к вы полагаете, перья страусового веера, и это все, что вам известно. Я прав?
     - Ну... в общем, если вы хотите подать все таким образом, то тогда это, в общем, примерно соответствует истине.
     - Иными словами, из всего того, что вам известно, можно сделать вывод, что эти клочки перьев могли быть перьями любого страусового веера, из любой точки света?
     - Ну, у нас же есть надрез на перьевом стволе этого веера, который мог быть сделан...
     - Мог быть сделан любым ножом в любое время, не так ли, доктор?
     - В общем, он был сделан острым ножом, и все указывает на то, что это было лезвие, заточенное под определенным углом.
     - Вы не знаете, какого рода лезвием был сделан этот надрез?
     - Ну, разумеется, можно предположить...
     - Абсолютно верно, доктор, а мы, доктор, не хотим заниматься предположениями. Нам нужны факты. Мы имеем пока только надрез на перьевом стволе. Ни одна из его частей не была отрезана, поэтому вы не можете конкретно определить заточку сторон лезвия.
     - Ну, полагаю, что нет.
     - Значит, этот надрез мог быть сделан любым ножом?
     - Ну, в общем, да. Полагаю, что так.
     - Мы не имеем ничего, что указывало бы на время, когда этот надрез мог быть сделан?
     - Нет, сэр.
     - Значит, этот надрез мог быть сделан в любое время любым ножом?
     - Да, сэр.
     - И клочки перьев, обнаруженных на теле покойного, могли быть от любого страусового пера. Это верно?
     - Да, это верно, - подтвердил доктор в полном раздражении.
     - У меня все, - закончил Мейсон, улыбнувшись присяжным.
     И примечательно, что двое или трое членов суда присяжных без всякого смущения ответили на его улыбку.
     Гамильтон Бюргер совершенно очевидно намеревался таким образом построить разбор дела, чтобы восстановить членов суда присяжных против адвоката сразу же после начала слушания дела. Теперь, когда эта попытка не удалась, окружной прокурор вернулся к обычному разбирательству. Он представил фотографии тела в том виде, как оно было найдено в номере отеля. Затем в очередной раз обрисовал впечатляющую картину как раз к тому времени, когда подошел час перерыва.
     - Я вызываю Сэмюела Микера, - объявил он.
     Сэмюел Микер занял место свидетеля, представился, назвал свой возраст, место жительства и род занятий, сообщив, что является служащим отеля.
     - Кем вы работаете в отеле? - спросил окружной прокурор.
     - Я гостиничный детектив, сэр.
     - Какой гостиницы?
     - Отель "Ричмелл".
     - Это тот самый отель, где было обнаружено тело Джона Каллендера?
     - Да, сэр.
     - Далее. Вы выполняли свои функции гостиничного детектива шестнадцатого и семнадцатого сентября?
     - Так точно, сэр.
     - Я призываю вас вспомнить предельно точно события, которые имели место рано утром семнадцатого сентября. Вы можете рассказать нам что-нибудь о том, что произошло?
     - Да, сэр.
     - Прошу вас.
     - В общем, в ту ночь двадцать минут третьего эта молодая женщина появилась в холле отеля.
     - Когда вы сказали "эта молодая женщина", кого вы имели в виду?
     - Ту молодую женщину, которая находится здесь.
     - Вы имеете в виду обвиняемую, Лоис Фентон?
     - Совершенно верно, ее, сэр.
     - В таком случае именно ее вы имеете в виду, когда говорите: "Эта молодая женщина появилась в холле отеля"?
     - Да, сэр, совершенно верно.
     - И что она делала?
     - Она направлялась к лифту. Я поговорил с ней, спросил, есть ли у нее номер в отеле, она сказала, что нет, но что она хотела бы встретиться с одним из постояльцев отеля. Принимая во внимание то, что было очень поздно и что это не совсем обычное время для женщины встречаться с кем-либо из постояльцев отеля, я потребовал, чтобы она назвала мне его имя.
     - Она сделала это?
     - Да, сэр.
     - И какое имя она назвала?
     - Джон Каллендер.
     - Что вы предприняли затем?
     - Я спросил, ожидает ли ее Джон Каллендер, и она ответила, что да, тогда я настоял, чтобы мы вместе подошли к одному из внутренних телефонов, я поднял трубку и попросил соединить меня с номером Джона Каллендера. Через минуту Джон Каллендер ответил, и я сразу же передал трубку этой молодой леди.
