присяжными,  судья
Маркхэм, - сказал холодно официальным тоном Бюргер, - но считаю, что суд
должен осудить поведение мистера Мейсона.
   - Мое поведение? - спросил Мейсон.
   - Да.
   - В какой части?
   -  В  части  того,  что   вы   преднамеренно   занимались   подделкой
вещественных доказательств, - я имею в виду,  достали  такой  же  нож  и
тайком подложили его  в  ящик  буфета,  -  чтобы  усложнить  и  запутать
расследование убийства.
   - Но я достал похожий нож не с этой целью, - возразил  Мейсон.  Судья
Маркхэм нахмурился, на его лице читалось сожаление.
   - Боюсь, защитник... - начал  было  он,  но  что-то  в  лице  Мейсона
заставило его оборвать фразу.
   Бюргер с жаром обрушился на адвоката:
   - Вам от этого не  отвертеться,  Мейсон.  Эдна  Хаммер  показала  под
присягой, что ваши намерения были доподлинно такими.
   - Но она ничего не знала о моих намерениях, - уточнил Мейсон,  -  она
не умеет читать чужие мысли и не эксперт по телепатии.
   - Но она  дала  показания  о  том,  что  вы  рассказали  ей  о  своих
намерениях.
   - О да, - согласился Мейсон, - это я ей говорил.
   - И как я сейчас понимаю,  -  спросил  судья  Маркхэм,  -  теперь  вы
собираетесь заявить, что намеренно ее обманули?
   - А то как же, - ответил Мейсон.
   - Во имя дьявола, куда вы клоните? - потребовал объяснений Бюргер.
   Мейсон приступил к рассказу:
   - О, я предполагал, что она, возможно, подвержена  лунатизму.  Видите
ли, Бюргер, ключ от ящика буфета был только  у  нее  -  и,  однако,  нож
исчез. Конечно, не исключалась вероятность,  что  Кент  отмычкой  открыл
замок или у него был дубликат  ключа,  вот  поэтому,  пока  Кент  был  в
тюрьме, я решил организовать еще один тест. Моя теория зиждилась на том,
что Эдна Хаммер и сама лунатичка, что она беспокоилась о  своем  дяде  и
отправилась спать с мыслью об этом разделочном ноже, накрепко засевшей у
нее в мозгу. Мой опыт общения с ней, когда она прятала чашку в нишу  под
крышкой кофейного столика, убедил меня, что она и раньше прятала в  нише
различные  вещи  и  пользовалась  ею  как   тайником.   Поэтому   вполне
естественно выглядело то, что, беспокоясь во сне о  ноже  и  решив,  что
ящик буфета не является достаточно надежным для него местом, она  встала
и, одетая только в ночную рубашку, отперла  ящик  буфета,  достала  нож,
заперла ящик снова и спрятала нож в нише под крышкой кофейного  столика.
Я чувствовал, что единственный способ  подтвердить  мою  догадку  -  это
создать аналогичные обстоятельства, поэтому вручил ей другой разделочный
нож и внушил, насколько важно положить и запереть его  в  ящике.  В  эту
ночь светила полная луна, и она  отправилась  спать  с  мыслью  о  ноже.
Привычка взяла свое. Когда я начну излагать свою версию, мистер  Бюргер,
я докажу, что нож, представленный суду как экспонат "А", был  тем  самым
ножом,  который  я  дал  ей  спрятать  в  ящике  буфета  и  впоследствии
обнаруженным одним из сыщиков Пола Дрейка в нише под  крышкой  кофейного
столика.
   - Уж не хотите ли вы  заявить,  что  она  убила  Риза,  -  воскликнул
Бюргер, - это же нелепо! Это явный абсурд!
   Мейсон рассматривал кончик своей сигареты.
