- Не будем говорить об этом! - отмахнулся Лидс.
   - А я считаю, что поговорить об этом придется, - настаивал Мейсон.  -
Подумайте, что произойдет, если полиция найдет  эти  бумаги  в  квартире
Конвэя.
   - Какие бумаги?
   - Э, нет! Я не желаю раскрывать  свои  карты,  пока  вы  не  раскрыли
своих, - улыбнулся адвокат. - Однако я вас знаю уже  достаточно  хорошо,
чтобы определить, когда вы лжете, а когда говорите правду.
   - Мне нечего сказать вам, - насупился Лидс.
   - Тогда я вам скажу кое-что. Вы не Олден Лидс. Ваше настоящее  имя  -
Билл Хогарти. Вы взяли имя Лидса в конце 1907 года...
   - Расскажи ему все, Олден! - взмолилась Эмили Миликант. - Разве ты не
понимаешь, что это единственный выход!
   - Да к тому же у нас нет времени сидеть здесь всю ночь,  -  поторопил
Мейсон.
   Лидс примял табак в трубке.
   - Ладно, я расскажу ему о себе, - согласился он, - но о тебе,  Эмили,
я ничего говорить не буду.
   - Не делай глупостей,  -  попросила  женщина.  -  Расскажи  ему  все.
Понимаешь, все!
   Тот только отрицательно покачал головой.
   - Ладно. Тогда я сама расскажу о себе, -  внезапно  заявила  Эмили  и
повернулась к Перри Мейсону. - Я танцевала...  Приехала  на  Клондайк  в
качестве танцовщицы дансинг-холла "М  энд  Н".  Среди  них  были  разные
девушки, как порядочные, так и совершенно  испорченные.  Во  мне  всегда
жила жажда приключений, и мне хотелось  побольше  ездить  по  миру,  все
испытать, я и в самом деле много путешествовала и многое успела сделать.
За все это время, думаю, не совершила ничего такого, за что  мне  сейчас
было бы стыдно.
   Когда я уезжала из  Сиэтла,  мне  сказали,  что  я  могу  работать  в
дансинг-холле и тем не менее остаться честной девушкой.  Это  и  вправду
оказалось так, но  заработать  денег  при  этом,  как  выяснилось,  было
невозможно. В общем-то, я не ангел, но никогда  в  жизни  не  отдавалась
мужчине из-за денег. Когда в 1906  году  я  приехала  на  Клондайк,  мне
исполнилось девятнадцать; это  значит,  что  сейчас  мне  уже  пятьдесят
два...  -  Эмили  вздохнула.  -  Ну,   теперь,   Олден,   твоя   очередь
рассказывать.
   - Я приехал на Юкон в 1906-м, - начал тот. - Нашел  себе  компаньона,
звали его Билл Хогарти, и  мы  отправились  в  район  Тананы  на  поиски
золота. Хогарти  был  влюблен  в  Эмили,  и  они  переписывались.  Эмили
продолжала работать в дансинг-холле, однако работа эта не очень-то  была
ей по душе. Она решила покончить с ней и приобрести долю в  каком-нибудь
деле. Билл в письмах убеждал ее приехать, предполагая, что  ему  удастся
уговорить меня уступить ей треть нашего дела.
   Она приехала. Никогда не забуду, как выглядела Эмили, когда я впервые
увидел ее в нашей хижине. И чем больше я  смотрел  на  нее,  тем  больше
понимал, что влюбился в нее по уши. Работа старателя очень тяжелая. Меня
все раздражало. Я ругал Билла за то, что он притащил хорошенькую девушку
в этот проклятый край золотоискателей. Билл заявил мне, чтобы я не совал
свой нос не в свои дела. Слово за слово, и через два дня мы с ним уже не
разговаривали.  Эмили  пыталась  нас  помирить,  но   чем   больше   она
прикладывала к этому усилий, тем хуже становились наши отношения.
   Настоящие холода еще не наступили,  но  мороз  уже  чувствовался,  и,
главное, приближалась темнота - как известно, в том краю  светло  только
летом. Мы с Биллом ушли из хижины, предоставив ее в распоряжение  Эмили.
