Даже не  буду пытаться.  Но смысл был именно таков,  как  я  сказал.
Мистер Воун пробыл у меня не более четырех или пяти минут. Он хотел повидать
еще кого-нибудь, и я направил его к мистеру Фэйзону.
     - Почему именно к нему?
     - Видите  ли,  он  настойчиво этого  добивался,  а Сюзанна работала под
началом  мистера  Фэйзона. -  Хенчи  взглянул на  меня, затем вновь  перевел
взгляд  на  Вулфа.  -  Скажите...  Я  знаю о вашей  репутации... Неужели  вы
думаете, будто один из нас убил Сюзанну Брук и Воуна?
     - Думаю, что это весьма вероятно.
     - Да, но мы не убивали...
     - Естественно, что вы так говорите, - кивнул Вулф.
     - Не просто "естественно". -  Он сжал руками подлокотники кресла. - Это
правда, сущая правда, если я вообще когда-нибудь говорил  ее... Если один из
моих  сотрудников является  убийцей,  я  хочу, чтобы он  понес самое суровое
наказание. Это значительно затруднит деятельность нашего комитета, нам уже и
сейчас трудно, поскольку Данбар находится в тюрьме, но  если мы хотим, чтобы
к нам относились, как к добропорядочным гражданам, то мы должны быть ими. Но
вы ошибаетесь, я твердо убежден, что вы ошибаетесь. Сегодня днем миссис Юинг
услышала по радио об убийстве Питера Воуна и явилась сообщить мне об этом. Я
собрал в  своем кабинете  всех, с кем  вчера беседовал  Воун,  и,  не таясь,
обрисовал им  создавшуюся ситуацию. Я  сказал, что полиция может  никогда не
узнать о  том, что Воун был здесь,  но если  узнает, то мы не должны  ничего
скрывать.  Я сказал также, что  если кто-нибудь замешан в  этом деле, я хочу
знать об этом немедленно.  И еще я  сказал, что, если у кого-нибудь  имеется
хотя  бы  малейшее подозрение  на  кого-нибудь,  он  должен во  всеуслышание
заявить об этом  сейчас  же. Я  знаю своих  людей,  мистер  Вулф. Не  только
потому, что у нас одинаковый цвет кожи. В моем  положении я обязан знать их.
Они  пробыли  у меня в кабинете около двух часов, и мы все обговорили. Когда
мы закончили беседу,  я был совершенно уверен, что никто из них не замешан в
убийстве Питера Воуна или Сюзанны Брук, я был уверен, что ни у одного из них
нет никаких подозрений в  отношении другого. Я не  хочу сказать,  что у меня
такой  же опыт  в подобных  делах, как у  вас, но  я знаю  их!  Поверьте, вы
ошибаетесь. Повидайте их! Расспросите! И вы убедитесь, что ошибаетесь!
     На Вулфа этот страстный монолог не произвел  впечатления, как, впрочем,
и на  меня. Директор-распорядитель  КЗГП  произнес в своей жизни сотни речей
перед сотнями аудиторий, у него была  хорошо "набита"  рука, чтобы  говорить
вещи  вроде: "Это сущая правда, если  я  вообще  когда-либо  говорил  ее". В
общем, он  вел себя  так, как должен был  вести  себя человек его положения,
хотя  и  признаю,  что  он  делал  это  лучше  многих  других,  которых  мне
приходилось слышать.
     -  Превосходно,  -  резюмировал Вулф. - Хорошие речи  приятно  слушать.
Относительно  того,  что  я  ошибаюсь,  на этот вопрос могут ответить только
факты. Вы позволите пригласить сюда мистера Фэйзона?
     - Конечно. - Хенчи  оперся о  подлокотники,  желая подняться с места. -
Да, я еще хотел упомянуть об алиби. Естественно, я спрашивал их об алиби. Ни
у одного из них нет бесспорного  алиби. Мистер Остер мог бы вам это сказать,
но он был несколько возбужден.
