сопровождал  уходящих
гостей и еще дважды спускался в прихожую - проверить, кто уже пришел,  а кто
еще нет. В остальном он повторил то, что нам уже  было известно. После этого
нам  показалось  не  только бессмысленным,  но  и  глупым  тратить  время на
оставшихся   семь  или  восемь  человек  только  потому,  что  они   уходили
последними. Кроме того, с технической точки зрения это было для меня слишком
непривычным. Мне никогда не доводилось видеть здесь столько людей сразу.
     Любому  полицейскому  известно,  что  вопросы,  которые  он  собирается
задать,  должны иметь своей  целью  выяснить  три вещи:  мотивы,  средства и
возможность. В нашем случае в вопросах  не было нужды, ибо ответы на них нам
были  уже известны. Мотивы: убедившись,  что  Синтия узнала его, неизвестный
последовал  за  ней  вниз,  увидел,   как  она  входила   в  кабинет  Вулфа,
предположил, что Синтия сделала это именно с теми намерениями,  какими они и
в самом  деле оказались  - ведь она  действительно  собралась рассказать все
Вулфу,  и  решил  воспрепятствовать  им самым надежным и  быстрым  способом,
который  знал.  Средства:  ими мог быть любой  кусок  материи,  даже носовой
платок. Возможность: он находился здесь -  как  и  все,  кто был  занесен  в
список Сола.
     Итак, если вы хотите узнать, кто задушил Синтию Браун, первым делом вам
нужно выяснить кто задушил Дорис Хаттен.
     Как только Билл Мак-Наб ушел, привели полковника Брауна. Он был слишком
скован, но  тем не менее  держал  себя  в  руках. Его  ни за что нельзя было
принять за  самоуверенного  человека, я  и  не сделал этого. Когда полковник
сел, он  поднял  на Кремера свои пронзительные серые глаза и не отводил их в
течение всего разговора. На Вулфа и на меня не обращал внимания. Сказал, что
его  зовут  полковником Брауном,  и Кремер  спросил,  в какой армии  его так
зовут.
     -  Я полагаю,  -  произнес  Браун  ровным и холодным  тоном,  -  что мы
сэкономим  время,  если я  сначала изложу свою позицию:  я дам откровенные и
исчерпывающие ответы на вопросы, которые касаются  того, что я видел, слышал
или делал с того момента, когда приехал на прием. С ответами на любые другие
вопросы придется подождать, пока я не поговорю со своим адвокатом.
     Кремер кивнул.
     - Я ожидал этого. Вообще мне наплевать на то, что вы видели или слышали
во время приема. Мы еще  вернемся к этому. Я хочу сообщить нам кое-что.  Как
видите, я даже не  спешу узнать, почему вы пытались вырваться отсюда  еще до
нашего появления.
     - Я только хотел позвонить...
     - Забудем это. Что касается  полученных  нами сведений, то, думаю, дело
обстоит таким образом: женщина, которая назвала себя Синтией Браун и которую
здесь  сегодня  убили, вовсе  не  приходится вам сестрой. Вы встретили ее во
Флориде что-то около шести или восьми недель назад. Она стала соучастницей в
операции, объектом которой была  миссис  Орвин,  и потому  вы представили ее
миссис Орвин как вашу сестру. Вы приехали с  миссис Орвин  в Нью-Йорк неделю
назад,  операция  шла полным ходом. На мой  взгляд, это может  быть исходной
посылкой. Все  остальное  меня  не  интересует.  Я занимаюсь  расследованием
убийства.
     - Для  меня, -  продолжал  Кремер, -  эта посылка состоит в том,  что в
течение некоторого времени  вы были связаны  с  мисс Браун  участием в некой
тайной операции. Должно быть,  между вами прошла  не одна частная беседа. Вы
представляли  ее как свою сестру, каковой мисс Браун в  действительности  не
являлась,  и в конце концов она была убита. Только по  одной этой причине мы
могли  бы  испортить вам  много крови. Но сначала я хочу  дать  вам шанс,  -
добавил Кремер. - В течение двух месяцев вы находились  в близких отношениях
с Синтией  Браун. Наверняка  она говорила вам, что ее подруга по имени Дорис
Хаттен  была  убита  -  ее  задушили  в  октябре пришлого  года.  Мисс Браун
располагала  об убийце  сведениями, которые предпочитала  держать при  себе.