Сами мы спали  на  земле,  набросав  на  нее  веток,  прижимаясь,  чтобы
согреться, друг к другу.  Но  при  этом  не  разговаривали.  Однажды  мы
проснулись и обнаружили, что Эмили  ушла,  оставив  записку,  в  которой
написала, что так больше продолжаться не может,  что  здесь  у  нее  все
равно ничего не получится и чтобы  мы  не  пытались  ее  преследовать  и
искать. Из-за этой записки мы не бросились за ней следом, да это было бы
бесполезно: все равно мы не смогли бы ее найти.
   Мы снова вернулись к работе. Билл готов был перегрызть мне глотку, те
же чувства владели и мною. Но наконец  нам  повезло:  мы  наткнулись  на
богатую золотоносную жилу, и Билл сказал: "Согласен ты или нет, но Эмили
получит свою долю". Я ответил ему что-то грубое, и мы  сцепились.  Никто
из нас не выиграл в этой схватке: я был старше и сильнее, а он моложе  и
проворнее. Когда у нас выдохлись в  борьбе  все  силы,  мы  вернулись  в
хижину, чтобы умыться, а потом принялись выковыривать из породы  золото,
насобирав его целую кучу.
   В ту ночь Билл решил меня убить: эту решимость я прочел в его глазах.
Он посчитал, что с моей смертью приобретет все  золото  -  мое,  свое  и
вдобавок получит еще и долю Эмили. К тому времени он  уже  почувствовал,
что я нравлюсь ей куда больше, чем он. Из оружия у нас были револьвер  и
винтовка. Я незаметно вынес винтовку из хижины, когда ходил за  дровами,
и спрятал так, чтобы она всегда была под  рукой.  Теперь  мне  постоянно
приходилось быть начеку. То, чего  я  так  опасался,  случилось  тем  же
вечером, около восьми часов. Билл сильно набрался и со  злостью  швырнул
бутылку в угол. Я понял, что сейчас он  бросится  на  меня.  Билл  хотел
что-то сказать, но не мог произнести ни слова, только губы его  дрожали.
Когда он достал револьвер, я был уже у двери. Как я уже говорил, я давно
ожидал нечто подобное. Билл оказался проворнее меня. Он успел выстрелить
дважды, но оба раза промахнулся. Я выбежал на улицу, он выскочил следом.
Я все же успел вытащить винтовку и выстрелил.
   И вот я очутился в этой глуши один, имея на руках  кучу  золота  и...
мертвого напарника. Приближалась зима. Это была настоящая западня.  Если
я заявлю обо всем случившемся властям, сюда набегут старатели и вычистят
всю жилу. У меня был единственный выход: я  оттащил  Билла  подальше  от
хижины, выкопал яму  и  похоронил  его.  Это  было  именно  то,  что  он
собирался сделать со мной. Я проработал в том  месте  еще  около  десяти
дней. С золотом мне очень повезло. Пришлось сделать  целых  пять  ходок,
чтобы перетащить его  от  хижины  к  лодке.  Вот  в  каком  положении  я
оказался. Надо  было  торопиться:  в  любой  момент  река  могла  начать
покрываться льдом. Я владел несметным богатством  и  почти...  никто  не
знал, что моим компаньоном являлся Билл Хогарти...
   И вот я уже шел по реке, продвигаясь вперед очень медленно.  В  конце
концов река замерзла,  я  нанял  индейца  с  собачьей  упряжкой.  Весьма
утомительное путешествие, но довольно быстрое. Я ехал под  именем  Билла
Хогарти и  говорил  всем,  что  мы  нашли  золотоносную  жилу,  что  мой
компаньон остался ждать меня на месте,  а  я  отправился  раньше,  чтобы
сдать золото в банк и купить кое-что из  снаряжения.  Стараясь  избегать
разговоров со знакомыми, я ехал быстро, как только мог...