     - Так, а теперь давайте точно выясним одну вещь, - сказал Бюргер. - Каждый раз, когда вы произносите "эта молодая женщина", кого вы имеете в виду?
     - Обвиняемую, Лоис Фентон, которая здесь находится.
     - Хорошо, вы имеете в виду находящуюся здесь обвиняемую, Лоис Фентон.
     - Совершенно верно.
     - Итак, вы передали ей трубку сразу же, как услыхали голос Джона Каллендера?
     - Да, сэр. Ну разумеется, я мог слышать только то, что говорила она.
     - Я понял. Продолжайте.
     - Ну, в общем, эта молодая женщина, то есть Лоис Фентон, обвиняемая, которая находится здесь, сказала, что она в холле, что у нее сложности с гостиничным детективом, который ее остановил и захотел удостовериться, что у нее действительно назначена встреча, что позвонил ему гостиничный детектив и что она через минуту будет у него.
     - Вы не слышали, что ответил на это Каллендер?
     - Нет, я только слышал, как она сказала, что поднимается к нему. Затем она повесила трубку. Все было как полагается. Что касается меня, то я сделал свое дело. Видите ли, мистер Каллендер был на особом положении в отеле, то есть он мог себе позволить то, что обычным постояльцам запрещалось. Понимаете, в отеле нашего класса стараются, чтобы постояльцы имели полный комфорт, но мы также стремимся к тому, чтобы ничто не потревожило других постояльцев, особенно какие-то шумные посетители и все такое. Конечно, мистер Каллендер был всегда прекрасным постояльцем во всем, что касалось подобных вещей. Он был, в общем, ночной птицей и мог заниматься делами до глубокой ночи, к нему приходили люди в любое время. Иногда даже в два или три часа ночи, иногда даже позднее, но он всегда соблюдал правила и никогда не занимался ничем незаконным, и мы не могли предъявить ему никаких претензий.
     - Я делаю вывод, что за мистером Каллендером номер сохранялся постоянно?
     - Да, сэр. Совершенно верно.
     - Итак, обвиняемая повесила трубку. Что она предприняла после этого?
     - Направилась к лифту и поднялась на пятый этаж.
     - Откуда вы знаете, что на пятый?
     - Я наблюдал за счетчиком этажей, чтобы точно определить, на какой этаж она поднялась.
     - Было ли у нее что-нибудь в руках?
     - Да, сэр.
     - Что именно?
     - Черный скрипичный футляр.
     - Он выглядел тяжелым или легким - по тому, как она несла его?
     - Протестую, - сказал Мейсон. - Этот вопрос, если ваша честь не возражает, требует мнения свидетеля и определения характера улики.
     - Протест поддерживается.
     - Вы знаете, когда она спустилась вниз? - продолжал Бюргер.
     - Да.
     - Когда?
     - Чуть позже двух тридцати трех. Так получилось, что я взглянул на часы как раз тогда, когда она появилась.
     - Теперь следующее. Столкнулись ли вы с чем-либо необычным на пятом этаже отеля рано утром - или поздно ночью - семнадцатого сентября?
     - Да, сэр. Я заметил кое-что. Около двух тридцати пяти ночи я поднялся на пятый этаж...
     - Значит, вы поднялись через минуту или две после того, как обвиняемая ушла?
     - Да, так и было, сэр.
     - Вы поднялись на пятый этаж. С какой целью?
     - Возражаю, вопрос не правомочный, не относящийся к делу и несущественный, - вновь выразил протест Мейсон.
     - Поддержано.
     - В таком случае вы поднялись на пятый этаж?
     - Да.
     - И когда вы выходили из лифта, - сказал Бюргер, всем своим видом демонстрируя раздражение, - вы направились к номеру Джона Каллендера или в другую сторону?
     - Я направился к номеру Джона Каллендера.
     - И?..
     - Я сделал только несколько шагов. Я заметил, что дверь служебного чулана приоткрыта. Я отворил ее и обнаружил там мистера Фолкнера. Мистер Фолкнер сказал мне, что он...