     -  Мне нравится  ваш словарь, - кивнул Вулф. - "Возбужден".  Это именно
так.
     Я  находился у двери в приемную и распахнул ее, когда подошел Хенчи. До
моего слуха  донесся голос Остера. Адвокат не умолкал ни на секунду, так что
Хенчи пришлось поманить Фэйзона рукой; вскоре казначей  КЗГП занял кресло, в
котором только что сидел его начальник.
     Вулф  хмуро   глядел  на  него,  и  не  удивительно.  О  чем   еще  его
расспрашивать?   Улыбка  стерлась   с   лица   Кэсса  Фэйзона,   и  казалось
сомнительным, что она когда-нибудь появится вновь.
     -  Без всяких предисловий, мистер Фэйзон,  - заговорил  Вулф.  - Мистер
Остер уже описал вам ситуацию. Это мистер Хенчи послал к вам мистера Воуна?
     - Совершенно верно, - кивнул Фэйзон.
     - В вашу комнату?
     - Да.
     - Вы были с ним наедине?
     - Да.
     - Вы встречались с ним до этого?
     - Нет. Никто из нас до этого не видел его.
     - Как долго пробыл он в вашей комнате?
     - Не  больше  трех-четырех минут.  Я  не  обратил  внимания  на  время.
Возможно, пять.
     - Что было сказано между вами?
     -  Он  нам  все время  говорил  одно  и то  же. Хотел узнать, насколько
интимными были отношения мисс Брук  с мистером Уипплом. Все мы  отвечали ему
одно и то же: что не знаем. Он сказал, что кто-нибудь должен знать.  Он  был
очень взволнован. Я направил его к мистеру Юингу.
     Губы Вулфа были крепко сжаты. Он обернулся ко мне.
     - Это похоже на фарс.
     - Да, сэр. Они два часа обсуждали все это мистером Хенчи.
     Идя  к  двери, я  подумал,  что при  сложившихся  обстоятельствах  могу
доставить себе небольшое удовольствие: возьму и посажу мисс Тайгер в красное
кресло.  Правда,  может  вмешаться (и конечно, вмешается)  Вулф,  поэтому  я
сперва  попросил войти  Хенчи,  провел его  к красному  креслу,  а  уж затем
пригласил  всех остальных.  Сол  заранее приготовил  достаточное  количество
стульев, так что я был  от этого освобожден и мог  разглядывать лицо Остера,
который  понял,  что  я перехитрил  его.  Это урегулировало мои отношения  с
Гарольдом  Р. Остером. Мы стали врагами на всю жизнь, и меня это устраивало.
Вулф оглядел  их всех, одного за другим,  начиная от Хенчи, сидящего крайним
слева, до Моуд Джордан - на правом фланге, неподалеку от меня.
     -  На сегодня я закончил  с вами,  -  сказал Вулф.  - С вами,  но  не с
расследованием дела, которым я занят. Положение не  изменилось. Я  ничего не
вынес из беседы с мистером  Хенчи, мистером  Остером и мистером Фэйзоном, за
исключением  того,   что   вы  представляете  единый  монолитный  фронт.  Вы
утверждаете, что ваши вчерашние беседы с мистером Воуном были идентичны. Мне
трудно поверить в это. Я верю...
     - Я не согласна! - заявила Моуд Джордан.
     - С чем вы не согласны, мисс Джордан?
     - С вашими  словами  относительно  идентичности наших  бесед с мистером
Воуном.  Я знаю, о чем этот  человек расспрашивал  остальных, но меня  он не
спрашивал ни о чем. Он только сказал, что хочет видеть мистера Хенчи.
     - Придя в комитет?
     - Да.
     - И он назвал вам свое имя?
     - Конечно.
     - А когда он уходил?
     - Уходя, он не сказал ничего. - Она  вздернула подбородок. -  Позвольте
мне сказать вам несколько слов. Вы травите этих людей, и  это возмутительно.
