л, чтобы  доктор Виктор  Эвери, заходил в этот  дом. Я пишу и подписываю
это по собственному желанию, без какого-либо давления со стороны  кого бы то
ни было".
     Я бросил листок на стол и улыбнулся ему.
     - Можете вставить это в рамочку, - предложил я.
     - Я принес  чек на десять тысяч долларов, - сообщил он. - Когда  вы это
подпишете, я передам его вам.
     - А остальные девяносто тысяч?
     - Но  это просто неслыханно. Даже если б  у меня была такая сумма, я не
мог бы вам ее отдать... Это полный абсурд. Помимо десяти тысяч, я гарантируй
вам еще двадцать в течение недели.
     - Черта с два. У вас еще хватает наглости шутить.
     - Я вовсе не шучу. Для меня тридцать тысяч - целое состояние.
     Я внимательно посмотрел на него.
     -  Знаете, - сказал я, - я  восхищен вашим самообладанием. Вы мне не по
зубам. - Я оглянулся, увидел миссис Пиотти, сделал ей знак, и она подошла. Я
спросил, сколько я должен, она ответила, что  доллар сорок, я протянул два и
сказал,  что сдачи не надо.  Конечно,  все это был  чистый  спектакль. Я уже
заплатил Джону полсотни, и наверняка еще добавлю.
     Я покачал головой.
     - Да, не по зубам. Придется везти вас к мистеру Вульфу.
     Он остолбенел.
     - Что?
     -  Я  сказал, что пусть с этим разбирается мистер Вульф.  Я-то здесь, в
общем, ни  при  чем, я на работе, То, что вы видели  вчера вечером  - просто
спектакль.  Так что поехали к  нему,  с ним и будете торговаться. Вряд ли он
согласится на какие-то жалкие тридцать кусков.
     Он все еще никак не мог прийти в себя.
     - Так за всем этим стоит Вульф?
     - Безусловно. - Я снова отодвинул стул. - Ну, ладно, пошли.
     - Никуда я не пойду.
     - Ради  Бога. -  Я снова наклонился к нему. - Доктор Эвери, вы  слишком
беззаботны.  Ниро  Вульф  вас со всех сторон  обложил  и  собирается послать
прямиком в преисподнюю, а вы сидите тут и говорите: "Никуда я не поеду". Вам
что, действительно хочется в преисподнюю, или  вы все-таки поедете? - Я взял
со стола лист бумаги и сунул в карман, потом снял с вешалки свои вещи, надел
пальто  и  шляпу  и  направился  к  двери. Когда  я проходил мимо следующего
столика, Фред  Даркин, занятый спагетти и вином, тоже встал и  направился на
кухню. Когда  я выходил  на улицу, порыв зимнего ветра чуть не сорвал с меня
шляпу. Подняв руку, чтобы придержать ее, я обнаружил, что рядом со мной идет
доктор Эвери,  держа  в руках пальто. Когда  он попытался его  надеть, снова
подул ветер, я ему помог, и он меня за это поблагодарил. Убийца и вымогатель
были один другого учтивей.
     Вторая авеню  -  это уже Даунтаун, так ловить  такси  мы отправились на
Третью.  Когда  мы  ехали  в  такси,  я все ждал, что  Эвери вот-вот  начнет
разговор, но он молчал. Не проронил ни слова. Я не смотрел на него, но краем
глаза  видел,  как  дрожат  его руки.  Нервы  у него, конечно, железные,  но
все-таки они у него есть.
