екрасного пола  вообще  никогда  не
переступала порог его дома.
     Вот  почему  я  и предложил  организовать встречу  у  Лили Роувен,  для
которой  ничего  не  значило   выбросить  тысячу   долларов,  против   этого
предложения  Вулфа не возражал.  В  тот  же  вечер  я  позвонил Лили, но она
заявила, что ненавидит обсуждать подобные  дела  по телефона и что я  должен
предстать  перед  ее светлые  очи,  пришлось  предстать,  и  в результате  я
вернулся домой лишь в третьем часу ночи. Поскольку ничто, исключая убийство,
не  может  нарушить моего  правила ежедневно спать восемь  полных  часов, во
вторник  утром  я  заявился  в  кабинет  лишь  после  того,  как   Вулф,  по
установившемуся  обычаю,  провел  в  своей  оранжерее два часа - с девяти до
одиннадцати. Примерно в полдень позвонила Лили. Она сообщила, что мисс  Брук
будет у нее на ленче завтра в час дня, и порекомендовала мне прийти пораньше
и детально "проинструктировать хозяйку".
     Две  мили  через  город  и по Шестьдесят  третьей  улице, один из  моих
любимых маршрутов для  прогулок,  но  в  эту среду  он  дался  мне с большим
трудом.  На  улице  двадцатиградусный  мороз;  из-за  каждого  угла  на  вас
набрасывается леденящий ветер, разогнавшийся на  просторах бухты  Гудзон; он
заставляет вас сгибаться чуть не до земли, затыкает вам рот, а идти все-таки
надо, и вы идете, скрежеща  зубами, заскакивая то в подъезд, то в бар,  то в
вестибюль гостиницы.
     В  конце концов я все же добрел,  стряхнул в  прихожей снег с  пальто и
шляпы,  поднялся  на  лифте  на  верхний этаж и,  едва  Лили открыла  дверь,
спросил: "Где тут можно свалиться с ног и отдышаться?"
     Лили комически сморщила лоб - я сам когда-то научил ее этому.
     -  Вы не туда попали! - засмеялась она, закрывая  за мной дверь,  потом
удивленно спросила: - Неужели ты шел пешком?
     - Если  только это называется  "пешком".  - Я  повесил в шкаф  пальто и
шляпу. - Если про  альпинистов, поднимающихся на Эверест, можно сказать, что
они "идут пешком", то я шел.
     Взявшись под руку, мы прошли в гостиную, застланную огромным персидским
ковром с вытканными на нем яркими цветами; на стенах висели картины Ренуара,
Мане  и Сезанна, в  углу  стояло  пианино цвета слоновой  кости, а  огромная
стеклянная дверь вела на террасу,  где, подхваченные порывами ветра, в диком
танце кружились бесчисленные  снежинки. Мы сели,  Лили вытянула  ноги и ни с
того ни с сего пробормотала:
     - Так... Значит, ноги у меня, как у антилопы...
     -  Ну, во-первых, я имел неосторожность сделать это сравнение много лет
назад. А во-вторых, я же сказал тогда,  что ты выглядишь, как антилопа среди
стада  коров.  Готов  и сейчас  повторить это, когда  тебя  окружают  другие
женщины.  Впрочем, поговорим  лучше о мисс Брук, хотя  нечего  и  ждать ее в
такую погоду.
     Однако спустя десять минут мисс Брук  пришла. Дверь открыла  горничная,
но Лили встретила  молодую особу на пороге гостиной. Я  стоял на  персидском
ковре, и Лили представила меня как своего консультанта по деловым вопросам.
     Уиппл,  несомненно,   не  мог  сохранить  беспристрастность,   описывая
внешность  мисс  Брук.  Ее  никак нельзя  было  назвать  костлявой;  девушка
казалась дюйма на два ниже Лили, которая доставала мне лишь до подбородка; у
нее была  гладкая  светлая  кожа,  русые волосы, карие глаза и очень немного
помады на полных губах. Мою руку она пожала решительно и дружественно, но не
чересчур.  После Лили сказала  мне,  что  коричневое, шерстяное  платье мисс
Брук, вероятно,  приобретено  в  магазине  Бергдорфа  и стоит  не менее двух
монет. От коктейля мисс Брук отказалась.
     Я предоставил Лили  заниматься гостьей. Во  время ленча (тушеные грибы,
суфле из омаров, ананасный мусс" Сюзанна Брук говорила  только о КЗГП: о его
сотрудниках, прошлой и  настоящей  деятельности, о программе.  Она прекрасно
знала  все  это,  умела  говорить и  с успехом  могла  бы  полемизировать  с
губернатором Уоллесом или с каким-либо другим заядлым расистом.