Вы запугиваете их  только потому, что  они - негры. А кто такой вы сами. Где
вы родились?
     Она  была всего  только  телефонисткой,  но  никто  не  прервал ее,  не
раздалось и  шепотка.  Она  работала  в  КЗГП  безвозмездно  и  пожертвовала
полтысячи долларов в фонд помощи детям Меджера Иверса.
     - Вы готовы поддержать это обвинение, мистер Хенчи? - спросил Вулф.
     - Нет. Я  считаю, что вы неправы, но не могу сказать, что вы прибегаете
к методам запугивания.
     - Вы желаете что-нибудь добавить, мисс Джордан?
     - Нет. Я остаюсь при своем мнении.
     -  Мистер  Юинг,  я  с  вами  не беседовал.  Желаете ли  вы  что-нибудь
добавить?
     - Нет, разве только, что я согласен с мистером Хенчи. Если вы считаете,
что один из нас является убийцей, - вы ошибаетесь, но я не могу сказать, что
вы запугиваете нас. Я  знаю, что было бы с нами, узнай полиция о том, что он
был у нас вчера. Вы известите их об этом?
     - Мисс Тайгер, не желаете ли вы что-нибудь сказать.
     - Нет, - едва слышно ответила она.
     - Тогда все. На сегодня. Возможно, мне понадобится еще раз встретится с
вами, и, конечно, я надеюсь увидеть одного из вас. Я бы многое сейчас отдал,
чтобы  узнать, кого  именно.  Отвечу на вопрос мистера Юинга  - я  не сообщу
полиции о  роковом визите  мистера  Воуна. Из  простой вежливости, желаю вам
всего хорошего. - Он откинулся в кресле, скрестил пальцы на толстом животе и
закрыл глаза.
     Меня удивил Остер. Не произнести ни одного слова. Он поднялся с места и
направился в прихожую. Сол  Пензер, стоявший возле книжных полок, последовал
за ним. Остальные  молча поднялись  и пошли к выходу, я остался на месте. Их
проводит Сол. Я могу помочь убийце надеть пальто, только хочу знать, когда я
делаю это.  Я  взглянул на часы - 17.19. Вулф еще мог бы провести со  своими
орхидеями сорок минут, но, очевидно, он предпочел немного вздремнуть. Я сел,
наблюдая, как вздымается его грудь  ожидая (и, признаюсь,  надеясь) увидеть,
когда его  губы начнут свое привычное упражнение, но  тщетно. Шум в прихожей
затих. Хлопнула  дверь, в  кабинет вошел Сол и сел в желтое кресло рядом  со
мной. Вулф все еще продолжал сидеть с закрытыми глазами.
     - Я рад, что ты увидел ее, - обратился я  к Солу. - Впредь я буду о ней
много говорить,  и тогда ты сможешь лучше оценить ее. Ты, конечно, согласен,
что  лучший способ достичь цели - это домогаться ее издали, но  весь вопрос,
из какой дали. Миля  - это даль, но и ярд также, даже  один дюйм. Хотел бы я
лучше знать поэзию. Если бы я мог...
     - Заткнись! - зарычал Вулф.
     -  Слушаюсь, сэр,  -  отозвался  я.  -  Я  только рассказывал  Солу  об
одном-единственном  из  наших  посетителей,  который  показался мне  стоящим
упоминания. Разве были и другие достойные?
     - Нет. - Он выпрямился в кресле.
     - Тогда не о чем спорить.  И, следовательно, я могу продолжать беседу о
мисс Тайгер.
     - К черту!
     - Может быть, мне уйти? - Сол поднялся с места.
     - Нет.  Когда  у  Арчи  иссякнет  его  глупость,  он  может  предложить
что-нибудь дельное.  Я - не  могу. Это безнадежно. То,  что  Воун  видел или
говорил вчера,  покрыто мраком. Один из  этих шестерых людей либо убил  его,
либо ему известно, кто это сделал, но кто именно - узнать невозможно. Где-то
существует еще какой-то человек, но и сотня  детективов не отыщет  его  и за
сто дней. Сол?