   - Нет, - возразил он, - не думаю, что  сделаю  такое  заявление.  Моя
версия будет дорабатываться по мере  судебного  разбирательства,  мистер
Бюргер, но эта дискуссия возникла из-за предположения с  вашей  стороны,
что  суд  должен  вынести  мне  порицание  и  потребовать,  как  я  могу
догадаться, применения ко мне дисциплинарных  мер  со  стороны  коллегии
адвокатов. Я всего-навсего упомянул про Эдну Хаммер в надежде  объяснить
вам, что просто проводил тест.
   Мейсон повернулся и широкими шагами покинул комнату.  Медленно  судья
Маркхэм закрыл свод законов, положил его на место среди других  книг  на
своем столе, затем взглянул на лицо Бюргера и с трудом сдержал улыбку.
   - Я, - произнес окружной прокурор, замолк и затем добавил:
   - Черт меня  побери!  -  И,  повернувшись,  в  свою  очередь  покинул
комнату.
   Судья Маркхэм, оглядывая зал суда, спросил:
   - Вы уже вручили повестку, мистер Мейсон?
   - Вручил.
   - Как полагаю,  перед  перерывом  перекрестному  допросу  подвергался
мистер Харрис?
   - Совершенно верно!
   - Мистер Харрис, пройдите вперед!
   Ответа не последовало. Бюргер, вытягивая шею, предположил:
   - Возможно, он вышел на момент.
   - У меня есть еще один вопрос, который  я  хотел  бы  задать  мистеру
Мэддоксу, - сказал Мейсон.  -  Может,  мы  заполним  вынужденную  паузу,
вызвав мистера Мэддокса, конечно,  если  суд  разрешит  мне  возобновить
перекрестный допрос ради одного единственного вопроса свидетелю.
   - Есть возражения? - спросил судья Маркхэм у Гамильтона Бюргера.
   - Могу добавить для того, чтобы  сделать  господина  прокурора  более
сговорчивым, - заявил Мейсон,  -  что  этот  вопрос  возник  в  связи  с
непредвиденным обстоятельством, связанным с тем, что миссис Дорис  Салли
Кент собирается выступить как свидетельница.
   - Нет, - ответил судье окружной прокурор, - у меня нет возражений  по
поводу того, чтобы вновь вызвать этого свидетеля. Думаю, что  и  у  меня
есть вопрос, на который я был бы не прочь получить ответ.
   -  Мистер  Мэддокс,  пожалуйста,  пройдите  для  дачи  показаний,   -
провозгласил судебный пристав.
   И вновь не последовало ответного оживления  с  мест,  отведенных  для
свидетелей.
   - Есть другие свидетели, которых вы могли бы пока вызвать? потребовал
судья Маркхэм.
   - Прошу прощения у суда, - ответил Мейсон, - я бы хотел  покончить  с
перекрестным  допросом  мистера   Харриса   прежде,   чем   дело   будет
рассматриваться дальше. За единственным исключением - это  задать  всего
один вопрос Мэддоксу.
   - Хорошо! - согласился судья Маркхэм.
   Последовало несколько секунд напряженной тишины, затем судья  Маркхэм
развернулся на своем вращающемся кресле.
   - Суд  объявляет  короткий  перерыв,  пока  судебный  пристав  найдет
пропавших свидетелей, - распорядился он.
   Мейсон повернулся к Питеру Кенту и, хлопнув ладонью  по  его  колену,
прошептал:
   - Все хорошо, Питер! Через тридцать минут вы выйдете из  здания  суда
свободным человеком.
 
Глава 22 
 
   Мейсон, войдя в офис, метнул шляпу на мраморный бюст Блэкстона. Шляпа
точно попала в цель, развернулась  и  увенчала  голову  статуэтки  самым
лихим образом. Делла Стрит пыталась выглядеть невозмутимой, но ее  глаза
сияли, как звезды.
   - Достигли голевой линии, шеф.
   - Прямо между столбиками ворот.
   - Когда же на вас нашло озарение? - спросила она.
