учники с  мистера Хиббарда, возьми его шляпу и подвинь
ему кресло.
     Насколько я  понимал, этот джентльмен был тем "вторым  фактом", который
требовался Вулфу, так что я был рад ему услужить. Он протянул мне руки, дабы
я снял с  него  наручники,  но мне показалось, что  для этого он  сделал над
собой определенное  усилие, а по его физиономии было видно, что чувствует он
себя не  в своей тарелке. Я придвинул ему стул сзади  под самые колени, и он
тут же плюхнулся на  него, спрятал лицо в ладони и замер. Мы с  Вулфом молча
смотрели на  него без  всякого  соболезнования,  на  которое,  возможно,  он
рассчитывал. Лично я никак не  мог ему простить  то, что я  потратил столько
усилий на его поимку, хотя он был все время у меня на глазах.
     Вулф   кивнул  мне,   я   пошел  к   стенному  бару,   налил  стаканчик
неразбавленного виски и принес ему.
     - Вот, выпейте-ка.
     Оп не сразу поднял голову.
     - Что это?
     - Хлебное виски.
     Он  кивнул и  протянул руку к стаканчику. Поскольку мне было  известно,
что  он все же успел  проглотить какое-то количество супа,  я не боялся, что
спирт ударит ему  в голову. Он выпил только до половины, опустил  стаканчик,
при этом немного выплеснув на пол, подумал и допил остальное.
     Я сказал Вулфу:
     - Я попросил его  не снимать кепку  для того, чтобы вы могли посмотреть
на него в таком виде. Вообще-то я не видел ничего,  кроме фотографии,  и все
считали,  что  он умер.  И  еще  я  хочу сказать, что искать  его было  одно
удовольствие.
     Вулф, не обращая на меня никакого внимания, заговорил с посетителем:
     - Полагаю, мистер Гудвин был с вами достаточно корректен?
     Хиббард посмотрел  на  меня и  заморгал, потом перевел глаза на  Вулфа,
продолжая  все  так же  моргать.  Пару  раз  прокашлявшись,  он доверительно
заявил:
     -  Правда  заключается  в  том,  что  я,  по  своей  натуре,  не  люблю
приключений.  На  протяжении  одиннадцати  дней я  находился  в  страшнейшем
напряжении. И буду продолжать жить в том же аду...
     - Надеюсь, что нет.
     Но Хиббард печально покачал головой.
     - Буду, буду. - Он посмотрел на меня. - Не могли бы  вы  налить мне еще
виски?
     Я  принес  ему снова целый стаканчик, но на этот раз  он  пил медленно,
облизывая губы. Через пару минут он заговорил:
     - Я испытываю  большое облегчение. И от виски тоже, но  главным образом
потому, что  я  снова получил возможность говорить  нормальным  голосом. Мне
надо  сделать  признание,  мистер  Вулф,  за  эти  одиннадцать  дней  своего
маскарада  я узнал гораздо больше, чем за все предыдущие сорок три года моей
жизни.
     - Гарун аль-Рашид...
     - Нет, извините. Он искал развлечений, а я искал возможности остаться в
живых. Сначала  я думал только  о  самом  себе, потом узнал  очень многое  и
пересмотрел свои прежние позиции. Господи, как мне хочется излить свою душу!
     Вулф пробормотал.
     - Это помещение привыкло к такого рода излияниям.
     И позвонил в отношении пива.
     - Благодарю  вас.  За эти одиннадцать дней я узнал, что психология  как
формальная наука - фокус-покус. Все написанные и напечатанные слова являются
пустой  болтовней.  Я  накормил  голодающего ребенка  собственными руками. Я
видел,  как  двое  мужчин  дубасили друг  друга  кулаками,  пока их лица  не
покрылись кровью. Я наблюдал за тем,  как  желторотые юнцы, по сути дела еще
совсем  мальчишки,  уводили  с  улицы  старых жутких проституток.  Я питался
вместе с рабочими в  "Кофейнике". Я  собственными  глазами видел, как парень
весьма подозрительного вида выудил из сточной канавы  выброшенных туда котят
и  с непередаваемой нежностью спрятал их к  себе за пазуху, проклиная самыми
отборными  ругательствами  того  мерзавца, который  способен  был  на  такое
злодеяние. Все это  поразительно...  Как эти  люди  ухитряются делать  такие
вещи,  которые  по  всем меркам им совершенно несвойственны? И это говорю я,
преподаватель психологии. Можно еще немного виски?
