я в крови уменьшается после  всасывания  в  пределах  от
двух до четырех промилле в час.
     - Что могло быть причиной такого пьяного кутежа, Пол?
     - Черт возьми, откуда я знаю?
     - Выяснил что-нибудь о телефонных счетах? - спросил Мейсон.
     - Еще нет,  но  эта  информация  будет  у  меня  в  течение  часа.  Я
договорился, что мне сделают копии всех телефонных счетов.
     - Как тебе это удается, Пол?
     - Лучше тебе  не  знать  подробностей.  Я  рискую  своей  собственной
головой. Короче говоря, они у меня будут.
     - Как только получишь  какую-нибудь  информацию,  дай  мне  знать.  А
теперь - что там с этим Аланом Блевинсом, он действительно гипнотизер?
     - Я бы сказал,  что  не  просто  гипнотизер,  а  превосходный.  Между
прочим, он сомневается, что гориллу  можно  загипнотизировать  при  помощи
обычных методов. То есть он утверждал, что ему удавалось погрузить гориллу
в какое-то подобие гипнотического транса, но, когда он это сделал,  он  не
смог ей ничего внушить, воздействуя на  подсознание.  Когда  гипнотизируют
человека,  этого  добиваются  словами.  Когда  имеешь  дело  с   гориллой,
невозможно установить контакт между человеческим сознанием и ее.  Животное
просто спит. И при этом довольно  непросто  определить,  является  ли  это
внушенным гипнотическим сном или естественным.
     - Блевинс был уволен?
     - Да.
     - Был предлог?
     - Я выяснил, что никакой причины для этого не было. Скверную  новость
сообщил ему Натан Фэллон. Эддикс вообще отказался это обсуждать. Все  были
уволены одновременно.
     - И Блевинс имел все основания ненавидеть Эддикса?
     - Вполне мог иметь.
     - Выясни, где он был прошлой ночью, - сказал Мейсон.
     - Уже выяснил, - ответил Дрейк, - он холостяк. Жена развелась  с  ним
два года назад. Он утверждает, что был дома, смотрел  телевизор,  а  потом
лег спать.
     - Подтвердить никто не может?
     - Нет, это его собственные слова,  не  более  того.  Хочешь  чтобы  я
покопался здесь поглубже?
     - Разумеется, хочу. Почему с ним развелась жена, Пол?
     - Психическое насилие. Она утверждала, что  он  якобы  все  время  ее
гипнотизирует, пытается использовать для своих  опытов,  выставляет  ее  в
нелепом виде и все такое в том же роде.
     - Узнай об этом побольше, - сказал Мейсон. - Найди ее,  Пол.  Я  хочу
поговорить с ней.
     Дрейк сделай у себя пометку.
     - Что-нибудь еще?
     - Думаю, пока все, Я  пойду  обратно  к  себе  и  выясню,  что  нужно
Хардвику. Он должен вот-вот подойти.
     - Да, вот еще что, - сказал Дрейк. - Блевинс рассказал  мне,  что  он
обучил Эддикса методам гипноза.
     - Зачем?
     - Так хотел Эддикс.
     - Пол, - сказал Мейсон, - я хочу, чтобы ты все как следует  проверил.
Я собираюсь на этом процессе выстроить защиту, которая войдет  в  историю,
но для начала мне нужно точно знать, что там на самом деле произошло.
     - А Джозефина Кемптон не может тебе рассказать? - спросил Дрейк.
     - Нет.
     - Почему нет?
     - Если между нами, то я думаю, что она и сама не знает.
     - О, Бога ради, Перри!  -  воскликнул  Дрейк.  -  Только  не  вздумай
строить защиту на основании женских россказней: "Мы сидели там, в руках  у
меня был ножик, а затем, совершенно неожиданно, в глазах у меня потемнело,
а когда я пришла в себя, он лежал там на кровати совершенно неподвижно,  и
я закричала: "Ну скажи мне что-нибудь, Бенни!"
     Мейсон усмехнулся:
     - Все совершенно не так,  Пол,  хотя  так  оно  и  есть.  Выкачай  из
Блевинса всю информацию, какую только сможешь, найди его бывшую жену.  Ну,
я пошел на переговоры с Хардвиком, загляну к тебе позже.
     Мейсон вернулся в свой офис.
     - Джеймс Этна направляется  сюда,  -  сообщила  Делла  Стрит.  -  Он,
похоже, страшно возбужден.
     Зазвонил телефон.
     - Алло, - сказала Делла в трубку, выслушала  ответ  и  повернулась  к
Мейсону: - А вот и мистер Этна.