   - Будь я проклят, если знаю, - ответил он, усаживаясь на край стола и
по-мальчишески  улыбаясь.  -  Некоторые   небольшие   факты   никак   не
укладывались в моем сознании. Какого  дьявола  Эдна  Хаммер  читает  про
лунатизм? Почему она установила замок на дверь? Почему  фигура,  которую
Дункан видел пересекающей патио,  остановилась  у  маленького  кофейного
столика и почему нож, который был заперт в ящике буфета,  исчез?  Почему
Мэддокс звонил миссис Кент в три утра, раз он знал, что насчет совещания
уже договорились? Я оставил без внимания многое  из  показаний  Дункана,
потому что пришел к  выводу,  что  он  из  тех  самодовольных  эгоистов,
которые могут дать ложные показания на полном серьезе.  Дай  ему  только
зацепку, а с остальными он справится и сам.  Но  он,  несомненно,  видел
кого-то, разгуливающего в ночной рубашке. Когда  он  заявил,  что  надел
очки, то лгал самым бессовестным образом. Очков на нем не было. Все, что
он видел, это одетую в белое  фигуру,  которая  разгуливала  при  лунном
свете. Когда последующие события подсказали ему, что эта фигура, по всей
вероятности, должна была быть Кентом,  то  он  внушил  себе,  что  видел
именно Кента. И в дальнейшем все  более  и  более  утверждался  в  своем
предположении.  Но  все  это  ни  в  коей  мере  не  проливало  свет  на
таинственный телефонный разговор. Мэддокс достаточно  изворотлив,  чтобы
избежать  прямых  доказательств   своей   причастности   к   телефонному
разговору, который организовал Дункан, когда звонил  миссис  Кент  около
одиннадцати вечера. Его ответы на суде не дали мне никакой зацепки,  что
он при этом присутствовал. Я намеревался, конечно,  вытрясти  информацию
об этом предшествующем телефонном  звонке  у  Дункана  при  перекрестном
допросе, так как из заявления миссис  Кент  при  последующем  телефонном
разговоре явствовало, что совещание уже организовано адвокатом Мэддокса,
а следовательно, Дункан вошел  с  ней  в  контакт.  Но  Мэддокс  наотрез
отказался от того, что звонил ей в три утра. Я не думал, что он  решился
отрицать  то,   что   могло   быть   проверено.   Это   заставило   меня
сосредоточиться на Харрисе, и в ту же минуту, как я занялся этим, понял,
что попал на верный  след.  Он  оказался  единственным,  кто  все  время
подливал масла в огонь. Постоянно пытался держать Кента под подозрением.
Когда ему стало ясно, какой  великолепной  защитой  на  суде  для  Кента
окажется лунатизм, то постарался выбить скамейку из-под его ног, заявив,
что ножа уже не было в ящике, когда Эдна запирала буфет. Он дал  поймать
себя и вручить себе повестку как свидетелю. Очевидно, анонимно  позвонил
кому-то в офис прокурора и сделал  парочку  прозрачных  намеков,  и  вот
сержант Голкомб узнал о том, что я  собираюсь  подменить  нож.  Когда  я
спросил Эдну, она сказала, что никому не  говорила  об  этом,  но  позже
призналась, что, должно быть, проболталась Харрису.
   - Вы же ведь на самом деле не собирались подменить  ножи,  не  правда
ли, шеф?
   - Конечно нет. Все, зачем мне это понадобилось, - это  чтобы  убедить
Эдну в важности этого ножа, закрытого в  ящике,  чтобы  она  отправилась
спать с мыслью о нем, застрявшей в голове.
   - И тогда вы убедились, что она вновь разгуливала ночью?
   - Вот именно!
   - И взяла нож?
   - Да.
   - И как ты думаешь, что она сделала с ним?
   - Если мои рассуждения были верными, она  поступила  так  же,  как  и
прежде, - положила нож под крышку кофейного столика. Это был  ее  личный
маленький тайник для вещей, которые она не хотела, чтобы обнаружили.
   - И Харрис знал об этом?