     - Не имеет значения, что сказал вам мистер Фолкнер. Я только хочу, чтобы вы подтвердили, что вы обнаружили в этом чулане в этот час мистера Фолкнера.
     - Совершенно верно, я его обнаружил.
     - Далее. В течение всего этого времени утром вы менялись с мистером Фолкнером местами, то есть я имею в виду, вы сами входили в этот чулан?
     - Входил. Так точно, сэр.
     - Когда это было?
     - Это было примерно в три минуты четвертого утра.
     - С какой целью вы это сделали?
     - Я это сделал, чтобы наблюдать за коридором.
     - А зачем вам понадобилось наблюдать за коридором?
     - Мистер Фолкнер наблюдал за коридором.
     - Меня не интересует мистер Фолкнер. Я спрашиваю вас о том, что делали вы.
     - Да, сэр. Примерно в три, а может, в четыре минуты четвертого я вышел из лифта. Я пошел по коридору и занял свое место в чулане, стал наблюдать за коридором.
     - За какой частью коридора?
     - За коридором на пятом этаже, который вел к номеру Джона Каллендера.
     - Вы заметили что-нибудь? То есть вы увидели кого-нибудь, входящего в номер Джона Каллендера или выходящего из него?
     - Нет, сэр. Я никого не видел.
     - Можете приступить к перекрестному допросу, - разрешил Бюргер.
     - Вы совершенно уверены в том, что женщина, которую вы видели в холле, была обвиняемая? - начал Мейсон.
     - Да, сэр. Я уверен.
     - Вы опознали ее, когда были в полиции?
     - Да, сэр.
     - Где она была?
     - Ее провели в помещение, которое называется теневой комнатой, там находилось еще пять или шесть других женщин, все примерно одного возраста, телосложения и комплекции.
     - И вы опознали ее?
     - Да, сэр, я ее совершенно точно опознал тогда.
     - А после этого вы ее видели?
     - Да, несколько раз, сэр.
     - Вы разговаривали с ней?
     - Да, сэр.
     - До того, как эта молодая женщина появилась глубокой ночью в холле отеля "Ричмелл", вы ее никогда раньше не встречали?
     - Нет, насколько я знаю, сэр.
     - И вы больше не встречали ее до того, как увидели уже в предварительном заключении?
     - Я видел ее, когда она выходила из отеля.
     - Понимаю. Вы видели, как она входила и уходила, но после этого вы больше не видели ее, пока вас не попросили опознать ее в той теневой комнате, это так?
     - Совершенно верно.
     - Когда это было?
     - Восемнадцатого. На следующий день после убийства.
     - И вы опознали обвиняемую?
     - Да, опознал, сэр.
     - Вы совершенно уверены в том, что при опознании вы не могли ошибиться?
     - Совершенно уверен, сэр.
     - Вы носите очки?
     - Да, ношу, сэр.
     - Вы были в очках утром семнадцатого?
     - Да, в очках, сэр.
     - А восемнадцатого, при опознании обвиняемой?
     - Да, сэр.
     - Перекрестный допрос закончен, - сказал Мейсон.
     - Прямой также. Это все, мистер Микер, - отпустил детектива Бюргер. - Если суд не возражает, я думаю, у меня есть время для еще одного свидетеля. Во всяком случае, я могу начать его допрос.
     - Очень хорошо, продолжайте. Мы будем работать до пяти часов, - объявил судья Донахью.
     - Вызвать Фрэнка Фолкнера, - рявкнул Бюргер.
