тому что иначе они послали бы за  тобой,
чтобы убедиться в этом, но они все равно это сделали, без каких-либо  на  то
оснований. Они допустили какую-нибудь грубость? Были с тобой невежливы?
   Гарри Энтони беспокоился о Розе, а тут Френкель волновался за Гуинн.
   Видимо, подумал я, бесполезно пытаться понять женщин  и  пора  попытаться
понять мужчин.
   - Нет, он был очень деликатен, - с достоинством заявила Гуинн.
   Кремер переводил взгляд с Френкеля на Гуинн. Наконец он начал:
   - Итак, вы были вместе весь вечер. Это правда, Френрис?
   - Да, тем более что мисс Феррис вам уже сказала.
   - Ну а если отвлечься от того, что она сказала? Были?
   - Да.
   - Мистер Френкель провожал вас домой, мисс Феррис?
   - Конечно, провожал!
   - В котором часу вы вернулись домой?
   - Бен, когда это было, около...
   - Я вас спрашиваю.
   - Ну, было без четверти час, когда я поднялась к себе в комнату. Конечно,
я пошла одна. Мы наговорились внизу.
   Кремер удивил меня. Он редко  бывал  откровенно  жестоким,  оставляя  это
своим ребятам, но сейчас он рычал на нее.
   - Когда Уальдо Мур провожал вас домой, вы поднимались наверх не одна,  не
правда ли?
   Бен Френкель вскочил с кресла как пружина; кулаки его были  сжаты,  глаза
горели. Стоящий позади сыщик метнулся вперед. Я слегка  напрягся,  не  зная,
насколько сильным мог быть этот порыв Френкеля. Но Феррис, очевидно,  знала,
потому что она вскочила перед ним и обеими руками схватила  его  за  лацканы
пиджака.
   - Ну, Бен, милый. - Когда она добавляла в свой голос просящие нотки,  его
можно было использовать как паяльную лампу. - Ведь ты  знаешь,  что  это  не
так, разве я тебе не говорила? Он говорит это просто из вредности.
   Она стала напирать на него:
   - Садись и не слушай даже, когда тебе говорят такое.
   Колени у него начали подгибаться, она продолжала настаивать, и  он  снова
уселся на стул.
   Гуинн вернулась на свое место и сказала Кремеру:
   - Про меня и Уальдо  говорят  много  нехорошего,  и  вот  что  я  имею  в
результате. Я больше не выхожу из  себя,  когда  слышу  такие  разговоры.  Я
просто не обращаю на них внимания.
   Итак, жестокость не принесла Кремеру никакого результата.
   Он сменил пластинку и спросил:
   - Почему вас так заинтересовало, что Гудвин написал о смерти Мура?
   - Гудвин? Какой Гудвин?
   - Трут, - объяснил я. - Это я. Меня зовут Гудвин - О, хорошо, что вы  мне
сказали. Значит, вы работали под чужим именем.
   - Я вас спросил, - прорычал Кремер, - почему вам так  захотелось  узнать,
что он выяснил относительно смерти Мура?
   - Меня это нисколечко не волновало.
   - Тогда зачем вы проникли к нему в комнату и просмотрели его документы?
   - Я этого не делала. - Она укоризненно посмотрела на меня:
   - Это вы ему сказали? После того как я объяснила, что я  думала,  что  вы
еще ждете меня, а вы ушли, и я решила, что вы  оставили  для  меня  какую-то
работу...
   - Э-э, - оборвал ее Кремер, - я уже слышал это раньше. Вы настаиваете  на
этом?
   - Конечно, ведь это правда! -  она  была  прекрасна,  когда  на  ее  лице
отражалась  терпеливость  к  несправедливости,  которую  к  ней   проявляли.
Настолько прекрасна, что мне хотелось разрезать ее на кусочки и поджарить на
гриле.
   Кремер уставился на Гуинн.
   - Послушайте, мисс Феррис, - сказал он другим, более спокойным голосом. -
Этот вариант мог подойти, пока речь шла о расследовании смерти,  происшедшей
в результате несчастного случая, имевшего место несколько месяцев  назад.  И
пока это было так, тут не было ничего страшного, особенно в том, что  вы  не
сказали Гудвину правду, когда он спросил, зачем вы смотрели его  бумаги.  Но
теперь другое дело. Теперь мы знаем, что это было убийство,  и,  это  я  вам
говорю, речь идет об убийстве. Это все меняет, не так ли? Разве вы не хотите
помочь следствию? Если вы не причастны к этому делу, а я не  думаю,  что  вы
причастны, разве вы не должны помочь, рассказав нам,  что  же  вы  искали  в
бумагах?