   - Уверен. Ведь почти месяц он был ее мужем. У  него  был  ключ  и  от
дома,  и  от  спальни.  Еще  одна  деталь:  если  бы  он  тогда  был   в
Санта-Барбаре, то видел бы, как миссис Кент уехала  в  Лос-Анджелес.  Но
поскольку он не видел этого, значит, его там в это время не было. А  где
же он был? И почему смог  так  подробно  передать  разговор  Мэддокса  с
миссис Кент? И я все  понял.  Он  там  не  был,  он  сам  звонил  ей  из
Голливуда! Потому-то повторил весь разговор, хотя Мэддокс поклялся,  что
ни разу не говорил с нею. Казалось бы, факты сами лезли к нам в руки, но
мы не обращали на них внимания. Харрис, который должен  был  следить  за
Дорис, заявил, что она не выходила из дома. На самом же деле он вернулся
в Лос-Анджелес, убил Риза, подсунул нож  Кенту  под  подушку,  пока  тот
спал, и снова вернулся на свой пост в Санта-Барбаре. Но  как  проверить,
не выходила ли из дома Дорис за  время  его  отсутствия?  И  он  заказал
телефонный разговор, остроумно выдав себя за Мэддокса. Парень  ловкий  и
отважный, что и говорить! Так по-умному и логично все взвесил! Благодаря
этому телефонному звонку он убил двух зайцев сразу: во-первых, убедился,
что в три утра миссис  Кент  была  дома,  и,  во-вторых,  смог  подробно
изложить ее ответы, поскольку же он сам слышал их, то это означало,  что
он находился в три утра в Санта-Барбаре.
   - А вы поняли, зачем он убил Риза?
   - Мотив убийства тотчас стал мне ясен:  ведь  не  только  Эдна,  жена
Харриса, была наследницей Кента, но и Риз. Убивая Риза,  он  избавляется
от наследника, а указывая на Кента и подводя его под смертный  приговор,
избавляется  и  от  него  самого.  И  тогда  его  жена  Эдна  оставалась
единственной наследницей. Одним ударом он избавлялся от двоих...
   - Но ведь Кент думал лишить ее наследства в своем завещании?
   - Нет, он хотел увидеть прежде, каков этот брак и  счастлива  ли  его
племянница. Зная, что Кент отвадил от племянницы многих любителей легкой
наживы, Харрис держал в тайне свой брак с Эдной. И сыграл в ту же  игру,
что и твой друг Причард. Ему, мол, не нужны деньги, он просит лишить  ее
наследства. Он просто сделал хитрый ход, обманув им Кента.
   - А если бы он действительно лишил Эдну наследства?
   - Но  Кент  -  типичный  бизнесмен  и  не  стал  бы  поступать  столь
опрометчиво.  Прежде  чем  изменить  свое  завещание,  он   хотел   быть
уверенным, что Эдна счастлива  в  браке.  Харрис  вначале  не  думал  об
убийстве. Ведь  он  имел  немного  денег  для  начала,  что  давало  ему
возможность жениться на богатой женщине. Он оппортунист, поверь мне.  Он
все делал постепенно. Сначала брак с Эдной, потом такой  удобный  случай
избавиться от Риза и Кента. Как было не воспользоваться  им?  Видя,  что
Эдна и ее дядя  -  лунатики,  он  использовал  это  в  своих  интересах.
Двенадцатого числа, ночью, он взял спрятанный Эдной нож  и  положил  его
под подушку ее дяди. Утром, найдя нож, Кент страшно испугался. И  он,  и
Эдна решили, что у него снова  начались  припадки  лунатизма.  Поскольку
дядя уже раньше бродил с ножом, Эдна спрятала его в  столике  во  дворе.
