детективу.
Когда Мейсон приблизился, он шепнул Дрейку:
     - Пол, встань рядом со мной. Мне нужно  передать  тебе  кое-что,  так
чтобы никто не заметил.
     - Что такое?
     - Видишь ли, произошло то, на что я очень наделся, хотя и не  слишком
верил. Гарри Гуллинг сам собрался вести дело в суде.
     - И что? В этом есть что-то исключительное?
     - Это просто неслыханно, - ответил Мейсон.  -  Гуллинг  -  это  очень
знающий юрист, он заправляет почти всем в  прокуратуре,  но  я  не  думаю,
чтобы он мог с успехом выступить в суде. Его способ мышления слишком сух и
абстрактен, ему не  хватает  знания  человеческой  натуры.  Теперь  слушай
внимательно, Пол. Это мой  собственный  бумажник.  Мне  нужен  список  его
содержимого. В нем немного денег, какие-то письма, мои водительские  права
и другие бумаги. Я хотел бы, чтобы Гуллинг нашел этот бумажник  в  мужском
туалете.
     - Это будет довольно трудно, - заявил Дрейк.
     - Ничего в этом трудного нет. Можешь поставить там человека, готового
подбросить бумажник в любую минуту. Поставь другого человека  в  коридоре,
пусть подаст знак, когда появится  Гуллинг.  Нужно  оставить  бумажник  на
видном месте, но как-нибудь так, чтобы это не выглядело подозрительно.
     - Хорошо, - сказал Пол, - сделаем.
     - Присмотри, чтобы Гуллинг обязательно его нашел. - Мейсон  незаметно
сунул бумажник Дрейку.
     Раздался стук  молотка  и  голос  чиновника,  требующего,  чтобы  все
встали. Судья Гомер Линдейл  вошел  в  зал,  занял  свое  место  и  кивнул
головой, приглашая всех садиться. Спустя минуту он объявил, что  открывает
предварительное слушание по делу:  общественный  обвинитель  против  Аделы
Винтерс и Евы Мартелл.
     - Обвинитель готов, - сказал Гуллинг.
     - Защитник готов, - заявил Мейсон.
     - Прошу  начинать,  -  сказал  судья  Линдейл  заместителю  окружного
прокурора.
     - Высокий Суд знаком с существом дела?
     - Я читал акты  обвинения.  Это,  насколько  мне  известно,  дело  об
убийстве первой степени.
     - Да, Ваша Честь. Обвиняемые выступают вместе и их обоих представляет
адвокат Мейсон.
     - Хорошо. Прошу начинать.
     - Ваша Честь,  первым  свидетелем  со  стороны  обвинения  вызывается
Сэмуэль Диксон.
     Диксон был приведен  к  присяге  и  занял  свидетельское  кресло.  Он
показал, что является офицером патрульной  машины  и  что  третьего  числа
текущего месяца он получил вызов в жилой  дом  Сиглет  Мэнор,  в  квартиру
триста двадцать  шесть.  Прибыв  на  место  он  застал  в  квартире  обеих
обвиняемых. Более молодая, Ева Мартелл, была  взволнована,  находилась  на
грани истерики, но Адела Винтерс была спокойна и вполне владела собой. Они
показали ему  труп,  который,  по  их  заявлению,  был  Робертом  Доувером
Хайнсом.
     - Где находилось тело?
     - Мужчина сидел в кресле в спальне, наклонив голову на правое  плечо.
Посередине лба у него было отверстие - вероятнее всего от пули. Видны были
следы крови. Он был в одной рубашке, пиджак висел на спинке стула рядом..
     - Обвиняемые дали тогда показания  относительно  личности  убитого  и
того, как они обнаружили труп?
     - Да.
     - Что это были за показания? - спросил Мейсон.
     - Показания, о которых я  спрашиваю,  не  были  подписаны,  -  сказал
Гуллинг.
     - Мне известно,  Ваша  Честь,  -  заявил  Мейсон,  -  что  обвиняемые
подписали какие-то показания. Если это так, то эти показания  должны  быть
наилучшим доказательством.
     - Показания, о которых говорит  свидетель,  являются  только  устными
показаниями.
     - Протест отклоняется.
     - Я хотел бы только спросить, будет ли сторона обвинения относиться к
этим показаниям как  к  признанию,  или  это  может  быть  трактовано  как
исповедь?
     - Не могу увидеть никакой разницы.
     - Если они не являются ни одним, ни другим,  то  я  протестую  против
них, как против несущественных и не связанных с делом.
     - Но это все же показания.