   Покинув те края под именем Билла Хогарти, я отправился в  Сиэтл,  где
взял уже собственное имя. Теперь, если власти и обнаружат  тело,  то  не
смогут идентифицировать его как труп Хогарти, потому что есть  записи  о
том, что он уехал из страны и,  добравшись  до  Сиэтла,  исчез.  Они  не
смогут его идентифицировать и как труп Лидса, потому что  Лидс  живет  и
здравствует по сей день. Это  было  самым  умным  из  того,  что  я  мог
придумать. И еще я подумал, что если мне  повезет,  то  моего  напарника
обнаружат не раньше чем через год или два. Итак, под  именем  Хогарти  я
добрался до Сиэтла и разыскал Эмили. Она ответила  мне  на  мои  чувства
взаимностью, мы поженились. Зиму провели в Сиэтле, и уехал я оттуда  уже
под именем Олдена Лидса.
   Лидс на минуту замолк и поднес спичку к своей трубке.
   - Помнится, - медленно произнес он,  -  тогда  все  было  по-другому.
Молодая страна, молодые люди... Тогда даже  старый  человек  был  моложе
многих  сегодняшних  молодых.  Ныне   мы   страдаем   от   экономических
трудностей: наша страна дряхла, наши  взгляды  на  жизнь  -  тоже.  Люди
успокоились и перестали к чему-то стремиться. Вы можете перерыть сегодня
весь этот чертов город, но не найдете и полдюжины  таких  парней,  какие
были в те времена на Юконе. Но  я  не  собираюсь  становиться  старым  и
умирать. И не хочу смотреть, как вместе со мной  умирает  эта  проклятая
страна. Нет молодежи, которая заняла бы наше место. Сейчас полно  плакс,
которые проливают слезы потому, что их не поддерживает правительство...
   В наступившей тишине вдруг раздался стук в дверь.
   - Кто там? - спросил адвокат.
   Телеграмма мистеру Мейсону, - послышался в ответ голос рассыльного. -
Его нет у себя, и я подумал, что он может быть здесь. Он говорил клерку,
что собирается зайти к мистеру Смиту.
   - Мейсон - это я. Сунь телеграмму под дверь, - попросил адвокат. -  А
я взамен просуну тебе доллар.
   Через секунду в щели под дверью показался голубой конверт,  со  своей
стороны адвокат подтолкнул в ту же щель доллар.
   - Спасибо! - поблагодарил Мейсон. - Подожди минуту, я скажу, нужно ли
посылать ответ.
   Он разорвал конверт и прочел послание Деллы Стрит:
   "ТЕЛЕФОНЫ НАШЕЙ  КОНТОРЕ  И  МОЕЙ  КВАРТИРЕ  ПРОСЛУШИВАЮТСЯ  ТЧК  ВАШ
РАЗГОВОР МИЛТОНОМ СТИВОМ ПОДСЛУШАН СЛУЖБОЙ ОКРУЖНОГО  ПРОКУРОРА  ТЧК  ОН
ОФИЦИАЛЬНО ТРЕБУЕТ ПРЕДСТАВИТЬ ЕМУ ВСЕ БУМАГИ ТЧК ВОЗМОЖНО ПОДСЛУШАН НАШ
РАЗГОВОР ПОЕЗДКЕ СИЭТЛ И ОБНАРУЖЕНИИ ОЛДЕНА ЛИДСА ТЧК
   ДЕЛЛА СТРИТ"
   Мейсон, подумав секунду, крикнул через дверь посыльному:
   - Ответа не будет!
   Адвокат сложил листок, сунул его в карман пальто и повернулся к своим
собеседникам.
   - Так вот, - спокойно произнес он, - вы оба будете делать то,  что  я
вам скажу. Мисс Миликант! Это ключ от одной из комнат в этом  отеле.  Вы
зарегистрированы там под именем мисс Джордж Л. Манчестер.  Отправляйтесь
туда и крепко запритесь в номере.  Оставайтесь  там  до  тех  пор,  пока
полицейские не  решат,  что  вы  ускользнули  от  них.  Затем  незаметно
уезжайте отсюда и сообщите мне в контору письмом, где и под каким именем
вы остановились. - Мейсон повернулся к Лидсу:
   -  Я  помогу  и  вам  выкрутиться.   Когда   вас,   Лидс,   арестуют,
отказывайтесь давать показания,  только  не  заявляйте  об  этом  сразу.
