Лоис Фентон села. Обнаружив, что, сидя в большом кожаном кресле, невозможно избежать того, чтобы короткая юбка не обнажала колени, она отодвинулась на краешек, быстрым и гибким движением сложила ноги и обратилась к Перри Мейсону:
     - Я поняла, что Артур Шелдон разговаривал с вами обо мне?
     - Да, слушаю вас.
     - Он сказал, что надо прийти к вам и вы мне поможете, если дела пойдут плохо.
     - Ну и как, плохи дела?
     - Вы слышали, что случилось с Джоном Каллендером?
     - Да.
     - Вы знаете, что он был моим мужем?
     - Я слышал об этом.
     - Я готовилась начать дело о разводе. Это каким-то образом меняет обстоятельства?
     - Никакой разницы. Вы его вдова. Если бы он оставил завещание, лишая вас средств к существованию, тогда - одно дело, при этом речь не идет о вашей общей собственности. Но в случае, если он не оставил такого завещания, то по закону вы становитесь обладательницей всего его состояния.
     - Деньги меня не интересуют, единственное, что меня заботит, - это мой брат, Джаспер Фентон.
     - Разумеется, - подчеркнул Мейсон, - то, что между вами и вашим мужем были раздоры, имеет значение для полиции.
     - Они будут думать, что это я его убила?
     - Возможно.
     - Пожалуй, вы лучше задавайте мне вопросы.
     - Если вы расскажете мне, что произошло прошлой ночью, мисс Фентон, я смогу больше узнать об этом деле.
     - Вы знали, что я была в номере Артура, когда вы заходили?
     - Да.
     - А как вы об этом догадались?
     - Я обнаружил бумажные салфетки, которые вы бросили в мусорную корзину.
     - Я была в ванной. Слышала все, что говорилось. Я все ждала, что Артур скажет вам о том, что я в ванной. Он не сказал. Я жутко нервничала. Когда вы постучали, я решила, что этой мой муж. Я кинулась в ванную и заперла дверь. А когда поняла, что это вы, со мной случилась прямо истерика. Я... в общем, я там в ванной разревелась. Вы ушли, а я вернулась в комнату к Артуру и поняла, что лицо меня выдаст, когда я уйду.
     - Что сказал Артур?
     - Что я должна немедленно уходить и мне надо ему позвонить и дать знать, что у меня все в порядке.
     - Что вы сделали?
     - Я постояла около зеркала, привела лицо по возможности в порядок и заявила ему, что не могу идти через нижний холл в таком виде, потому что гостиничный детектив подумает, что я собираюсь свести счеты с опостылевшей жизнью.
     - А потом?
     - Я знала, что Джон Каллендер был в номере прямо напротив по коридору. Знала, что он посылал за моим братом Джаспером, что он пытался шантажировать Джаспера и хотел через него выйти на меня.
     - Продолжайте.
     - Ну, я вышла из номера Артура, посмотрела на дверь номера пятьсот одиннадцать и вдруг сообразила, что если бы я дала понять Джону, что, как бы он ни старался, ему никогда не заполучить меня назад, то он, возможно, прекратит преследовать Джаспера. Это был один из тех внезапных импульсов, которым иногда поддаются женщины и...
     - Можете не отчитываться, - перебил Мейсон. - Дайте мне факты, и побыстрей. У меня мало времени.
     - Я прошла через коридор к номеру пятьсот одиннадцать, - сказала она. - Очень тихо постучала. Джон открыл дверь. Я вошла и все ему выложила. Я заявила, что, если он попытается сделать Джасперу какую-то пакость, я с ним никогда больше не заговорю до конца жизни. Сказала, что прошло то время, когда он мог заставить меня вернуться, шантажируя Джаспера, что я с ним покончила навеки, насовсем, раз и навсегда.
     - Что было дальше?
     - Я вышла из номера. Он, сардонически ухмыляясь, распахнул передо мной дверь. Я думаю, он мог попытаться помешать мне уйти, но именно тогда мимо по коридору проходила горничная, поэтому он сказал: "В таком случае прощай". Я ничего не ответила и направилась к лифту. Он закрыл дверь, и вдруг я поняла, что боюсь его. Мне показалось, что до лифта идти очень долго. Я вспомнила, что недалеко от его номера видела дверь с табличкой "Выход на лестницу". Вернулась назад, рванула на себя эту дверь и помчалась вниз по ступенькам. Я сбежала по лестнице на четвертый этаж, затем на третий и на второй. Дальше лестница вышла на балкон бельэтажа вокруг холла. Там есть комната, где можно писать письма, и я села за один из столов, как будто собиралась тоже что-то написать, взяла лист бумаги, сложила его, положила в конверт, сошла вниз по лестнице, огромной, как жизнь, опустила конверт в почтовый ящик и вышла из отеля.