     - Очень хорошо. В таком случае я протестую из-за того, что для них не
определен соответствующий юридический статус.
     - Это не показания, если вас это интересует, - сказал Гуллинг. -  Это
четкие заявления.
     - Протест отклоняется, - решил судья Линдейл.
     - Итак, - продолжал свидетель, - обе обвиняемые дали  показания.  Они
сказали, что обе были наняты на работу мистером  Хайнсом  и  жили  в  этой
квартире. Обвиняемая Ева Мартелл сказала,  что  ей  поручили  пользоваться
именем Хелен Ридли.
     - Если Высокий Суд позволит, - сказал Мейсон, - я хотел бы поддержать
свой протест. Пока  еще  не  установили  доказательства  "Корпус  Деликти"
[corpus  delicti  (лат.)   -   совокупность   признаков,   характеризующих
преступление; вещественное доказательство преступления].  У  нас,  до  сих
пор, только  труп.  Мне  кажется,  что  более  правильным  путем  было  бы
установление  личности  этого  человека  и  ознакомление  с   результатами
судебно-медицинского осмотра, доказывающих, что его  смерть  была  вызвана
актом насилия. Судя по тому, что было сказано до сих пор, этот  человек  с
таким же успехом мог умереть и от инфаркта.
     - С пулей во лбу? - саркастически спросил Гуллинг.
     - Ах! - удивился Мейсон, - так у него во лбу была  пуля?  Это  меняет
дело.
     - У него была пуля во лбу.
     - Я хотел бы расспросить свидетеля об этой пуле, чтобы узнать  состав
преступления, прежде, чем поступят следующие вопросы.
     - Этот свидетель не видел пули, - сказал Гуллинг.
     - Тогда откуда он знает, что пуля была?
     - Это сказал ему врач, который осматривал тело, - выкрикнул Гуллинг и
покраснел, когда на лице судьи Линдейла появилась усмешка. Он взял себя  в
руки и сказал уже более спокойным тоном: - Отлично,  господин  адвокат,  я
докажу существование состава преступления. Благодарю вас,  мистер  Диксон.
Прошу принести присягу Хелен Ридли.
     Хелен Ридли заняла свидетельское кресло с явной неохотой.
     - Вы знали Роберта Доувера Хайнса? - спросил Гуллинг.
     - Знала.
     - Вы видели его третьего сентября?
     - Нет, лично я его не видела, но разговаривала с ним.
     - По телефону?
     - Да, сэр.
     - Но до этой даты вы его видели?
     - Да, много раз.
     - Вы его хорошо знали?
     - Да, сэр.
     - Вы снимали квартиру номер  триста  двадцать  шесть  в  доме  Сиглет
Мэнор?
     - Да, временно.
     - Четвертого сентября вы, по просьбе полиции, ходили в морг?
     - Да.
     - Вы видели там труп мужчины?
     - Да.
     - Кто это был?
     - Хайнс.
     - Роберт Доувер Хайнс?
     - Да, сэр.
     -  Тот  самый,  которому  вы  дали  разрешение   пользоваться   своей
квартирой?
     - Да.
     - У меня все, пожалуйста, перекрестный допрос.
     - Когда вы дали разрешение Хайнсу пользоваться  своей  квартирой,  вы
дали ему ключи? - спросил Мейсон.
     - Да.
     - С какой целью вы это сделали?
     - Минуточку, ваша Честь, - сказал Гуллинг. - Я протестую против этого
вопроса, как несущественного и не связанного с делом.  Свидетельница  была
вызвана только для установления личности убитого.
     - В таком случае, зачем ее спрашивали, дала ли она Хайнсу  разрешение
на использование своей квартиры? - спросил Мейсон.
     - Чтобы объяснить, почему он там очутился.
     - Вот именно, - улыбнулся Мейсон. - Это как раз  то,  что  я  пытаюсь
объяснить, почему он там оказался.
     - Я не имел в виду это, Ваша Честь, - возразил Гуллинг.
     - А я имею в виду именно это, Ваша Честь, - рявкнул Мейсон.
     - Если Высокий Суд позволит, - сердито закричал Гуллинг, - я не хотел
бы обсуждать внешние обстоятельства этого дела.  Если  у  мистера  Мейсона
намечена какая-то линия защиты, то он может проводить  ее  без  каких-либо
препятствий. Я хотел только доказать, что  личность  убитого  установлена,
установлена причина смерти, а также вероятность того, что обвиняемые могли
совершить это убийство с заранее обдуманными намерениями,  хладнокровно  и
при этом имея целью кражу бумажника со значительной суммой денег.