     Я не  знал, нужен  ли он Вулфу в трезвом состоянии, но поскольку он  не
подал мне никакого предостерегающего знака, я пошел и снова наполнил стакан.
     Вулф сказал:
     -   Мистер  Хиббард,   разрешите  мне  задать  вам   парочку  вопросов?
Преследовала ли ваша авантюра какую-то конечную цель?
     Хиббард подумал, прежде чем ответить.  Сделав пару  глотков  виски,  он
ответил:
     -  Видит Бог, я не знаю. Когда я ушел из дома и начал эту историю, мной
руководил  исключительно  страх.  Я  стремился  только  к  одному:  получить
возможность находиться возле Чапина и не спускать с него глаз.
     Вулф опустошил очередной стакан пива.
     - Естественно, вы  не знаете, что мистер  Чапин  разослал вашим друзьям
стихи, в которых живописуется, как он убил вас, ударив дубинкой по голове?
     - Нет, я знаю об этом.
     - Черта с два вы это знаете. Кто же мог вам об этом сказать?
     - Скотт.
     - Значит, вы не сжигали все мосты?
     - Он сам это открыл. На  третий день, когда я находился там, я случайно
столкнулся с ним нос к носу, ну и он меня узнал... Так это он...
     -   Нет.   Мистер   Скотт   ничего   нам   не  сказал.   Исключительная
наблюдательность   мистера    Гудвина   в    сочетании   с   моим   чувством
сообразительности помогла  вас отыскать... Но давайте вернемся к теме нашего
разговора. Коли вам известно, что мистер Чапин разослал  предупреждения, без
основания  хвастаясь  тем, что  это  он вас убил, невероятно, как вы  можете
продолжать видеть в нем убийцу. Поскольку вы твердо  были убеждены,  что его
последнее преступление фактически является не чем иным, как бахвальством...
     Хиббард кивнул.
     - Безусловно, вы рассуждаете  логично, но  логика не имеет  отношения к
данному делу. В тот день, когда  Пит Скотт показал мне стихи Поля о том, как
я "ловлю воздух сквозь кровавую пену", я понял, что хочу убить Поля... Иначе
какого дьявола стал бы я торчать возле его дома?
     Вулф вздохнул.
     - Вы вооружены?
     - Нет, оружие должен иметь он, а не я. Он же физически неполноценен.
     - Вы  разорвете  его  на куски голыми руками... На  трепещущие кровавые
частицы...
     - Я мог бы, -  с вызовом  ответил Хиббард. - Мне  хочется. Мне кажется,
теперь  я понимаю,  почему я  получил огромное облегчение, обретя снова свое
истинное лицо. Мне надо было облечь свои тайные  намерения в слова; теперь я
хотел бы откланяться. Я  могу продолжать действовать в прежнем качестве лишь
с вашего молчаливого согласия и потому...
     - Мистер Хиббард! Не спешите, прошу вас. Существует несколько моментов,
которых вы либо не знаете, либо не оценили  по достоинству. Например, знаете
ли вы о том соглашении, которое я заключил с вашими друзьями?
     - Да, Скотт мне рассказал, но меня оно не интересует.
     - Зато интересует меня. Известно ли вам,  что вот тут, на  столе, стоит
машинка, на  которой  мистер  Чапин печатал  свои  мрачные  вирши?  Да,  это
делалось  в Гарвард-клубе... Знаете  ли вы, что я  готов полностью разрушить
оборону  мистера  Чапина, несмотря  на  его браваду?  Известно ли вам, что в
течение двадцати четырех часов я буду готов предоставить вам и вашим друзьям
полное признание  мистера Чапина  в своей  вине и  таким  образом  полностью
устраню все ваши страхи?
     Хиббард смотрел на Вулфа широко раскрытыми глазами Он громко произнес:
     - Я этому не верю.
     - Просто не хотите  верить.  К сожалению,  мистер  Хиббард,  вам  снова
придется приспособиться  к  тому  поведению, от которого  вы  отошли  за эти
одиннадцать дней. Я был...
     Он замолчал, чтобы взглянуть на Фрица, появившегося на пороге кабинета.
Вулф  бросил взгляд на  стенные часы: они  показывали семь двадцать пять.  И
сказал:
     - Мы все втроем будем ужинать в восемь. Как  я говорил, мистер Хиббард,
я хотел  бы  помочь вам сделать  это приспособление максимально приятным, но
таким  способом, чтобы это не шло вразрез  с  моими собственными интересами.
