л  из кармана брюк согнутую пополам
плотную пачку зелененьких. - Сколько?
     - Мистер  Гудвин  пришлет  вам  счет, - Вулф  был  в  ярости. -  У меня
кабинет, а не арена для гладиаторов. Вы пришли по нашей записке, насколько я
понимаю?
     Он покачал головой.
     - Никакой записки мне не передавали. Если вы отправили ее в отель, то я
там с утра не показывался. А что в ней было?
     - Просто, что я хочу вас видеть.
     -  Я ее не получал. -  Он поднял руку и стал массировать себе шею.  - Я
пришел потому, что я хотел видеть вас. - Он сделал особый нажим на последнем
слове. - С этим, Полом Файфом, я  тоже хотел повстречаться, но не думал, что
он  здесь -  мне  просто  повезло. Я хотел побеседовать  с ним насчет одного
фокуса, который он пытался устроить моей знакомой. Вы знаете, с грелками.
     Вулф кивнул.
     - А со мной?
     - С  вами я  хотел побеседовать,  потому  что, насколько я понимаю,  вы
шьете  мне убийство моего  партнера,  Берта  Файфа.  -  Карие  глаза немного
сузились. Видимо,  они у  него щурились не только на уран. -  Вот я и пришел
справиться, не нужно ли чем помочь.
     Вулф хмыкнул.
     - У вас неверная информация, мистер Эрроу. Меня наняли, чтобы я  провел
расследование и решил, не дают ли какие-нибудь обстоятельства смерти мистера
Файфа основания для обращения в полицию. И в этом помощь мне, действительно,
нужна. Шить, как вы выразились, я вам ничего не собираюсь. Насчет помощи вы,
конечно, иронизируете,  но она  мне, в самом деле,  нужна.  Так  что,  будем
продолжать?
     Эрроу  засмеялся.  Не загоготал,  нет, просто засмеялся  непринужденным
легким смешком, который так идет его медлительной речи.
     - Смотря что, - сказал он. - Продолжать - что?
     - Продолжать обмен информацией. Мне нужно кое-что уточнить, и вам, быть
может,  тоже. Во-первых, все, что вы знаете, я  думаю, вам известно от  мисс
Горен. Поправьте меня, если я ошибаюсь. Вы, должно быть, разговаривали с ней
сегодня  целый вечер,  часов  с  четырех.  Не  сомневаюсь, она уверена,  что
излагает события правильно,  но  если  у вас  создалось впечатление,  что  я
что-то  против вас  затеваю, это  ошибка. Признайтесь: то,  что  привело вас
сюда, вы узнали от мисс Горен.
     -  Ну конечно.  Мы обедали вместе сегодня. Доктор Буль заехал за ней  в
ресторан, по дороге сюда.
     Если  из моего  рассказа  выходит,  что  он давал подробные  ответы  из
желания  помочь  Вулфу, то  это  не  так.  Он просто хвастался.  Его  так  и
подмывало  рассказать кому-нибудь, кому угодно, что мисс Горен позволила ему
угостить себя обедом.
     - Тогда, - сказал Вулф,  - вы  должны понять: она представляет ситуацию
однобоко, хоть  и  не  думаю, что  делает это  умышленно.  Я  заявляю вам на
словах, а если хотите, попрошу напечатать это на машинке и распишусь, что до
сих  пор  не нашел ни единой улики,  позволяющей  инкриминировать вам,  хоть
прямо,  хоть косвенно,  смерть Бертрама Файфа.  Перейдем к  фактам. Что  вам
известно о грелках? Не из чужих уст, пусть даже из уст мисс Горен, а то, что
вы сами знаете или сами видели.
     - Да ничего. Я их в глаза не видел.
     - И не трогали?
     -  Конечно, нет.  Зачем  мне  их трогать? -  Его  медлительная  речь не
ускорилась ни на минуту. - И если они вас интересуют только потому, что этот
Пол Файф уверяет, будто нашел их пустыми, то причем тут факты?
     - Может быть, и ни при чем.  Откуда мне знать? Когда вы видели Бертрама
Файфа живым в последний раз?
     -  В субботу вечером,  перед тем,  как мы уехали  в театр. Я заглянул к
нему на минутку.
     - Мисс Горен была около него?
     - Да, конечно.
     - Вы не заходили к нему после театра?
     - Нет. И знаете, почему?
     - Уже  знаю.  Вы  застали  в номере  то, что мистер Дейвид Файф именует
ситуацией, и ушли. Сразу же. Я полагаю, на поиски Пола Файфа. Правильно?
     - Ну да, и я его нашел. После того, что мы услышали  от  мисс Горен,  я
искал бы его хоть до утра, но этого не понадобилось. Он сидел внизу, в баре.
     - И вы на него напали.