Если бы она не открыла их, то осталась бы жива. Она должна была поведать вам
об  этом.  Теперь я  хочу, чтобы  вы  рассказали  все нам.  Тогда  мы сможем
арестовать   его  за  преступление,  которое  он  совершил  сегодня,  и  это
благоприятно отразится на вашей судьбе. Ну?
     Браун поджал губы.  Потом снова  разжал их  и поднес руку к лицу, чтобы
потереть щеку.
     - Мне очень жаль, но я ничем не могу помочь вам.
     - Вы думаете, я поверю, будто в течение всех этих недель она никогда не
заговаривала об убийстве своей подруги Дорис Хаттен?
     -  Сожалею,  но  мне  нечего сказать.  -  Голос  Брауна был  твердым  и
решительным.
     Кремер пожал плечами:
     - О'кей.  Вернемся к сегодняшнему приему. Вы помните  тот момент, когда
что-то  в  облике  Синтии  Браун  -  какое-то  непроизвольное  движение  или
выражение  лица  -  заставили  миссис  Орвин  поинтересоваться,  что  с  ней
случилось?
     На лбу Брауна появилась складка.
     - Мне очень жаль. Я не припоминаю ничего подобного.
     - Прошу вас припомнить. Напрягите как следует память.
     Молчание. Браун снова  поджал губы, и  складка  на его лбу обозначилась
еще отчетливее. Наконец он сказал:
     -  Возможно, в  тот  момент  меня рядом с  ней  не  было.  Мы  не могли
беспрерывно толкаться в проходе среди такого количества людей.
     -  Но  вы  помните,  когда  она попросила извинения  за то,  что  плохо
чувствует себя?
     - Да, конечно.
     - Так вот, то, о чем я вас спрашиваю, произошло незадолго до этого. Она
обменялась  взглядом  с  каким-то мужчиной,  и ее  реакция  на  это  событие
заставила миссис Орвин  спросить, что произошло. Меня интересует именно этот
обмен взглядами.
     - Я не заметил его.
     Кремер  с  такой  силой  опустил  кулак  на  стол,  что  наши   подносы
подпрыгнули.
     -  Леви! Выведи  его и  скажи  Стеббинсу  - пусть  отправит  его вниз и
запрет. Это важный свидетель. Возьми еще  людей и займись им - у него где-то
уже есть судимость. Мы должны раскопать ее.
     Когда дверь за ними закрылась, Кремер повернулся и сказал:
     - Собирайся, Мерфи. Мы уходим.
     В комнату снова вошел Леви, и Кремер обратился к нему:
     -  Мы  уходим.  Скажи  Стеббинсу,  что   одного  человека  перед  домом
достаточно... Нет. Я скажу ему...
     - Там еще один, сэр. Его зовут Николсон Морли. Он психиатр.
     - Пусть входит. Это начинает походить на шутку.
     Кремер посмотрел на Вулфа. Вулф выдержал его взгляд.
     - Недавно вы говорили, - отрывисто сказал Кремер,  - что вам  в  голову
пришла какая-то мысль.
     - Да что вы? - холодно отпарировал Вулф.
     Их  глаза встретились. Потом Кремер отвел  свои в сторону и повернулся,
чтобы уйти. Я подавил в себе желание столкнуть их лбами. Сейчас они оба были
похожи на детей. Если у Вулфа и в  самом деле  появилась  какая-то мысль, он
должен был понять, что ради нее Кремер - невиданная вещь! - готов отказаться
от  намерения опечатать кабинет. И Кремер знал, что мог бы пойти на мировую,
не теряя при этом ничего. Но они оба были слишком мнительны  и упрямы, чтобы
проявить хоть каплю здравого смысла.
     Кремер уже обогнул стол, когда в комнату снова вошел Леви и сказал:
     - Этот тип  Морли  настаивает на  разговоре с вами. Он говорит, что это
жизненно важно.
     Кремер остановился и раздраженно бросил;
     - Он, что, спятил?
     - Не знаю, сэр. Может быть.
     - Ладно, приведите его.
     Теперь у  меня было время как  следует разглядеть мужчину средних лет с
пышной черноволосой  шевелюрой. Его бегающие  глаза были  такими же черными,
как и волосы.
     Кремер нетерпеливо кивнул.
     - Вы хотите что-то сказать, доктор Морли?
     - Да. И это очень важно.
     - Мы слушаем вас.
     Морли поудобнее устроился на стуле.
     - Во-первых,  мне известно,  что  вами  не  было произведено ни  одного
ареста. Верно?
     - Да, если вы имеете в виду арест с обвинением в убийстве.