   - О чем вы тут говорите? - спросил Френкель, очевидно, снова  обретя  дар
речи. - О том, что она смотрела документы?
   Какие документы?
   Ответа он не получил.
   Гуинн обратилась к Кремеру:
   - Значит, я  должна  сказать  правду,  так?  Мне  не  очень  хочется  это
делать...
   Кремер взорвался, не выдержав:
   - Кому вы говорили об этом?
   - О чем?
   - О том, что вы узнали из этого доклада! О том, что Нейлор сказал, что он
знал, кто убил Мура! Кому вы сказали?
   - Надо вспомнить, - ее лобик нахмурился. Ей пришлось крепко  подумать.  -
Одной из девушек, кто же это был... и я сказала  об  этом  также  одному  из
мужчин... Это был... нет, это был не мистер Гендерсон...
   Она виновато посмотрела на Кремера:
   - Не могу вспомнить.
   В комнату вошел заместитель комиссара О'Хара. Это был его кабинет. Кремер
поднялся и мрачно сказал:
   - Мы перейдем в  другую  комнату,  чтобы  закончить  наш  разговор,  мисс
Феррис. А с вами, мистер Френкель, мы  пока  распрощаемся,  но  вы  в  любую
минуту можете нам понадобиться.
   Информируйте нас о вашем местонахождении.
   О'Хара сказал:
   - Вы Арчи Гудвин? Я хочу с вами поговорить.

***

   Как я уже говорил, по субботам я не встаю с  постели  почти  до  полудня.
Лицо мое перестало вызывать комментарии уличных  мальчишек,  но  времени  на
бритье уходило по-прежнему много, а мои движения все еще были осторожными  и
аккуратными. Поэтому, когда я был готов спуститься вниз, Фриц уже  собирался
подавать обед. Поскольку мне не хотелось начинать день с  роньона-о-монтань,
который подавался к бараньим почкам, тушеным в бульоне и  красном  вине,  не
говоря уже о различных приправах, поскольку Вульф не разрешал  разговаривать
о делах во время еды и, наконец,  поскольку  я  хотел  просмотреть  утренние
газеты, чего нельзя было бы сделать, если бы я сидел  за  столом  вместе  со
всеми, я пошел есть на кухню.
   Фриц, который понимал  меня,  уже  все  приготовил.  Меня  ждала  горячая
овсяная каша,  баночка  подогретых  сливок,  яйца  на  сковородке,  ветчина,
нарезанная тонкими пластинками для гриля, горячие лепешки, дымящийся кофе. Я
сделал движение, будто собирался поцеловать его в щеку, но он  удержал  меня
на расстоянии с помощью острого двадцатидюймового ножа, и я сел  за  стол  и
развернул кампанию против голода, читая лежавшую передо мной "Таймс".
   После завтрака или обеда - в зависимости от комнаты,  где  проходила  эта
церемония, - я пошел в кабинет, и через некоторое время ко мне присоединился
Вульф. По выражению его лица я догадался, что холодность в наших  отношениях
прошла  до  следующего  раза,  теперь  он  был  готов  уступить  в  вопросе,
касавшемся пишущей машинки, но  если  он  думал,  что  я  собирался  сделать
ответную уступку и отказаться от нового автомобиля, то он слишком плохо меня
знал. Однако я решил не затевать разговора об этом  сразу  после  обеда.  Он
устроился за письменным столом в своем кресле, изготовленном  по  заказу,  и
спросил:
   - Что они решили насчет Нейлора? Смерть от несчастного случая?
   - Нет, сэр. Они решили, что это результат чьего-то злого  умысла.  И  тут
Кремер, похоже, ставит себя в дурацкое положение. Он ничего не  может  найти
на Тридцать девятой улице или  поблизости  от  нее,  никакого  свидетельства
того, что Нейлор там был. Он также отказывается верить, что  Нейлор  любезно
улегся на мостовую и спокойно лежал, чтобы дать возможность шоферу переехать
себя колесами автомобиля абсолютно по тем же местам - по ногам и голове, как
это случилось с Муром. Он делает вывод, что Нейлора убили  в  другом  месте,
возможно, ударом или ударами по голове, потом тело перевезли  на  машине  на
Тридцать девятую улицу и положили на мостовую, а  затем  по  нему  проехался
автомобиль так, что колеса раздавили голову и уничтожили следы убившего  его
удара или ударов. Эксперты  исследуют  внутренние  части  автомобиля,  чтобы
найти следы перевозки в нем тела. Кремер не говорит об  этом  вслух,  но  он
жалеет, что не сделал то же самое с машиной, которая сбила Мура.