     - Сожалею.
     - Арчи?
     - Сожалею и грущу.
     -  Два   высококвалифицированных  и  умелых  человека!   Что  вы  собой
представляете?!  Пойдите  куда-нибудь!  Делайте  что-нибудь!  Или  я  должен
просидеть  здесь  еще один вечер  и  отправиться  спать,  размышляя о  нашем
крушении? Размышляя в отчаянии, как позавчера над дифтонгами.
     Сол  и я обменялись  взглядами.  Наш  гений, кажется,  свихнулся. Чтобы
отвлечь его, я спросил:
     - Над дифтонгами?
     - Да. Скудость имеющихся у нас данных почти равна нулю. Наши посетители
не заслуживают ни малейшего внимания. Соедини меня с мистером Воуном.
     Сперва  я  подумал, что он  просто  свихнулся,  затем,  сообразив,  что
существует еще старший Воун, который еще жив, и, возможно, дифтонги являются
его хобби, а подошел к телефону. Может быть, мистера Воуна (ведь сын его еще
не  погребен)  не  окажется  на службе,  но я  на всякий  случай  позвонил в
корпорацию "Герон", и мне ответили, что его сегодня не будет. Тогда я набрал
домашний номер. Его не подзывали к телефону, пока я не растолковал, что Ниро
Вулф  желает  задать  ему  один вопрос, -  я  не сказал,  что вопрос касался
дифтонгов, - и минуту спустя он подошел к телефону.
     - Я осмеливаюсь побеспокоить  вас, мистер Воун, - сказал Вулф, - только
потому, что  имею отношение к  смерти вашего сына в  связи с  расследованием
обстоятельств гибели Сюзанны Брук. Я нуждаюсь в информации, сообщить которую
можете  только вы.  Согласно  опубликованным в  прессе  сообщениям,  ваш сын
окончил Гарвардский университет  в  тысяча девятьсот пятьдесят девятом году.
Это правильно?
     - Да. А почему вы спрашиваете?
     -  Чтобы перейти  к следующему  вопросу.  Я бы не хотел в данный момент
подробно объяснять вам суть  дела,  но  возможно, это окажется полезным  для
выяснения личности  убийцы.  Знаете  ли  вы о  знакомстве вашего сына  с его
однокурсником по имени Ричард Оулт? Оулт.
     -  Боюсь,  что  нет...  Хотя,  минутку...  Да,  да,  знаю.  Этот  юноша
застрелился в тот год, когда они  окончили  университет. Мой сын рассказывал
об этом. Да, он довольно хорошо знал его. Но я не понимаю... Какая связь...
     -  Возможно,  что  никакой. Если  мне  удастся  найти  связь,  тогда вы
поймете. Не знаете ли вы, бывал ли ваш сын в доме Ричарда Оулта? Может быть,
во время каникул?
     - А где он жил?
     - Эвансвиль, штат Индиана.
     - Тогда  нет, Питер  там  не  бывал.  Я  в  этом  вверен.  А у вас есть
основания предполагать, что он бывал там?
     -  Нет.  Весьма  признателен, мистер  Воун,  за  содействие.  Если  это
приведет  к  чему-нибудь  положительному,  я  тем  самым  отплачу   вам   за
причиненное беспокойство.
     Кладя  трубку  на  рычаг, я не  мог  отвести  от  нее  глаз.  Я думал о
дифтонгах.  Надо будет навести справки. Слишком много лет прошло с тех  пор,
как я изучал эту  премудрость в  школе.  В пятом  классе? Или, может быть, в
четвертом.
     Мои размышления прервал Вулф.
     - Соедини меня с мистером Друкером.