     Фрэнк Фолкнер занял место свидетеля, принес присягу, назвал свое имя и род занятий, признал факт своего знакомства с Перри Мейсоном, то, что он работал на Детективное агентство Дрейка и что в то раннее утро семнадцатого сентября ему было дано указание отправиться в отель "Ричмелл" и найти для себя наблюдательный пункт, откуда он мог бы следить за коридором; что он приехал в отель ранним утром семнадцатого сентября, приблизительно двадцать минут третьего; что он занял наблюдательный пост в служебном чулане, и как только он там расположился, то увидел, как из номера 511, занятого Джоном Каллендером, появился человек, который кинулся через коридор в номер 510, находящийся прямо напротив; что приблизительно в два двадцать две с половиной обвиняемая, Лоис Фентон, вышла из лифта, прошла по коридору и вошла в номер 511; что она находилась там немногим больше девяти минут, вышла из номера в два тридцать три и направилась через несколько секунд к лифту; что в два сорок четыре человек, имени которого к этому времени он еще не знал, но позднее узнал, Джаспер Фентон, вышел из лифта, зашел в номер 511 и покинул его почти тут же, заспешил по коридору назад к лифту и уехал; что в две минуты четвертого Артур Шелдон, постоялец из номера 510, освободил номер и спустился вниз в холл; что, согласно договоренности, которую свидетель имел с гостиничным детективом, как только Артур Шелдон выехал, гостиничный детектив поднялся наверх, чтобы сменить свидетеля, а свидетель спустился вниз к стойке администратора, где ему удалось снять номер 510; что после этого он вернулся наверх, в номер 510, и уже оттуда продолжал наблюдать за номером напротив; что никто не входил в тот номер и никто не выходил оттуда в течение всего того времени, пока его не сменил другой сотрудник агентства, после чего он прилег отдохнуть.
     Фрэнк Фолкнер значительно посматривал на Мейсона в то время, когда делал это свое последнее заявление, явно пытаясь дать понять адвокату, что он умышленно умолчал в полиции относительно посещения Мейсоном номера, где было обнаружено тело. Затем свидетель заявил, что около половины шестого утра Харви Джулиан, другой детектив из Детективного агентства Дрейка, прибыл, чтобы сменить его.
     - Вы уверены, что лицо, которое вы видели выходящим из лифта приблизительно в два двадцать две с половиной и направляющимся к номеру Джона Каллендера, была обвиняемая, Лоис Фентон? - спросил Гамильтон Бюргер.
     - Да, я уверен, сэр.
     - А как насчет того, кто затем вышел из номера и направился по коридору к лифту?
     - Это была она же.
     - Это лицо имело при себе что-нибудь?
     - Да, сэр.
     - Что?
     - Черный скрипичный футляр.
     - В то время, когда она шла по коридору к номеру?
     - Да, сэр.
     - И когда возвращалась назад?
     - Да, сэр.
     - Перекрестный допрос, - сказал Бюргер.
     - Припомните насколько можно точнее, вы никогда до этого не видели обвиняемую? - спросил Мейсон.
     - Совершенно верно, я никогда не видел ее.
     - Вы помните, что рассказали мне о том, что произошло?
     - Да, сэр.
     - Это было тогда, когда все факты были еще свежими в вашей голове?
     - Они были свежими в моей голове тогда, и они так же свежи в ней сейчас.
     - Но они были более свежими тогда?
     - Возможно. Я думаю, так должно было быть. Хотя я не понимаю, что от этого меняется.
     - Однако это было так?
     - Ну... да, конечно.
     - Хорошо. В таком случае в то время, когда вы описывали мне особу, которая шла по коридору, разве вы не сказали, что главное, на что вы обратили внимание, глядя на нее, были ее ноги?
     - Нет, сэр. Я не думаю, что я это говорил.
     - Разве вы не сказали, описывая ее наружность, что она на две трети состояла из ног?
     - Ну, возможно, я так сказал.
     - И вы хотите убедить суд присяжных, что при таком раскладе вы не смотрели на ее ноги?
     Фолкнер заерзал, ухмыльнулся и признал:
     - Я оглядел ее всю, с ног до головы.
     - Когда вы увидели обвиняемую в очередной раз?
     - Восемнадцатого, когда ее привели в полицию, в теневую комнату.
     - Кто там находился в то время?
     - Сержант Дорсет, другой детектив и Сэм Микер, гостиничный детектив из отеля "Ричмелл".
     - Кто-нибудь еще?
     - Нет, сэр, больше никого. Там был еще полицейский офицер, сидевший у входа в теневую комнату, он делал записи.
     - Теперь опишите, пожалуйста, эту комнату, если можете.
     - Ну, это своего рода платформа, прекрасно освещенная; на задней стенке прочерчены линии, которые дают возможность определить рост человека. Там прочерчена линия на уровне пяти футов и затем идут линии через каждый дюйм и так до высоты в шесть футов семь дюймов.
     - И вы говорите, что все это прекрасно освещено?
     - Совершенно верно.
     - Что еще?