     -  Подозревая  кого-нибудь,  вы  располагаете доказательствами  или  не
имеете их?
     - Если вы хотите знать, готов ли я назвать убийцу, то нет. А вы?
     - Мне кажется, я могу сделать это.
     У Кремера отвалился подбородок.
     - Что? Вы можете сказать мне?..
     Доктор Морли улыбнулся.
     - Не  так быстро. Предложение, которое  я должен  сделать,  может иметь
силу  только  при некоторых допущениях.  -  Он загнул  указательным  пальцем
правой руки  мизинец  на левой. - Первое:  у  вас  нет  никаких  соображений
относительно  того,  кто  совершил  преступление.  По всей  видимости,  дело
обстоит именно так.  -  Он  загнул  другой палец.  - Второе:  это  необычное
преступление и потому требует  необычных методов расследования. - Он  загнул
еще  один  палец.  -  Третье: нам  не известно  ничего такого, что  могло бы
опровергнуть  предположение, что  эту  девушку убил тот  же человек, который
задушил Дорис Хаттен... Я могу исходить из подобных допущений?
     - Попробуйте. Но зачем вам это нужно?
     Морли покачал головой.
     - Мне это  не  нужно. Если позволите, я сделаю вам  предложение. Я хочу
заверить вас, что питаю самое искреннее уважение к работе полиции, но только
до определенной  степени.  Если бы человек,  который убил Дорис Хаттен,  был
уязвим  для обычных полицейских методов  и  средств расследования, его почти
наверняка уже  арестовали  бы. Но этого  не случилось. Вы потерпели неудачу.
Почему? Да  потому,  что он недоступен  для ваших  методов. Потому что  ваше
расследование  побудительных  мотивов  преступления  ограничивается  рамками
заранее составленных схем.  - Черные глаза Морли горели. - Вы не специалист,
поэтому   я   не  стану   прибегать   к   узконаучным   терминам.   Наиболее
распространенными   причинами  поступков  той  или  иной  личности  являются
побуждения  самой личности, которые в чистом виде не подаются сколько-нибудь
объективным  исследованиям. Если личность искажена и подвержена  проявлениям
какого-либо психоза,  то  и  побуждения  ее  носят  такой же  характер.  Как
психиатра  меня очень интересовали  газетные  сообщения  об  убийстве  Дорис
Хаттен, особенно подробности относительно того, что  ее задушили собственным
же  шарфом. Когда ваши старания  разыскать  преступника потерпели  провал, я
охотно  помог бы расследованию, но в тот момент я был так же беспомощен, как
и вы.
     - Ближе к делу, - пробормотал Кремер.
     - Да. - Морли поставил локти на стол  и сцепил пальцы. - Теперь о нашем
случае. Как следует из тех допущений,  с которых я начал, предположение, что
это  был тот  же самый человек, хоть и  нуждается в  подтверждении, выглядит
вполне правдоподобным. Если так, то нет больше необходимости разыскивать его
среди тысяч  и  миллионов, достаточно всего сотни  или  сколько их там,  и я
готов предложить свои услуги. - Его черные глаза сверкнули. - Я полагаю, что
для  психиатра это редкая возможность. Нет  ничего более увлекательного, чем
психоз, выливающийся в убийство. Все,  что  вы должны сделать, - привести их
ко мне в кабинет, одного за другим...
     - Одну минуту, - вставил Кремер. - Вы предлагаете нам доставить к вам в
кабинет всех, кто был здесь сегодня?
     - Нет, не  всех, только мужчин. Когда я закончу, я, может быть, не буду
располагать  тем,  что   возможно  использовать  как  доказательство,   зато
вероятность того, что я смогу сказать вам, кто убийца...
     - Простите, - сказал  Кремер. Он встал. -  Простите, что прерываю  вас,
доктор, но  я  должен  ехать.  -  Он подошел  к  двери.  - Боюсь,  что  ваше
предположение не подтвердится... Я дам вам знать...
     Он вышел, а с ним Леви и Мерфи.
     Доктор Морли повернул голову, чтобы проводить  их взглядом; потом встал
сам и удалился, не произнеся ни слова.
     - Без двадцати десять, - объявил я.
     Вулф пробормотал:
     - Сходи, взгляни на дверь в кабинет.
     -  Я  только  что  оттуда.  Она  опечатана.  Злобный выпад  завистливой
посредственности. Но  это  не самая плохая комната из  тех,  в которых можно
сидеть, - сказал я с лучезарной улыбкой.