     За  последние  пять  дней, что  Вульф занимался  делом Блаунта, он чаше
изменял своим привычкам, чем за весь прошедший год. Обычно без десяти два, а
именно в этот час мы с Эвери поднялись по ступенькам нашего особняка и вошли
в  дом, Вульф ест ленч, и я собирался развлекать гостя в кабинете по крайней
мере с полчаса. Но, как мне позднее поведал Фриц, в  тот день  Вульф  строго
наказал ему  подать ленч ровно в 12.45. Из этого вы можете умозаключить, что
у Вульфа  хватало  ума в случае необходимости  менять распорядок  дня; я  же
сделал из  этого иной  вывод.  Вульф,  значит,  настолько высоко  ценил  мои
способности, что счел само  собой  разумеющимся, что я  управлюсь с Эвери  у
Пиотти за полчаса и успею вернуться домой до двух.
     Едва я успел проводить гостя в кабинет и усадить его на красное кожаное
кресло,  как вошел  Вульф. Я закрыл  за ним дверь. Сейчас ведь  Фред  и Орри
пойдут в  кухню устанавливать там магнитофон. Пока я ходил туда-сюда,  Эвери
возмущенно выпалил:
     - Я явился сюда под принуждением, и если вы думаете, что вам с Гудвином
позволено...
     - Заткнитесь, - отрезал Вульф, будто хлыстом щелкнул, а потом обернулся
ко мне: - Ну что, трудно было?
     - Да не очень, - я выпрямился. - Все в порядке. Он ответил "да" в ответ
на вопрос, входил ли он в дом в тот вечер. Предлагал мне десять  тысяч сразу
и обещал  еще  двадцать  кусков  в течение  недели в обмен  за  подпись  под
заявлением, что я его не видел. Он не...
     - Ложь, - сказал Эвери.
     Так вот  почему он молчал  в такси:  ему надо было хорошенько  обдумать
свою тактику. И он решил объявить меня лжецом, чтобы Вульф начал все с нуля.
Мудрым это решение я бы не назвал.
     Вульф откинулся  в кресле  и стал  рассматривать двери  с  неподдельным
интересом и без  всякой  враждебности.  Ему  надо было  протянуть  время  до
приезда нашей троицы.
     -  Можно  было бы написать  книгу,  -  начал он,  - о  поведении людей,
попавших   в   безвыходное   положение.   Главная  трудность,  как  правило,
заключается  в том, что эмоциональное перенапряжение полностью парализует их
умственные способности. Представление  о том, что выдающийся ум легко найдет
выход  из  кризисной  ситуации, неверно,  ибо  что  пользы  в  уме, если  он
совершенно  не способен  справиться  с  чувствами. Возьмем, к примеру,  вашу
беседу  с Гудвином  в  ресторане. Судя  по тому, каких  успехов  вам удалось
достичь в  вашем  непростом  деле, ум у вас  незаурядный, а вели вы себя как
настоящий простофиля. Либо вам надо было с самого начала отпираться и стоять
до конца, либо, раз вы решили во что бы то ни стало получить его подпись под
заявлением, согласиться на его  условия, но уж само собой разумеется, нельзя
было ни  в  чем  признаваться.  Вы  же стали торговаться  и  сделали роковое
признание, что входили в тот дом в среду вечером. Вот уж действительно...
     - Все это ложь.
     Видно  было, что с этого его не сбить. Что не так  уж  глупо, если  б у
него хватило силы духа держаться до конца. Еще умнее было бы встать и уйти.
     У  входной двери  раздался звонок. Я встал  и слегка приоткрыл  дверь в
холл. Из кухни вышел  Фриц  и отправился открывать дверь. Вошла наша троица,
даже  не  останавливаясь  у вешалки,  чтобы раздеться.  Увидав  в щелке  мою
физиономию, Сол кивнул мне, а Орри сделал знак, щелкнув кончиками большого и
указательного пальцев.  Как только они скрылись  в кухне, я широко распахнул
дверь,  вернулся за свой стол и нажал кнопку  под столом. Вот, собственно, и
все, что от меня требовалось.
     А Вульф продолжал говорить.