То, что я вам только что сказал, истинная правда, но для того, чтобы успешно
осуществить последний пункт, мне требуется ваша поддержка. Я назвал двадцать
четыре часа, но для  страховки давайте увеличим до  сорока восьми.  Если  вы
согласитесь  оставаться под этой крышей до  вечера понедельника, ни с кем не
общаясь,  я даю вам  слово, что,  если мне  не  удастся  навсегда прекратить
"человеконенавистническую" деятельность Чапина, вы будете свободны и сможете
возобновить свое эксцентричное приключение, не опасаясь, что мы вас выдадим.
     Хиббард весело рассмеялся и спросил:
     - А у вас найдется подходящая ванна?
     - Да.
     - Но я все еще пытаюсь выяснить обстановку. Если бы я отказался, что бы
вы сделали?
     -  Ну... Вы  понимаете, мистер Хиббард, для  осуществления моих  планов
весьма  важно,  чтобы  никто  не  знал, что  вы  нашлись до соответствующего
момента.  Чапин  должен  быть подвергнут шоковому воздействию,  ну, и  время
такого шока должно быть правильно выбрано... Существуют разные пути удержать
в  доме желанного гостя. Самый приятный - уговорить его принять приглашение,
ну а другой - запереть его на замок.
     Хиббард кивнул.
     -  Видите,  что  я   вам  говорил?   Люди,  не  считаясь  ни  с  какими
психологическими канонами, поступают так, как им хочется... Поразительно!
     -  Совершенно  верно...  А  теперь,  что касается ванны. Если мы  хотим
поужинать  в  восемь,  вы  бы,  Арчи,  проводили мистера  Хиббарда в  ванную
комнату,  она  находится  под  моей.  Фриц  проветрил  помещение,  отопление
включено, в вазе даже стоят цветы.
     Я усмехнулся.
     -  Мы  все предусмотрели, разумеется. Мистер Хиббард, спускайтесь вниз,
как только  вы будете готовы. Надеюсь, сэр, вы  усвоили суть нашего  с  вами
договора?  Вы не должны общаться решительно ни с кем. Боюсь, что  коль скоро
вы покончили со  своим  маскарадом, желание успокоить вашу племянницу  будет
непреодолимым.
     - Ничего, я с ним справлюсь.
     Когда я  вернулся в  кабинет, после  того как проводил  Хиббарда  в его
комнату  и одолжил  ему свой галстук скромного темно-коричневого цвета, Вулф
сидел с закрытыми глазами, но, услышав меня, он сказал:
     - Арчи! Я страдаю от свойственного мне нетерпения,  когда расследование
подходит к концу. Возьми свой блокнот. Заголовок следующий: "ПРИЗНАНИЕ  ПОЛЯ
ЧАПИНА", потом начни с красной  строки. "Я,  Поль Чапин, проживающий в  доме
203 на Перри-стрит в Нью-Йорке, признаю..."
     Зазвонил телефон. Я  опустил  карандаш и потянулся  за  трубкой. У меня
выработан стереотипный ответ на телефонные звонки:
     - Алло, это бюро Вулфа.
     Но на этот раз мне не удалось договорить и до половины, потому что меня
остановил возбужденный голос,  который  звучал хотя и не громко,  чуть ли не
шепотом, но производил впечатление настоящего вопля.
     -  Арчи, слушай. Быстро, меня могут спугнуть. Приезжай сюда немедленно,
в дом доктора Бартона на  Девятнадцатую улицу. Бартона хлопнули... Хромой из
пушки всадил в него весь комплект. Его поймали на месте. Я следил за ним.
     В трубке раздались различные шумы, но слов  больше не было слышно. Но я
уже  все  уразумел  и  не стал  дожидаться продолжения.  Положив  трубку,  я
повернулся к Вулфу. Полагаю, что мое лицо не оставалось бесстрастным,  когда
я  посмотрел  на  него,  но  на  физиономии Вулфа  ничего не  отразилось.  Я
объяснил:
     -  Это Фред Даркин. Чапин только  что застрелил  доктора Бартона в  его
собственном  доме  на  Девятнадцатой  улице.  Его схватили с  поличным, Фред
приглашает меня посмотреть представление.
     Вулф вздохнул.
     - Глупости!
     - Черта с два глупости, Фред не гений, конечно, но я никогда не поверю,
чтобы он  принял шутку за убийство. Теперь я могу сказать, что  установление
наблюдения за  Чапином оказалось не  таким уж  плохим делом. Поскольку  Фред
оказался на месте преступления, мы теперь его...
     - Арчи, помолчи...
     Губы Вулфа вытягивались и втягивались с такой быстротой, какой я прежде
никогда не наблюдал. Через десять секунд он произнес:
     - Даркина прервали?