     - Ну да. Я ведь  не  для того его  искал, чтобы туфли ему начистить.  -
Снова легкий,  непринужденный  смешок,  приятный  и миролюбивый.  -  Спасибо
какому-то копу, что вмешался, а то  я так рассвирепел. - Он взглянул на меня
дружелюбно и с любопытством. - А вы здорово меня скрутили.
     -  А потом  что?  -  спросил  Вулф.  -  Как  я  понимаю, в  номер вы не
вернулись.
     - Конечно,  нет. Подошел еще один коп, но  я никак не мог  успокоиться,
мне  не нравилось,  что  меня держат, тогда рассвирепели и  они.  Надели мне
наручники,  один  отвел меня в участок и посадил  под  замок.  Я не  захотел
признаваться, ни кого я ударил, ни за что, и,  наверное, они решили сами его
найти и завести  на  меня дело. В конце  концов они  дали мне  позвонить,  я
попросил  вызвать своего адвоката, тот приехал и меня выручил. Я  вернулся в
отель,  а там уже этот, Пол Файф, и  Таттл с женой, и Берт - мертвый. Доктор
тоже там был.
     - Для вас это, конечно, был шок, когда вы увидели, что он мертв.
     - Конечно. А если бы был не шок, то, значит, я его и убил, да? - сказал
со смешком Джонни Эрроу. - Если вы,  мистер, и вправду ведете дело честно, и
ничего мне не шьете, то вот что я вам скажу. Мы с  Бертом пять лет вкалывали
бок о бок, и хлебнуть нам довелось всякого. С голоду  умирать не умирали, но
что-то около  того.  И выпутывались всегда сами, никто  нам штанов не менял.
Когда наткнулись на Блэк Элбоу, нужно было быстро провернуть уйму дел, чтобы
застолбить  участок официально, и если бы мы действовали поодиночке,  ничего
бы у нас не вышло. Тогда мы  и  пригласили адвоката  и составили  письменный
договор,  чтобы  никто не влез  и не стал  мутить воду, если с одним  из нас
что-нибудь  случится. Так уж  сложилось: нам  нравилось  быть  вместе,  хоть
иногда мы  и спорили. Вот почему, когда он меня попросил, я приехал с ним  в
Нью-Йорк. Мне то здесь вообще нечего  было делать. Все свои вопросы мы могли
решать  дома, в Блэк  Элбоу  или в Монреале. И уж точно, чтобы  убить его, в
Нью-Йорк мне ехать было незачем.
     Вулф пристально посмотрел на него.
     - Значит, в Нью-Йорк он приехал не по делам?
     - Нет,  сэр. Он сказал -  по личному делу. Когда мы вселились в отель и
он  связался с сестрой и братьями,  мне показалось, что  его  что-то грызет,
что-то еще с тех времен. Он несколько раз ездил в Маунт Киско и меня  брал с
собой. Мы  исколесили  на  "Кадиллаке" весь городок. Ездили  к  дому, где он
родился,  и внутрь заходили, - там  сейчас какие-то итальянцы живут.  Ездили
есть  мороженое  с  содовой  в  аптеку  к  Таттлу.  Искали  женщину, хозяйку
меблированных номеров, где он жил когда-то, но она  давно выехала. Только на
прошлой неделе  ему сказали,  что  она  сейчас  в  Паукипси, так  мы и  туда
съездили.
     Вся  эта история заняла у него довольно много  времени он  ни  разу  не
ускорил свою  медлительную  речь. Было в  том и  свое  преимущество: не надо
останавливаться, чтобы перевести дыхание.
     - Кажется, я слишком много болтаю,  - сказал он, -  но ведь  разговор о
Берте. Пять лет я мало  с кем разговаривал - только с ним, а теперь, видимо,
захотелось поговорить о нем.
     Он слегка наклонил голову, подумал и продолжал:
     -  Мне  бы  не  хотелось,  чтобы  это  убийство  навесили  на  меня,  и
подставлять  кого-то  понапрасну  тоже  не  хочется,  но я  не совсем  точно
выразился,  когда  сказал, что его грызло что-то из  прежних времен. Как-то,
когда  мы  сидели  с  ним  под  скалой,  в  Канаде, он мне  кое-что  об этом
рассказал.  Он  сказал, что  если  нам  и  вправду подфартило,  то он сможет
вернуться домой и заняться одним неоконченным дельцем. Вы знаете, как у него
умер отец, и как его судили за убийство?
     Вулф сказал, что знает.
     - Ну  вот,  он мне все рассказал  об  этом. Он сказал,  что  никогда не
требовал  своей  доли  наследства,  потому  что  не хотел  чувствовать  себя
причастным к той грязи,  от  которой убежал, -  и  этому не надо удивляться,
просто надо знать Берта. Он сказал, что до сих пор обманывал себя, будто все
уже  забыл,  и ему давно на это наплевать;  но  сейчас, когда  нам, кажется,
повезло по-крупному, ему захотелось вернуться и разобраться, что к чему. Что
он и  сделал. Кого он конкретно  подозревает, я не знал, но замечал кое-что.
