ли Арлен Дюваль свяжется с вами, пожалуйста,  сразу  же  сообщите
мне, - попросил Мейсон.
     Доктор Кандлер снова потер подбородок.
     - Не обещаю, мистер Мейсон. Что касается Арлен Дюваль, я буду  делать
то, что, по моему мнению, лучше для ее интересов.
     - Я считаю, что в данной ситуации в ее  интересах  как  можно  скорее
связаться со мной, - заявил Мейсон.
     - Это ваше мнение.
     - Да.
     - Я составлю свою точку зрения после того, как поговорю с Арлен,  при
условии, конечно, что она позвонит мне, - сказал доктор.
     - И я думаю, предпочтительнее, если она свяжется со мной через вас.
     - Почему?
     - Мне вручили повестку. Я должен завтра в десять утра предстать перед
Большим Жюри. Я обязан принести с собой все  наличные  деньги,  полученные
мной от Арлен Дюваль, которые находились в моей собственности, когда  была
вручена повестка.
     - Вас будет допрашивать Большое Жюри?
     Мейсон кивнул.
     -  Как  адвокат,  вы  имеете  право  не  разглашать  конфиденциальную
информацию, полученную от клиента. Они не могут задавать  вам  вопросы  на
эту тему.
     -  Вы  дали  очень  широкую  трактовку  закона.  Фактически,  в   нем
говорится,    что    информация,     переданная     мне     клиентом     и
н_е_о_б_х_о_д_и_м_а_я_  для того, чтобы я объяснил ему его законные  права
-  это  конфиденциальное  сообщение,  сделанное  адвокату   и   защищенное
свидетельской привилегией, но существуют и исключения из правила.
     - Однако, насколько я понимаю, вы будете интерпретировать это правило
в пользу вашей клиентки?
     Мейсон улыбнулся.
     - Вы можете на меня положиться, доктор.
     Доктор Кандлер встал со стула и пожал Мейсону руку.
     - Вы знаете, мистер Мейсон, что Арлен  Дюваль  обратилась  к  вам  за
консультацией по моему настоянию?
     - Правда?
     - Да.  Я  чувствовал,  что  что-то  происходит  за  сценой,  какие-то
значительные события. Я не считаю себя достаточно квалифицированным, чтобы
разобраться в этих моментах. Кто-то пытался использовать Арлен,  как  свое
орудие, загрести жар чужими руками. Я  решил,  что  как  только  на  сцене
появитесь вы, ситуация каким-то образом приблизится к развязке.
     - Вы считаете смерть Джордана Л.Балларда одним из  результатов  моего
участия в деле?
     - Вы выражаетесь очень грубо, - заметил доктор Кандлер.
     - Но точно?
     - Да. Я не собираюсь вам лгать, мистер Мейсон. Я считаю, что убийство
Балларда - один из результатов вашего появления на сцене.
     Мейсон  уже  направился  к  двери  и  прикоснулся  к   ручке,   когда
почувствовал, как она поворачивается  под  его  пальцами:  кто-то  пытался
открыть дверь с другой стороны.
     Мейсон сделал шаг назад и в сторону.
     Доктор Кандлер хотел что-то сказать, но сдержался.
     Вошла  аккуратно  одетая,  рыжеволосая  женщина  лет  тридцати  двух,
прекрасно знающая о своем шарме и отличной  фигуре.  Она  мило  улыбнулась
мужчинам.
     - Роза! - воскликнул доктор Кандлер. В его  голосе  слышалось  легкое
раздражение. - Что ты здесь делаешь?
     - Решила заглянуть и узнать, не нужна ли моя помощь.
     - Это Роза Травис, моя старшая медсестра, мистер Мейсон,  -  объяснил
доктор Кандлер. - Она отвечает на все ночные звонки.
     Мейсон пожал протянутую руку.
     - Я с вами говорил по телефону?
     - Да.
     - Простите, если разбудил вас.
     - Не переживайте. Я уже приучила себя быстро просыпаться, отвечать на
звонок, а потом сразу же  снова  засыпать.  Я  сокращаю  доктору  Кандлеру
количество ночных  вызовов,  успокаивая  пациентов.  Большинство  звонящих
ночью - это нервные ипохондрики, которым просто становится  одиноко,  если
они не могут заснуть. Я советую им выпить пару таблеток аспирина,  принять
горячую ванну, и это помогает им подождать до утра.