     - Скажи, пусть входит, - сказал Мейсон, - и передай Герти, чтобы  она
проводила мистера Хардвика сюда, как только он появится в конторе.
     Делла Стрит повесила трубку и вышла, чтобы встретить Этну.
     Этна, явно взволнованный, воскликнул, едва переступив порог кабинета:
     - Мистер Мейсон, можете вы мне сказать,  что,  черт  побери,  удалось
разнюхать полиции?
     - Они, видимо, абсолютно уверены в  том,  что  откопали  нечто  очень
серьезное.
     - Похоже было, - сказал Этна, - что они наверняка уверены в том,  что
говорят...
     - Делла Стрит и я перевернули вверх дном  весь  офис,  пытаясь  найти
микрофон, - усмехнулся Мейсон. - Мы подумали, что, может быть, им  удалось
подслушать нашу беседу с миссис Кемптон.  Что  там  с  протестом?  Вы  его
подали?
     - Нет. Я понял, что от этого не будет никакого проку.
     - Вы хотите сказать, что ей предъявлено обвинение?
     - Совершенно верно. Умышленное убийство. Они уже получили санкцию,  и
ордер на арест был оформлен по всем правилам.
     -  Случилось  нечто  такое,  в   результате   чего   они   неожиданно
почувствовали себя абсолютно уверенными, - заключил Мейсон.
     - Конечно, это весьма необычная  история,  -  позволил  себе  сделать
замечание Этна.
     - Да уж, это точно.
     - А что вы скажете по этому поводу? - спросил Этна.
     - О том, что она рассказала?
     - Да.
     - Я еще не думал над этим.
     - Но что произойдет, когда она расскажет это суду присяжных?
     - Вы хотите сказать - если она расскажет это суду присяжных?
     - Но ведь рано или поздно она будет вынуждена рассказать это суду.
     Мейсон усмехнулся:
     - Давайте в таком случае постараемся, чтобы это  лучше  было  поздно,
Этна.
     - Вы думаете, что присяжные не поверят ее рассказу?
     - А вы?
     - Ну в общем, - промолвил Этна, - черт побери, Мейсон, и верю,  и  не
верю.
     Мейсон продолжал улыбаться.
     - Конечно, если принять во внимание тамошнюю обстановку,  то  рассказ
звучит довольно правдоподобно. Был некий миллионер, экспериментировавший с
гипнозом. Он пытался гипнотизировать горилл и, вероятно,  пытался  внушить
им импульс к убийству  человека.  Совершенно  естественно,  что  рано  или
поздно он мог добиться определенного успеха, и тогда  было  бы  совершенно
логично предположить, что он сам и оказался первой жертвой.
     - Продолжайте, Джим, - сказал Мейсон.  -  Вы  приводите  аргументы  в
пользу правдивости ее рассказа. Вы пытаетесь убедить себя так, словно вы -
суд присяжных.
     - Ну да, а почему бы и нет?
     Мейсон сказал:
     - Если адвокат вынужден сам  себя  убеждать  в  правдивости  рассказа
своего клиента, то, черт побери,  самое  разумное  -  сделать  так,  чтобы
больше никто и никогда этого рассказа не услышал.
     - Я думаю, вы правы, - проговорил Этна, через силу улыбнувшись.  -  Я
сам еще толком не разобрался, как отношусь ко всему этому, а теперь, после
ваших слов, я понял, что очень старался, хотя и безуспешно, убедить себя в
правдивости этой истории, и, в общем, черт бы меня побрал, если я и сейчас
знаю, как к ней относиться. Все  это  звучит  совершенно  неправдоподобно,
если только не принимать во внимание обстановку, царившую в этом  доме,  а
на ее фоне все выглядит довольно логично.
     - Через несколько дней мы будем знать намного больше, Джим, -  сказал
Мейсон.
     - Я никак не могу отделаться от мысли, что по моей вине вы втянуты во
все это, - посетовал Этна.
     -  Все  нормально,  -  усмехнулся  Мейсон.  -  Я  бывал  и  в  худших
переделках.
     - Но все же снова возникает вопрос - почему  полицейские  действовали
так странно? Ведь, кажется, это довольно необычно для них?
     - Необычно! - воскликнул Мейсон. - Это просто уникальный случай!
     Зазвонил  телефон,  Делла  Стрит  сняла  трубку,  кивнула  Мейсону  и
сказала:
     - Это Хардвик.
     - Отложим ненадолго наше обсуждение, - обратился  Мейсон  к  Этне.  -
Поскольку нам придется иметь дело с Хардвиком,  нужно  быть  уверенными  в
себе и выступать единым фронтом. Мы должны улыбаться и излучать  оптимизм.
