течение  следующего  получаса  вы  будете  иметь  возможность  установить,
последовал ли он за Сэмом Лекстером потому, что знал о  вашем  присутствии
здесь, или появился случайно.
     Бормоча проклятия, Бергер устремился к крыльцу.
     Шастер позвал резким и взволнованным голосом:
     - Слыхали вы об этом? Нет, вы слыхали?  Знаете,  что  они  вытворяют?
Знаете, что произошло? У них приказ - вырыть тело вашего  дедушки.  И  они
выкопали его!
     На залитом кровью лице  Сэма  Лекстера  проступило  удивление.  Фрэнк
Оуфли, стоящий возле Бергера, спросил:
     - Это еще что за чертовщина?
     - Спокойно! - предупредил Глассмен.
     - Я только что узнал! Хотите  ли  вы,  чтобы  я  предпринял  законные
шаги... - он умолк, увидев на крыльце фигуру Бергера.
     - Входите, мистер Шастер, - предложил прокурор.  -  Если  будете  там
стоять, вы совсем промокнете.
     На лице  Сэма  Лекстера  блестели  капли  дождя.  Рана  на  его  щеке
кровоточила. Губы в волнении дергались.
     - Что происходит? - спросил он.
     - Я провожу расследование, - объяснил Бергер, -  и  хочу  задать  вам
несколько вопросов. Не возражаете?
     - Нет, конечно, - ответил Лекстер, - но меня  удивляет  то,  как  это
делается. Откуда взялась нелепая идея выкапывать...
     - Никаких вопросов! Никаких! - закричал Шастер. - И отвечать,  только
если я разрешу!
     - Да ну вас, Шастер, - отмахнулся Сэм. - Я смогу  ответить  на  любой
вопрос прокурора.
     - Не дурите,  -  простонал  Шастер.  -  Вовсе  это  не  расследование
окружного прокурора, это все дело рук выскочки Мейсона! Все  вокруг  этого
чертова кота. Не отвечайте им.  Ничего  не  отвечайте.  Прежде  всего  вас
одурачат, а потом? Вы  лишитесь  наследства,  Мейсон  восторжествует,  все
получит Уинифред, даже кот будет смеяться...
     - Замолчите, мистер Шастер, - приказал Бергер. - Я собираюсь говорить
с Сэмом Лекстером и так, чтобы вы меня  не  перебивали.  Заходите  в  дом,
мистер Лекстер. Вам нужен доктор - осмотреть раны?
     - Не думаю, - сказал Лекстер. - Меня  занесло  на  телефонный  столб.
Сильно тряхнуло,  ушиб  правую  руку,  но,  наверное,  достаточно  промыть
антисептиком и нормально перевязать. Не мешало  бы,  конечно,  чтобы  врач
посмотрел, но я не хочу вас задерживать.
     - Пожалуйста! - подбежал к нему Шастер. - Я вас умоляю! Прошу вас! Не
делайте этого!
     - Замолчите, - повторил Бергер и взял Сэма под руку.
     Лекстер с Бергером вошли в дом, сразу  за  ними  -  Глассмен.  Шастер
медленно поднимался по ступенькам, точно старик, каждый шаг для которого -
тяжелая работа. Мейсон наблюдал, как  трое  мужчин  пересекли  гостиную  и
скрылись за  дверью.  Он  уселся  в  гостиной.  Дрейк  достал  из  кармана
сигарету, устроился на пуфике, скрестив ноги, и произнес:
     - Ну, так-то.
     Джим Брэндон, стоя в дверях, сказал Шастеру:
     - Не знаю уж, надо ли вам входить.
     - Не дурите, - сказал Шастер и понизил  голос  так,  чтобы  Мейсон  и
Дрейк ничего не услышали.  Брэндон  тоже  понизил  голос.  Они  продолжили
разговор шепотом.