     Мы условились,  что  Лили  сама  решит,  пожертвует  ли  она что-нибудь
девушке  на ее  комитет или  воздержится;  мне же предстояло  решить,  когда
именно перевести разговор на  личную тему: до или после  вручения чека. Лили
приняла решение еще до  того, как мы вышли из-за стола: потерла глаз средним
пальцем.  Это означало,  что  она  намерена  дать  чек.  А  я  тем  временем
размышлял, когда  с большей  надеждой на успех можно приступить к расспросам
мисс Брук: пока она еще не получила  чек и питает  надежду, что получит, или
когда он уже зашуршит в  ее  руках и она  поймет, что визит  оправдал  себя?
Пусть, по  мнению  Вулфа, я  хорошо разбирался  в характерах привлекательных
молодых  женщин, -  на  этот раз мои  способности ничего мне не  подсказали.
Поэтому я извлек из кармана монету и взглянул на нее орел или решка? Орел! Я
потер левый глаз и увидел, что Лили заметила этот условный знак.
     Мы вернулись в гостиную, нам подали кофе; Лили извинилась и вышла.  Она
почти тут же вернулась, передала мисс Брук голубой бумажный прямоугольник.
     - Вот, пожалуйста, - сказала  она. - К лику святых меня не причислят, а
вам немного поможет.
     Сюзанна  Брук  посмотрела  на  чек  -  нет,  не  просто  посмотрела,  а
исследовала внимательным взглядом.
     - Сначала  чудесный ленч,  а  теперь еще  и это! -  У нее был  приятный
мягкий голос, но  иногда она  сбивалась на скороговорку.  - Большое спасибо,
мисс Роувен, и, конечно, не только от меня  - от всех нас. Мы можем  назвать
вас в списке наших жертвователей?
     - Если сочтете  нужным, - ответила Лили, усаживаясь. - Мой отец наживал
деньги,   прокладывая  канализационные   трубы  и   одновременно   занимаясь
политикой. - Она подняла чашку и  отпила несколько  глотков. -  Поскольку вы
так свободно  распоряжаетесь  своим временем, ваш отец, очевидно, тоже умеет
наживать деньги?
     - Умел. - Мисс Брук спрятала чек в сумочку и щелкнула замком. - Правда,
канализационные трубы он не прокладывал. Он торговал недвижимым  имуществом.
Умер шесть лет назад.
     - В Нью-Йорке?
     - В Висконсине.
     - Да? В Омахе?
     Лили демонстрировала мне свою ловкость. Мисс Брук из вежливости даже не
улыбнулась.
     - Нет, в Расине, - ответила она.
     - Вероятно, я кажусь слишком  уж назойливой, - продолжала Лили, отпивая
кофе,  -  но  вы прямо-таки  очаровательны.  Хотя  меня  никак  не  назовешь
лентяйкой,  видно,  я просто бесполезное существо. Я не  понимаю вас.  Вы не
возражаете, если я попытаюсь понять?
     - Что вы!  Пожалуйста. Но вот  это  совсем не бесполезно.  -  Мисс Брук
погладила сумочку.
     Лили пренебрежительно махнула рукой.
     - Я  вычту из капитала, подлежащего  обложению налогом. Но  вот вам  не
следовало бы так растранжиривать свою энергию и свое время. И вы занимаетесь
этим делом с тех пор, как приехали в Нью-Йорк?
     -  Нет, всего  года  два с небольшим...  Поверьте, ничего  особенного я
собой не  представляю. Кое-как окончила Редклиффский университет и вернулась
домой,  в Расин, где скоро  мне  все  осточертело.  Потом...  Потом  кое-что
произошло. Мой отец  к тому времени умер,  мы с  матерью жили одни в большом
пустом доме... Решили переехать в Нью-Йорк, к брату, - он давно  звал нас...
Но неужели моя биография представляет какой-то интерес?
     - А почему бы и нет? Вы живете сейчас вместе с братом?
     Мисс Брук покачала головой.
     - Одно время жили, потом переехали в отдельную квартиру. А я нашла себе
работу. -  Она поставила на  стол пустую чашку. Я снова наполнил ее, радуясь
возможности сделать хоть что-нибудь.
     - Бели вы еще в  состоянии терпеть мои вопросы, -  продолжила  Лили,  -
какую именно работу?