Скажите им, что любите мисс Миликант и надеетесь, она удостоит вас чести
стать вашей женой; солгите, что до  вчерашнего  дня  вы  не  знали,  что
человек, которого знали под именем Джона Миликанта -Луи Конвэй. Скажите,
что вы к нему заходили,  но  не  помните,  во  сколько.  Вам  надо  было
обсудить с ним кое-какие деловые вопросы, что вы отказываетесь вообще  с
кем-либо вести переговоры,  пока  не  увидитесь  с  Эмили.  Не  говорите
полиции, о чем вы беседовали, почему дали Конвэю чек и как  узнали,  что
он  и  Миликант  -  один  и  тот  же  человек.  Скажите  им,  что  после
освобождения из санатория выписали  еще  один  чек  на  имя  Конвэя,  но
оформили  таким  образом,  что   сделали   его   фактически   чеком   на
предъявителя. Описание внешности женщины,  получившей  по  нему  деньги,
дает основания полагать, что это была Эмили Миликант. Как вы можете  это
объяснить?
   Эмили и Олден переглянулись.
   - Да, это была я, - призналась Эмили. - Что тут долго объяснять?
   - Зачем это понадобилось?
   - Для того, что затеял Олден, потребовались наличные деньги.  Сам  он
не мог получить их: все бы догадались, что он собрался уезжать.  Поэтому
он выписал чек на имя Конвэя и попросил меня получить  по  нему  деньги.
Это показалось нам тогда неплохой идеей.
   - Сейчас это выглядит куда хуже! - заметил Мейсон. - Двадцать тысяч -
не многовато ли для прогулки?.. Все это выглядит так,  будто  вы  хотите
удрать и не собираетесь возвращаться.
   - Понимаю, - согласилась Эмили.
   - Послушайте, Мейсон. - Голос Лидса охрип  от  волнения.  -  Не  могу
допустить, чтобы меня арестовали. Мне надо вернуться в Танану!
   - Зачем?
   - Разве вы не понимаете? Чтоб уладить дело с тем,  давно  случившимся
убийством.
   - Джон Миликант шантажировал вас именно этим?
   - Да.
   - И что же вы собирались предпринять? - поинтересовался адвокат.
   - Я собирался все уладить.
   - Каким образом?
   - Я хотел сказать правду, а Эмили мне в этом помогла бы.
   - Не говорите глупостей! -  рассердился  Мейсон.  -  Эмили  ничем  не
сможет вам помочь. Ее история объяснит прокурору мотивы убийства, только
и всего. По прошествии стольких  лет  все  это  будет  выглядеть  весьма
невразумительно. Джон же имел  против  вас  очевидные  факты.  Он  отдал
бумаги на хранение Марсии Виттакер, а она передала их мне. Я сказал, что
вы обязательно вступитесь за нее, если она будет молчать.
   - И эти бумаги у вас? - взволнованно спросил Лидс.
   - А как насчет Марсии Виттакер? - Мейсон избегал конкретного  ответа.
- Я поступил правильно?
   - Господи, конечно! Я бы отдал все на свете за эти документы!
   Мейсон повернулся к Эмили Миликант:
   - А как насчет вас? Согласны вы сделать кое-что, чтоб снять с  Олдена
это старое обвинение?
   Она кивнула в ответ. Мейсон задумался на секунду.
   - Хорошо, - сказал он с расстановкой через некоторое время. - Делайте
то, что я вам советовал,  не  больше  и  не  меньше.  Если  полиция  вас
все-таки схватит, вообще не давайте никаких  показаний.  Не  опознавайте
тело убитого как тело своего брата, даже не упоминайте, что  у  вас  был
когда-то брат, и вообще, старайтесь с ними не разговаривать  до  встречи
со мной. Вы обещаете все выполнить в точности?
   - Как это поможет делу? - спросила Эмили.
   - Сейчас у меня нет времени  на  объяснения,  -  ответил  адвокат.  -
Сделаете то, о чем я прошу?
   - Да.