     Зазвонил телефон. Через несколько минут толстая женщина с  заспанными
глазами прошла по коридору, застегивая халат. Она  сняла  трубку,  сказала
"алло" сонным и неприветливым голосом. Лице ее выразило удивление,  и  она
произнесла:
     - Да, мисс Уинифред... Конечно, я  могу  его  позвать.  Он,  конечно,
спит. Сказать ему, чтобы он попросил мистера Мейсона позвонить вам и...
     Перри Мейсон бросился к телефону.
     - Если кто-то спрашивает мистера Мейсона, - вмешался адвокат, - то  я
здесь.
     - Это мисс Уинифред Лекстер. - Женщина подала ему трубку.
     - Алло, - сказал Мейсон  и  услышал  голос  Уинифред,  взволнованный,
почти истеричный:
     - Слава Богу, смогла вам дозвониться. Я не знала, где вас искать, так
что хотела передать через Эштона...  Случилось  нечто  ужасное!  Вам  надо
немедленно приехать.
     - Вообще-то я пока занят, - спокойно ответил Мейсон. -  Вы  можете  в
общих чертах объяснить, что случилось?
     - Не знаю, но у Дугласа что-то серьезное. Вы помните Дугласа?  Дуглас
Кин.
     - Что же с ним случилось?
     - Не знаю, но я должна вас видеть.
     - Я выйду отсюда минут через десять, - обещал ей Мейсон. -  Это  все,
что я могу сделать. Здесь еще одно дело, в котором  я  заинтересован.  Где
вас искать?
     - У меня в заведении. Витрины не горят,  просто  открывайте  дверь  и
входите.
     - Хорошо, я выхожу через десять минут, - твердо сказал Мейсон.
     Он повесил трубку, а Шастер, оставив Брэндона у двери,  пересек  холл
быстрыми нервными шагами и схватил Мейсона за полу пиджака.
     - Вы этого не сделаете! - объявил он. - Вы не можете  так  уйти!  Это
чудовищно! Я буду жаловаться! Это шантаж!
     Мейсон оттолкнул его рукой и сказал:
     - Вернитесь лучше к своим лекциям, Шастер. Никто  не  может  обвинить
вас в их излишней сухости.
     Мейсон достал из кармана платок  и  вытер  лицо.  Шастер  возбужденно
подпрыгнул, точно терьер, лающий на быка:
     - Вы же знали, что нельзя нарушать завещание, завещание так же верно,
как золото! Что вы натворили? Пытаетесь  пришить  моим  клиентам  дело  об
убийстве? Ничего не получится!  Вы  с  вашим  привратником  наживете  кучу
неприятностей! Кучу! Вы слышите? Вы...
     Его  прервал  окружной  прокурор  Бергер,  вошедший  в  сопровождении
Глассмена. Лицо Бергера выражало недоумение.
     - Мейсон, - сказка он, - вы что-нибудь знаете о бриллиантах,  которые
находятся у вашего клиента Эштона?
     - Нет, но мы можем его спросить, - предложил Мейсон.
     - Кажется, надо с ним поговорить. Очевидно, он тут замешан.
     Вмешался Шастер:
     - Нарушение закона! Все  подтасовано!  Это  Мейсон  состряпал,  чтобы
нарушить волю покойного.
     Мейсон вежливо улыбнулся:
     - Я вас предупреждал, мистер Шастер, что всегда бью неожиданно?
     - Вы хотите, чтобы я позвала привратника? - спросила пожилая  женщина
в халате.
     Тут в комнату шаркающей походкой вошел  Оуфли  в  халате  и  домашних
туфлях.
     - Вы кто? - спросил женщину Бергер.
     - Экономка, - вмешался Оуфли, - миссис Пиксли.
     -  Лучше  бы  пойти  допросить  привратника,  не   предупреждая   его
специально, - предложил Бергер.
     - Послушайте, - сказал Мейсон, - не кажется  ли  вам,  что  в  данных
обстоятельствах я должен быть в курсе того, что вы узнаете?
     - Идемте, - пригласил Бергер. - Вы будете в курсе, но не  перебивайте
ни вопросами, ни советами.