     - Тогда тем более, -  сказал  Мейсон,  -  Высокий  Суд  должен  знать
причину, по которой обвиняемые находились в  квартире  и  почему  там  был
мистер Хайнс.
     - Если вы так желаете, можете заниматься этим, - фыркнул Гуллинг.
     - Может быть, я смогу прояснить ситуацию, - сказал Мейсон, - напомнив
Высокому Суду, что свидетельницу спрашивали о разрешении, которое она дала
Хайнсу. Если это разрешение было дано в письменном виде, то  оно  было  бы
самым лучшим доказательством и должно быть включено в дело.  Если  же  это
позволение было устным, то тогда, в соответствии  с  буквой  закона,  если
обвинение вводит часть показания, то я имею право ввести его полностью.
     - Мы проведем тут всю зиму, Ваша Честь, если будем рассматривать  все
эти посторонние проблемы, - Гуллинг был откровенно злым.
     - Мне не кажется, что это постороння проблема, - решил судья Линдейл.
- Я сказал бы, что это часть линии защиты, если бы свидетельница  не  была
спрошена о том, что представляло часть разговора. Раз была затронута часть
разговора,  то  я  хочу,  чтобы  защитник  своими  вопросами  вскрыл  весь
разговор. Я предложил бы вам, мистер Мейсон,  поставить  вопрос  несколько
иначе.
     - Отлично, - сказал Мейсон. Он повернулся к Хелен Ридли и  с  улыбкой
спросил: - Вы сказали, что дали Роберту Хайнсу разрешение  на  пользование
своей квартирой?
     - Да.
     - Это было устное разрешение?
     - Да, сэр.
     - Что еще тогда было сказано?
     - Ваша Честь, я протестую, - сказал Гуллинг. - Это  открытый  вопрос,
который может внушить различные ответы.
     Хелен Ридли ответила, старательно подбирая слова,  пытаясь  упомянуть
как можно меньше фактов:
     - Я не помню всего разговора. У нас было несколько бесед на эту тему.
Но тогда, когда я окончательно дала мистеру Хайнсу разрешение пользоваться
моей квартирой...
     - Если Высокий Суд позволит, - перебил Гуллинг, - я сделаю уточнение.
Мы заинтересованы только одним этим разговором. Все более ранние разговоры
или  переговоры  по  поводу  получения   этого   разрешения,   не   должны
обсуждаться. Вопросы защиты должны  относиться  только  к  вещам,  которые
обсуждались в этой последней беседе.
     - В этой последней беседе,  -  ответила  Хелен  Ридли,  -  я  сказала
Хайнсу, что он может занять мою квартиру. Я дала ему ключ от квартиры и мы
договорились, что он будет сообщать мне обо всех телефонных звонках.
     - Вы можете вспомнить еще что-нибудь? - спросил Мейсон.
     - Нет, - сказала она. - Из этого разговора - нет.
     - Шла ли речь  о  двух  женщинах,  которые  должны  были  занять  эту
квартиру?
     - Мы договорились, что Хайнс поселит в ней кого-нибудь.
     - Чтобы этот кто-то заменял вас?
     - Не совсем.
     - Но должен был пользоваться вашим именем?
     - Ну, да.
     - Я покажу вам объявление,  которое  появилось  в  газете,  -  сказал
Мейсон. - Вы говорили с Хайнсом о помещении этого объявления в газете?
     - Только в этом разговоре, - напомнил Гуллинг.
     - Да, именно в этом разговоре.
     - Нет, Хайнс сделал это не договорившись со  мной,  -  сказала  Хелен
Ридли.
     - В этом разговоре вы установили тип  женщины,  которая  должна  была
поселиться в вашей квартире? Верно ли, что это должна была быть брюнетка с
определенными физическими параметрами?
     - Но...
     - Да или нет? - спросил Мейсон.
     - Да.
     - Какие это должны были быть параметры?
     - Я дала мои размеры - рост, вес, объем груди и бедер...
     - Зачем?
     - Я протестую против этого вопроса, как против несущественного  и  не
связанного с делом, - заявил Гуллинг.
     Судья Линдейл был  явно  заинтересован.  Он  наклонился  в  кресле  и
посмотрел на свидетельницу.
     - Если я правильно понял, -  сказал  он,  -  то  вы  дали  разрешение
мистеру Хайнсу пользоваться своей квартирой, дали  ему  ключи  и  вдобавок
поручили найти женщину, которая бы полностью была похожа на вас, взяла  бы
ваше имя и стала бы жить в вашей квартире?