   - Никого еще не арестовали?
   - До шести часов, когда  я  ушел,  никого.  Заместитель  комиссара  хотел
арестовать меня, но я был нужен Кремеру. Я оказал большую помощь.
   - Кремер до сих пор думает, что ты солгал в своем докладе Пайну?
   - Нет, но О'Хара думает. Должен признаться, я ему много наплел. Я сказал,
что вы только прикрытие в этой истории,  а  настоящим  мозгом  в  этом  деле
является тощая старуха-астматик, которую мы держим взаперти в подвале.
   Вульф вздохнул и откинулся назад.
   - Расскажи-ка мне об этом подробнее.
   Я так и сделал. Полагая, что он хочет знать  все,  я  пересказал  ему  не
только факты, но и некоторые комментарии, а также свой  собственный  анализ.
Очевидно,  объяснил  я,  Кремер   доверяет   моим   словам,   поскольку   он
сконцентрировал внимание на тех сотрудниках, о которых я ему рассказал, хотя
он  также  использовал  и  полицейское  досье  о  смерти  Мура  в   качестве
справочного материала, и что несомненно  -  полиция  поглощена  этим  делом.
Говоря о Гуинн Феррис, я сказал, что распространение  ею  новостей,  которые
она почерпнула из моих досье, могло быть  либо  очень  умным  прикрытием  ее
собственных планов и намерений, либо просто беспорядочными действиями, и что
я отказываюсь брать на себя труд  разобраться  в  этом,  пока  не  узнаю  ее
побольше - минимум пять лет...
   Как бы то ни было, а результат был один:  допуская,  что  смерть  Нейлора
была следствием его заявления о том, что он знал, кто убил Мура, подозревать
можно было всех. До шести часов, когда я ушел, не появилось никакой зацепки,
никакого  проблеска,  хотя  Кремер  заставил  работать  все   свое   войско:
устанавливать людей, имевших алиби,  прослеживать  перемещения  разных  лиц,
включая самого Нейлора, прилагать усилия по розыску  свидетелей  событий  на
Тридцать девятой, Девяносто пятой, Сорок восьмой улицах и других  точках,  а
также делать все остальное. Не удалось найти никого, кто бы  признался,  что
видел Керра Нейлора или имел какое-нибудь представление,  где  он  находился
после того, как покинул  здание  на  Уильям-стрит  в  пятницу  после  обеда.
Любопытный факт: получалось, что мы с  Гуинн  Феррис  были  последними,  кто
видел его в живых. Когда Нейлор вошел ко мне в комнату в  "Нейлор  -  Керр",
чтобы назвать, меня лжецом, было уже около половины шестого. К этому времени
все уже ушли, и никто из лифтеров не помнил, чтобы он спускался вниз.  Одним
из наиболее серьезных обвинений, выдвинутых против меня  О'Харой,  было  то,
что Нейлор и я покинули здание одновременно, на что я просто пожал  плечами.
Было пустой тратой времени опровергать обвинение, предъявленное заместителем
комиссара.
   Изложив все факты и свои комментарии, я сделал заключение:
   - Вы знаете, для чего нас  наняли,  -  установить  причину  смерти  Мура.
Помните, вы писали Пайну? Так вот, похоже, это уже  установлено,  во  всяком
случае в том, что касается полиции. Спрашивается, есть ли у нас еще  клиент?
Если мы и дальше будем изнашивать, вы - свои мускулы, а я - свой мозг, будут
ли нам платить?
   Вульф кивнул:
   - Это, естественно, приходило и мне в голову. Сегодня  утром  я  позвонил
мистеру Пайну, и мне показалось, что он не совсем уверен в этом вопросе.  Он
сказал, что в понедельник состоится  совещание  директоров,  о  чем  он  нас
известит.
   Кстати, ко мне сегодня утром приходила его жена.
   - Как? Цецилия? Еще нет и полудня,  а  она  уже  на  ногах?  Что  же  она
хотела?
   - Не имею ни малейшего представления. Возможно, у нее и  было  что-нибудь
на уме. Я подозреваю, что она истеричка, но ухитряется как-то это  скрывать.
Официально же она хотела узнать, что именно говорил тебе ее брат  в  течение
трех последних дней. Она хотела получить это в письменном виде и была готова
заплатить. Как же, черт возьми, получается, что  у  этой  женщины  есть  еще
какие-то деньги, это при ее-то страсти  избавляться  от  них!  Просто  тайна
какая-то! Она просила передать тебе, что билеты на бейсбол будут  у  тебя  в
четверг или в пятницу. Она также поинтересовалась, заботишься ли ты о  своем
лице.