     Шастер заметался вокруг стола.
     - Вы за ним хорошенько следите, - предупредил он. - Он все  это  дело
из пальца высосал.
     - Замолчите, - бросил Том Глассмен через плечо.
     - Идемте, - сказал Бергер миссис Пиксли. - Покажите дорогу.
     Женщина пошла по коридору, задники ее туфель  шлепали  на  ходу.  Пол
Дрейк пристроился рядом с Перри Мейсоном. Оуфли отстал, чтобы поговорить с
Шастером. Бергер держал под руку Сэма Лекстера.
     - Странная женщина эта экономка, - тихо заметил Дрейк. - Все  мягкое,
кроме рта, а уж он такой жесткий! За счет остального.
     - Под этой мягкостью, - ответил Мейсон, оглядывая фигуру  женщины,  -
масса силы. Мускулы скрыты  под  жиром,  но  она  очень  сильна.  Обратите
внимание, как она держится.
     Женщина вела  их  по  лестнице  в  подвальный  этаж.  Открыла  дверь,
прошлепала по цементному  полу,  остановилась  перед  следующей  дверью  и
спросила:
     - Постучать?
     - Нет, только если заперто, - сказал ей Бергер.
     Она повернула ручку и распахнула  дверь.  Мейсон  не  мог  разглядеть
внутренность комнаты, но он видел лицо экономки. При  свете,  падающем  из
комнаты, он увидел, как ее полное лицо застыло в диком ужасе.  Ее  твердые
губы раскрылись - и он услышал крик.
     Бергер выскочил вперед. Экономка покачнулась, воздела руки, колени ее
задрожали и она начала оседать. Глассмен тоже устремился в комнату.  Оуфли
поддержал экономку под мышки.
     - Спокойно, - сказал он. - Что случилось?
     Мейсон протиснулся мимо них.
     Кровать Чарльза Эштона стояла под открытым окном. Окно  располагалось
на уровне земли. Оно было подперто палкой, отверстие составляло пять-шесть
дюймов, как раз столько, чтобы мог пройти кот. Кровать  стояла  прямо  под
окном, а на белом покрывале была масса грязных  кошачьих  следов  -  и  на
подушке тоже. В постели лежал Чарльз Эштон с искаженным лицом.  Достаточно
было взглянуть на выпученные глаза и высунутый язык,  чтобы  опытные  люди
поняли, отчего от умер.
     Бергер повернулся к Глассмену:
     - Не пускайте сюда никого. Позвоните в отдел убийств.  Не  выпускайте
Сэма Лекстера из поля зрения, пока все не выяснится. Я буду  здесь  и  все
осмотрю. Начинайте!
     Глассмен повернулся, задел плечом Мейсона и извинился.  Мейсон  вышел
из комнаты. Глассмен захлопнул дверь:
     - Пропустите меня к телефону. Мистер Оуфли, не пытайтесь удрать.
     - Почему это я должен удирать? - обиделся Оуфли.
     - Не делайте никаких  заявлений!  Не  делайте  никаких  заявлений!  -
истерически умолял Шастер. - Молчите, говорить предоставьте  мне!  Неужели
не понимаете? Ведь это убийство! Не разговаривайте с ними. Не подходите  к
ним. Не...
     - Закройте рот, - воинственно подступил к нему Глассмен, - или я  сам
заткну его!
     Шастер увильнул от него, точно белка, беспрерывно бормоча:
     - Никаких заявлений! Никаких заявлений! Разве вы не понимаете, что  я
ваш адвокат? Вы же не знаете, в чем вас хотят обвинить! Молчите! Дайте мне
говорить вместе вас.
     - В таких разговорах нет необходимости, - заверил его Оуфли. - Я  так
же хочу знать истину, как эти должностные лица. У вас истерика.  Помолчите
и успокойтесь.
     Когда все поднимались по лестнице, Перри Мейсон, отстав, наклонился к
Полу Дрейку.