     - Еще там висит занавес из белого материала, из чего-то вроде марли, только это не марля, занавес ниспадает вниз, и он освещен. Затем идет сама комната, где сидят полицейские, она темная, поэтому человек, которого требуется опознать, не может определить, кто находится по другую сторону занавеса. Тех лиц, которых требуется опознать, проводят в эту комнату и заставляют походить туда-сюда и разговаривать.
     - О чем?
     - Это не имеет значения. Просто говорить, чтобы те, кто за ними наблюдает, могли бы слышать звук голоса и определить манеру произношения.
     - А вы видели обвиняемую в той комнате?
     - Да, сэр.
     - Восемнадцатого числа?
     - Совершенно верно.
     - И опознали ее?
     - Совершенно точно.
     - И вы говорите, что там был Сэмюел Микер?
     - Да, сэр.
     - Он опознал ее?
     - Опознал, мы оба опознали ее.
     - Без всякого колебания?
     - Без всякого колебания.
     - Вы заметили, как она была одета?
     - Да, сэр.
     - Вы определили, что она была одета в ту же самую одежду, что и особа, которую вы видели в коридоре отеля рано утром семнадцатого сентября?
     - Совершенно верно. Да, сэр.
     - И ноги у нее были те же? - спросил Мейсон.
     Свидетель усмехнулся:
     - Те же самые.
     - Вы слышали ее голос?
     - Сейчас, обождите минуту, - засомневался свидетель. - Я слышал ее голос, но не уверен, что в первый раз, когда увидел ее в теневой комнате, я его услышал отчетливо.
     - А что, были еще другие возможности?
     - Да, сэр.
     - Что это была за возможность? Почему она вернулась в теневую комнату?
     - Я так думаю, что сержант Дорсет все время хотел задать ей какой-то вопрос в отношении ее поведения. Было такое мнение...
     - Возражаю, - вмешался Гамильтон Бюргер. - Я бы избежал в допросе обсуждения этого момента, ваша честь, в целях экономии времени. Полагаю, что свидетель не может давать показания относительно того, что было в голове сержанта Дорсета. Относительно этого может дать показания сам сержант Дорсет, если в этом возникнет необходимость.
     - Совершенно верно, - сказал судья Донахью. - Возражение поддержано. Я думаю, можно подвести черту под показаниями свидетеля.
     - Сержант Дорсет сам сказал мне...
     - Это не меняет сути дела, - перебил судья Донахью. - Все это только домыслы.
     - Хорошо, - сказал Мейсон. - А вы сами заметили что-нибудь?
     - Я заметил, что, когда она в первый раз вошла в теневую комнату, ее речь была какая-то бессвязная. Она выглядела как-то угрюмо, была несговорчива, голова наклонена, и сержанту Дорсету не понравилось, как она выглядела. Он сказал, чтобы полицейский, который в это время был на дежурстве... ну, в общем, я полагаю, я не должен давать показания о том, что они говорили.
     - Был какой-то спор? - спросил Мейсон.
     - Похоже, что был, и в конце концов тот, кто был на дежурстве, сказал сержанту Дорсету: "Ну, если думаешь, что у тебя это выйдет лучше, давай действуй", или что-то в этом роде, и Дорсет ответил, что да, черт возьми, он так и сделает, а затем он привел девушку назад.
     - Все это время вы находились в теневой комнате?
     - Нет, нет, мы были в полицейском участке, разговаривали там, а потом, мы уже собирались идти домой, Дорсет заявил, что ему не понравилось, как девушка вела себя в теневой комнате, извинился перед нами и попросил нас пройти туда опять. Мы сели там и прождали минут пятнадцать или двадцать, а может, немного дольше, а потом Дорсет вернулся и говорит, что чем больше он об этом думает, тем меньше ему все это нравится. Потом он послал за полицейским, который охранял теневую комнату, и у них вышел спор.
     - Все это, конечно, сплошные домыслы, - снова вступил Гамильтон Бюргер, - относительно того, что сказал сержант Дорсет. Я возражал против этого и раньше, - но, судя по всему, свидетелю не потребуется много времени для того, чтобы вытрясти все это из себя.
     - Вы желаете опротестовать эту часть допроса?
     - Нет, - ответил Бюргер, - хотя не стоило бы загромождать протокол лишними записями. Мне бы только хотелось, чтобы присяжные осознали, что все это домыслы и абсолютно не относится к делу.