     - Это не в этом разговоре, Ваша Честь,  -  возразил  Гуллинг,  -  это
произошло в результате многих разговоров.
     - Суд хотел бы услышать ответ на поставленный вопрос, - сказал  судья
Линдейл. Он был рассержен.
     - Так, в общем-то выглядела наша договоренность, -  призналась  Хелен
Ридли.
     -  А  защита  задала  вопрос,  почему   такая   договоренность   была
достигнута?
     - Да, Ваша Честь, - поддакнул Мейсон.
     - Именно против этого я и протестую, Ваша Честь, - сказал Гуллинг.  -
Потому что эта договоренность была заключена  раньше  и  не  имела  ничего
общего с  разговором,  в  котором  было  дано  разрешение  на  пользование
квартирой. Позволю себе заметить, Ваша Честь,  что  защите  удалось  вести
обсуждение этих  аспектов  в  предварительное  слушание  только  благодаря
формальному соблюдению процесса. Мне кажется, что не стоит заниматься этим
больше.
     - Да, - сказал судья Линдейл. - Я считаю, что  обвинитель  прав...  с
формальной точки зрения. Но Суд хотел бы все же узнать, почему в  квартиру
была подставлена другая женщина вместо свидетельницы.
     - Она не была подставлена, Ваша Честь, - сказал Гуллинг.
     - В таком случае, что же это было? - спросил судья.
     - Это была только сдача квартиры.
     - Ну, ну, - буркнул Линдейл. - И притом  женщине,  которая  выглядела
совершенно так же, как свидетельница и вдобавок приняла имя свидетельницы?
     - Да, Ваша Честь.
     - Если это не является подставкой, то что такое подставка  по  вашему
мнению? - спросил судья. - Однако, Суд  ограничит  вопросы  защиты  только
темами, содержащимися в  вопросах  обвинителя.  Прошу  продолжать,  мистер
Мейсон.
     - Вы заявили, - сказал Мейсон, - что не видели Роберта Доувера Хайнса
в день убийства.
     - Да.
     - Вы уверены?
     - Абсолютно.
     - Где вы были в половине первого в этот день?
     - Я... была на обеде.
     - Одна?
     - Протестую. Вопрос несуществен и  не  связан  с  делом,  -  вмешался
Гуллинг.
     - Ну что ж, - вздохнул судья. - В принципе, мы могли бы принять  этот
протест. Разве что свидетельница была на обеде с Хайнсом. Я думаю, что  вы
не предполагаете этого, мистер Мейсон?
     - Нет, Ваша Честь. Я хочу только проверить, что делала  свидетельница
от обеда до момента  совершения  преступления.  Думаю,  что  это  довольно
ограниченный диапазон вопросов.
     - В какое время совершено убийство? - спросил судья Линдейл.
     - В промежутке от без пяти час до двух пятнадцати,  -  ответил  Гарри
Гуллинг.
     - Очень хорошо, - сказал судья. - Это всего  двадцать  минут.  Думаю,
что можно спросить об этом свидетельницу, учитывая ее заявление о том, что
она не видела Хайнса в течение всего дня.
     - Вы закончили обед около половины второго? - спросил Мейсон.
     - Да, сэр.
     - И куда вы пошли?
     Она беспомощно посмотрела на Гуллинга.
     - Несущественно и не связано с делом, - механически сказал Гуллинг. -
Неправильный способ постановки вопроса свидетелю.
     - Протест отклоняется.
     - Я... пошла в один ресторан.
     - Вы уже пообедали, - заметил Мейсон. -  Вы  пошли  в  этот  ресторан
чтобы с кем-нибудь встретиться?
     - Да.
     - И этим человеком был Роберт Хайнс?
     - Да.
     - Вы с ним виделись?
     - Нет.
     - Вы разговаривали с ним по телефону?
     - Я разговаривала с ним в тот день, но раньше.
     - Следовательно, после половины второго вы не разговаривали с ним  по
телефону?
     - Нет.
     - Вы звонили ему по номеру, который он вам дал?
     - Да.
     - Это был номер квартире  в  Сиглет  Мэнор  -  той  второй  квартиры,
правда?
     - Да, так мне кажется.
     - Номер телефона квартиры, которую снимала Карлотта Типтон?
     - Как бы это сказать... я видела ее один или два  раза.  По-моему,  я
ехала с ней в лифте.
     - Вы имеете в виду в лифте Сиглет Мэнор?
     - Да.
