ец Кремер, все еще не остыв. - Итак,  я  не
получил никакой компенсации за потерянные часы сна. Можно подумать, я пришел
просить у вас одолжения.
   - Чепуха, - возразил Вульф, который тоже еще не остыл. -  Вы  не  просили
одолжения.  Вы  назвали  мистера  Гудвина  лжецом  и   выдвинули   абсурдные
требования. Кроме того, наша контора находится по пути  от  вашей  службы  к
вашему дому.
   Теперь спор перекинулся в интеллектуальные сферы.  Меня  бы  не  удивило,
если бы Кремер достал карту города и стал  доказывать,  что  дом  Вульфа  не
находится на прямой линии между его конторой и домом, но его больше волновал
вопрос об одолжении. Кремер  утверждал,  что  он  его  просил,  и  если  это
прозвучало как требование, то виной тому были только его манеры, с  которыми
мы  были  хорошо  знакомы,  и  поэтому  не  должны  были  истолковывать  его
превратно. После долгих рассуждений  на  эти  посторонние  темы  он  наконец
вернулся к основному пункту: будем ли мы разрывать  отношения  с  "Нейлор  -
Керр". Заместитель комиссара явно наступил ему на хвост.
   -  Неужели  это  так  срочно?  -  спросил   Вульф   тоном,   изображающим
озабоченность, который сводил с ума людей постарше, чем я или даже Кремер. -
В течение длительного времени мистер Керр Нейлор...
   Зазвонил телефон. Прежде чем потянуться к трубке,  я  бросил  ненавидящий
взгляд на Кремера: я полагал, что это наверняка была миссис Пайн,  поскольку
в оставшиеся два часа до того, как пойти спать, ей, конечно же, было  нечего
больше делать, кроме как интересоваться моим лицом. Однако я ошибся.  Грубый
мужской голос попросил к телефону инспектора Кремера, и я  встал  с  креста,
чтобы он смог поговорить, сидя за моим столом.
   Это был односторонний разговор,  причем  Кремер  вставил  лишь  несколько
междометий, а в конце задал  три-четыре  вопроса.  Он  сказал  кому-то,  что
придет через пять минут, повесил трубку и повернулся к нам.
   - Керр  Нейлор  был  найден  мертвым  на  Тридцать  девятой  улице  около
Одиннадцатой авеню. За четыре квартала отсюда.
   Очевидно, сбит автомобилем, голова раздавлена.
   Кремер был уже на ногах.
   - Они узнали его имя по документам, найденным кармане, - прорычал он мне.
- Не хотите ли пойти опознать его?
   - Конечно, - пробормотал Вульф. - Примечательное совпадение.
   Мистер Мур погиб на том же месте. Должно быть, это очень опасная улица.
   - Теперь, - пожаловался я, - я никогда не смогу заставить его взять назад
слово о том, что я лжец. Конечно, буду рад помочь. Вперед, инспектор!

***

   Поскольку, как я понимал, "Нейлор - Керр" все еще платил мне жалованье, я
радовался тому, что в компании не работали по субботам, так как по  субботам
я не  вставал  с  постели  раньше  полудня.  А  до  полудня  уже  оставалось
каких-нибудь шесть часов, потому что, когда я  вернулся  домой,  солнце  уже
заглядывало косыми лучами на Тридцать пятую улицу.
   Совпадение было  полным.  На  Тридцать  девятой  улице  между  Десятой  и
Одиннадцатой авеню, не более чем в тридцати футах от места, где почти четыре
месяца назад было найдено тело Уальдо Уилмота Мура, Керра  Нейлора  переехал
автомобиль, расплющив его голову и раздробив кости.  Трудности,  с  которыми
столкнулся в свое время сам Керр Нейлор, придя в морг для опознания останков
Уальдо Мура, стали гораздо более понятными для меня, чем когда он мне о  них
рассказывал, но сомнений я не испытывал. Это был безусловно Керр Нейлор.
   Совпадения были не только в этом.
   Тело, которое обнаружил шофер такси в двенадцать сорок  ночи,  оставалось
незамеченным по меньшей мере в течение получаса, если  догадка  медицинского
эксперта о времени смерти была правильной. Кроме  того  -  и  это  было  уже
слишком, автомобиль, который его переехал, был обнаружен на Девяносто  пятой
улице, к западу от Бродвея, перед местной прачечной, в том же месте, где был
найден и автомобиль, наехавший на Мура.
