тебя занимает это  убийство.  У  нас
есть улики против той женщины, и если ты...
   - Да нет, я по другому вопросу.
   - Что же?
   - Здесь был Брэдбери по поводу Фрэнка Пэттона,  который  проворачивал
грязные делишки в Кловердале, - сказал Мейсон.
   - И доктор Дорэй тоже был, - вспомнил Манчестер. - Он вернется  через
полчаса.
   - Зачем?
   - Я обещал тут поискать ему один закон.
   - Ну, и нашел?..
   - Да нет, сам факт, что я загибаюсь тут над законами,  должен  хорошо
на него повлиять...
   - Другими словами, ты умываешь руки?
   -  Конечно,  мы  вовсе  не  собираемся   стирать   грязное   бельишко
Кловердаля, и нечего все перетягивать сюда.  У  нас  в  городе  и  своих
проблем предостаточно.
   - Кинокомпания вообще-то находится здесь, - уронил Мейсон.
   - Ну и что ты собираешься делать?
   - Все зависит от того, что я смогу делать, - сказал Перри.
   - К чему ты клонишь?
   - Если добьюсь признания Пэттона  в  кловердальских  махинациях,  это
повернет ситуацию...
   -  Послушай,  -  сказал  Манчестер,  -  этот  Пэттон   -   спокойный,
уравновешенный человек. Он знает что  делает  и  не  намерен  ни  в  чем
признаваться, даже под наркозом...
   - Не знаю, не знаю, - сказал Перри Мейсон.
   - Ты о чем?
   - Все зависит от  того,  как  к  нему  подступить...  Карл  Манчестер
раздраженно посмотрел на Перри Мейсона и,  вынув  изо  рта  сигарету,  в
сердцах ткнул ее в пепельницу.
   - Я начинаю кое-что понимать.
   - Надеюсь, - коротко ответил Мейсон.
   -  Слушай,  Мейсон,  -  сказал  его  собеседник,  перебирая  пальцами
страницы кодекса, - я уже говорил, мы не собираемся отстирывать  грязное
бельишко  Кловердаля,  но  это  вовсе  не  означает,  что  мы   защищаем
Пэттона... То, что он жулик - это ясно как день. Я через многое  прошел,
чтобы убедиться в этом. Но не знаю, сможем ли мы хоть  что-то  доказать.
Сомневаюсь.  Окружной  прокурор   в   Кловердале   снял   с   себя   всю
ответственность, и не очень-то приятно, перебегая ему дорогу, соваться в
это дело. У нас и так достаточно следственных материалов, из-за  которых
на наши несчастные, замороченные головы падает  целая  куча  хлопот.  Но
если ты настроен разобрать этого Пэттона на кусочки - вперед!
   - И в каких пределах мне позволительно действовать?
   - Все зависит от твоей настойчивости... Пойми  меня  правильно.  Я  в
курсе дела... Это один из узаконенных заработков. Пэттон  советовался  с
юристом, как ему действовать,  не  переступая  рамок  закона.  Возможно,
юрист прав, хотя, может, и нет... Вся загвоздка  -  были  ли  у  Пэттона
преступные намерения... Ты знаешь, как  сложно  это  доказать,  но  если
выйдешь на Пэттона и узнаешь, чем он живет, ты приблизишься к успеху.
   - Любыми ли методами можно мне пользоваться? - спросил Перри Мейсон.
   - Что касается получения информации у нас, об этом и  не  беспокойся.
Но мы не сможем одобрить такое, например, как нанесение увечий. Если  же
Пэттон появится у нас и заявит, что с твоей стороны  ему  были  нанесены
оскорбления,  мы  тщательно  разберемся,  но  попутно  зададим  ему  ряд
вопросов о его роде занятий...
   - Это все, что я хотел знать, -  сказал  Перри  Мейсон,  взявшись  за
дверную ручку. - И не говори Дорэю обо мне.
   Как только Мейсон ступил  за  порог,  странно  оживившийся  Манчестер
напутствовал его:
   - Вытяни, вытяни из этого сукиного кота признание, тогда  Кловердаль,
может, предпримет что-нибудь...
   - Когда я вытяну из него признание, - мрачно пробурчал  Мейсон,  -  я
вам всем кое-что покажу...
   Он закрыл дверь и, вспомнив шутливый разговор с Мод Элтон,  вышел  из
суда, поймал такси и вернулся в свою контору.
   В вестибюле  здания,  перед  тем  как  подняться  на  свой  этаж,  он
задержался.  Блондинка  с  ярко-красными  губами  торговала  сигаретами.
Увидев Мейсона, она радостно улыбнулась:
   - Привет, мистер Мейсон. "Мальборо"?
   - Спасибо. Пачку.
   Отсчитав деньги и взяв сигареты, он облокотился на прилавок:
   - Ты весь день работаешь?