     - Пожалуй, это было самое умное из  всего, что вы сделали. Когда Гудвин
поговорил с вами вчера из отеля, вы, конечно, поняли,  что над  вами нависла
смертельная опасность,  но считали, что вам опасен только Гудвин. Только ему
был  известен разоблачающий вас  факт, кроме него  вам некого было  бояться.
Почему вы не убили его? Конечно, времени  на  это было в обрез, но вы знали,
где он  находится, и в  вашем распоряжении была  ночь. Можно было  подкупить
кого-либо из прислуги, чтобы вас впустили  к нему в комнату. Или  взять себе
номер рядом,  под  или над  его номером и перелезть из окна в  окно. В такой
ситуации вы смогли бы взобраться даже по отвесной мраморной стене. Сила духа
должна была  помочь  вам преодолеть  любые трудности. Ощущение  неотвратимой
катастрофы должно...
     Зазвонил телефон. Я взял трубку и сказал:
     - Арчи.
     Голос Сола сообщил:
     - Все готово.
     -  Отлично.  Я  тебе позвоню. - Я  повесил трубку  и кивнул  Вульфу, он
кивнул мне в ответ и выпрямился в кресле.
     - Боюсь, я  вам наскучил,  - обратился он вновь к Эвери - Малоинтересно
рассуждать о том, что вы  могли  бы сделать,  но  не сделали. Гораздо важнее
обсудить, что  вам  теперь делать,  а чтобы вам было легче представить  себе
свое положение, я дам вам кое-что послушать. - Он повернулся ко мне. - Арчи,
давай.
     Я трижды резко нажал кнопку и развернулся в  кресле, чтобы было удобнее
наблюдать  за реакциями Эвери. Из решетки в стене  позади моего  кресла, где
скрывался громкоговоритель, раздался сначала хрип, потом несколько  щелчков,
затем какой-то негромкий шум - звуковой  фон  ресторана, приглушенные голоса
людей, звук двигающихся стульев и, наконец, послышался мой голос:
     - Здешние спагетти - нечто особенное. Советую попробовать.
     После краткой паузы другой голос сказал:
     - Я не голоден.
     - И вино тоже не простое.
     - Я днем никогда не пью.
     - Вообще то я тоже, но сегодня есть повод. Сколько вы принесли?
     - Я пришел просто из любопытства. Что это у вас за шутки?
     - Послушайте, что  попусту  тратить  время на разговоры. Я ведь в среду
видел, как вы входили к Комусу, и видел, как выходили. Я вчера просил...
     - В какое время это было?
     Вульф был прав, когда утверждал, что о поведении человека,  попавшего в
безвыходное положение, можно написать книгу.  При первых звуках моего голоса
Эвери нахмурился и посмотрел на меня. Когда его собственный голос  произнес:
"Я не  голоден", он стал вертеть шеей сперва направо, потом налево, явно ища
кого-то, потом  прикусил зубами нижнюю губу и во время моего монолога мрачно
смотрел  на  меня, когда же он  сам  сказал: "Все это ложь. Каждое  слово  -
ложь", он одобрительно кивнул. Когда же я задал вопрос о том, входил ли он в
дом  в среду вечером и  его голос ответил на это утвердительно,  он завопил:
"Это ложь!", вскочил и бросился ко мне. Я предусмотрительно тоже вскочил, но
когда  он  подбежал ко мне, выяснилось, что  он вовсе  не собирается на меня
бросаться, он вообще  не знал, зачем  вскочил  - это было  чисто  реактивное
действие.  Получилось, будто я встал, чтобы передать лист бумаги  Вульфу,  а
Эвери просто  оказался  на моем  пути. Вульф  взял лист и  стал  читать;  из
громкоговорителя доносился гул ресторана: я ведь  в  это  время тоже читал и
как  раз в тот момент, когда я проговорил: "Можете вставить это в  рамочку",
он  положил лист  бумаги  на стол. Полная синхронность. Эвери  уже  перестал
как-либо реагировать. Он сделал движение, чтобы взять лист со стола  Вульфа,
но я его  опередил.  Обратите  внимание на действия Вульфа. Если  б  он  сам
попытался убрать лист, то мог бы столкнуться с Эвери, поэтому он предоставил
это мне.  Эвери  схватил меня за руку, и я не стал отталкивать его, надеясь,
что он сам успокоится, дав выход эмоциям. Он вцепился в меня обеими  руками,
но когда я, а точнее громкоговоритель, сообщил  ему,  что  Ниро Вульф его со
всех  сторон обложил  и собирается послать прямиком в преисподнюю, что было,
прямо  сказать,  большой  наглостью,  он  отпустил  меня  и, приоткрыв  рот,
уставился на Вульфа.  Я вернулся к своему столу  и снова  нажал  на  кнопку.