   Я напомнил об этом инспектору Кремеру. Сразу же по прибытии на  место  он
отругал сыщика из своего отдела и послал его на Девяносто пятую улицу, чтобы
прочесать все машины, припаркованные  в  этом  квартале.  Таким  образом  он
показал, что инспектор всегда  знает  о  возможных  совпадениях,  когда  они
очевидны. Еще до того, как я пошел домой, чтобы немного поспать, из  Бедфорд
Хилла доставили владельца машины и хорошенько его  допросили.  В  допросе  в
общем необходимости не было, поскольку удалось без труда установить,  что  в
одиннадцать восемнадцать вечера владелец заявил в полицию  об  угоне  своего
автомобиля со стоянки на Сорок восьмой улице, где он оставил его перед  тем,
как пойти в театр, забыв, как и большинство растяп, запереть его или хотя бы
взять ключи.
   Два  эксперта  из  лаборатории,  исследовав  при  свете  фонариков   шины
автомобиля, стоявшего на Девяносто пятой  улице,  определили,  что  это  был
именно тот автомобиль, который наехал на  Нейлора,  и  это  было  еще  одним
совпадением.
   Какое-то время ко мне относились как к человеку, сующему нос  не  в  свои
дела, но потом отношение несколько изменилось, потому что  инспектор  Кремер
захотел, чтобы я оставался при нем и отвечал на вопросы, которые возникали у
него по мере того, как он разбирался с  разными  мелочами.  Он  ни  разу  не
упомянул о том, что Вульф и я якобы пытались  раздуть  версию  об  убийстве,
когда, по его мнению, убийства не было, а я, зная, что он занят  и  что  это
разозлит его, напомнил ему об этом всего восемь или девять раз. Но, несмотря
на это, он не прогнал меня, потому что хотел, чтобы я был поблизости.  Когда
он  потребовал,  чтобы  я  рассказал  ему  все,  что  знал,  я  поначалу  не
соглашался, ссылаясь на то, что я не мог пойти на такой возмутительный обман
клиента, но когда он стал разговаривать  более  суровым  тоном,  я  уступил,
потому что все равно  он  выяснил  бы  это  из  каких-нибудь  источников.  Я
рассказал ему все или почти все о людях, с которыми я встречался в "Нейлор -
Керр", не исключая и таких деталей, как видения,  преследовавшие  с  декабря
Вена Френкеля. Когда я пытался расколоть Гуини Феррис, угрожая ей  тем,  что
натравлю на нее полицию, я и представить не мог, что в самом деле сделаю это
десять часов спустя.
   По меньшей мере трижды Кремер  менял  свою  дислокацию,  таская  меня  за
собой. Около получаса он работал на Тридцать девятой улице, потом перешел  в
здание 18-го участка полиции на Пятьдесят четвертой улице. Около трех  часов
ночи он вновь поменял место и поехал в свои апартаменты -  помещение  отдела
на Двадцатой улице, а часом позже переместился в офис заместителя  комиссара
О'Хары на Центральной улице.
   Там был сам О'Хара, и вся эта суета начинала приобретать дурной  запашок.
Я  оказался  в  центре  событий  и  даже  удостоился  чести   беседовать   с
заместителем комиссара. По тому,  как  он  с  самого  начала  стал  со  мной
разговаривать, стало ясно, что он не только считал меня чертовым лжецом,  но
и был твердо убежден, что все это устроил я сам, а именно: когда я  вернулся
домой и присоединился к Вульфу и Кремеру в кабинете  в  11  часов  30  минут
вечера, я пришел не из кино, а с места, где  я  припарковал  автомобиль,  на
котором переехал Нейлора на Девяносто пятой улице. Поскольку я уже рассказал
Кремеру обо всем, что знал, и надеялся помочь этим  следствию,  я  решил  не
лишать О'Хару его иллюзий и вместо этого наплел ему с  три  короба  небылиц,
например, что, не умею управлять автомобилем, а также строго конфиденциально
признался ему, что был не в кино,  а  в  номере  гостиницы  с  женой  одного
известного политического деятеля, имя которого я не  назову,  даже  если  на
карту будет поставлена моя жизнь. В конце концов О'Хара все понял. Боже, что
это была за сцена!