     - Если  вы еще не  устали  спрашивать,  я  буду охотно  отвечать. В мои
обязанности входило  читать  рукописи в одной  издательской фирме. Кошмарная
работа! Вы и  не  представляете, что сочиняют  некоторые  графоманы. Потом я
перешла на канцелярскую работу в ООН. Откровенно говоря, попала из огня да в
полымя. Но  тут хоть я  встречалась с  интересными  людьми.  Только  здесь я
поняла, до чего  же нелепо  убивать  время  на какую-то нудную  службу, в то
время  как  у меня  вовсе нет  нужды в деньгах.  Цветная девушка, которую  я
встретила в  ООН, подала мне мысль о работе в КЗГП, вот я и отправилась туда
и предложила свои услуги.
     Она отпила глоток кофе.
     - Ну до чего же интересно! - воскликнула Лили. - Правда, мистер Гудвин?
     - Нет,  -  отрезал  я, ибо консультанту  по деловым вопросам полагалось
быть  суровым. -  Все  зависит от  того, к  чему стремится человек  и  в чем
находит  удовлетворение.   Дорогие  дамы,  вы  обе  обладаете   достаточными
средствами, но  ведете себя, на мой взгляд, эгоистично. Вы могли бы  создать
для двух мужчин  идеальную жизнь, но не хотите брать на себя никаких хлопот.
Обе не замужем. По крайней мере... вы не замужем, мисс Брук?
     - Нет.
     - И не собираетесь?
     Она тихонько рассмеялась.
     -  Может,  соберусь.  После  всего, что  я  слышала,  мне действительно
придется  признать  себя эгоисткой, если  я не обзаведусь мужем. Вас и  мисс
Роувен я обязательно приглашу на свадьбу.
     - С удовольствием приму  ваше приглашение... Да, а в какой издательской
фирме вы работали. Одно издательство отклонило мою рукопись. Уж не вы ли?
     - Надеюсь, нет. Я служила в издательстве "Парфенон-пресс".
     -  Тогда  не вы...  А  сейчас  я  расскажу вам нечто,  что  должно  вас
позабавить. После того как мисс  Роувен решила пожертвовать вашему  комитету
определенную  сумму, она  поручила  мне  навести  кое-какие справки  об этой
организации.   И   вот  некий  человек  сообщил,   что   комитет  находится,
по-видимому, под влиянием коммунистов. О, я понимаю, у нас уже стало  своего
рода  традицией  наклеивать  этот  ярлык  на  любую  организацию,   если  ее
деятельность кое-кому не по вкусу. Но  на этот раз мой собеседник назвал имя
Данбар Уиппл. Впрочем ничего  конкретного  - одни сплетни. И все  же Уипплу,
возможно, будет  небезынтересно это  узнать. Разрешите не  называть  фамилию
моего информатора.
     Ни смущения,  ни беспокойства. Мне даже  показалось,  что мое сообщение
позабавило мисс Брук.
     -  Надеюсь, ваши слова  не  следует воспринимать,  как  завуалированный
вопрос, не коммунистка я?
     - Что вы! Такой бесхитростный человек, как  я, так бы прямо  и спросил:
вы коммунистка?
     -  А я  бы  так  же прямо  ответила:  нет.  Вначале,  когда  у  меня  в
закамуфлированной  форме  стали  допытываться,  не  коммунистка  ли  я, мне,
признаться, трудно было  сдержать  негодование. Но  потом я  махнула рукой и
теперь отвечаю на подобные расспросы вот так: скажите,  мистер Гудвин, вы не
член общества Бэрча?
     - Что?! Отказываюсь отвечать. Я возмущен.
     Мисс Брук чуть слышно рассмеялась.
     - Ничего, пройдет. Данбар Уиппл очень  своеобразный  человек. Он молод,
ему еще набираться да набираться ума, но все же придет день, когда ом станет
первым  среди  негров  мэром  Нью-Йорка.  -   Она  повернулась  к   Лили:  -
Предупреждаю, мисс Роувен, я как-нибудь опять приду к вам за пожертвованием,
но совсем по иному вопроса в фонд  избирательной кампании за избрание Уиппла
мэром. Вы будете голосовать за негра?
     Лили ответила, что она решит этот вопрос, когда он возникнет, и что она
голосует  за  демократов  только  из уважения  к  памяти  отца. Я  поднялся,
собираясь вновь наполнить  чашку мисс  Брук, но девушка взглянула на часы  и
заявила,  что  ей предстоит  еще одно  деловое  свидание.  Лили показала  на
террасу  и заметила, что в такой день надо  было бы  забыть о всяких деловых
встречах, но мисс Брук ответила, что  это невозможно, поскольку ей предстоит
принять  участие в заседании, где будет обсуждаться  вопрос  о бойкоте одной
школы. Она крепко пожала руку Лили, которая пошла проводить ее в прихожую. Я
же взял чашку кофе и подошел  к двери на террасу  полюбоваться разгулявшимся
днем.