Она сделала это во сне - ее-то  и  заметил  Дункан  -  и  ни  о  чем  не
подозревала. Наблюдая за ними обоими, Харрис разработал версию  убийства
дядей своего сводного брата. Он охотно поехал в Санта-Барбару и по  пути
обдумал свое алиби. Я сам дал ему карты в руки, отослав его туда.  Потом
он вернулся. Ключ от дома у него,  конечно,  был:  Эдна  дала  ему  его.
Пройдя во двор, он открыл тайник в столике  и  взял  оттуда  нож,  затем
прошел к Ризу и убил его. А дальше все было просто. Он вошел в комнату к
Кенту - дубликат ключа он сделал заранее, - осторожно  положил  нож  ему
под подушку и вернулся в Санта-Барбару.
   - Тогда каким образом Дункан мог видеть лунатика в три часа утра?
   - Он и не мог видеть. Было  четверть  первого,  но  эта  путаница  во
времени сыграла на руку Харрису.
   - Он сбежал?
   - Да. Как только услышал, что миссис Кент будет допрошена, то  понял,
что она расскажет о телефонном разговоре и о ее переговорах с  Мэддоксом
и Дунканом. Ее отъезд из дома  в  Лос-Анджелесе  поставил  его  в  очень
затруднительное положение. Ведь Дункан признал, что  они  в  одиннадцать
переговорили с ней по телефону. А тут Мэддокс якобы снова звонит Дорис в
три часа ночи.
   - А что, Мэддокс также исчез?
   - Да, но замешан он  не  в  убийстве,  а  в  махинациях.  Надежда  на
получение денег от Кента лопнула, возлагавшаяся ставка его на Дорис тоже
не оправдалась. Вот он и сбежал.
   - А не поменяйся Риз и Мэддокс комнатами, был бы обвинен  в  убийстве
Кент?
   - Этот вопрос уже не имеет никакого значения. Важно другое: ведь  это
Харрис предложил Ризу переселиться в другую комнату.  Тот  ипохондрик  и
при одном намеке на сквозняк согласился. Все в доме  верили  Джерри.  Он
для всех в доме был светловолосым, сияющим красавцем! Его все любили. Он
покорил всех своим обаянием, жизнерадостностью, и ему доверяли буквально
во всем.
   - А как окружной прокурор, удивился?
   - Не то слово! Он был так ошеломлен  моим  объяснением  всех  деталей
дела, что вложил сигару в рот не тем концом и обжег себе губы.
   И Мейсон расхохотался, вспоминая лицо Гамильтона Бюргера.



   Эрл Стэнли ГАРДНЕР 
   ДЕЛО ПОДМЕНЕННОГО ЛИЦА 
 
 
 
   ONLINE БИБЛИОТЕКА tp://www.bestlibrary.ru 
 
Глава 1 
 
   Перри Мейсон стоял у перил и наблюдал,  как  ширилась  черная  полоса
воды  между  бортом  парохода  и  пристанью.  Хрипло  заревел  гудок,  и
провожающие замахали на прощанье платками и шляпами.
   Нежные женские голоса запели гавайскую песню разлуки "Алоха оэ".
   Через несколько минут берег уже был позади, сильнее  стал  шум  волн,
разрезаемых носом корабля. Мейсон смотрел на черные силуэты гор на  фоне
звездного неба.
   Секретарша Делла Стрит сжала его руку, лежавшую на перилах.
   - Я никогда не забуду  этой  поездки,  шеф.  А  прощанье  было  таким
печальным и торжественным.
   Мейсон кивнул, коснувшись подбородком висевших у него на  шее  венков
из алых, белых и лиловых цветов.
   - Хотелось бы остаться? - спросил он.
   - Нет, но это навсегда сохранится в моей памяти. Мейсон сказал:
   - Поездка была чудесной, но мне  не  терпится  поскорей  вернуться  к
делам и вступить в бой. Там, - махнул он рукой в сторону пляжа  Уайкики,
- осталось нечто такое, что цивилизация еще не смогла убить: приветливые
люди, чудесная природа, где время течет незаметно. Я покидаю этот рай  и
возвращаюсь в город с его шумом и телефонными  звонками,  возвращаюсь  к
клиентам, которые будут лгать мне и в то же  время  требовать,  чтобы  я
честно защищал их интересы. И ты не поверишь, Делла, я никак не дождусь,
когда вернусь туда.