   Сестре Керра Нейлора, конечно,  сообщили  о  случившемся:  ей  не  только
позвонили по телефону, но и  послали  к  ней  на  Шестьдесят  седьмую  улицу
лейтенанта Роуклиффа. Когда он вернулся - мы тогда были в 18-м участке, -  с
ним был Джаспер Пайн, сон которого в конце концов прервали. Роуклифф  привел
Пайна для своих целей - опознать тело, и, поскольку я знал  по  собственному
опыту, насколько это весело, я не осуждал его за несколько бледный  вид.  Он
не производил впечатление человека, преисполненного скорби, но и не выглядел
как руководитель, у которого все находится под контролем. Кремер, узнав, что
ни Пайн, ни его жена не имели никакого представления о том, где Керр  Нейлор
находился в пятницу вечером, и что они не знали, какое дело  могло  привести
его на Тридцать девятую улицу, побеседовал с ним некоторое  время,  а  затем
отправил к Роуклиффу, чтобы тот поговорил с  ним  подробнее.  Я  сказал  ему
всего  шестнадцать  слов.  Уходя  с  Роуклиффом,  он  подошел   ко   мне   и
требовательно спросил:
   - Нейлор действительно сказал вам то, о чем вы написали в своем  докладе?
То, что он знал, кто убил Мура?
   - Да, - ответил я. -  Если  бы  я  задумал  какую-нибудь  интригу,  я  бы
подыскал что-нибудь получше этого.
   Прежде чем закончилась наша  ночная  смена,  я  встретился  и  с  другими
знакомыми. Это случилось, когда мы дошли до Центральной улицы. Но  это  была
не Эстер Ливси. Посланный за ней сыщик рассказал по  возвращении,  что  мать
Эстер, с которой она жила в Бруклине, сообщила ему что ее не было дома.  Она
вообще не заходила домой в тот вечер, потому что сразу после работы  поехала
на вокзал, чтобы не опоздать на поезд и провести выходные дни с друзьями. Им
позвонили, но там никто не отвечал. Однако Кремер со своими ребятами  быстро
работали по всем направлениям. Они дозвонились в  полицию  Вестпорта.  и  та
связалась с друзьями Эстер, которые сообщили,  что  она  приехала  к  ним  в
Вестпорт поездом в час девять утра и теперь мирно спит в постели.  Поскольку
поездка на поезде от Центрального вокзала до Вестпорта  занимала  не  восемь
часов, а около семидесяти минут, сотрудник полиции, говоривший с Вестпортом,
настоял на разговоре с мисс Ливси. Она заявила, что  просто  решила  поехать
более поздним поездом, а то, как она  провела  вечер  в  Нью-Йорке,  это  ее
личное дело. Когда ей сообщили о смерти Керра Нейлора,  она  повторила  свое
заявление и добавила, что ничего не знала о мистере Нейлоре и не имела с ним
практически никаких контактов, поскольку он был начальником крупного отдела,
а она - простой машинисткой. На вопрос, вернется ли она  утром  в  Нью-Йорк,
чтобы полиция могла с ней поговорить, она ответила отрицательно, сказав, что
вряд ли сможет добавить что-нибудь полезное.
   Сержант доложил о своей беседе с Самнером Хоффом, которая произошла в его
квартире в районе Пятидесятых улиц.  Хофф  также  не  смог  сообщить  ничего
полезного по делу, но  очень  хотел  как  добросовестный  гражданин  оказать
полиции  содействие  в  расследовании  преступления,  что  я  воспринял  как
смутное, но обнадеживающее изменение в его манерах.
   Ни звонок, ни стук в дверь  однокомнатной  квартиры  в  Гринидж  Виллидж,
которую снимала Роза Бендини, не дали никаких результатов. На  этот  раз  не
нашлось не только мамы, от которой можно было бы получить информацию,  но  и
никого в доме, кто бы знал, где могла быть Роза. Зная по собственному опыту,
к чему могла привести Розу страсть заводить  знакомства,  я  предположил  по
здравом размышлении, что догадаться о том, где она провела вечер в  пятницу,
после того, как она приняла решение, было невозможно. Но я не стал  говорить
об этом Кремеру, не желая ухудшить  его  мнение  об  американских  женщинах.
Полиция решила поискать ее у мужа,  который  жил  со  своими  родителями  на
Вашингтонских холмах.
   Однако ее там не оказалось. Гарольда Энтони подняли с постели,  заставили
одеться и доставили на Центральную  улицу,  не  спрашивая  его  желания.  Он
рассказал, что не видел Розу с того памятного вечера, когда она бросила  его
и меня дерущимися на тротуаре перед домом Вульфа, и что он вообще ничего  не
знает о Керре Нейлоре, а в пятницу провел вечер  на  баскетбольном  матче  в
"Гарден", куда забрел скуки ради, а затем пешком прошел всю дорогу до дома -
около шести миль, чтобы порастратить энергию.