     - Роза - бесценный клад, мистер Мейсон, - добавил доктор Кандлер. - Я
использую  диатермию  [диатермия  -  глубокое  прогревание]  и  потогонное
лечение. Большинство врачей их не применяют, но я  готов  поклясться,  что
они приносят большую пользу. За эти виды лечения отвечает  Роза.  Конечно,
днем вместе с ней  работают  несколько  помощников,  но  я  все  равно  не
представляю, как она выдерживает. С тех пор, как моя жена умерла  примерно
пять лет назад, на ночные звонки отвечает Роза.  Она  работает  у  меня...
почти одиннадцать лет.
     - Двенадцать, - поправила Роза.
     - Уже двенадцать! Боже, как летит время!
     - Я подумала, что смогу быть вам чем-нибудь полезна, -  сказала  она,
посмотрев вначале на доктора, а потом на Мейсона. - Что-нибудь случилось?
     - Балларда убили, - сообщил доктор Кандлер.
     - Что?
     Доктор Кандлер кивнул с мрачным видом.
     - В какое время? - резко спросила Роза Травис.
     - Мы точно не знаем, - ответил доктор.
     Мейсон открыл дверь.
     - Мне пора. Меня еще ждет работа. Скоро увидимся.
     Он вышел в холл, а затем через приемную на улицу, где вдохнул  ночной
воздух, оставив за спиной спертую атмосферу врачебного  кабинета  и  двоих
людей - врача и медсестру, которые  задумчиво  и  оценивающе  разглядывали
друг друга.



                                    8

     Делла Стрит ждала Мейсона, когда он открыл дверь кабинета в  половине
десятого утра.
     - Мне вручили повестку. Я должен  предстать  перед  Большим  Жюри,  -
сообщил адвокат.
     - Я так и поняла. Пришло одно письмо...
     - Забудем о письмах, Делла. По-настоящему важное что-нибудь  есть?  У
меня времени в обрез. Не хочу опаздывать.
     - Тебе лучше прочесть это письмо, - заметила Делла.
     - Что там еще?
     Она передала ему самый обычный конверт, на  котором  на  машинке  был
напечатан адрес. Делла уже разрезала его.
     - Что там? - еще раз раздраженно спросил Мейсон.
     - Посмотри сам.
     Своими длинными пальцами Мейсон вынул содержимое.
     - Да будь я проклят! - воскликнул он.
     Делла Стрит с беспокойством глядела на него.
     Мейсон держал в руках пятисотдолларовую и тысячедолларовую купюры.  К
деньгам   была   приложена   записка,   написанная   авторучкой.   Почерк,
определенно, был женский.

     "Уважаемый мистер Мейсон!
     Я обещала, что первым делом сегодня утром  вы  получите  эти  деньги.
Меня заверили, что письмо будет у вас в офисе  к  восьми  часам.  Какое-то
время нам, возможно, не удастся встретиться лично. Большое спасибо.
                                                            Арлен Дюваль."

     Мейсон рассмотрел почтовый штемпель на конверте.
     - Отправлено в половине девятого вчера вечером, - заметил он.
     Делла кивнула.
     Мейсон вынул из внутреннего кармана второй конверт,  в  котором  тоже
пришло полторы тысячи долларов, только на контору Дрейка. Он сравнил,  как
напечатан адрес.
     - Машинка та же? - спросила Делла.
     Мейсон покачал головой.
     - Теперь у тебя два аванса по  полторы  тысячи  долларов,  -  сделала
вывод Делла.
     Адвокат покачал головой.
     - Нет?
     - Нет.
     - Что случилось?
     - Я избавился от тех денег, Делла.
     - Каким образом?
     - Деньги, кажется, не держатся у меня в руках. Кроме того, Делла,  мы
не можем с уверенностью  утверждать,  что  те  банкноты  пришли  от  Арлен
Дюваль. В тот конверт была вложена отпечатанная на машинке записка с опять
же напечатанным инициалом в конце - "А". Это  не  доказательство  в  Суде.
Предположим, она бы  послала  в  том  письме  долговую  расписку.  Они  бы
рассмеялись мне в лицо, если бы я попытался утверждать,  что  напечатанный
на машинке один инициал - ее подпись, а долговая расписка  имеет  какую-то
силу, если в письме нет больше никаких доказательств,  что  он  пришло  от
нее.
     - К чему ты клонишь?
     -  Большое  Жюри  хочет  допросить  меня  относительно  всех   денег,
полученных мной от Арлен Дюваль. Я абсолютно уверен, что Гамильтон Бергер,
окружной прокурор, будет лично вести дело. Я думаю, что  мистер  Бергер  в
настоящий момент занят подготовкой изматывающего допроса, или того, что он
таковым считает. Он, несомненно, предвкушает,  как  заставит  меня  ерзать
перед Большим Жюри.