Когда я повернулся, в дверях уже стояли Сол, Фред и Орри.
     -  Я  решил,  что  лучше не оставлять  лазеек,  -  сказал  Вульф Эвери,
указывая рукой на них. - Вот  этого, слева, мистера Пензера, вы видели вчера
вечером. Он спрятал в кухне магнитофон. Двое других, мистер  Даркин и мистер
Кэтер, сидели за соседними столиками все время, пока вы  с мистером Гудвином
разговаривали. Так что не отпирайтесь, доктор, это бесполезно.
     Эвери сделал  несколько  неуверенных шагов  по  направлению  к двери  и
остановился. Вульф распорядился:
     - Сол, дай пройти. Не надо загораживать дверь, если доктор хочет выйти.
     Эвери повернулся.
     - Вас пятеро, - сказал он. - Пятеро. - Он подошел снова к столу Вульфа.
- Так вы говорите, все записано? На магнитофон?
     - Да.
     -  Даю вам сто  тысяч долларов за  пленку. Чек будет  завтра  утром. За
пленку  и то, что подписал Гудвин. Вы  ведь  ничего не сможете доказать. Я в
этом совершенно уверен, но не знаю... Ну, ладно. Завтра утром.
     Вульф кивнул.
     -  Теперь поняли? Вы пытались торговаться  с судьбой. Мистер Гудвин все
равно отказался бы,  но если б вы  сразу согласились на  его условия,  то не
так-то просто было бы вытянуть  из вас признание. Сейчас я тоже отказываюсь,
но не совсем  уверен в том, что произойдет потом. Вы правы, я ничего не могу
доказать:  но я могу  показать  моим клиентам, что заработал заплаченные мне
деньги - дать мистеру Блаунту, его жене и дочери прослушать эту запись.
     - Нет, - сказал Эвери. - Никогда.
     - Безусловно, именно это я и сделаю.
     Эвери нервно закусил губу.
     - Сколько вы хотите?
     Вульф покачал головой.
     -  Тут задето мое  самолюбие.  Я допускаю,  что вы представляете  собой
большую  ценность  для  нашего  общества,  чем  Мэтью  Блаунт.  И  если б  я
руководствовался общественным интересом, то мне следовало бы спасти вас,  но
в данном случае  речь идет обо мне  лично. К сожалению, у меня очень сильное
самолюбие. Я уже сейчас предвкушаю тот момент, когда буду  сидеть в кресле и
смотреть как  семейство  Блаунт  слушает  эту  пленочку.  Так  что прощайте,
доктор.
     -  Никуда я  не  пойду. Сколько  вам  надо? Скажите только, сколько  вы
хотите.
     - Все, разговор окончен, уходите.
     - Нет! Нет! Нет!
     Вульф повернулся.
     -  Фред! Орри!  Арчи  с  Солом  сегодня уже  хорошо поработали, вы лишь
смотрели. Ну-ка, выпроводите его отсюда.
     Они вошли и взяли его под руки; Фред грубым голосом гаркнул:
     - Ну пошел, какого черта!