Делла, пусть он заходит.
     Делла Стрит распахнула дверь и произнесла:
     - Мистер Хардвик.
     Сидней Хардвик, явно чем-то очень озабоченный, сказал:
     - Доброе утро, господа. Надеюсь, что я не  расстроил  ваши  планы  на
сегодняшний день, мистер Мейсон, и ваши тоже, мистер Этна.
     - Ну что вы, отнюдь нет, - кивнул ему Мейсон, -  присаживайтесь.  Чем
можем быть вам полезны?
     Хардвик сел, поправил очки на носу, черную резинку за ухом,  потрогал
слуховой аппарат и сказал:
     - Давайте с самого начала говорить начистоту. Мне  известно,  что  вы
оба во многих отношениях занимаете противоположную  по  отношению  ко  мне
позицию. Вы, как я полагаю, представляете Джозефину Кемптон?
     - Я тоже так полагаю, - сказал Мейсон. - А точнее, я думаю, мы  будем
ее представлять.
     - Вы оба? - спросил Хардвик.
     Джеймс Этна, поколебавшись немного, ответил:
     - Да, я полагаю, что мы оба.
     - В таком случае, - продолжал Хардвик,  -  я  представлял  Бенджамина
Эддикса, пока он был жив. Мне известно о нем больше, чем  кому  бы  то  ни
было. Несколько месяцев назад  я  оформил  его  завещание.  Это  завещание
полностью соответствовало воле мистера Эддикса в то время.
     - У вас есть основания полагать, что он изменил свою волю?
     Хардвик прочистил горло.
     - Не только волю, но и завещание.
     - Вы хотите что-то сообщить нам и хотите что-то узнать у нас.  Почему
бы вам не раскрыть карты? - предложил Мейсон.
     Хардвик улыбнулся:
     - Боюсь, что я неважный игрок в покер.
     - Вы не играете в покер,  -  ответил  ему  Мейсон.  -  Вы  принимаете
участие в деловых переговорах, где мы, все мы,  должны  выложить  на  стол
определенные  карты.  А  теперь  давайте  договоримся,  что  вы  начинаете
выкладывать все те карты, которые хотите раскрыть, а затем  мы  посмотрим,
что сможем вам показать мы.
     - Очень хорошо. Дело в том, что сложилась в высшей степени  необычная
ситуация - ситуация, которая  некоторым  образом  играет  на  руку  вашему
клиенту. Я решил, что вы должны знать об этом, мистер Мейсон,  до  того...
ну, в общем, до того, как вы, возможно, примете решение не представлять ее
интересы.
     - Продолжайте, - сказал Мейсон, - мы вас внимательно слушаем.
     - Вы посетили Бенджамина Эддикса во вторник вечером. Ваш визит  вывел
его из душевного равновесия. Когда вы нашли кольцо и часы... ну, в  общем,
это был жестокий удар по самолюбию и самоуверенности Эддикса. Он полностью
изменил свое решение о том, что должно быть написано в его завещании. В ту
самую  ночь,  до  того  как  отправиться  спать,  где-то  около   половины
двенадцатого, он вызвал Натана Фэллона и Мортимера Херши на совещание.  Он
сказал: "Джентльмены, я был идиотом. Я был просто самодовольным  ослом.  Я
вел себя деспотично,  позволяя  себе  выносить  решения,  касающиеся  всех
окружающих. Я виноват. Я хочу искупить свою вину, насколько это  возможно.
Вот здесь написанное мной собственноручно завещание. Я кладу это завещание
в конверт. Я передаю его вам. Я прошу вас,  джентльмены,  запечатать  этот
конверт, расписаться на его обороте и положить его в надежное место.  Если
в течение нескольких ближайших дней со мной что-нибудь случится, вы должны
позаботиться о  том,  чтобы  это  завещание  оказалось  у  мистера  Сиднея
Хардвика".
     - В течение  нескольких  ближайших  дней?  -  переспросил  Мейсон.  -
Значит, он чего-то опасался?
     - Нет,  нет,  ничего  подобного.  Похоже,  что  он  просто  собирался
встретиться со мной и оформить должным образом  свое  завещание,  вот  это
собственноручно написанное им завещание, подписать его, как полагается,  в
присутствии свидетелей. Он хотел иметь это собственноручно  написанное  им
завещание как своего рода временную меру на всякий случай, и  если  с  ним
что-нибудь произойдет, то старое его завещание не будет иметь силы.