     - Однако, вы не пытались с ней связаться после половины второго?
     - Нет.
     - Когда вы пошли в ресторан, чтобы встретиться с Робертом Хайнсом, вы
имели повод предполагать, что он придет туда на обед?
     - Да.
     - Это довольно позднее время для обеда, не так ли?
     - Что ж... я надеялась, что он, возможно, все-таки придет.
     - Вы рассчитывали на случайность?
     - Можно сказать и так.
     - Но если бы вы  пришли  туда  раньше,  то  вы  застали  бы  его  там
наверняка?
     - Да, мне кажется, что так.
     - Это мое предположение, - сказал Мейсон, - но  вам  необходимо  было
встретиться с Хайнсом, потому что во время обеда что-то случилось, так?
     - Ваша Честь, я  протестую,  -  выкрикнул  Гуллинг.  -  Это  внушение
выводов.
     - Это вывод не  свидетельницы,  а  только  обвинителя,  -  усмехнулся
Мейсон.
     - Вдобавок, - сухо заметил судья Линдейл, - этот вывод  очевиден  для
Суда. Мистер Гуллинг, вы позволите нам продолжать допрос свидетельницы без
бесчисленных протестов с вашей стороны? Это  ведь  еще  не  процесс  перед
полным составом Скамьи  Присяжных  и  мы  можем  позволить  себе  избежать
некоторые формальности.
     - Я отказываюсь от этого вопроса, -  сказал  Мейсон.  -  У  меня  еще
только один или два вопроса к миссис Ридли. Вы дали какие-то деньги Хайнсу
во время упомянутого ранее разговора?
     - Да.
     - В стодолларовых банкнотах?
     - Сто и пятидесятидолларовых.
     - Сколько?
     - Пятьсот долларов.
     - Не получили ли вы перед этим часть этих денег от своего мужа?
     - Ваша Честь, - миролюбиво сказал Гуллинг, - я  не  хотел  бы,  после
замечания, выступать с излишне формальной позиции, но направление вопросов
мистера Мейсона кажется мне очевидным. Он  заставил  меня  внести  столько
формальных протестов, что Ваша Честь сделали мне замечание...
     - Думаю, что обвинитель  прав,  -  сказал  судья  Линдейл.  -  Мистер
Мейсон, не хотите ли вы принять во внимание  необходимость  сотрудничества
обеих сторон?  Суд  попросил  вносить  поменьше  протестов,  это,  однако,
обязывает защитника вести  допрос  согласно  правилам  и  не  использовать
ситуацию.
     - Ваша Честь, я согласен с этим,  -  сказал  Мейсон.  -  Но  так  как
создавшаяся  ситуация  может  в  некоторой   степени   повлиять   на   мое
профессиональное положение, я прошу  позволить  мне  объяснить  цель  моих
вопросов.
     - Пожалуйста.
     - Насколько мне известно, - сказал Мейсон, - в актах  обвинения  есть
информация о том, что в момент, когда Хайнс был убит, у него был бумажник,
содержащий свыше трех тысяч долларов наличными.  Кроме  того,  по  номерам
банкнот  стало  известно,  что  эти  деньги   получены   в   банке   мужем
свидетельницы. Поэтому существенным является получение сведений о том, как
эти деньги оказались в бумажнике Хайнса: через миссис Ридли или из другого
источника.
     В глазах судьи Линдейла отразился интерес. Он повернулся к Гуллингу.
     -  Это  хотя  бы  приблизительно   соответствует   истине,   господин
заместитель окружного прокурора?
     - Ваша Честь, позволю себе заметить, что это попытка нарушить порядок
допроса, установленного обвинением.
     - Мистер Мейсон сделал заявление, объясняющее цель вопросов, - сказал
судья Линдейл. - Я спрашиваю, правильно ли заявление мистера Мейсона?
     - Заявление в принципе правильно, но это не значит, что защите  можно
поступать таким образом во время допроса свидетеля обвинения.
     - В таком случае, - сказал судья Линдейл, - если мы встаем  на  чисто
формальную позицию, то будем формалистами для  обеих  сторон.  Я  отклоняю
протест. Миссис Ридли, прошу вас ответить на этот вопрос.
     - Ни один доллар из тех денег, которые я дала Хайнсу, не был  получен
мною от моего мужа. Я не брала от мужа денег  в  течение  последних  шести
месяцев, - ответила Хелен Ридли.
     - Благодарю вас, - сказал Мейсон. - У меня больше нет к вам вопросов.
     - У меня тоже больше нет вопросов к свидетельниц