     - Что вы делали потом?
     - Пыталась найти своего брата.
     - Где вы его искали?
     - В разных местах. Заглянула в некоторые ночные заведения, где, как я думала, он мог быть.
     - А теперь я хочу получить честный ответ на свой вопрос. Я хочу, чтобы вы ответили мне, не виляя. Вы возвращались в отель хоть раз после этого?
     - Вы имеете в виду "Ричмелл"?
     - Да.
     - Нет. Точно нет.
     - Вы не возвращались, чтобы зайти к Каллендеру примерно в два двадцать?
     - Нет.
     Мейсон поднялся, походил взад-вперед по комнате, остановился, резко повернулся и внезапно спросил:
     - Вы не возвращались в холл отеля примерно двадцать минут третьего ночи, не шли к лифту, никто вас не задерживал?
     Она покачала головой.
     - Этот человек - гостиничный детектив. Он спросил вас, куда вы направляетесь, и вы ответили, что идете к одному из постояльцев; он потребовал, чтобы вы ему сказали к кому именно, и вы в результате сообщили, что к Джону Каллендеру.
     - Нет. Совершенно точно. Ничего подобного.
     - Вы не подходили вместе с гостиничным детективом к телефону, он не звонил в номер Каллендеру, тот ему не ответил, детектив не передал вам трубку, чтобы вы сказали Каллендеру, что находитесь а холле и хотите, чтобы он предложил вам подняться к нему?
     - Ничего подобного.
     - Когда вы заходили к Каллендеру, у вас был в руках скрипичный футляр?
     - Нет.
     - А у вас есть скрипка?
     - Да.
     - Есть от нее футляр?
     - Да.
     - Где он?
     - Среди личных вещей в багажнике моей машины. Понимаете, когда я ушла от Джона, я, в общем, торопилась и решила, что сама буду зарабатывать себе на жизнь. Я взяла то немногое, что у меня было, действительно мои личные вещи, положила их в багажник своей старой машины и попросила, чтобы Джаспер отвез эту машину в город. Сама же взяла лошадь. Я знала, что в Вэлли-клубе в Броули требуются артисты. Я направилась туда и получила там работу.
     - И пока вы там были, вашу лошадь украли?
     - Или украли, или она заблудилась. Я всегда думала, что ее украли. Она была оседлана и взнуздана. Я ездила верхом. Обычно перед заходом солнца. Вы же знаете, там очень жарко и днем невозможно ездить верхом. Я, как правило, выезжала вечером. В тот день я каталась, пока не наступило время идти на работу, и когда я кончила кататься, то уже сомневалась, успею ли к первому акту. Я попросила человека, который ходил за лошадью, подождать пару часов, прежде чем расседлывать и разнуздывать ее.
     - Почему?
     - Потому что, во-первых, лошадь была взмылена и я не хотела, чтобы она входила в воду, пока не остынет, ну и кроме того, я думала, что захочет покататься и мой брат.
     - А он спрашивал вас, нельзя ли ему будет покататься в тот вечер?
     - Да. Была лунная ночь, и он знал, конечно, что я буду работать у себя в ночном клубе.
     - Ну и что произошло?
     - Больше я не видела лошади. Когда я наутро спросила конюха, расседлал и разнуздал ли он ее, он сказал, что нет. Он предположил, что мой брат взял лошадь и не привел ее назад. Я знала, разумеется, что это ерунда. Нашла Джаспера и спросила его об этом. Оказалось, он приходил, чтобы взять лошадь, но ее не было. Он думал, что конюх расседлал ее, поэтому повернулся и ушел.
     - Вы обычно привязывали лошадь?
     - Нет. Просто закидывала вожжи на раму у яслей. Мне и в голову никогда не приходило, что она может уйти.
     - А вы думаете, она ушла?