     Вскоре ко мне присоединилась Лили.
     - Вот  это  девушка! - воскликнула она.  - И подумать  только, что  она
отправилась  договариваться  о  бойкоте  какой-то школы!  Уж если  ее  можно
назвать очаровательной, мое счастье, что я лишена таких "чар".
     - Одно из твоих  преимуществ как раз  в том и состоит,  что  тебя никак
нельзя отнести к числу очаровательных особ.
     Я поставил свою чашку на цветочную подставку.
     -  И к тому же я эгоистка, - дополнила  меня Лили.  - Ну-ка, Эскамильо,
взгляни  мне  в  глаза.  Сейчас  же  отрекись от своего утверждения, будто я
неспособна создать для тебя уютную, счастливую и обеспеченную жизнь.
     - Я говорил не о тебе. Я имел в виду вообще мужчин.
     - Назови хоть одного.
     - Пожалуйста. Ниро Вулф.
     - Ха! Хочешь биться об заклад, что я докажу обратное?
     - Не хочу. Я знаю его и знаю тебя. Никаких закладов и никакого спора.
     - Тебе придется  уехать из дома Вулфа. - В глазах  Лили появилось точно
такое  же  выражение, какое  появляется у тигрицы, выследившей стадо оленей,
хотя, признаться, я никогда не видел тигриц. - Разумеется, мы уволим Фрица и
Теодора. Вулф будет читать мне  книги вслух.  Орхидеи, конечно,  выбросим, а
вместо  оранжереи устроим  площадку для танцев,  но  тебе  вход  туда  будет
заказан. На  ленч у нас  будут  подаваться бутерброды с арахисовым  маслом и
желе...
     Одной  рукой  я зажал ей  рот,  а  другой  взял  за  голову.  Лили,  не
вырываясь, попыталась укусить мне ладонь.
     - Как только ты изъявишь готовность перейти к деловому разговору о мисс
Брук, - сказал я, - закрой правый глаз.
     Лили сейчас же закрыла правый глаз, и я опустил руки.
     - Ну?
     - Я уже говорила и продолжаю говорить: она очаровательна.
     - С твоей точки зрения. А  между  тем  все объясняется просто. Она ищет
мужа с положением. Ей хочется стать женой мэра.
     - Бррр!  Я  всегда  смеюсь над  твоими  шутками,  чтобы доставить  тебе
удовольствие,  но  на  этот  раз  пропускаю  твой  каламбур  мимо  ушей.  Не
возражаешь? Ты хочешь  узнать о ней  что-нибудь такое, что помешало  бы сыну
вашего клиента жениться на ней. Правильно?
     - Правильно.
     -  Так  вот.  Во-первых,  не  думаю,  что  тебе  удастся  найти  что-то
компрометирующее, а выдумывать, конечно, ты не станешь. По-моему, она чиста,
как стеклышко.  Во-вторых, если  даже  у нее  есть  что-то  такое,  что  она
вынуждена  скрывать,  то сегодняшний  разговор с ней не дал тебе ни малейшей
ниточки. Впрочем, твоей вины тут нет, это скорее моя вина. Если она и Данбар
Уиппл хотят пожениться, стало быть, они идиоты. Но,  в конце концов, это  их
дело. Вот  почему я прошу тебя  об одном одолжении. Если тебе все же удастся
что-то выудить у девушки и ты сумеешь помешать их свадьбе, не говори мне  об
этом. И слышать не хочу! Ты меня понимаешь?
     - Понимаю. -  Я взглянул  на часы: без четверти  три. - Если бы я сумел
составить  собственное  мнение  насчет этой  истории, оно,  в  общем-то,  не
отличалось бы от твоего. Но  никакого собственного  мнения у  меня пока нет.
Тут все и каждый имеют какие-то права. Она  имеет право выйти за него замуж.
Он имеет  право жениться на ней. Отец и мать имеют право  вмешаться - право,
освященное  веками. Ниро Вулф имеет право заплатить долг некоему человеку. Я
имею  право  делать все необходимое  по долгу  службы,  при условии, что  не
нарушу  законов.  Вот   почему   я   отправлюсь   поскорее  в   издательство
"Парфенон-пресс", благо оно находится всего в нескольких кварталах.
     - Сейчас ты  никого там не  застанешь. Посмотри, снова  повалил снег...
Кстати, я чувствую, что сегодня  могу обыграть  тебя в карты. Разве  в такую
погоду служащих не распускают по домам раньше обычного?
     Я посмотрел на густую пелену снега.
     - Вообще-то могут и распустить. Минутку, я позвоню туда.