     - Побудь здесь, Пол, - попросил он, - посмотри, что будет. Постарайся
увидеть все, что сможешь. А не сможешь увидеть - пусть работают твои уши.
     - Смываешься? - спросил Дрейк.
     - Есть еще срочные дела, - ответил Мейсон.
     Поднявшись по ступеням, Глассмен поспешил к телефону. Мейсон повернул
направо, прошел через кухню, спустился с крыльца и  оказался  в  дождливой
ночи.



                                    8

     Электровывеска, прославляющая "Вафли Уинни", не светилась. Над дверью
горел ночник. Перри Мейсон  повернул  ручку  -  дверь  отворилась.  Мейсон
закрыл ее за собой, прошел между стойкой и столиками и оказался перед  еще
одной открытой дверью. В комнате было темно. Он услышал,  как  всхлипывает
женщина. Мейсон сказал "Хэлло!". Щелкнул выключатель.  Комната  осветилась
мягким светом настольной лампы под розовым шелковым абажуром.
     У стены стояла односпальная кровать. Видны были  два  стула,  стол  и
книжный шкаф  -  грубо  сколоченные  деревянные  ящики  из-под  консервов.
Самодельный шкаф был полон книг. Угол комнаты  отгораживала  портьера,  за
ней - через щель - Мейсон увидел душ, напоминавший гусиную шею.  На  стене
висело несколько фотографий в рамках. Несмотря на скромную  обстановку,  в
комнате царила атмосфера домашнего уюта. На  столе  -  фотография  Дугласа
Кина в рамке.
     Уинифред Лекстер сидела на кровати. Глаза ее  были  красны  от  слез.
Большой персидский кот свернулся у  нее  под  боком,  прижавшись  к  бедру
девушки, и громко мурлыкал. Когда зажегся свет, кот грациозно повернулся и
уставился на Мейсона ярко горящими глазами. Потом  зажмурился,  потянулся,
зевнул и снова замурлыкал.
     - Что случилось? - спросил Мейсон.
     Девушка безнадежно указала на телефон, как  бы  желая  все  объяснить
этим жестом.
     - А я-то думала, что посмеюсь над жизнью, - сказала она.
     Мейсон подвинул стул и сел рядом. Он  видел,  что  девушка  на  грани
истерики, и произнес с участием:
     - Славная киска.
     - Да, это Клинкер.
     Мейсон поднял брови.
     - Дуглас съездил и взял его.
     - Зачем?
     - Потому что боялся, что Сэм его отравит.
     - Когда?
     - Часов в десять. Я его послала.
     - Он говорил с Эштоном?
     - Нет, Эштона не было.
     - Не возражаете, если я закурю?
     - И я закурю. Вы, должно быть, считаете меня ужасным ребенком.
     Мейсон достал из кармана пачку сигарет, серьезно протянул ей и  подал
спичку.
     - Вовсе нет, - сказал он, зажигая сигарету для себя. - Здесь довольно
одиноко, да?
     - Пока нет, но будет, - сказала она.
     - Расскажите мне, как только будете готовы, - предложил он.
     - Я еще не готова, - голос у нее  стал  тверже,  но  в  нем  все  еще
звучали нотки истерики. - Я слишком долго сидела здесь в темноте -  и  все
думала, думала...
     - Хватит думать, - перебил он. - Давайте просто  поговорим.  В  какое
время Дуглас Кин уехал от Эштона?
     - Часов в одиннадцать, наверное. А что?
     - Он там был около часа?
     - Да.
     - А когда же начался дождь? До одиннадцати или после?
     - Ой, раньше - еще до девяти.
     - Вы можете точно сказать, когда именно Дуглас принес кота?
     - Нет, я вафли готовила. А почему вы спрашиваете?
     - Просто пытаюсь завязать разговор, - небрежно заметил  Мейсон.  -  Я
для вас слишком чужой человек, чтобы со мной откровенничать. Вот я и хочу,
чтобы вы ко мне немного привыкли. Дугласа впустил кто-то из слуг?