   Он погрозил мне пальцем.
   - Арчи, эта  женщина  -  своенравная  маньячка.  Было  бы  безрассудством
принять билеты на бейсбол...
   Прозвонил дверной звонок.
   - Если это снова миссис Пайн, - раздраженно бросил Вульф,  -  не  впускай
ее.
   Это была не она. Я вышел в холл к входной двери, открыл ее  и  столкнулся
лицом к лицу с Саулом Пензером.
   - Какого черта, - спросил я, когда он вошел и повесил шляпу на вешалку. -
Ты что, занялся делом Бэскома о подделке?
   Саул всегда был деловым человеком и никогда не шутил, но  сейчас  он  был
особенно угрюмым. Он даже не отреагировал на мою безобидную шутку.
   - Мистер Вульф? - вопросительно буркнул он.
   - В кабинете. Но какая муха тебя укусила?
   Он пошел вперед, а я последовал за ним.
   Саул  никогда  не  садился  в  кресло  из  красной  кожи:  не  из  ложной
скромности, будто он не достоин этой чести, а потому  что  не  любил  сидеть
лицом к окну. Будучи самым наблюдательным человеком из всех,  кого  я  знаю,
даже не исключая Вульфа, он любил обозревать все.  Он  выбран  свою  обычную
жердочку - желтый стул с прямой спинкой рядом с моим - и мрачно обратился  к
Вульфу:
   - Мне кажется, худшего я не делал еще ни для вас, ни для кого-либо еще.
   - Это было бы справедливо, -  спокойно  сказал  Вульф,  -  даже  если  вы
поработали хорошо. По телефону вы сказали мне, что потеряли  его.  Он  знал,
что его преследуют? Что случилось?
   - Все было не так уж плохо, - заявил  Саул.  -  Не  часто  бывает,  когда
человек замечает, что я у него  на  хвосте,  и  я  уверен:  он  не  заметил.
Конечно, он мог заметить, но теперь мы не можем у  него  спросить.  В  любом
случае он шел по Пятьдесят третьей улице  на  запад,  в  сторону  от  центра
города, между Первой и Второй авеню...
   - Извини, - перебил я его. - Может быть, я поднимусь наверх и посплю, или
вы будете настолько любезны, что позволите мне к вам присоединиться?
   - Он шел за Нейлором, - сообщил мне Вульф.
   Для  Вульфа  было  обычным  делом  предпринимать  параллельные  шаги,  не
обременяя меня, - либо самому, либо с помощью одного или нескольких агентов,
которых мы использовали. Он говорил, что я работаю лучше, когда уверен,  что
все зависит от меня.
   Но на самом деле ему нравилось, когда  вдруг  занавес  поднимался  и  все
видели, что он держит в руках раскрытую тайну. Я давно уже  оставил  попытки
жаловаться на это, поэтому просто спросил:
   - Когда?
   - Вчера. В последний вечер. Дальше, Саул.
   Саул продолжал:
   - Я переходил улицу и был шагов на тридцать позади. Он шел уже часа  два,
и было не похоже, что он скоро остановится. Не было никаких  признаков,  что
ему нужно  такси.  Все  произошло  так,  будто  идея  пришла  ему  в  голову
неожиданно. Мимо меня проехало такси, и когда  оно  поравнялось  с  ним,  он
крикнул водителю, тот остановился. Нейлор ринулся к такси наискосок, вскочил
в него, и машина уехала. Я был застигнут врасплох.  Я  побежал  за  ними  до
угла, на Вторую авеню,  но  на  светофоре  горел  зеленый  свет,  и  они  на
перекрестке не задержались.
   Около меня такси не было, поэтому я продолжал бежать, но  либо  он  велел
шоферу ехать побыстрее, либо водитель был из  тех,  что  любят  приходить  к
финишу первыми.
   Саул покачал головой.
   - Допускаю, что он мог заметить меня, но я не верю в это.
   Скорее всего он принял какое-то неожиданное решение. Я не особенно жалею,
когда теряю объект: все мы теряем что-нибудь, но ведь его  всего  через  три
часа убили! Вот что не дает мне покоя. Если бы просто не повезло, я  бы  так
не переживал. В то время, не зная, конечно, что он до полуночи будет убит, я
не очень огорчился. Я попытался  поискать  его  там,  где  он  мог  быть:  в
шахматном клубе и паре других мест, но им там и не пахло. Я  пошел  домой  и
лег спать, думая, что продолжу заниматься этим делом с утра.  Как  только  я
увидел утренние газеты, я позвонил вам, и вы мне сказали...