     - Так, значит, ты не собираешься ничего говорить им о первых полутора
тысячах долларов.
     - О каких полутора тысячах долларов? - спросил  Мейсон  с  ничего  не
выражающим лицом.
     - О, мне все ясно.  Пусть  будет  по-твоему.  Попытайся  вернуться  в
целости и сохранности.
     - Не сомневайся, - пообещал Мейсон.
     - Пол Дрейк рассказал мне о том, что произошло  вчера  вечером.  Шеф,
кто был у Балларда? Я имею в виду того мужчину, которого видели в окне.
     - Прочитай вечернюю газету, - посоветовал Мейсон,  собирая  дипломат.
Как бы небрежно он опустил  в  него  записку  и  две  крупных  купюры.  Он
взглянул на часы, улыбнулся и сказал:
     - Ну, Делла, я пошел. Не хочу заставлять  ждать  Гамильтона  Бергера.
Надо войти точно в десять.
     Мейсон направился  к  двери,  внезапно  остановился  и  повернулся  к
секретарше.
     - Делла, тот конверт, который мне вчера передал Пол, принес посыльный
в форме. Я хочу, чтобы Дрейк проверил все службы, предоставляющие в  нашем
городе услуги посыльных, и нашел того мальчика. Необходимо  выяснить,  при
каких обстоятельствах ему передали конверт, и получить описание  человека,
вручившего письмо.
     Делла Стрит кивнула.
     - А теперь я отправляюсь  на  растерзание  к  Гамильтону  Бергеру,  -
заявил Мейсон.
     - Не позволяй ему особо расходиться, - предупредила Делла.
     Мейсон улыбнулся.
     - Это шоу окружного прокурора, Делла. Я сейчас загнан на задний  двор
и он может гонять меня, сколько захочет.
     - Ты хочешь сказать, что у тебя нет противодействия?
     - О, я всегда найду, за каким законом или поправкой спрятаться.
     - Ты очень легко подходишь к этому делу. Будь посерьезнее.
     Мейсон взял такси до Дворца Правосудия и сразу же  отправился  в  зал
заседаний Большого Жюри.
     Адвоката окружили журналисты и фотографы, ослепившие его вспышками.
     - Почему вас вызывают на Большое Жюри, мистер Мейсон? - спросил  один
из репортеров.
     - Если бы я сам знал, - ответил Мейсон. - Мне вручили повестку и, как
законопослушный гражданин, я здесь. Вот и все, что я могу вам сказать.
     - Можете сказать или будете говорить?
     - Могу _и_ буду.
     Полицейский похлопал адвоката по плечу.
     - Вы первый, - сказал он.
     Мейсон вошел в зал заседаний Большого Жюри.
     В этот момент перед Большим Жюри выступал Гамильтон Бергер.  Окружной
прокурор  запнулся,  увидев  входящего   Мейсона.   Лицо   Бергера   сияло
самодовольством и  триумфом.  Мейсон  заметил  любопытные  взгляды  членов
Большого  Жюри,  но  почувствовал  определенную  холодность  и  отсутствие
участия.  Это  означало,  что  Гамильтон  Бергер  обрисовал  им  ситуацию,
которая, очевидно, оказывалась более серьезной, чем ожидал Мейсон.
     Адвокат  принял  присягу  и  Гамильтон  Бергер  предупредил   его   о
конституционных правах.
     - Вы - адвокат, - сказал Бергер. - Закон обязывает  вас  отвечать  на
определенные вопросы, задаваемые Большим Жюри. Однако, от вас не требуется
давать показания относительно того, что может быть вменено вам в вину.  Вы
имеете право отказаться отвечать на вопросы, которые могут инкриминировать
вам совершение преступления.
     - Спасибо, - холодно поблагодарил Мейсон.
     -  Вам  была  вручена  повестка  о  явке  в  Суд,  приказывающая  вам
предоставить любые наличные деньги,  которые  получены  от  Арлен  Дюваль.
Поскольку необходимо сделать соответствующую отметку в протоколе,  я  хочу
спросить вас, мистер Мейсон, знакомы ли вы с Арлен Дюваль?
     - Да.
     - Она является вашей клиенткой?
     - В некотором роде.
     - Вы можете объяснить, что имеете в виду?
     - Договор о предоставлении услуг адвоката был заключен с оговоркой.
     - Вы поставили какое-то условие?
     - Да.
     - Какое?