     - В городской дом? Нет, я дала Дугу свой ключ. Я не хотела, чтобы Сэм
знал, что я беру кота. Дедушка дал мне ключ  от  дома.  Я  его  так  и  не
вернула.
     - Почему вы не дали знать Эштону,  что  взяли  кота?  Ведь  он  будет
беспокоиться?
     - Он знал, что Дуг едет за Клинкером.
     - Откуда?
     - Я ему звонила.
     - Когда?
     - Перед тем, как Дуг ушел.
     - А когда он ушел?
     - Не знаю, мы договорились по телефону, что лучше мне пока  подержать
Клинкера у себя. Он сказал, что будет дома, когда  Дуг  приедет,  и  велел
дать Дугу мой ключ, чтобы Сэм ничего не знал.
     - Но Эштона не было, когда приехал Дуг?
     - Нет. Дуг целый час ждал. Потом взял кота и уехал.
     Мейсон, откинувшись на спинку  стула,  изучал  клубящийся  сигаретный
дым.
     - Клинкер всегда спит на постели Эштона, да?
     - Да.
     - Еще какие-то кошки есть?
     - Вы имеете в виду - в доме?
     - Да.
     - Нет, наверное,  нет.  Клинкер  любую  кошку  выжил  бы.  Он  ужасно
ревнивый, особенно дядю Чарльза ревнует.
     - Дядю Чарльза?
     - Я так иногда называю привратника.
     - Довольно странный он, да?
     - Странный, но хороший, если узнать его поближе.
     - Честный?
     - Конечно, честный.
     - Скуповат малость, а?
     - Был бы скуповат, если бы ему было что жалеть.  Он  долго  служил  у
дедушки. Дедушка всегда не доверял банкам. Когда прошел тот бум с золотом,
дед чуть не умер. Он ведь копил золото. Но тогда он пошел, сдал  золото  и
получил бумажные деньги. Это был такой  удар  для  дедушки.  Он  несколько
недель не мог оправиться.
     - Чудак, должно быть, был.
     -  Да,  большой  чудак  -  и  такой  славный:  у  него  было  чувство
справедливости.
     - Судя по его завещанию, этого не скажешь.
     - Нет, - возразила она. - При данных обстоятельствах это было лучшее,
что он мог сделать. Кажется, Гарри меня совсем загипнотизировал.
     - Гарри? - переспросил Мейсон.
     - Гарри Инмен. Он казался таким прямодушным, откровенным...
     - Но он таким не был?
     - Как только он понял, что я ничего  не  наследую  по  завещанию,  он
сразу взял назад все свои слова. Наверное, боялся, что я его женю на себе.
     - Есть у него деньги?
     - У него хорошее место. Он зарабатывает около шестисот долларов в год
в какой-то страховой конторе.
     - Дуглас Кин привязан к вам, да? - Мейсон осторожно перевел  разговор
на молодого человека, чей портрет стоял на столе.
     - Да, привязан. Он молодец. Он самый прекрасный в  мире.  А  я  и  не
понимала до сих пор, сколько в нем хорошего - ведь слова ничего не значат,
просто есть люди, которые умеют говорить лучше других.
     Мейсон кивнул, ожидая, что она скажет еще.
     - Я хотела вас видеть насчет Дугласа,  -  сказала  она.  -  Случилось
нечто ужасное, Дуглас боится, что  меня  втянут.  Он  сам  как-то  в  этом
замешан - не знаю, как именно.
     - Что же случилось? - спросил Мейсон.
     - Убийство. - И она зарыдала.
     Мейсон подошел к кровати, сел рядом с ней и обнял ее  за  плечи.  Кот
оценивающе посмотрел на него, прижал уши, потом успокоился, но  больше  не
мурлыкал.
     - Ну, успокойтесь, - произнес Мейсон. - Скажите, что вы знаете.
     - Я знаю только, что  Дуглас  позвонил.  Он  был  ужасно  взволнован.