     - Пф! Я хочу спросить тебя кое о чем.
     - Пожалуйста.
     -  Я хочу знать  твое мнение  об этом. Допустим, что мы  принимаем  без
всяких  оговорок  ту историю,  которую рассказала тебе мисс Браун. Допустим,
что человек - тот, которого она опознала, - догадавшись  об этом, последовал
за ней вниз и  увидел, как она вошла в кабинет; что он заподозрил, будто она
собирается посоветоваться со мной; что ему пришлось немного отложить встречу
с ней  в кабинете, поскольку там был ты, или по какой-то другой причине; что
он видел, как ты вышел и поднялся наверх; что он воспользовался возможностью
проникнуть в кабинет незамеченным, застал ее  одну, совершил убийство, вышел
незамеченным и вернулся наверх.
     - Я думаю, что так и было.
     - Очень хорошо. В таком случае в нашем распоряжении оказываются  важные
указания на его характер. Рассмотрим их. Он убил ее и снова вернулся наверх,
зная, что мисс Браун провела  некоторое  время в кабинете, беседуя  с тобой.
Ему  хотелось знать, что она сказала тебе. Его  особенно интересовал вопрос,
сказала ли она тебе о нем, и если сказала, то как много. Назвала или описала
его нынешнюю внешность  или нет?  Без ответа на этот вопрос мог ли человек с
таким характером,  какой  я  обрисовал, покинуть  здание?  Или  он предпочел
оставаться здесь  до тех пор, пока  тело не будет найдено, и увидеть, что ты
будешь делать? И я, конечно, тоже, после  того, как ты поделился информацией
со мной, и полиция?
     - Да.  - Я  пожевал губами. Последовало  долгое молчание. - Это  то, до
чего додумались вы. Со своей стороны я мог бы высказать догадку.
     -  Я  предпочитаю  догадкам  расчет. Для этого нам необходима отправная
точка. И  она у  нас есть.  Мы  знаем, как развивались  события,  и  немного
представляем себе характер убийцы.
     - О'кей, - уступил я,  - расчет так расчет. Мне сдается, что преступник
должен был оставаться здесь  до  того момента, когда тело найдут, и если это
так, тогда он один  из  тех,  кого  допрашивал Кремер. Вам пришла  в  голову
именно такая мысль, не так ли?
     - Нет.  Совсем не  такая. Тут совершенно  другое  дело. Для начала  это
только попытка расчета. Но если он верен, я знаю, кто убийца.
     Я посмотрел  на него. Иногда я могу сказать, когда он разыгрывает меня,
но порой мне это не удается. Я решил подольститься к нему.
     - Это интересно, - в восхищении сказал  я.  - Если вы хотите,  чтобы  я
позвонил ему по телефону, я сделаю это из кухни.
     - Я хочу проверить расчет.
     - Я тоже хочу этого.
     -  Но  это не  так  просто. Проверку,  которую  я собираюсь провести  и
которая может устроить меня,  в  силах  осуществить только ты. Но тогда тебе
придется подвергнуть себя серьезной опасности.
     - Ради всего святого! - воззрился я на него с  неподдельным изумлением.
- Это что-то новое.  Чтобы вы посылали меня с поручением!  С  каких пор  вас
останавливает и лишает уверенности опасность, угрожающая мне?
     - Эта опасность превышает обычные пределы.
     - Позвольте сначала услышать условия проверки.
     - Хорошо. - Он ткнул рукой куда-то в сторону. - Твоя старая машинка все
еще работает?
     - Да, конечно.
     - Принеси  ее сюда  и не забудь несколько листов белой бумаги  - любого
размера. Мне понадобится еще чистый конверт.
     - У меня найдется несколько штук.
     - Достаточно одного. И захвати из моей комнаты Манхэттенский телефонный
справочник.
     Когда я вернулся в столовую и поставил печатную  машинку на стол  перед
собой, Вулф сказал:
     - Нет, поставь ее ко мне. Я буду печатать сам.
     Я удивленно поднял брови.
     - Но страница займет у вас час.
     - Мне столько не нужно. Вставь лист.
     Я заправил лист  в машинку,  приподнял ее и  поставил перед Вулфом, Они
сидел и какое-то время  озадаченно осматривал ее, пока  наконец  не принялся
печатать. Я  повернулся к нему спиной, чтобы  удержаться от замечаний насчет
его  непревзойденной  двухпальцевой  техники,  и  некоторое  время   пытался
представить себе его производительность. Но Вулф вытащил листок из машинки.