   Я спросил его:
   - Так, значит, ты сумел  запастись  энергией  за  какие-то  сорок  восемь
часов? А ведь я столько отнял ее у тебя!
   - Какого черта, - хвастливо сказал он. - Я позабыл об этом  на  следующий
день. Что им надо от Розы? Они что, спятили, подумав, что  она  может  убить
человека? Есть у них мозги?
   Совесть  у  него  была  действительно  чиста,  и  привело  его  сюда,  на
Центральную улицу, в этот поздний час  только  беспокойство  за  свою  жену!
Верность - прекрасная вещь,  но  все  хорошо  в  меру.  Я  сказал  ему,  что
беспокоиться  не  надо:  полицейские  всего  лишь  проверяли  все  возможные
контакты.
   Уважая его энергию, я все же не поверил ему. Три удара, которые  я  нанес
ему в область печени, конечно, смертельными не были, но их нельзя  было  так
легко забыть на следующий день.
   Однако дело близилось к концу. Мы встретились еще с Беном Френкелем:  это
была одна из первых бесед, которую  мы  провели  после  прибытия  в  контору
О'Хары. Кремер сидел в этот момент за большим столом, я стоял позади,  глядя
ему через плечо на вторую копию моего  доклада  компании  "Нейлор  -  Керр",
который я захватил с собой по пути, когда мы  проходили  мимо  дома  Вульфа.
Сыщик привел Френкеля и посадил его на стул в конце стола. Когда он зашел ко
мне в четверг, я подумал, что он был просто не причесан, но сейчас на голове
у него не было и двух волос, которые лежали бы параллельно. Он пытался ни на
что и ни на кого не смотреть, что практически было невыполнимо, если  только
не потратить на это все силы или не закрыть глаза.
   - Привет, - сказал я ему.
   Он не подал и вида, что узнал меня Кремер зыркнул на него:
   - Вы Бенджамин Френкель?
   - Да, это мое имя.
   - Вам не кажется, что вы убили Нейлора Керра?
   Френкель вытаращил на него глаза, затем снова  попытался  ни  на  что  не
смотреть и продолжал молчать.
   - Ну, не кажется?
   Френкель посмотрел прямо на меня и заплакал".
   - Вы крыса! Я сказал вам об этом конфиденциально!
   - Не правда, - возразил я. - Я вас предупредил, что  не  могу  держать  в
секрете признание в убийстве.
   - Я не признавался в убийстве!
   - Тогда сделайте это сейчас, - предложил  Кремер.  -  Сознайтесь  сейчас.
Давайте сделаем это, снимите тяжесть с вашей души, и  вы  почувствуете  себя
лучше.
   Эффект оказался неожиданным. Высказанное напрямик предложение сознаться в
убийстве Френкель воспринял так, будто это было именно  тем,  что  он  хотел
получить в подарок на день рождения. Он перестал  смотреть  в  сторону,  его
широкие костистые плечи откинулись на спинку стула, чтобы найти естественную
поддержку, а голос, по-прежнему напряженный, утратил  панические  нотки.  Он
произнес:
   - Меня попросили прийти сюда, чтобы ответить на ряд вопросов.  Вы  хотите
меня о чем-то спросить? - он улыбнулся приятно и печально.
   Кремер задавал вопросы, а Френкель отвечал. Последний раз он видел  Керра
Нейлора в пятницу, часа в три, в здании компании и с тех пор ничего о нем не
знал. После работы он пошел к  себе  домой  на  Девяносто  четвертую  улицу,
принял ванну, переоделся, пообедал в ресторане на углу Бродвея и  поехал  на
метро в центр города к молодой женщине,  которая  жила  на  Двадцать  первой
улице, так как у них в этот вечер было назначено свидание. Он  предпочел  не
называть ее имени.
   Они пошли в танцевальный зал "Мунлайт" на Пятидесятой улице  и  танцевали
там до начала первого. Он проводил молодую женщину до дома и тоже отправился
домой, куда вернулся около часу ночи.  Он  не  хотел  называть  имя  молодой
женщины, потому что не видел, зачем это нужно.  Однако  при  наличии  веской
причины имя можно было назвать.
   Как обстояло дело с его видением, будто он убил Уальдо Мура?
   Это, решил он, было одной из странностей его  мышления,  которая  присуща
таким перенапряженным мужчинам, как он.
   Подобные видения часто его беспокоили. Однажды его обуяла идея, что он на
самом деле был фашистом, и ему пришлось поехать на встречу Бунда в Йорквиль,
чтобы избавиться от нее.