   Она улыбнулась и покачала головой.
   - А, вечерами, - догадался он.
   - Да, - ответила девушка. - Я прихожу сюда вечером, потому что в  это
время идет самая бойкая торговля.
   - Но ведь ты здесь же и утром,  и  днем?  Она  опять  улыбнулась,  но
как-то стесненно:
   - Вы хотите сказать, чтобы я пожалела себя? Когда у женщины  ребенок,
которого надо вырастить, мать, за которой нужен уход,  -  ей  приходится
работать... И она, честно говоря, счастлива, что нашла работу.
   - Сколько сейчас девочке? - спросил Перри Мейсон. Девушка засмеялась:
   - Я уже сто раз говорила вам, ей пять с  половиной.  Вы  меня  каждый
месяц спрашиваете...
   Перри Мейсон смущенно улыбнулся.
   - Я забываю.  -  Он  вытащил  бумажник  и  достал  двадцатидолларовую
бумажку. - Это твоему ребенку, Мэйми.
   - Господи, - сказала она, пряча выступившие слезы.  -  Ну  почему  вы
всегда так делаете? Мне это совсем не  нравится.  Я,  конечно,  не  могу
отказаться ради ребенка, но все же ведь как-то понемногу справляюсь...
   - Вспомни, Мэйми, что я тебе говорил в прошлый раз?
   -  Предрассудки?  -  спросила  она,  пристально  посмотрев  на   него
сверкающими от слез глазами.
   - Да, думаю, что все азартные игроки так  поступают,  Мэйми,  а  я  -
самый азартный игрок в мире. Только в руках у меня не карты,  а  людские
пороки и страсти... Поэтому-то  я  испытываю  облегчение,  когда  помогу
ребенку...
   Она медленно протянула руку за  банкнотом  и  благодарно  сжала  его.
Слезы больше не наворачивались ей на глаза.
   - Вы действительно  скоро  убедите  меня,  что  это  предрассудки,  -
прошептала она, - из чего явствует, что вы просто добрый человек...
   Перри Мейсон хотел было возразить, но кто-то окликнул его. Пол Дрейк,
детектив, и Дж.Р.  Брэдбери  только  что  вошли  в  вестибюль.  Высокий,
сутулящийся Пол Дрейк,  когда  не  следил  за  собой,  вытягивал,  точно
школьник, свою жилистую шею, а выпуклые  большие  глаза  его  напоминали
глаза не только близорукой, но и рассеянной рыбы.
   - Привет, Перри, - неторопливо сказал он, - ты уходишь?
   Мейсон взглянул на часы:
   - Я только что пришел. Гляжу, вы сошлись. Ну как, есть результаты?
   - Я скажу. - Брэдбери торжествующе посмотрел  на  Мейсона.  -  Сейчас
этот человек знает больше, чем я... -  Тут  его  взгляд  остановился  на
блондинке за прилавком. - Привет, сестричка. Мне сигары. Вон ту коробку,
в правом углу, - сказал он, тыча пальцем в витрину.
   Мэйми достала коробку.
   - Пробовали когда-нибудь? - спросил Брэдбери. -  Отличные  сигары,  и
всего за двадцать пять центов...
   Брэдбери предложил Мейсону и Полу Дрейку  по  паре  сигар  и  положил
деньги на прилавок.
   - Перри, я бы хотел поговорить с тобой насчет этого  дела,  -  сказал
детектив, указывая подбородком на Брэдбери.
   - Когда? - спросил Мейсон.
   - Прямо сейчас, если ты не занят.
   Между тем Мэйми протянула Брэдбери сдачу,  и  он  уставился  на  нее,
добродушно улыбаясь:
   - Хороший денек... Девушка кивнула, сияя глазами.
   - О'кей, давай поднимемся в контору, - предложил Мейсон Дрейку.
   Услышав последние слова, Брэдбери повернулся к ним:
   - Мне нужно быть там?
   - Нет необходимости, - покачал головой Пол Дрейк. -  Нам  с  Мейсоном
нужно  разобраться  в  некоторых  формальностях.  Могу  я  думать,   что
располагаю всей информацией, до мелочей?
   - Ну конечно,  -  рассмеялся  Брэдбери.  -  Вы  мне  задали  вопросов
предостаточно. Да, забыл вам сказать кое-что еще...
   - А именно? - повернулся к нему Мейсон.
   - Я узнал, что Боб Дорэй в городе. Прошу иметь в виду, поскольку  ваш
клиент я, и гонорар уже оплачен, - вам не  следует  без  моего  согласия
заниматься его делами.
   - Кто такой Боб Дорэй? - нетерпеливо спросил Перри Мейсон.
   - Он из Кловердаля, начинающий дантист, безденежный. М