     - Я думаю, что этого хватит, - сказал он.
     Я взял у него из рук лист и прочитал то, что он напечатал.
     "Сегодня днем она была  достаточно разговорчивой. Поэтому мне известно,
кому отсылать эту записку, и не  только это. Я никому не рассказывал, потому
что сам еще не решил, что делать. Сначала мне хотелось бы поговорить с вами,
и если  завтра, во вторник, между девятью и двенадцатью вы позвоните мне, мы
сможем договориться  о встрече. Не  стоит откладывать ее, иначе мне придется
делать выбор самому".
     Я прочитал записку три  раза. Потом посмотрел на Вулфа. Он уже заправил
в  машину  конверт  и  перелистывал  телефонный  справочник.  Наконец  начал
печатать адрес. Я подождал, пока Вулф закончит и вытащит конверт из машинки.
     - Это все? - спросил я. - Ни имени, ни инициалов внизу?
     - Нет.
     - Я признаю, что это остроумно, - сказал я - Мы можем забыть  о расчете
и разослать такие  письма всем, кто обозначен в списке, и  ждать, кто из них
позвонит.
     - Я предпочитаю отправить это  письмо только одному человеку - тому, на
кого указывает твой рассказ. Это позволит нам проверить расчет.
     - И сократить почтовые расходы. - Я посмотрел на записку. - Недостаток,
на мой взгляд, состоит только в том, что меня могут задушить.
     - Я не хочу сводить риск к минимуму, Арчи.
     - Я  тоже.  Мне придется  одолжить  оружие у  Сола  - наше  осталось  в
кабинете...  Я  могу  взять этот конверт?  Мне  нужно  будет  опустить его у
площади Таймс.
     -  Да. Прежде чем ты отправишь  его,  сними с письма копию. Вызови Сола
сюда утром. Если по телефону позвонят, тебе нужно будет обдумать как следует
условия встречи.
     - Согласен. Конверт, пожалуйста.
     Он протянул его мне.

     Утром во  вторник,  начиная с восьми  часов,  мне  пришлось разрываться
между  телефонными  и  дверными звонками. После девяти  мне на помощь пришел
Сол,  но она  не распространялась  на телефон, потому что согласно указаниям
обязанность  отвечать  на  все телефонные  звонки  вменялась мне. В основном
звонили  из  газет, но  среди прочих  была  и  пара  звонков  из  отдела  по
расследованию убийств, а также несколько звонков, не относящихся к делу.
     Каждый  раз, когда я подходил к  телефону  и говорил в трубку. "Контора
Ниро  Вулфа, Арчи Гудвин слушает", мой пульс  резко  подскакивал,  но  через
некоторое  время  снова  успокаивался.  У  меня  в  запасе  была  версия   с
упоминанием  ведомства  окружного прокурора,  где  почему-то  вбили  себе  в
голову,  что могут  приказать мне  явиться  для  интервью  ровно к  половине
двенадцатого, и все  заканчивалось моим согласием перезвонить попозже, чтобы
условиться о часе.
     Незадолго до одиннадцати, когда зазвонил телефон, я на кухне  составлял
компанию Силу, который, в соответствии с  указанием Вулфа, был введен в курс
дела.
     - Бюро Ниро Вулфа, Арчи Гудвин слушает.
     - Мистер Гудвин?
     - Совершенно верно.
     - Вы прислали мне записку.
     Моя рука была  готова обойтись с телефоном так же, как и рука Веддера с
цветочным горшочком, но я все же не допустил полного сходства.
     - Я? О чем?
     - Записку с  предложением  встретиться. Вы расположены  говорить на эту
тему?
     -  Да,  конечно. Я  один, и нас  никто не подслушивает. Но  я не  узнаю
вашего голоса. Кто это?
     - У меня два голоса. Это мой второй голос. Вы уже приняли решение?
     - Нет. Я ждал звонка от вас.
     - Это благоразумно. Я готов обсудить дело. Вы свободны сегодня вечером?
     - Я могу располагать им по своему усмотрению.
     - Вы с машиной?
     - Да, машина в моем распоряжении.
     -  Подъезжайте  к  закусочной у  пересечения  Пятьдесят  первой улицы и
Одиннадцатой авеню с северо-восточной  стороны. Будьте там  в  восемь часов.
Оставьте  машину  на Пятьдесят  первой  улице, но  не у  самого пер