   - Если вы поступите именно так, как я вам сказал, я смогу вам помочь.
В противном случае, вполне вероятно, что одному из вас, а может быть,  и
обоим будет предъявлено обвинение в преднамеренном убийстве.
   - Ваши инструкции достаточно просты, - произнес Лидс  с  сомнением  в
голосе. - Но я не понимаю, каким образом они могут помочь нам. Если даже
все эти бумаги у  вас,  все  равно  будет  производиться  расследование.
Полиция захочет узнать, что Конвэй имел против меня и почему я  заплатил
ему двадцать тысяч.
   - Так не говорите им! - предложил Мейсон.
   - А если я буду молчать, они решат, что это я убил, чтобы  отделаться
от шантажиста.
   - Не решат, если я скажу им, что Джон звонил мне после ухода  Олдена,
- вмешалась Эмили.
   Лидс пристально посмотрел на нее.
   - Ты-то прекрасно знаешь, что не звонил, - заметил он.
   - Прекратите, - перебил их Мейсон. - Послушайте меня,  Эмили,  у  вас
есть еще какие-нибудь родственники?
   - Нет, нас было только двое. Мейсон сказал:
   - Поэтому до определенного времени о жизни Джона ведь вам  ничего  не
было известно?
   Она кивнула.
   - Идите в свою комнату, мисс Манчестер. Не теряйте времени! Не сидите
здесь  и  не  разговаривайте  после  того,  как  я   уйду.   Не   будьте
сентиментальны. Не волнуйтесь и делайте  так,  как  я  сказал.  Помните:
чтобы убить двух зайцев одним выстрелом, нужно выстрелить лишь раз. А  у
нас заяц всего один, и в нашем распоряжении два выстрела.
   С этими словами Мейсон вышел  из  комнаты  и  спустился  на  лифте  в
вестибюль. Холодный дождь усилился. Как только Мейсон вышел на  улицу  и
оглянулся в поисках такси, из-за угла  выскочила  полицейская  машина  и
остановилась у  тротуара.  Из  нее  вышли  четверо  полицейских.  К  ним
присоединились  два  неприметно  одетых  человека,  до  этого   стоявших
недалеко от двери.
   Мейсон доехал на  такси  до  телеграфа,  откуда  послал  Делле  Стрит
короткое сообщение:
   "ТЕЛЕГРАММУ ПОЛУЧИЛ ТЧК НЕ ВОЛНУЙСЯ ПОВОДУ ТОГО О ЧЕМ СООБЩАЛА ТЧК НЕ
УДИВЛЯЙСЯ МОИМ СТРАННЫМ ТЕЛЕФОННЫМ ЗВОНКАМ ТЧК"
   Он подписал телеграмму,  заплатил  за  нее  и,  вернувшись  к  такси,
попросил:
   - Отвезите меня в редакцию какой-нибудь  газеты,  где  я  смогу  дать
частное объявление.
   В редакцию Мейсон вошел в блестящем от дождя  костюме,  с  его  шляпы
стекала вода. Там он написал следующее объявление:
   "Требуется информация о Вильяме Хогарти  сорока  четырех  лет.  Ходит
прихрамывая из-за того, что на правой ноге не хватает  четырех  пальцев,
ампутированных в 1906 году на Клондайке. Рост пять футов десять  дюймов,
вес сто восемьдесят фунтов. Плотного телосложений, имеет лысину, глаза и
волосы черные. В 1906 году Хогарти был  на  реке  Танана  на  Клондайке.
Вернулся в Сиэтл предположительно в 1907-м, уехал из города  под  именем
Л.К. Конвэя. За любую информацию о В. Хогарти, касающуюся его  прошлого,
наследников и связях, гарантируется  вознаграждение.  Весьма  желательно
найти врача, производившего  операцию  на  обмороженной  ноге,  а  также
узнать, как объяснял это обморожение в то время сам Хогарти".
   Мейсон протянул объявление через стойку.