     Я рад был  бы сказать,  что  Эвери вывернулся и вышел  сам, но останусь
верным своему главному принципу - быть правдивым. Его пришлось подталкивать,
и когда он оказался  в дверях, то визгливо вскрикнул, как только они вышли в
холл, Сол закрыл дверь. Вульф прорычал в мою сторону:
     -  Без   чувства  собственного   достоинства  человек  перестает   быть
человеком. Зови мистера Кремера
     Я счел бы более  приличным подождать, пока возвратятся Фред с Орри и не
доложат, что он ушел, тем более что  все равно Вульф не станет разговаривать
с Кремером  раньше, чем спустится в шесть из  оранжереи, так что  торопиться
было некуда, но я подчинился. В полиции меня вообще не хотели соединять ни с
кем, даже с  сержантом Стеббинсом, пока я не изложил подробно, в чем дело, и
когда я все-таки добился своего, на другом конце провода  оказался лейтенант
Роуклиф.  Снова пришлось выдержать битву, я  и выиграл ее только после того,
как  напомнил  ему случай двухлетней давности, когда  он бросил трубку,  мне
пришлось  звонить окружному прокурору,  и  в  результате Вульф рассказал ему
какие-то  сведения, которые Кремер  хотел  бы  узнать первым.  Итак, в конце
концов я добрался до Кремера и дал сигнал Вульфу. Он поднял свою трубку, а я
свою вешать не стал.
     - Это Ниро...
     - Я знаю, кто это. Я сейчас очень занят. Что вы хотите?
     - Вас. И чем раньше, тем лучше. Из моего дома только что вышел человек,
убивший Пола Джерина и Дэниела Комуса, и я...
     - Вышел из вашего дома?
     - Да, и я...
     - Как вы могли его отпустить?
     Эту  реплику вряд ли можно было  счесть  за комплимент.  Не "откуда  вы
узнали, что он убийца?", не что-либо еще, "а как вы могли его отпустить?"
     - Очень  уж он противный, - пояснил Вульф. - Я выгнал его из  дома. И я
бы хотел...
     - Кто он?
     -  Да  перестаньте  все  время  перебивать. Я  хотел  бы вам  обо  всем
рассказать. У меня тут кое-что есть...
     - Мне немедленно нужно его имя!
     - Нет. Когда я смогу вас увидеть?
     -  Сами прекрасно  знаете, когда вы сможете меня увидеть.  -  Он бросил
трубку.
     Я посмотрел на часы. Без двадцати три. В это невозможно  было поверить.
Вот-вот будет  нарушено  еще  одно правило, самое жесткое  из всех.  Вот уже
много лет, как Вульф  в четыре поднимается в оранжерею, но ведь он не сможет
бросить  Кремера в самый разгар  такого разговора. Здорово это его  проняло.
Только  я хотел поинтересоваться у Фреда с Орри, много ли они поломали Эвери
костей, как зазвонил телефон, и я снова повернулся в кресле и снял трубку.
     - Кабинет Ниро Вульфа. У телефона Арчи Гуд...
     - Арчи, это Салли.
     - Доброе  утро. Точнее, добрый день.  Мы  по  вас скучаем. Я  собирался
позвонить вам, как только немного освобожусь. Но я был очень занят.
     - А вы... это было...
     -  Да, да.  Все  шло по плану. Рад был с вами  познакомиться и хотел бы
оставить на память  автограф. Это было  первое  настоящее дело,  которое  вы
сделали в вашей жизни, и сделали отлично.
     - Но это было... как он...
     - Он вел себя так,  как  мы ожидали.  Я все  вам  расскажу, но попозже.
Сейчас ситуация  под  контролем. Сидите  тихо еще сутки, может, даже меньше.
Матери, конечно, пока ничего не говорите, да впрочем, и всем остальным тоже.
     - Да, конечно. Но не могу ли я... Я могла бы прийти...
     -  Сейчас  мы очень  заняты. Может быть это покажется вам грубым,  но я
попрошу вас сидеть дома, пока я не позвоню. Договорились?