     Лили   оказалась  права.  На   мой  звонок  ответила   не  телефонистка
издательства, а какой-то человек,  сообщивший, что в издательстве уже никого
нет. Как только  я положил трубку,  Лили позвала  меня из  другой комнаты  с
настежь распахнутой дверью.
     - Я здесь! - крикнула  она. -  Иди сюда. Справедливость восторжествует,
если я выиграю у тебя. Надо же мне возместить расходы на ленч.
     Она в какой-то мере достигла своей цели...


Глава III

     Таким делом я занимался впервые. За долголетнюю  практику мне  пришлось
проверить  тысячу, а  может,  и две  тысячи  людей,  но  всегда  с  какой-то
определенной целью, будь то алиби  или мотив преступления. Сюзанну же Брук я
проверял просто ради  того, чтобы  проверить. Будучи  человеком, склонным  к
самоанализу,  я  бы  не отказался заплатить  тому, кто сумел  бы ответить на
вопрос,  что  же  я,  собственно,  сам-то предпочитаю:  раскопать что-нибудь
такое, что могло  серьезно  скомпрометировать девушку, или, наоборот, ничего
не найти. По совести говоря, я выполнял поручение Вулфа без всякого рвения -
возможно,  потому,  что  ни  Вулф,  ни  я  ничего  не  теряли  и  ничего  не
приобретали.
     За этой работой я провел три дня (не полностью) и три вечера. На первых
же  порах  стало ясно, что в  "Парфенон-пресс"  ничего  выяснить не удастся.
Девушка читала рукописи на  дому, и  в издательстве ее  знали только два-три
редактора да стенографистка. Один  из редакторов  отозвался о  ней  не очень
лестно, однако из намека стенографистки и понял, что он пытался ухаживать за
мисс Брук, но она отвергла его притязания.
     Получить справки в ООН оказалось делом  куда более  трудным  - пришлось
затратить целых  полдня  лишь на то, чтобы узнать, где  именно она работала.
Мне  потребовалось  бы столько же времени, чтобы изложить на  бумаге все  те
мелочи,  которые   я  узнал,  а  вам  потратить  не  менее  получаса,  чтобы
ознакомиться  с ними.  По  сведениям  из  одного  источника, она напилась на
прощальном  обеде  в  честь  некоего  грека.  По  другим  сведениям - это не
соответствовало действительности. Она якобы была так дружна с одной польской
девушкой, что даже как-то летом выезжала с ней на уик-энд за город. Раза три
(а может, четыре или пять) некий француз с репутацией  донжуана приглашал ее
на ленч в ресторан для  делегатов и чиновников ООН. Я пытался пойти по этому
следу, но  безрезультатно. Однажды видели, как она выходила  из здания ООН с
девушкой из Марокко, потом с венгеркой, потом  со шведкой и  т.д. и т.п. Все
это,  конечно,  было очень  полезно с  чисто  образовательной  точки зрения:
знакомство  с ООН  расширяет кругозор человека. Я,  например,  узнал, что  у
турчанок короткие ноги, а индианки обычно страдают плоскостопием.
     В субботу, часов в  десять вечера, я поднялся на крыльцо нашего старого
каменного особняка,  открыл дверь своим ключом,  повесил  пальто и шляпу  на
вешалку в вестибюле и прошел в кабинет. Вулф восседал за письменным столом в
единственном во всем мире кресле, которое устраивало его, и читал книгу А.Л.
Роуза "Вильям Шекспир". Я терпеливо ожидал, пока он кончит  абзац и взглянет
на меня.
     - Впервые  вижу, чтобы вы так  долго читали одну и ту же вещь, - сказал
я.
     Вулф отложил книгу.
     - Докапываюсь,  правильно  ли  Роуз  датировал  появление  "Цимбелина".
По-моему, неправильно.
     -  В таком  случае,  возвратите  книгу  в  магазин.  - Я повернул  свое
вращающееся кресло и сел за письменный стол. -  Я ужинал с одной девушкой из
Марокко в ресторане Рустермана... Да вы не беспокойтесь, денежки я платил из
собственного кармана. Она не танцует, и я  проводил ее домой. Сегодня у меня
такой  же  безрезультатный день,  как  и  предыдущие,  ничего  сенсационного
сообщить  не  могу. Завтра воскресенье.  Я, конечно, не  возражаю  и  дальше
валять  дурака,  но  должен  сказать,  что  затея   наша  безнадежна.  Вношу
предложение: заявить Уипплу, что если и существуют какие-то  обстоятельства,
компрометирующие мисс Брук, то нам до них не докопаться.
     - Она