     - Если я в результате своего расследования приду к  выводу,  что  она
виновна в совершении преступления, или как активная  исполнительница,  или
как соучастница до или после события  преступления,  я  оставил  за  собой
право  прервать  наши  отношения  адвоката  и  клиента  и,   более   того,
использовать полученную информацию для помощи правоохранительным органам.
     - Очень благородно  с  вашей  стороны,  -  ехидно  заметил  Гамильтон
Бергер.
     - Не думаю, что сейчас место сарказму, - ответил  Мейсон.  -  Кстати,
это была простая мера предосторожности.
     - Вы _у_в_е_р_е_н_ы_ в том, что заключили с ней подобное соглашение?
     - Естественно.
     - Когда она _т_о_л_ь_к_о _ч_т_о_ наняла вас?
     - Да.
     - Или это соглашение было заключено совсем недавно, _п_о_с_л_е_ того,
как вам вручили повестку с приказом давать показания перед Большим Жюри и,
благодаря ему, вы оказываетесь в  положении,  когда  можете  обелить  свои
действия законным путем?
     - Я уже сказал вам, когда оно было заключено. Если вы хотите задавать
вопросы, продолжайте. Если вы вызвали меня сюда, чтобы  намекать  на  факт
моей попытки обелить действия законным путем, я просто уйду. Вы сами юрист
и  знаете,  какие  вопросы  можно  задавать,  а  какие  -  нет.  Так   что
придерживайтесь надлежащих вопросов.
     -  Вам  не  требуется  учить  меня  праву,  -  рявкнул  побагровевший
Гамильтон Бергер.
     - Кто-то должен это сделать, - ответил Мейсон. - Но так мы ничего  не
добьемся. Я занятой человек и вы  занятой  человек.  Члены  Большого  Жюри
тратят свое время на выполнение  этой  общественной  обязанности.  Давайте
продолжим слушание.
     - Хорошо. Что вам заплатила Арлен Дюваль? - в гневе заорал  Гамильтон
Бергер. - Она ведь заплатила вам какие-то деньги, не так ли?
     - Нет.
     - Ни цента?
     - Сейчас мы подошли к проблеме факта  и  доказательства.  Я  выставил
Арлен Дюваль счет на полторы тысячи долларов. У меня  есть  все  основания
полагать, что я получил от нее деньги, но она мне их не заплатила.
     - Тогда каким образом вы их получили?
     - Полторы тысячи долларов,  О  КОТОРЫХ  Я  СЕЙЧАС  ГОВОРЮ,  -  Мейсон
специально произнес эту фразу медленно,  чтобы  полностью  удостовериться,
что секретарь Суда, стенографировавший  процедуру  заседания,  в  точности
записал слова адвоката, - я получил по почте сегодня утром в конверте,  на
котором мой адрес было написан на пишущей машинке. В конверт была  вложена
записка, написанная от руки. Я предполагаю, что это почерк  Арлен  Дюваль,
потому что внизу стоит подпись Арлен Дюваль.
     - Что находилось в конверте?
     - Две купюры. Одна пятисотдолларовая и одна тысячедолларовая.
     Гамильтон Бергер невольно показал свое удивление.
     - Вы хотите сказать, что эта молодая женщина послала вам две купюры -
тысячедолларовую и пятисотдолларовую?
     - Я именно это и заявил.
     - А откуда она взяла деньги, как вы думаете? - саркастически  спросил
Бергер.
     - Вы решили спрашивать меня о моих мыслях перед Большим Жюри?
     - Арлен Дюваль сказала вам откуда она взяла деньги?
     - Мне она об этом не говорила. Как я уже заявлял, у меня  не  было  с
ней личного контакта со вчерашнего дня. Письмо я получил сегодня утром  по
почте.
     - Когда утром?
     - За несколько минут до прихода сюда. Именно поэтому деньги у меня  с
собой. В моей  конторе  принято  депонировать  каждый  доллар,  полученный
наличными, на мой банковский счет. Со счета я снимаю деньги чеком по  мере
необходимости.
     - Я, конечно, предполагаю, что в  вашем  положении,  при  вашем  роде
деятельности, вам приходится принимать все меры предосторожности, чтобы не
быть осужденным за нарушение налогового законодательства.
     Мейсон зевнул.
     -   Где   находятся   эти   две   купюры   -   пятисотдолларовая    и
тысячедолларовая?
     Мейсон достал их.
     Гамильтон Бергер скопировал номера купюр на отдельный лист  бумаги  и
передал его помощнику, который сразу же выскользнул из зала заседаний.