Сказал, что кого-то убили и он не хочет, чтобы меня впутывали, поэтому  он
уедет и я его никогда не увижу. Он велел  мне  ничего  не  говорить  и  не
упоминать его.
     - Кого же убили?
     - Он не сказал.
     - Почему же он думает, что вас могут впутать?
     - Наверное, потому, что я его знаю. Все так глупо. Я думаю,  все  это
связано с дедушкиной смертью.
     - Когда он вам звонил?
     -  Минут  за  пятнадцать  до  моего  разговора  с  вами.  Я  пыталась
дозвониться всюду - в вашу контору, на квартиру. Нигде никто  не  ответил,
тогда я решила позвонить дяде Чарльзу. Он говорил, вы ему звонили - что-то
насчет Сэма и окружного прокурора, вот я и решила, что он,  возможно,  еще
будет с вами говорить.
     - Вы знали, - спросил Мейсон, - что ваш дед был убит?
     - Дедушка? - Глаза ее расширились. - Нет.
     - Вам не показалось, что дом сгорел как-то странно?
     - Почему? Огонь вспыхнул где-то возле дедушкиной спальни.  Ночь  была
ветреная. Я подумала, что пожар начался из-за неисправной проводки.
     - Вернемся к коту, - сказал Мейсон. - Он у вас часов с одиннадцати?
     - Да, может быть, с начала двенадцатого.
     Мейсон кивнул и взял кота на руки.
     - Клинкер, - спросил он, - не хотел бы ты немного прокатиться?
     - Что вы хотите этим сказать? - не поняла Уинифред.
     Перри Мейсон, держа кота  в  руках  и  не  спуская  глаз  с  девушки,
медленно произнес:
     - Сегодня вечером был убит Чарльз Эштон. Я еще не знаю точно, в какое
время. Его задушили, вероятно, когда он лег спать. Все покрывало и подушка
были в грязных кошачьих следах, эти следы вели к самому лбу Эштона.
     Она вскочила, глаза ее расширились, бескровные губы  раскрылись,  как
будто она пыталась закричать. Но звука не было. Перри Мейсон  бросил  кота
на кровать, обнял Уинифред, погладил по волосам.
     - Успокойтесь, - сказал  он  ей.  -  Я  возьму  кота  с  собой.  Если
кто-нибудь станет вас допрашивать, не отвечайте ни на какие вопросы.
     Она выскользнула из его объятий, села на кровать.  Лицо  ее  выражало
страдание.
     - Он этого не делал, - повторяла она. - Не мог он.  Я  его  знаю.  Он
мухи не обидит.
     - Можете вы продержаться, - спросил он, - пока я избавлюсь от кота?
     - Что вы хотите с ним сделать?
     - Спрячу, пока все не уладится. Вы же понимаете, что значит - кошачьи
следы на той кровати. Это значит, кот был там после убийства.
     - Невероятно, - сказала она.
     - Конечно, - ответил он, - но нам надо заставить других поверить, что
это невозможно. Весь вопрос в том, сможете ли вы быть достаточно  храброй,
чтобы помочь мне.
     Она кивнула. Перри Мейсон взял кота и направился к выходу.
     - Послушайте, - сказала она, когда Мейсон взялся за  ручку  двери,  -
понятно ли вам, что вы должны защищать Дугласа? Вот зачем я вам позвонила.
Вы должны его найти и поговорить с ним. Дуглас не виноват. Вы  должны  это
доказать, и нечего ему собой жертвовать. Вы меня поняли?
     - Понял, - сказал он серьезно.
     Она подошла к нему и положила руки ему на плечи.
     - Он умный, его не поймают, - сказала она. - Ну, не смотрите на  меня
так. Я вижу, вы думаете, его найдут, но вы не знаете, какой Дуглас  умный.
Полиция  никогда  его  не  схватит.  Но  это  значит,  что  ему   придется
скрываться, пока вы все не выясните... И  я  знаю,  что  должно  случиться
из-за меня. Полиция вообр