     Мейсон кивнул:
     - И в ту ночь вы поехали к нему, чтобы составить новое завещание?
     - Верно. Но он, однако, был слишком взбудоражен и  не  стал  со  мной
разговаривать. В тот момент я не мог  понять,  в  чем  дело.  Но  в  свете
последующих событий могу составить теперь полную  картину.  Вы  поколебали
его самоуверенность, мистер Мейсон. А я уверяю вас, что  задеть  его  было
трудно, очень трудно; такой уж это был человек. И вот теперь, я, возможно,
не  имею  права  этого  делать,  но  я  собираюсь   прочесть   вам   часть
собственноручно  написанного  мистером  Эддиксом  завещания  -  завещания,
которое я собираюсь представить на официальное утверждение. Я  думаю,  что
некоторые упомянутые в нем моменты могут иметь огромное значение для  вас,
господа, и в особенности для вашего клиента.
     - Мы вас слушаем, - сказал Мейсон и взглядом дал понять Делле  Стрит,
что  она  должна  стенографировать  ту  часть  завещания,  которая   будет
прочитана.
     Хардвик развернул бумагу и принялся читать:

     "Я, Бенджамин Эддикс, выражая свою последнюю волю, пишу это завещание
собственноручно, в состоянии смиренного раскаяния. Я вел себя  деспотично.
Я был невероятно самодоволен. Я слишком был склонен к тому, чтобы осуждать
окружающих меня людей. В особенности  я  сожалею  о  тех  обстоятельствах,
которые привели меня к разрыву с моим братом Германом.
     Сегодня вечером я испытал величайшее эмоциональное потрясение. Миссис
Джозефина Кемптон, моя бывшая служащая, которую я более  или  менее  прямо
обвинил в воровстве, абсолютно невиновна. Ценные предметы, которые, как  я
полагал, она украла,  были  обнаружены  при  обстоятельствах,  исключающих
всякие сомнения в том, что они были украдены расшалившейся обезьяной, и  я
один несу ответственность за действия этой обезьяны.
     Таким образом, я, выражая свою  последнюю  волю,  завещаю  следующее.
Джозефине Кемптон, моей бывшей  экономке,  я  приношу  мои  чистосердечные
извинения и завещаю ей сумму в пятьдесят тысяч долларов. Мортимеру  Херши,
моему менеджеру, услуги которого, кстати, и без того хорошо  оплачивались,
я завещаю десять тысяч долларов.  Натану  Фэллону,  которому,  полагаю,  я
переплатил много лишнего и который  иногда  действовал  полностью  вопреки
моим интересам, я завещаю один доллар и ценный совет: самое  главное,  что
должно быть присуще служащему, - это абсолютная, непоколебимая верность. Я
верю, что этот совет окажется ему полезным, где бы и на каком посту  он  в
будущем ни работал.
     Я  назначаю  свой  банк  "Сиборд  микэникс   нэшнл   траст   компани"
исполнителем моей последней воли и требую, чтобы все установленные законом
действия,  связанные   с   распоряжением   завещанным   мной   имуществом,
производились Сиднеем Хардвиком, работающим в  фирме  "Хардвик,  Карсон  и
Реддинг".

     Хардвик оторвался от бумаги и произнес:
     - Вот  так,  господа.  Завещание  датировано  вечером  вторника,  оно
полностью написано рукой Бенджамина Эддикса и подписано им.
     - Это, вне всякого сомнения, - сказал Мейсон, -  позволяет  по-новому
взглянуть на ситуацию. Я обратил  внимание,  вы  сказали,  что  прочитаете
часть завещания.
     Хардвик улыбнулся:
     - Совершенно верно. Здесь есть еще несколько распоряжений, касающихся
его бывших работников, и заключительный пункт,  в  котором  все  остальное
имущество завещается его брату.
     - Фамилия его брата токе Эддикс? - Спросил Мейсон.
     - Нет.
     - А могу я узнать ее?
     - Позднее.
     - А как он распорядился своим состоянием в прошлом завещании?
     Хардвик улыбнулся, но ничего не ответил.
     - Ну хорошо, я спрошу по-другому, - сказал Мейсон, - была  ли  в  том
завещании упомянута миссис Кемптон?
     - Нет. Определенно не была.
     - То есть таким образом Эддикс, вероятно, пытался искупить свою вину,
- предположил Мейсон.
     - Я решил, что вы должны об этом  знать,  -  сказал  Хардвик.  -  Это
укрепляет позиции вашего клиента, к тому  же  информация  может  оказаться
весьма ценной для вас, господа, при заключении договора о  размере  вашего
гонорара. Другими словами, я решил, что вы были бы разочарованы, установив
размер гонорара за ваши услуги, а затем обнаружив неожиданно, что у  вашей
клиентки имеется пятьдесят тысяч долларов, о которых вы ничего не знали.