     - По правде говоря, мистер Мейсон, я думаю, что лошадь украли. Практически каждый, кто проходил мимо и у кого хватило бы смелости, мог сделать это.
     - Хорошо, - сказал Мейсон, - теперь вернемся к вашей работе в Империал-Вэлли. Что вы делали после того, как уехали из Броули?
     - Это долгая история, - ответила она.
     - Я хочу услышать ее.
     - С первого дня, как стала танцевать с веерами, я имела большой успех. Я стремлюсь быть грациозной и стараюсь, чтобы мое выступление всегда было символом изящества и раскованности. Я не расхаживаю по сцене, сняв с себя все что можно, как многие другие. Я действительно стараюсь делать то, что имеет какой-то смысл. Можете смеяться, но это так. Я свободна от условностей. Люди не любят всегда быть рабами условностей, и, ну, в общем, это трудно выразить словами... Там была девушка, сложенная почти в точности как я, она хотела стать танцовщицей с веерами. Я познакомилась с ней, пока выступала там. Она была в кордебалете. Это, в общем, невеселая жизнь для девушки. Им все перепадает - и шишки, и тяжелая работа, и развлекаются с ними тоже. Конечно, во многих заведениях такое не допускается, но если ты девушка из кордебалета, то и к этому приходится быть готовой - ну, в общем, это зависит от того, где работаешь. Во всяком случае, эта девушка не стала продаваться за деньги. Она была сама по себе. И естественно, хотела расти. И вот как-то раз, когда я уже выходила замуж, эта девушка, Айрин Килби, зашла ко мне и сказала, что я сделала себе имя и что у меня все выступления расписаны вперед, что не стоит их отменять. Почему бы ей не взять мое имя и не продолжить выступления в тех представлениях, которые уже запланированы? Она бы начала выступать под именем Лоис Фентон, но использовала бы сценический псевдоним Шери Чи-Чи, и постепенно люди привыкли бы именно к этому имени, и тогда она - как только публика привыкнет - постепенно вообще перестала бы использовать мое настоящее имя.
     - И вы согласились?
     - Я из великодушия сказала ей, чтобы она действовала.
     - Вы подписали что-нибудь?
     - Да. Именно здесь я и сваляла дурака. Я дала ей письмо, из которого следовало, что она могла использовать мое имя и мои ангажементы до тех пор, пока я не захотела бы снова вернуться на сцену; что я должна была получить назад свои ангажементы в любое время, когда бы у меня ни возникла потребность в этом. Мы обе подписали это письмо, но я не сделала копии. Письмо осталось у нее. Мой муж был свидетелем. Когда он расписался как свидетель, то сказал, что будет охранять мои интересы, поскольку знает условия, на которых мы заключили соглашение.
     - Что произошло, когда вы уехали из Броули?
     - Я не видела смысла в том, чтобы, вернувшись на сцену, снова, с самого начала, создавать себе карьеру. Позвонила мистеру Барлоу и сказала ему, что я где-то потеряла расписание своих выступлений, и попросила его зачитать мне его по телефону. Он зачитал, и я все записала. Потом послала Айрин телеграмму, где сообщала, что она отныне должна действовать самостоятельно, так как на следующий день я уезжаю.
     - И что она?
     - Дала мне ответную телеграмму, что она уже воспользовалась всеми моими ангажементами. Заявила, что всего добилась благодаря своим способностям, что всюду выступала как Шери Чи-Чи и что я теперь должна поискать себе другие возможности. Она знала, что у меня не осталось копии того письма и что мой муж пальцем не пошевельнет, чтобы помочь мне. Он хотел, чтобы я потерпела полный провал. Он даже сказал ей имена всех моих обожателей.
     - Что вы предприняли?
     - Я решила, что надую ее. Говоря по правде, Айрин ничего из себя не представляет как танцовщица. Просто раздевается и машет веерами. Она по-настоящему о веерах и не думает, а старается просто разыгрывать сладострастие. С этим все в порядке, когда перед тобой определенная публика, но надо ведь все время помнить, что в подобных ночных клубах практически не бывает приличных людей. А это значит, что они приходят посмотреть именно приличное представление, потому что с ними вместе приходят их жены или девушки и они совсем не хотят видеть что-то слишком откровенное. Поэтому я решила, что просто приду на следующее представление и начну выступление до того, как появится Айрин, и проведу сама все шоу. А потом, когда объявится Айрин и скажет, что она должна была выступать, я бы предложила ей выйти перед публикой, и пусть тогда менеджер выбирает - она или я. Я знала, что в этом случае с ней было бы все кончено.