     Снова я не сразу  понял,  чего он добивается. Прошло десять  дней с тех
пор, как я ел ростбиф и  яблочный  пирог с Отто Друкером, видным гражданином
города  Расина,  в моей комнате  в  гостинице. Я  отыскал  номер телефона  и
заказал  междугородный   разговор.  Когда   Друкер  подошел  к  телефону,  я
перекинулся с ним несколькими вежливыми  фразами  после чего  передал трубку
Вулфу.  Друкер  заметил,  что  ему  приятно  говорить с человеком,  за  чьей
деятельностью он следит с интересом и восторгом.
     Вулф от удовольствия хрюкнул.
     -  Но  я  могу  потерять  ваше  уважение из-за  дела, которым  я сейчас
занимаюсь. Вы можете оказать мне большую услугу. Надеюсь, что вы помните ваш
разговор с мистером Гудвином.
     - Конечно.  Относительно Сюзанны  Брук. Вы  все  еще  занимаетесь  этим
делом?
     - Да. Совершенно запутался в нем. Что  вы можете сказать относительного
молодого человека, застрелившегося на пороге дома Бруков?
     - Не много. Я рассказал Гудвину все, что мне  было известно. Я  даже не
запомнил его имени.
     - Его звали Ричард Оулт. Не знаете ли  вы, приезжал ли в Расин кто-либо
из членов его семьи? Или кто-нибудь по поручению родных?
     - Не  знаю, но думаю, что нет. Насколько я помню, тело находилось здесь
всего  один  или  два дня, а затем гроб был отправлен. Не  припоминаю, чтобы
кто-нибудь приезжал за ним. Могу узнать.
     - Не беспокоитесь. Если  не  ошибаюсь, мистер Гудвин говорил вам, чтобы
вы распоряжались нами, если вам понадобится какая-либо информация отсюда.
     -  Он не  произносил слова "распоряжаться", но  сказал, что вы ответите
взаимностью,   и   я  высоко  ценю  вашу   любезность.  Мне   нравится   это
"распоряжаться".  Если вам  что-нибудь  понадобится -  дайте мне  знать. Я к
вашим услугам.
     Вулф поблагодарил и,  положив трубку, оттолкнул от себя телефон, словно
обиделся на него, как  это  и было  в  действительности. Затем он  отодвинул
кресло назад, поднялся  и,  подойдя к глобусу,  повертел его и  уставился  в
точку неподалеку от центра Соединенных Штатов Америки.
     Минуту спустя он, не оборачиваясь, вопросил:
     - Черт возьми, где находится этот Эвансвиль?
     - Если вы нашли Индиану, то внизу, на реке Охайо.
     Прошло еще десять секунд.
     - Как туда добираться? - Он обернулся к Солу.
     - Пожалуй, быстрее всего самолетом до Луизвиля. Но я  должен  вернуться
до понедельника. В понедельник у меня есть дела, - сказал Сол.
     - Туда отправится Арчи. Вы будете нужны мне здесь. Арчи, отыщи...
     Он умолк,  так как  я  повернулся  к телефону  и начал  набирать  номер
справочной аэропорта.


Глава XIV

     В десять минут третьего,  в  ночь на пятницу, я сидел на табурете перед
столом, покрытым стеклом, в  комнате с двумя окнами, под пристальным  взором
полицейского. Я был, как говорится, не в лучшем  виде после суетливого дня в
Нью-Йорке,  перелета в  Луизвиль и трехчасового переезда на  взятой напрокат
машине в Эвансвиль, но так как теперь уже знал, о каком дифтонге шла речь, и
знал  также, что засну крепче, лишь получив ответы  на некоторые  вопросы, я
забросил вещи в гостиницу и, памятуя о том, что полицейский участок работает
всю ночь напролет, прямехонько отправился туда.
     Признаюсь,  я все  время твердил  себе в участке, что  должен держаться
независимо.
     Полицейского звали Сиверc,  точнее  - лейтенант Сиверc. Это был  старый
служака с огромной  челюстью и  небольшим  количеством  волос на  голове. Он
внимательно  рассмотрел  мою  лицензию  детектива,  выданную полицией  штата
Нью-Йорк, вернул мне и нахмурился.