   Он не стал утверждать категорически, но явно намекнул, что его приход  ко
мне играл для него такую же роль, как и посещение Бунда, что не повлияло  на
мое расположение к нему.
   Не был ли его приход ко мне связан только с тем, чтобы выяснить, упоминал
ли Нейлор его имя в связи со смертью Мура?
   Нет, это было не так. Он даже не думал  об  этом,  пока  такая  мысль  не
пришла ему в голову во время разговора со мной.
   Знает ли он Гуинн Феррис?
   Да, она работает машинисткой в отделе фондов.
   Разговаривал ли он с ней в пятницу?
   Возможно, но он не помнит.
   Не говорила ли она ему о заявлении Нейлора, что он знал, кто убил  Уальдо
Мура?
   Нет, этого он не помнит. Однако он добавил, что знает о  таком  заявлении
Нейлора. Об этом все знали. Это обсуждалось по всему отделу.
   Для меня это оказалось новостью. Я вытаращил глаза.
   Перехватив инициативу у Кремера, я спросил:
   - Когда?
   - Ну, сегодня, вчера. В пятницу.
   - Кому Нейлор сделал это заявление?
   - Честное слово, не знаю. Говорю только то, что слышал.
   Насколько я понял, он заявил об этом вам, а вы сообщили об  этом  в  офис
президента.
   - Кто вам сказал об этом?
   - Я не помню, - Френкель вернулся к своей обычной манере общения. Раскаты
его голоса были сегодня тихими, а глаза вновь сверлили меня насквозь.
   - Я не обладаю способностью запоминать  детали,  касающиеся  фактов,  как
эта. Вот когда речь идет о вопросах, имеющих интеллектуальную нагрузку...
   - Чушь, - сказал Кремер  с  горьким  отвращением.  Он  рассчитывал  одним
блестящим приемом выудить у Френкеля признание, а все свелось к болтовне. Он
нацелился наполовину сжеванной сигарой в  лицо  Френкелю,  замахнулся  ею  и
заявил:
   - Вам сказала Гуинн Феррис. Ведь так?
   - Я уже говорил, что нет.
   - А я говорю, сказала! Я случайно узнал...Что вы хотите?
   Вопрос был обращен к служащему муниципалитета, который подошел  к  столу.
Он ответил:
   - Сержант Готлиб, сэр, с мисс Феррис Кремер хмуро посмотрел на него.
   - Подержите ее, пока я не закончу с... Нет, постойте.
   Он взглянул на Френкеля, а потом на меня.
   - Почему бы и нет?
   - Конечно, почему бы? - согласился я.
   Кремер скомандовал сыщику:
   - Приведите ее сюда.

***

   Гуинн Феррис вошла, не сознавая или не придавая значения тому, что  у  ее
локтя был полицейский сержант, остановилась на мгновение, чтобы  осмотреться
в большой комнате, затем направилась к нашему столу.
   - Хэлло, Бен, - сказала она своим сладким  мелодичным  голосом.  -  Какие
ужасные вещи творятся! Но что ты тут делаешь?
   Не дожидаясь ответа, она метнула взгляд на Кремера, а затем на меня:
   - О, так вы полицейский!
   Я признал, что она быстро приспосабливалась к любой ситуации, видимо,  не
только благодаря хорошим нервам, но и наружности.  Несмотря  на  то,  что  в
четыре часа утра ее разбудил полицейский, который ждал, пока она оденется, и
привез на полицейской машине в участок, выглядела  она  такой  же  свежей  и
красивой, как в тот момент, когда подняла на меня свои чистые голубые  глаза
и сказала, что делает ошибки в письмах.
   - Садитесь, мисс Феррис, - сказал ей Кремер.
   - Спасибо, - саркастически ответила она и села на стул в  двух  шагах  от
Френкеля.
   - Ты выглядишь ужасно, Бен. Ты что, совсем не спал?
   - Да, - голос Френкеля прозвучал сдавленно.
   Взгляд его был неподвижным.
   Гуинн обратилась к Кремеру и ко мне:
   - Я спросила его потому, что мы виделись  с  ним  всего  несколько  часов
назад. Мы танцевали. Но, полагаю, он вам уже сказал  об  этом.  Хорошо,  что
завтра выходной. Трут, вы инспектор или кто?
   - У меня не хватает слов, - заявил Френкель с глубоким чувством. -  Я  не
сказал им, с кем ходил танцевать, по