     - Но вы этого не сделали?
     - Айрин обскакала меня. Она была в Паломино еще до того, как я смогла туда добраться. Ее дружок, Гарри, все устроил для нее. Тогда я решила дать ей закончить представление, а сама собралась поехать в другой клуб, где раньше выступала, рассказать менеджеру, что я закончила свое предыдущее представление раньше, и предложить ему - в качестве дополнительной приманки, - что в течение двух вечеров буду выступать за половину платы или что-нибудь в этом роде.
     - Что вы делали после того, как вышли от Каллендера в отеле "Ричмелл"? - спросил Мейсон. - У вас есть какое-нибудь алиби?
     Она отрицательно покачала головой.
     - Я должен на время изолировать вас, Лоис, - сказал Мейсон.
     - Почему?
     - Потому, что у вас сейчас под ногами земля горит. Вас скоро начнет разыскивать полиция. Они станут просматривать регистрационные книги в отелях, будут передавать по радио описание вашей внешности, и каждый водитель в городе, у кого в машине есть радио, будет искать вас.
     - Город большой, - ответила Лоис Фентон.
     - Город-то большой, но вы в нем так же незаметны, как русалка, пытающаяся сесть в трамвай. У вас есть другие платья?
     - Да.
     - Где?
     - В отеле, где я остановилась.
     - Вы зарегистрировались под своим собственным именем?
     - Да. Я могу туда вернуться?
     Мейсон покачал головой:
     - Это исключено. У вас машина. Там есть что-нибудь из одежды?
     - Нет. Всякое барахло в багажнике, но одежды нет.
     Мейсон принялся ходить взад-вперед, затем сказал:
     - Я не могу допустить, чтобы вы вернулись в отель. Но я не могу позволить, чтобы все выглядело так, как будто вы от чего-то убегаете. Полиция может классифицировать ваше бегство как доказательство вашей вины. Бегство было бы самым худшим из всего, что могло бы случиться... Я понял, что надо делать! Я отвезу вас в такое место, где полиция не найдет вас и куда вы по логике вполне могли поехать, чтобы сменить одежду, если бы торопились и не хотели возвращаться с этой целью в отель.
     - Такого места нет, - произнесла она.
     - Нет, есть, - возразил Мейсон. - Вы поедете навестить свою лошадь. Мы поместили ее в Империал-Вэлли. Я сам занимался ее размещением.
     Ее лицо посветлело.
     - О-о, это чудесно! Скажите мне, мистер Мейсон, с ней ничего не случилось?
     - Нет. С ней все в порядке, есть только одна царапина. В задней луке седла застряла пуля.
     - Это все штуки Джона, - проговорила она с горечью. - Так он обделывает дела. Типично для него. Это все часть какого-то его плана. Не думаю, что кто-то вообще пытался обворовать дом, и...
     - Бог со всем этим, - перебил ее Мейсон. - Джона больше нет. Все дело в том, что вы очень привязаны к этой лошади, этой... Как ее кличка?
     - Звездочка.
     - Вы очень привязаны к Звездочке. Вы приходите ко мне в контору. Узнаете, что Звездочку нашли. Что она в какой-то конюшне за городом. Вам становится известно, что она немного пострадала. Что у нее царапина на крестце, где пуля полоснула кожу. И это только естественно, что вы бросите все и тут же помчитесь взглянуть на лошадь. А увидев ее, начнете беспокоиться о ней и опасаться, что, возможно, кто-то попытается снова умыкнуть ее. И захотите остаться при ней. Вы же должны быть довольно хорошей актрисой.
     - А какое это в данном случае имеет значение?
     - Черт возьми, - возмутился Мейсон. - Я дал вам сценарий. Что, я должен еще разучивать с вами роль?

Глава 12

     На высоком дощатом заборе зелеными буквами было написано: "Объединенные конюшни и академия верховой езды Элит-Акме".
     - Это здесь? - спросил Мейсон.
     Дрейк кивнул. Он подрулил к стоянке около небольшого здания, где висела табличка "Контора". Все трое вошли внутрь.