Например,  рассказывает  он  родственникам,  чем  сейчас  занимается, а  сам
внимательно за ними наблюдает. Им очень не понравилось, когда он сказал, что
скоро раздобудет полный текст  свидетельских показаний на том самом суде.  И
когда сказал,  что  ездил  к  хозяйке  меблированных  номеров,  им  тоже  не
понравилось. Мне показалось, он это нарочно делает, чтобы их завести.
     Его глаза прищурились, в уголках показались морщинки.
     - Вы только не подумайте, что я стараюсь  кого-то утопить. Доктор  ведь
сказал,  что Берт умер от воспаления  легких, а  врач он, по-моему, хороший.
Просто  я хочу объяснить, зачем Берту понадобилось ехать в Нью-Йорк.  У  вас
еще есть вопросы?
     Вулф покачал головой.
     - Пока нет. Попозже, может быть. Но ведь я предлагал обмен информацией.
Что вы хотите знать?
     - Вот это  учтиво, это я понимаю. - Эрроу, кажется, говорил серьезно. -
Пожалуй,  нет. - Он поднялся из  кресла и  постоял немного.  - Только вот вы
сказали, что у вас не хватает улик, чтобы... как это...
     - Инкриминировать.
     - Вот-вот. Так почему бы вам не  смотать удочки? Мы с Бертом всегда так
делали как только убедимся, что на участке совсем глухо, так сразу сматываем
удочки.
     - Я  не  говорил -  совсем глухо.  - Вулф  был  мрачен.  - В  том-то  и
загвоздка, что не  совсем. Есть одно загадочное обстоятельство, и пока я его
не выясню, сматывать удочки рано.
     - Какое обстоятельство?
     - Я  вас о нем уже спрашивал,  но вы  сразу становитесь  на дыбы. Опять
заговаривать  с вами на эту  тему без  оружия просто опасно. Счет за  кресло
мистер Гудвин вам вышлет, как только мы узнаем сумму. До свидания, сэр.
     Он  хотел еще  услышать что-нибудь про загадочное обстоятельство, но не
тут-то было. Дудки. Когда он  понял, что на этом  участке глухо,  он  смотал
удочки, и  я пошел  в  переднюю  закрыть  за ним дверь.  Уже  за порогом  он
повернулся ко мне и сказал:
     - Здорово вы все-таки меня скрутили.
     В  кабинете  Вулф   сидел  с   закрытыми  глазами,  наморщенным   лбом,
откинувшись на  спинку кресла. Я  убрал  поломанное кресло в угол, остальные
расставил по  местам, прибрал на  ночь свой  письменный  стол, запер  сейф и
подошел к нему.
     - Зачем вам  понадобилось его заводить? Если  в  этом  деле, и вправду,
есть какое-то загадочное обстоятельство, то я его, наверное, проспал. Какое,
подскажите.
     Он буркнул, не открывая глаз:
     - Грелки.
     Я потянулся и зевнул.
     - Ясно.  Сначала вас нужно уламывать, чтобы  вы взялись  за  работу,  а
когда оказывается, что дела-то никакого и  нет, вы пытаетесь высосать его из
пальца. Бросьте. Давайте  ограничимся этой  тысчонкой, что совсем недурно за
восемь часов, и скажем, что ответ отрицательный. Дело закрывается.
     - Не могу. Есть одна загадка. - Он открыл глаза. - Ну кто, скажите ради
бога, повыливал эти грелки? И зачем?
     - Пол. Почему бы не он?
     - Потому что я ему не верю. Хоть он и  твердил об  этом весь  вечер,  и
даже  довольно  убедительно. Да вы  только представьте. Он  заходит к брату,
видит,  что  тот  умер.  Откидывает одеяла,  видит, что  грелки  пусты.  Уже
поворачивается,  чтобы позвать сестру и зятя, как вдруг до него доходит, что
пустые  грелки - неплохое оружие против мисс Горен.  Он  не хочет,  чтобы их
заметила сестра, поэтому сначала  он относит грелки в ванную,  а  потом  уже
зовет ее. Вы считаете, это похоже на правду?
     - Конечно, но...
     - Прошу  вас.  Я воспользуюсь  этим  "но". Но представим,  что все было
иначе.  Он заходит к брату и видит,  что  тот мертв.  Он  откидывает одеяла,
хочет послушать сердце. Грелки лежат на месте, с водой. Увидев их, он тут же
задумывает план, а ведь он, заметьте,  в шоковом состоянии: только что искал
живого  брата, а  нашел труп.  И  он сходу,  вместо того, чтобы  позвать  на
помощь,  задумывает  план: отнести  грелки  в ванную  и вылить,  чтобы через
некоторое время получить возможность подойти к мисс Горен и сказать ей,  что
нашел грелки пустыми; и  не только задумывает, но и действует,  как задумал.