   - Неважно, что я вам сказал, - жестко ответил Вульф.
   Стало быть, он готовил очередную шараду, подумал я.
   - В котором часу это было? - спросил он Саула.
   - Когда я ринулся за ним, было восемь тридцать четыре.
   Когда он поймал такси, была половина девятого плюс-минус одна минута.
   - Соедини меня с Кремером, Арчи.
   Я попытался выполнить поручение, но не смог, потому что Кремера не было.
   Возможно, он ушел домой спать после  трудной  ночи,  хотя  никто  не  был
настолько неделикатным, чтобы сказать мне об этом. Мне предложили поговорить
с капитаном или с одним из лейтенантов - по моему выбору, но я  отказался  и
попросил к телефону сержанта Пэрли Стеббинза.
   Вульф взял трубку:
   - Мистер Стеббинз, как поживаете? У меня есть  кое-какая  информация  для
мистера Кремера. Вечером в пятницу в половине девятого  мистер  Керр  Нейлор
остановил такси на Пятьдесят третьей улице между Первой и Второй  авеню.  Он
сел в такси и поехал в западном направлении через Вторую авеню и дальше.  Он
был один. Пожалуйста, дайте мне  закончить,  -  шеф  посмотрел  на  бумажку,
которую  Саул  ему  подал.  -  Это  было  такси  фирмы   "Силект",   немного
потрепанное, номер ВХ один - девять  -  семь  -  четыре  -  четыре  -  ноль.
Правильно. Откуда же,  черт  возьми,  я  могу  знать,  как  звали  водителя?
Достаточно этого для вас?
   Пожалуйста. На эту информацию можно рассчитывать, гарантирую.
   Но я не буду и не могу к этому ничего добавлять.  Чепуха.  Если  водитель
станет отрицать, приведите его ко мне.
   Я подумал, что, по крайней мере, теперь я уже не был последним человеком,
который видел Нейлора в живых, хотя это мало меняло дело, так как эта  часть
была передана Саулу. Было бы прекрасно, если бы они  смогли  найти  водителя
такси и пролили бы на это дело хоть какой-то свет.
   - Что было до того, как вы его потеряли? -  спросил  Саула  Вульф.  -  Вы
пошли за ним от Уильям-стрит?
   Саул кивнул:
   - Да, сэр. Он вышел из здания в пять  тридцать  восемь,  пошел  пешком  к
Сити-Холл-парку, купил вечернюю газету, сел на лавочку в парке и читал ее до
четверти седьмого. Затем он пошел к Бруклинскому мосту, сел на автобус Б1 на
Третьей авеню и вышел на Пятьдесят третьей улице. Тут  мне  показалось,  что
Нейлор начал спешить, потому что пошел быстрее. На пересечении Первой  авеню
и Пятьдесят второй улицы он встретил девушку, которая, очевидно, его  ждала.
Молодая  женщина.  Они  пошли,  разговаривая,  в  западном  направлении   по
Пятьдесят второй улице. На Второй авеню они свернули направо и  потом  снова
направо на Пятьдесят третью улицу, а затем прошли назад на Первую авеню. Там
они свернули налево и потом опять налево  на  Пятьдесят  четвертую  улицу  и
затем вернулись на Вторую авеню. Они все время разговаривали. Так они ходили
целый час, гуляя туда и сюда по разным улицам. Я не  могу  сказать,  спорили
они или нет. Если спорили, то ни разу не повысили голоса настолько, чтобы  я
смог /слышать хоть что-нибудь.
   - Вы ни одного слови не слышали?
   - Нет, сэр. Если бы я подошел поближе, они бы меня заметили.
   - Они держали себя как  друзья?  Любовники?  Враги?  Они  обнимались  или
пожимали друг другу руки?
   - Нет, сэр. Судя по их манере держаться, не думаю,  чтобы  они  нравились
друг другу, но это все, что я могу сказать. Они встретились в шесть тридцать
восемь, а расстались в семь сорок одну на углу  Пятьдесят  седьмой  улицы  и
Второй авеню.
   Женщина пошла по Второй авеню в направлении центра города.
   Нейлор пошел в восточном направлении по Пятьдесят седьмой улице. На  углу
Первой авеню он остановился у киоска, где продавали фрукты  и  купил  связку
бананов. Затем он пошел дальше к Драйву ,  сел  на  лавочку  и  съел  девять
бананов один за другим.
   Вульф содрогнулся.
   - Доста