     - Благодарю вас, - сказал Мейсон, - а что нужно вам?
     - Я хотел бы побеседовать с вашей клиенткой,  Джозефиной  Кемптон,  -
сказал Хардвик. - Я хотел бы  побеседовать  с  ней  наедине.  Я  хотел  бы
обсудить с ней один абсолютно конфиденциальный вопрос.
     - То есть, как я понимаю, - удивился Мейсон, - вы не хотите, чтобы мы
при этом присутствовали?
     - Я хотел бы побеседовать с ней абсолютно конфиденциально.
     Мейсон взглянул на Джеймса Этну.
     - Что  касается  меня,  то  я  не  возражаю,  -  сказал  Этна,  -  я,
разумеется, очень вам благодарен и...
     - А я возражаю, - сказал Мейсон.
     - То есть как? - воскликнул Хардвик.
     Мейсон усмехнулся:
     - Я не настолько вам благодарен.
     - Я же предоставил вам информацию...
     - Разумеется, - сказал Мейсон,  -  вы  предоставили  нам  информацию,
которая поможет нам определить размер гонорара. Мы вам благодарны за  это.
Я готов для вас сделать все  что  угодно  -  я  лично.  Но  наша  клиентка
находится в несколько ином положении. Я не собираюсь раздавать  авансы  за
счет моей клиентки, пока не буду точно знать, что вам нужно.
     - Могу заверить вас, мистер Мейсон,  что  речь  идет  о  вопросе,  не
имеющем ни малейшего отношения к тому делу, по которому в настоящий момент
проходит  ваша  клиентка.  Это  должно   оставаться   в   высшей   степени
конфиденциальным. Фактически миссис Кемптон и сама  не  будет  знать,  что
именно я пытаюсь выяснить.
     Мейсон покачал головой:
     - Я хочу знать, на какую именно  дичь  вы  охотитесь,  до  того,  как
позволю моей клиентке войти в зону обстрела.
     - Это не нанесет ей никакого ущерба.
     - Ситуация как раз такова, - сказал Мейсон, -  что  она  имеет  право
воспользоваться советом юриста - советом юриста, который  исключительно  и
полностью действует в ее интересах.
     - Боюсь, мистер Мейсон, что вы запрашиваете слишком высокую  цену  за
ваши услуги.
     Мейсон улыбнулся:
     - А вы довольно высоко оценили зачитанные вами пункты завещания.
     - Ну хорошо, - сказал Хардвик, - предположим, что вы все равно узнали
бы о содержании завещания после того,  как  его  зарегистрировали  бы  для
официального утверждения. Но, зная его заранее, вы можете для себя  лично,
господа, выиграть несколько тысяч долларов.
     - Мы вам благодарны, - сказал Мейсон, - но мы  помогаем  клиентам  во
имя _и_х_ интересов, а не наших личных.
     - Я не думаю, что запрошенная мной цена непомерно  высока,  -  сказал
Хардвик.
     - О чем вы собираетесь говорить с миссис Кемптон?
     - Я не вправе вам сообщить.
     - Хорошо, - сказал Мейсон, - в  таком  случае,  я  скажу  вам,  и  мы
посмотрим, насколько точно я угадал.
     - Вы скажете мне? - воскликнул в изумлении Хардвик.
     - Совершенно верно, - сказал Мейсон.  -  Вы  собираетесь  расспросить
Джозефину Кемптон об убийстве Элен Кэдмас.
     - Убийстве Элен Кэдмас? - переспросил Хардвик.
     - Совершенно верно, об убийстве. У вас есть основания  полагать,  что
кто-то сбросил Элен Кэдмас за  борт  яхты.  Вы  располагаете  информацией,
которой у нас нет. Вас  также  беспокоят  некоторые  проблемы  в  связи  с
наследством. Когда я узнаю больше о  том,  что  вас  интересует,  я  смогу
ответить вам подробнее.
     Хардвик громко откашлялся, снял очки, тщательно протер их  и  нацепил
обратно на нос.
     - Ну, насколько я прав? - спросил Мейсон.
     - Это все только ваши догадки, - сказал Хардвик.
     - Конечно, догадки, но мои  догадки  довольно  близки  к  истине,  не
правда ли?
     - Ну, предположим, только для того, чтобы  поддержать  разговор,  что
это так. И что дальше?
     - Вот именно это мне