   - Здесь, - сказал он, - пятьдесят долларов. Печатайте это  объявление
до тех пор, пока  не  закончатся  мои  деньги  или  пока  я  не  попрошу
прекратить. Напечатайте его жирным шрифтом, или  с  двойными  пробелами,
или  еще  как-нибудь,  чтобы  оно  привлекало  внимание.  Ну,  вы   сами
понимаете.
   - Да, сэр! - ответила  девушка,  понимающе  глядя  на  мокрую  одежду
подателя объявления. - Должно быть, на улице дождь?
   Протягивая свою визитную карточку, Мейсон мелко дрожал.
   - Все ответы, которые вы получите по моему объявлению, - сказал он, -
пошлите вот по этому адресу. Вы поняли?
   - Да, сэр!
   - Спокойной ночи, - попрощался адвокат и шагнул под холодный дождь.
   - Если уж я не могу купить себе пальто, - сказал он водителю такси, -
то может быть, мне удастся сесть в какой-нибудь самолет, летящий на  юг,
где климат потеплее.
   Водитель недоуменно взглянул на странного пассажира.
   - Другими словами - в аэропорт, - объяснил адвокат, - и побыстрее!
   В аэропорту Мейсон узнал, что ближайший рейс из Сиэтла завтра утром в
десять тридцать пять. На такси он  доехал  до  одного  из  самых  лучших
отелей в  городе,  где  ему  снова  пришлось  регистрироваться  и  снова
объяснять клерку, что он без багажа.
   У себя в номере он сначала погрузился в  горячую  ванну,  а  затем  с
удовольствием растянулся на постели и мгновенно заснул, а утром позвонил
Делле Стрит.
   - Получила телеграмму? - не здороваясь, спросил адвокат.
   - Да.
   - Слушай, Делла! Я разыскал Олдена  Лидса  и  кое-что  выяснил.  Джон
Миликант - это его бывший партнер. Они приехали на Клондайк в 1906 году,
и там им посчастливилось найти золото. Хогарти и Лидс оба были  влюблены
в одну танцовщицу из дансинг-холла. Ее имя  -  Эмили  Миликант.  Хогарти
женился на ней в Сиэтле в 1907 году.
   - Выходит, он не брат Эмили Миликант? -  мгновенно  сообразила  Делла
Стрит.
   - Выходит, что так, - ответил Мейсон.
   - Но почему же она сказала нам, что он ее брат?
   -  Это  длинная  история.  Потом  когда-нибудь,  полагаю,  мы  сможем
идентифицировать тело Хогарти по обмороженной ноге, но, думаю, не  стоит
вводить окружного прокурора в тонкости нашего расследования.
   Что делать мне, шеф? - деловито поинтересовалась Делла Стрит.
   - Сообщи Филлис Лидс, что все в порядке и что я вернусь в понедельник
утром. Скажи, что я виделся с ее дядей, что с ним тоже все в  порядке  и
что он хочет, чтобы она его не забывала.
   - А где ее дядя сейчас? - спросила секретарша.
   - Последний раз я виделся с ним в отеле.
   - Вы остановились с ним в одном отеле?
   - Мне пришлось переехать, потому что Лидс донимал меня вопросами, а я
очень устал и хотел спать. До завтра, Делла.
   - Счастливо! -  попрощалась  Делла  Стрит  с  шефом.  Мейсон  повесил
трубку, спустился в вестибюль и оплатил счет.
   Когда он приехал в аэропорт, дождь все еще шел.
   В Сан-Франциско он купил газету. То, что его интересовало,  оказалось
на  второй  полосе.  По  пути  в  Лос-Анджелес  он  с  интересом  прочел
следующее:
   "МИЛЛИОНЕР С КЛОНДАЙКА РАЗЫСКИВАЕТСЯ ЗА УБИЙСТВО  ОДНОГО  И  ТОГО  ЖЕ
ЧЕЛОВЕКА  В  ДВУХ  ШТАТАХ.  ПЕРЕД  ГУБЕРНАТОРОМ  ШТАТА  ВАШИНГТОН  СТОИТ
НЕЛЕГКАЯ ЗАДАЧА.
   Сиэтл, Вашингтон. Убил ли Олден Лидс Билла  Хогарти  на  Клондайке  в
1907 году или он