     - Договорились.
     Она повесила трубку.

     Глава 15

     Усевшись в красное кожаное кресло. Кремер сказал:
     - Ну, выкладывайте все по порядку. Что там у вас есть?
     Это был тихий семейный  праздник. Сол, Фред и Орри  с  бокалами в руках
сидели  перед письменным столом Вульфа.  Фред пил  виски с  содовой, а  мы с
Солом  и Орри распивали  бутылку  шампанского. У Вульфа было пиво. Кремер не
пил ничего, хотя ему и предлагали.
     Вульф поставил стакан и облизнул губы.
     - Начнем с  преамбулы. Она  здесь необходима, хотя я  и постараюсь быть
кратким.  Помните  ли  вы происшествие  четырехлетней давности  в  ресторане
Пиотти, что на Тринадцатой улице?
     - Прекрасно  помню. Сержант Стеббинс  с Гудвином сидели  в наушниках на
кухне.
     - Вот-вот. Нечто  подобное произошло и сегодня. Мистер Пензер находился
на кухне,  только  вместо  наушников у него был магнитофон. Мистер Даркин  и
мистер  Кэтер сидят  в  ресторане,  но за разными  столиками.  За  отдельным
столиком  в одиночестве сидит  мистер Гудвин,  а  букет пышных искусственных
цветов  перед  ним искусно скрывает  микрофон. Он ждет мистера  Эвери. Около
часу дня в ресторане появляется мистер Эвери; он подходит к столику, где его
уже ждет мистер Гудвин, и садится. Мистер Пиотти немедленно сигнализирует об
этом мистеру  Пензеру, и тот включает магнитофон. Ну, а сейчас вы  услышите,
что записано на пленку. Ну что, удалось мне воссоздать картину?
     - Безусловно.
     - Вопросы есть?
     - Пожалуй, я сперва послушаю.
     Вульф распорядился:
     - Ну, Сол, давай.
     Сол  встал  и  вышел,  прихватив  бокал шампанского.  Динамик  уже  был
подключен. Раздался шум и треск, и затем мой голос произнес:
     - Здешние спагетти - нечто особенное. Советую попробовать.
     Наблюдать  за  Кремером неинтересно: он  всегда сидит  прямо, глядя  на
Вульфа,  губы  сжаты  и глаза  чуть  прищурены,  независимо от  того, что он
слышит. Гораздо интереснее  было смотреть  на Фреда и Орри, которые  слышали
это в  первый раз и пока  плохо себе  представляли, что, собственно  говоря,
происходит. Они развернулись в  своих  креслах и уставились на динамик. Фред
сидел  с каменным  лицом,  но  все  же не  смог сдержать  усмешки,  когда  я
посоветовал  Эвери позвонить окружному  прокурору. Орри скорчил гримасу, как
бы  критически   оценивая  работу  коллеги,  и  в  наиболее  удачных  местах
одобрительно поглядывал в  мою  сторону.  Он улыбкой выразил свое восхищение
тем, как  мне удалось вытянуть из Эвери  признание,  что он заходил в дом, и
плотно  сжал губы, когда  я уверял доктора в том,  что  Вульф обложил его со
всех сторон.  На его лице читалась ревность,  он ведь понимал, что в этом он
со мной не может  тягаться. "Вам что, действительно  хочется в  преисподнюю,
или вы все-таки поедете?". Заключительная реплика. Занавес.
     Кремер поджал под себя ноги, чтобы не вскочить с места.
     - Черт возьми! - хрипло сказал он. - И он пришел? Прямо сюда?
     -  Да.  Прослушав пленку,  он  тут  же  в присутствии  трех свидетелей,
которые  перед  вами,  предложил мне чек на сто тысяч  долларов. За пленку и
подписанное Гудвиным заявление... Арчи, покажи его.
     Я вытащил из кар