     - Да, его прогнали.
     -  Полиция, несомненно. Полиция арестовала Чапина  за убийство Бартона,
его  найдут  виновным  и казнят.  А что же  будет с  вами?  Мы останемся при
пиковом интересе? Мы пропали!
     Я вытаращил на него глаза.
     - Да черт с ним, с этим хромоногим!
     - Не проклинай его, спасай  его. Спасай его  ради  нас. "Родстер" перед
домом?  Живо поезжай  туда. Разузнай  решительно  все,  меня интересуют  все
мелочи.  Описание места  преступления,  минуты, участники... Факты, в  таком
количестве,  чтобы  мне удалось спасти  Чапина. Поезжай и отыщи их. Тебе все
ясно?
     Я вскочил с места.



        Глава 17

     Я остановился  недалеко от дома Бартона и пошел к дому. Фред трусил мне
навстречу.  Я остановился, он  кивнул головой назад  и повернул  направо,  я
устремился следом  за  ним  до угла Пятой. Но и тут  Фред не  остановился, а
прошел еще. Мне это надоело, и я сердито спросил:
     - Что ты бежишь от меня, как от чумы?
     Фред объяснил:
     - Я просто не хотел, чтобы привратник увидел нас вместе. Поймали меня в
тот момент, когда я звонил к вам, ну и выставили в то же мгновение.
     -  Какое  неуважение!  Я  буду  жаловаться  в  Центральное  полицейское
управление, ну?
     - Они его схватили, этим все сказано. Мы  проводили его сюда, городской
дик и я. Конечно, мы знали, кто здесь живет, поэтому посовещались,  стоит ли
звонить, и  решили,  что нет. Мы вошли  в  вестибюль, а когда консьерж внизу
попробовал запротестовать, Мерфи - так зовут городского дика - сунул ему под
нос свой значок, и он заткнулся. Все время входили и выходили разные люди, в
здании два лифта. Совершенно неожиданно дверь одного из лифтов распахнулась,
из кабины выскочила женщина с выпученными глазами и  стала громко  требовать
доктора  Фостера. Консьерж сказал, что видел, как доктор только что вышел из
здания, женщина выбежала  на улицу,  оглушив своими криками  прохожих. Мерфи
схватил  ее  за  руку  и  спросил, зачем  непременно  доктор  Фостер,  пусть
обратится к Бартону. Она  смотрела на него совсем дикими глазами  и сказала,
что доктора Бартона застрелили. Мерфи, понятно, ее отпускает, бежит в лифт и
уже на пятом,  а  возможно, на шестом этаже обнаруживает,  что я  нахожусь в
одной с ним кабине. Он говорит...
     - Живее, ради Бога.
     - О'кей. Дверь в квартиру Бартона распахнута. Мы входим туда и в первой
комнате находим  двух  женщин, одна из них воет, как большой пес, и насилует
телефон, другая  же стоит на коленях возле человека, распростертого на полу.
Хромоногий  сидит  на стуле с таким видом,  как будто ожидает своей  очереди
побриться в парикмахерской.  Мы вместе принялись за дело.  Доктор был мертв.
Мерфи пошел к телефону, ну  а  я  воспользовался этим, чтобы  осмотреться...
Оружие,  автоматический  кольт, валялось на полу возле ножки ступа, рядом со
столом,  стоящим  посреди  комнаты.  Я  наклонился над  Чапином и быстренько
ощупал его,  проверяя,  нет  ли у  него  при себе  другого  оружия. Женщина,
стоявшая на коленях возле трупа,  начала так горестно  вздыхать, что я помог
ей  подняться и  увел прочь. Тут  пришли  двое:  врач  и  кто-то  из домовой
администрации. Мерфи  закончил разговаривать по  телефону,  подошел и  надел
Чапину  наручники. Я оставался  с женщиной,  и, когда  в помещение  внеслись
невероятно  шумные   полицейские,  я   увел  ее  вообще  из  этой   комнаты.
Возвратилась  особа, которая  бегала  за доктором  Фостером, тут же занялись
моей женщиной и куда-то ее спрятали. Я  прошел еще в  одну комнату, там было
полно книг, на письменном столе имелся телефон,  откуда я вам позвонил. Один
из  полицейских  шнырял  по  всей квартире,  он услышал меня, и мне пришлось
смываться. Он вместе со мной спустился до самого низа и выпроводил на улицу,
отдав соответствующее указание привратнику.
     - Кремер и работник прокуратуры приехали?