     - Арчи Гудвин... - произнес он. - Кажется, я где-то встречал это имя.
     -  Надеюсь,  что не в  списке разыскиваемых  преступников. Возможно, вы
слышали про человека, у которого я работаю, - Ниро Вулф.
     - Да? - удивился он. - Этот! И как вы его считаете?
     -  Я задавал себе этот  вопрос тысячу раз, и будь я проклят, если  хоть
раз мог найти ответ.
     - Не рассчитывайте на мою помощь в этом деле. Что вас привело сюда?
     - Нам понадобились кое-какие  сведения относительно  человека по  имени
Ричард Оулт, вернее, относительно его семьи. Сам он умер. Покончил с собой в
Расине,  штат Висконсин, четырнадцатого августа  тысяча  девятьсот пятьдесят
девятого года.
     - Помню, помню.
     - Эвансвиль ведь его родной город, не так ли?
     - Да. Он здесь родился.
     - Вы его знали?
     -  Встречал.  Не припомню, приходилось ли  мне хоть раз разговаривать с
ним.  Он был  не  из той категории  людей, с которыми  нам приходится  часто
беседовать. А почему вы заинтересовались им спустя столько лет?
     -  А мы в  нем  заинтересованы.  В  связи  с одним делом,  которое мы в
настоящее время расследуем, нам,  возможно, сумели  бы  помочь его родные. Я
повидаюсь  с ними  завтра,  - или, точнее сегодня,  -  но я  подумал, что не
помешает заранее узнать, что они за люди. Как они тут котируются?
     -  Никак  не  котируются.  Вы  их  здесь  не  увидите.  Ни  завтра,  ни
когда-либо. Просто некого видеть.
     - Некого?
     -  Да. Если  вы желаете знать подробности,  могу  вам  рассказать. Отец
Ричарда Оулта, Бенджамин  Оулт-младший, владел  мебельной фабрикой, довольно
крупной фабрикой. Он  получил ее  в наследство  от  своего  отца, Бенджамина
Оулта-старшего. Оулт младший  умер лет десять назад. Дайте-ка вспомнить... -
Лейтенант  Сиверс  закрыл глаза  и  опустил  голову. Затем глянул  вверх, на
потолок. - Да, совершенно  верно, в тысяча девятьсот пятьдесят третьем году.
Почему  вы не  пишете?  Не  верите  в  пользу  записей?  Мы  тут  всегда все
записываем.
     - Я тоже записываю, когда это нужно. Братья, сестры?
     - Ричард был единственным сыном.
     - Но остается еще миссис Оулт. Где она?
     - Не  знаю,  и вряд ли  кто знает.  Может  быть,  вам  поможет  адвокат
Литтауэр, Эрнест X. Литтауэр. Он вел ее дело, когда она продавала фабрику.
     Я вынул блокнот и сделал запись. В Эвансвиле действую, как римлянин.
     - Мне необходимы все подробности, которые вы знаете, - сказал я. - Я не
задерживаю вас?
     - Что вы! Я свободен.  Во всяком случае, пока по телефону не сообщат  о
каком-нибудь происшествии.
     - Надеюсь, этого не случится. Когда же миссис Оулт продала фабрику?
     - Около трех лет назад. Ее супруг умер, и она переменила название фирмы
на "М. и Р.Оулт". "М" - означало Марджори, а "Р" - Ричард. Затем, года через
два  после  самоубийства  Ричарда,  она  все  распродала  и покинула  город.
Насколько мне известно, она  ни разу  не приезжала сюда, и где она теперь, я
не представляю. Вы знаете стенографию?
     - Только из вежливости можно так  оценить мои  каракули. Благодарю вас.
Если не ошибаюсь, Ричард поступил в Гарвардский университет?
     - Кажется, да. Дайте вспомнить... - Он закрыл глаза и мгновение  спустя
сказал: - Да, туда.
     - Не известно ли вам,