     Бергер обратился к Большому Жюри:
     - Номера купюр сейчас проверят и мы узнаем, связаны ли они с  имевшим
ранее преступлением или нет.
     Окружной прокурор снова повернулся к адвокату:
     - А теперь скажите, знали ли вы Джордана Л.Балларда при жизни?
     - Да.
     - Когда вы видели его в последний раз?
     - Вчера вечером.
     - Вы были на работе у мистера Балларда, на  автозаправочной  станции,
расположенной на пересечении Флоссман-авеню и Десятой улицы?
     - Да.
     - Вы встретились там с мистером Баллардом?
     - Да.
     - Вы до этого его знали?
     - Нет.
     - Тогда вы встретились с ним в первый раз?
     - Да.
     - Вы предложили отвезти его домой?
     - Он спросил, не подвезу ли я его домой.
     - И вы согласились?
     - Да.
     - И вы отвезли его домой?
     - Да.
     - Он объяснил, почему он хочет, чтобы вы отвезли его домой?
     - Он сказал, что его машина поставлена на ремонт.
     - А когда вы прибыли к его бунгало, вы  не  увидели  никакой  машины,
припаркованной перед входом или на подъезде к дому, или в гараже,  не  так
ли?
     - Так.
     - Вы поставили вашу машину в гараж или оставили перед домом?
     - Оставил перед домом.
     - Почему вы припарковали ее у бордюра?
     -  Я  собирался  разворачиваться  и  ехать  обратно,  когда   Баллард
предложил заехать на дорожку, ведущую к  дому  и  остановиться  у  входной
двери.
     - Таким образом вы оказались значительно ближе к входной  двери,  чем
если бы оставили машину припаркованной у бордюра?
     - Гораздо ближе.
     - Насколько близко?
     - Я бы сказал, в десяти или двенадцати футах от входной двери,  когда
я затормозил.
     - Вы имеете в виду, что правая сторона машины была  ближе  к  входной
двери?
     - Да.
     - То есть, когда вы вышли из машины, вам пришлось ее обходить,  чтобы
попасть в дом?
     -  Совсем  необязательно.  Было  проще  проскользнуть  через  сиденье
пассажира и выйти через правую дверцу.
     - Баллард сидел справа от вас?
     - Естественно - я вел машину.
     - Он вышел первым?
     - Да.
     - А что сделали вы?
     - Перебрался через  сиденье  пассажира  и  тоже  вышел  через  правую
дверцу.
     - Вслед за Баллардом?
     - Естественно. Я не хотел перелезать через него.
     - Это не место для шуток, мистер Мейсон. Мы просто хотим  знать,  что
случилось.
     - Я и рассказываю вам то, что случилось.
     - Вы вошли в дом вместе с мистером Баллардом?
     - Да.
     - И вы, - Гамильтон Бергер внезапно  указал  пальцем  на  Мейсона,  -
сообщили своей клиентке,  Арлен  Дюваль,  что  собираетесь  встречаться  с
мистером Баллардом, не так ли?
     - Нет, не сообщал.
     - Вы велели ей встретиться с вами дома у Балларда?
     - Нет.
     - Вы не говорили  ей,  что  попытаетесь  уговорить  мистера  Балларда
разрешить вам подвезти его домой?
     - Нет.
     Гамильтон Бергер усмехнулся.
     - После того, как вы вошли в дом и мистер  Баллард  пригласил  вас  в
гостиную, вы воспользовались возможностью и подошли  к  окну,  чтобы  дать
кому-то сигнал, частично опустив жалюзи, не так ли?
     - Нет.
     - Вы это отрицаете?
     - Отрицаю.
     - Вы давали сигнал Арлен Дюваль, не так ли?
     - Нет.
     - Вы кому-то давали сигнал?
     Мейсон молчал.
     - Вы это отрицаете? - спросил  Бергер.  -  Вы  смеете  отрицать,  что
давали кому-то сигнал?
     - Я отрицаю это.
     Бергер колебался с минуту, потом заявил:
     -  Мистер  Мейсон,  я  хочу  предупредить  вас,  что   у   нас   есть
доказательства,  показывающие,  что   ваши   последние   ответы   являются
лжесвидетельством. Чтобы не осталось никакого недопонимания,  я  собираюсь
еще раз задать вам определенные вопросы и...
     - У  вас  нет  необходимости  задавать  мне  еще  какие-либо  вопросы
относительно дома Балларда, - сказал Мейсон. - Я  ответил  на  них.  Я  не
намерен сидеть здесь и позволять вам угрожать мне. Вы задали  вопросы.  Вы
утвержда