   - Вполне понимаю вас, шеф, - сказала Делла.
   Пароход набирал скорость,  и  его  корпус  дрожал  от  работы  машин.
Тропический бриз шевелил лепестки цветов на груди Мейсона и Деллы Стрит.
Адвокат смотрел то на цепочку береговых огней, то на белую пену  воды  у
борта.
   С нижней палубы кто-то бросил венок,  и  он  лениво  закачался  ярким
цветным кольцом на темной воде. В море тут же полетели и  другие  венки:
пассажиры отдавали дань старинному гавайскому обычаю.
   Мейсон снисходительно сказал:
   - Это новички, "малахини". Их венки вернутся  в  гавань.  Нужно  было
дождаться Алмазной Головы и там бросать.
   Они перегнулись через перила и посмотрели на пассажиров, стоявших  на
нижней палубе.
   - Ту пару мы видели вчера в китайском ресторане, - заметил Мейсон.
   - С этой девушкой я занимаю одну каюту, - сказала Делла.
   - Кто она такая?
   - Бэлл Ньюберри. Ее родители в триста двадцать первой каюте.
   - А кто ее дружок?
   - Рой Хангерфорд, - ответила Делла. - Но он не ее дружок.
   - Ты шутишь, - сказал Мейсон. - Я заметил,  как  он  смотрел  на  нее
вчера вечером.
   - Вы даже не представляете себе, как действуют на мужчин  тропики,  -
рассмеялась Делла.  -  Вы  обратили  внимание  на  высокую  голубоглазую
девушку в белом платье... Ту, что стояла на нижней палубе с отцом?
   - Обратил, - сказал Мейсон. - А что?
   - По-моему, у нее серьезные виды на Хангерфорда. Это Селинда Дейл,  а
ее отец - Чарлз Уитмор Дейл. Они занимают роскошную каюту люкс.
   - Ты немало узнала, Делла, - сказал Мейсон. - А теперь  пора  бросить
наши венки.
   Она кивнула.
   - Один я оставлю для прощального обеда и попрошу стюарда положить его
в холодильник.
   Они бросили венки в воду.
   - Почему, - сказала Делла, наблюдая, как они исчезают во мраке, - все
то, что в  Америке  мы  считаем  суеверием,  на  Гавайях  кажется  таким
обычным?
   - Наверное, потому, что здесь люди верят в это, - сказал адвокат. - А
вера - огромная сила.
   - Или массовый гипноз?
   - Можно назвать и так.
   - Сюда идут  родители  Бэлл,  -  сказала  Делла.  -  Наверное,  хотят
познакомиться с вами.
   Мейсон повернулся и увидел невысокого худого мужчину  лет  пятидесяти
пяти, с широким лбом, пронзительными серыми глазами и стройную моложавую
женщину. Та с интересом оглядела Мейсона, потом  с  улыбкой  поклонилась
Делле Стрит. Ее муж только мельком взглянул на адвоката и его спутницу.
   - Ты знакома с ними? - спросил Мейсон.
   - Да, они заходили в нашу каюту.
   Адвокат снова посмотрел на пару на нижней палубе.
   - Странно, но мне кажется, что я где-то встречался с этой девушкой.
   Делла Стрит рассмеялась.
   - Просто она очень похожа на...
   - На киноактрису Уинни Джойс! - воскликнул Мейсон. - Ну конечно!
   - Эту похожесть мисс Ньюберри подчеркивает еще прической. Кроме того,
она, по-моему, копирует манеры Уинни Джойс... Ну что ж, шеф, я  пойду  к
себе в каюту. Увидимся завтра.
   Делла ушла. Пассажиры разбрелись по каютам, палуба  опустела.  Мейсо