     В помещении находился человек, занятый тем, что с неуклюжестью крупного мужчины выписывал кучу счетов. Отложив ручку, он поднял на них глаза, как бы радуясь тому, что можно сделать перерыв.
     - Чем могу быть вам полезен, друзья? - осведомился он.
     - Моя фамилия Дрейк. Я говорил с кем-то из ваших о том, чтобы поместить у вас лошадь, - представился Дрейк.
     - Ах да. Это вы со мной говорили. Лошадь только что Доставили. Она пока еще в трейлере, там, за конюшнями. Человек, который ее привез, не очень-то в курсе ваших распоряжений. Хочу сразу спросить: какой корм вы хотите для этой лошади? У меня есть прекрасное сено и...
     - Сено и немного зерна, - сказала Лоис Фентон, одобряя эту идею. - Но только немного зерна. Я не хочу, чтобы она слишком разгорячилась - ровно столько, чтобы поддерживать ее норов, чтобы можно было на ней выезжать. Если я буду в состоянии выбираться сюда кататься, вы сможете все это организовать?
     Мужчина посмотрел на нее с уважительным пониманием.
     - А она достаточно спокойна?
     - Абсолютно.
     - О'кей. Тогда я смогу ее подготовить.
     - Но не для езды по дорогам, - уточнила Лоис Фентон, - только для горных верховых троп. Я не хочу устраивать скачки.
     - Конечно, конечно, - успокоил ее мужчина. - У меня тут есть хорошие ребята. Когда я говорю "верховая езда", я имею в виду верховую езду. Хотите сейчас взглянуть на нее?
     - Да, пожалуйста.
     - Сюда, - пригласил мужчина и отворил заднюю дверь, которая вела прямо на круговой трек, опоясывающий забор с внутренней стороны. В самом дальнем конце располагались конюшни, а рядом с ними стоял трейлер, где помещалась лошадь. Два человека выгружали ее.
     Как только Мейсон, Дрейк и Лоис Фентон приблизились к трейлеру, они услышали гулкий стук конского копыта, бившего по опускаемой задней стенке трейлера. Мелькнула вскинувшаяся голова. Затем мгновенно показалась сама лошадь, натянувшая поводья, которые сдерживал парень, опиравшийся на прочно воткнутый в мягкую землю высокий каблук ковбойского ботинка.
     - Звездочка! - позвала Лоис Фентон. - Эй, Звездочка!
     Лошадь повернула голову и пошевелила ушами.
     - Звездочка! - снова позвала Лоис Фентон.
     Лошадь ответила тихим ржанием.
     - Отпустите ее, - попросила Лоис Фентон того, кто держал лошадь. - Теперь она никуда не уйдет.
     Мужчина взглянул на лошадь и выпустил поводья.
     Звездочка повернула к ним морду, пошевеливая ушами и поводя головой, поводья свободно болтались. Затем лошадь быстро повернула голову так, что поводья упали к ее ногам, и загарцевала вокруг них.
     - Смотрите, какая она умная, - сказала Лоис Фентон. - Она знает, что надо стоять смирно, когда поводья опущены, но, когда она хочет куда-то пойти, просто поворачивается таким образом, чтобы не наступить на поводья, и - поглядите, как она переступает.
     Лоис Фентон сделала несколько шагов по направлению к животному. Лошадь подошла к ней, снова заржала, гортанно выразив обожание, ткнула Лоис головой, затем подняла мягкий бархатистый нос, потерлась им о щеку девушки и как бы улыбнулась, подняв верхнюю губу.
     Мужчина, который работал на конюшне, засмеялся и сказал:
     - Это ее лошадь, можете не сомневаться.
     - А где седло? - спросил Мейсон, направляясь к сотруднику Дрейка, сидевшему за рулем этой машины.
     - На заднем сиденье, - объяснил он, - я взнуздал ее по новой. Старые поводья остались вместе с седлом.
     Один повод поврежден. Вот у меня его конец.
     - Вы хотите получить что-то авансом? - обратился Мейсон к владельцу академии верховой езды.
     - Парень, я всегда хочу денег, когда бы их ни предлагали, - горячо сказал тот.
     Мейсон вынул бумажник и вручил ему пятидесятидолларовую бумажку.
     - Хорошенько ухаживайте за лошадью.
     Тот посмотрел на купюру с почтением, затем сунул ее в карман брюк.
     - Конечно, мы позаботимся о ней.