     - Их еще не было. Черт  подери, зачем им волноваться. Этого преступника
вообще можно  отправить  по  почте наложенным  платежом. Можно  сказать, сам
дался им в руки.
     - Да-а.  Поезжай на  Тридцать  пятую улицу, пусть Фриц  тебя хорошенько
накормит. Как только Вулф кончит ужинать, подробно расскажи ему про все это.
Не исключено, что он пожелает, чтобы ты для него раздобыл Сола и Орри.
     Он  пошел,  я  же  завернул  снова  за  угол  и   пустился  в  обратном
направлении, подошел  ко входу  в здание,  не видя оснований, почему  бы мне
туда не войти, хотя я не  знал ни одного человека во всем  здании. Как раз в
тот  момент, когда  я поднимался, к дому подъехала  большая  машина и  резко
затормозила. Из нее вышли двое. Я сразу приблизился к тому, кто шел  справа,
и с широкой улыбкой воскликнул:
     - Инспектор Кремер! Вот это повезло!
     И пошел рядом с ним. Он остановился:
     - А, это ты? Ничего не поделаешь, тебе туда нельзя.
     Я попытался его переубедить, но он был непреклонен:
     - Прочь отсюда, Гудвин. Если  наверху есть что-то, принадлежащее вам, я
сохраню эту вещь для вас. Тебе там делать нечего.
     Мне пришлось отстать.
     Возле дома стали скапливаться люди. Уже образовалась небольшая толпа, с
которой  воевал постовой. Я был уверен,  что он не слышал нашего с  Кремером
разговора, я ушел прочь и вернулся к тому  месту, где оставалась моя машина.
Из  багажника  я  достал  черный  чемоданчик  и  положил  в  него  несколько
необходимых вещей. Он выглядел не  совсем так, как  требовалось, но я решил,
что  и  так  сойдет.  Вернувшись  к  зданию, я  растолкал  собравшихся, пока
полицейский  был занят в противоположном конце,  и беспрепятственно  вошел в
вестибюль. Там дежурили еще один полицейский и швейцар. Я прямиком подошел к
ним и заявил:
     - Врачебная экспертиза на каком этаже?
     Полицейский  осмотрел меня с ног  до  головы, провел  к  лифту,  сказав
внушительно мальчишке-лифтеру:
     - Поднимите этого джентльмена на шестой этаж.
     Поднявшись наверх, я любовно похлопал свой чемоданчик.
     Я  бочком прошел в  квартиру.  Как  и говорил Даркин,  нее собрались  в
первой комнате  - большой приемной. Их было  много,  в основном полицейские.
Вид у них был скучающий. Кремер сидел за столом и слушал одного из них
     Я  подошел  к  нему  и  назвал  по  имени.  Он  оглянулся  и  удивленно
пробормотал.
     - Черт возьми, какими...
     - Послушайте, инспектор, не поднимайте крика.  Я не собираюсь  похищать
ни задержанного, ни вещественные доказательства. Вы прекрасно понимаете, что
я  умираю  от   любопытства  и  нахожусь  здесь  с  единственной  целью  его
удовлетворить. Имейте же сердце, в конце концов я такой  же  человек,  как и
вы.
     - Что у тебя в чемодане?
     - Носки и рубашки. Я  им воспользовался,  чтобы подняться сюда. Если он
вам не нравится, пусть один из ваших парней отнесет его вниз в мою машину.
     Он кивнул.
     - Оставь его здесь на столе. Предупреждаю, если ты станешь мешать...
     - Не буду, не буду! Премного обязан...
     Стараясь  никого не толкнуть, я  отступил  назад  к стене и  хорошенько
осмотрелся.   Это  была  большая  комната,  приблизительно  восемнадцать  на
двадцать,  почти квадратная.  Одна  стена  состояла  почти  сплошь из  окон,
завешанных шторами. В противоположной стене  имелась  дверь.  На той  стене,
возле  которой я стоял, висели картины, а на высоких  подставках красовались
вазы с цветами. Во  второй  стене, почти  в  самом углу, я  увидел  запертую
двойную  дверь,  которая,  несомненно,  вела  в  собственно  жилые  комнаты.
Остальная часть стены, эдак футов десять, была занавешена занавесом  из того
же  материала,  что  и  на окнах,  но  за  ним не  могло быть окон.  По всей
вероятности,  занавес скрывал  ниши - кладовые  для одежды.  Освещение  было
верхним. Выключатели находились возле  обеих  дверей. На  полу лежал большой
ковер,  а  посреди комнаты  стоял  стол.  Почти  р