Вы считаете, это правдоподобно?
     - Если вас послушать, - признался я, - то не очень.
     - Я описал все так, как  оно должно было  случиться.  Но было ли так на
самом деле? Я уверен,  что нет.  Он  заметил грелки только потому,  что  они
действительно были  пустыми,  на полные  он  вообще  не обратил  бы никакого
внимания - то  ли в постели больного,  то ли  в постели покойника. Слов нет,
бывают люди, способные на подобную  изобретательность  и коварство, но он не
из  их  числа. Следовательно, приходится заключить: грелки он нашел пустыми,
но нам-то это что дает?
     - Тут надо подумать. - Я сел.
     - Подумайте. Дело дрянь, - в  его голосе звучала  горечь.  - Я-то давно
это понял.  Чтобы сохранить  уважение к себе, - а  это долг, который  никому
нельзя передоверить, - я просто  обязан докопаться до сути. Может,  виновата
мисс Горен? Взяла и положила в постель пустые грелки?
     - Исключено, сэр. Я думаю на ней жениться. И потом, я просто  в это  не
верю.  Она  квалифицированный  медик, а ни одна обученная  квалифицированная
сиделка такого ляпсуса допустить не может.
     - Согласен. Тогда что мы имеем? Около полуночи, буквально перед уходом,
мисс Горен наполнила  грелки горячей  водой и положила их в постель. Часов в
шесть утра Пол Файф нашел обе грелки в  постели, но пустые. Кто-то их  взял,
вылил воду и положил обратно. Зачем? Объясните.
     - Что  вы  на меня  так смотрите?  Я  их  не  выливал. Почему я  должен
объяснять?
     - Да вы и не сумеете  ничего объяснить. Скажете, что  их вылили с целью
убийства? Смешно.  Объяснить  это  невозможно,  а все  необъяснимое в деле о
смерти приобретает  зловещий оттенок, особенно если  покойник  -  миллионер.
Прежде  чем  задать  вопрос, кто  это сделал, я должен  ответить на вопрос -
зачем?
     -   Не  обязательно,   -  возразил   я.   -  Задачу  можно   упростить.
Ограничиваемся   этой   тысячей,   но   даем   не   отрицательный  ответ,  а
положительный. Пусть Пол передает дело копам. Что и требовалось доказать.
     - Пф. Вы не шутите?
     Я сдался.
     - Шучу.  У вас безвыходное положение.  Единственное, что придет копам в
голову,  это что  сиделка  сама  оставила  грелки  пустыми,  и теперь боится
признаваться; а кончится  все тем, что Джонни Эрроу отметелит весь отдел  по
расследованию убийств, от инспектора  Кремера  до самого  последнего копа. -
Тут я вдруг заподозрил  подвох  и посмотрел на него. - Это что, просто  трюк
такой? Сами  вы уже поняли, для  чего  были вылиты грелки, или  думаете, что
поняли, и хотите, чтобы я лишний раз убедился в вашей гениальности?
     - Нет. Я запутался окончательно. Не знаю, что и делать. Это не загадка,
это черт знает что такое, - Он взглянул на настенные часы.
     - Пора ложиться.  И такая головоломка на сон грядущий. Однако сначала -
инструкции на завтра. Ваш блокнот, пожалуйста.
     Я достал блокнот из ящика письменного стола.


5

     В среду утром, позавтракав, как обычно, с Фрицем на кухне (а Вулф, тоже
как обычно, съел свой завтрак у себя наверху), я принялся за эти инструкции.
Они  были простые,  но  выполнить их оказалось  совсем не  просто. Первой  и
главной задачей было дозвониться до  доктора  Буля и  устроить так, чтобы он
явился  к нам в кабинет к одиннадцати часам - время, когда Вулф спускается в
кабинет из теплицы, - и привел с собой Энн Горен. Во-первых, дозвонился я до
него только  к полудню. С девяти до десяти он на вызовах  - это все, чего  я
добился  от  секретарши.  Я попросил передать ему, чтобы он мне позвонил, но
звонка так и не дождался. После десяти к телефону стала подходить медсестра.
Первые три раза она отвечала любезно и с нотками сочувствия в голосе,  потом
- коротко  и сухо. Доктор  все  еще обслуживает  вызовы, о моей просьбе  ему
передали,  но что она может сделать, если у него слишком много работы. Когда
он наконец мне позвонил, уговориться с  ним и мисс Горен на одиннадцать было
уже невозможно, часы показывали без четверти двенадцать, поэтому я предложил
три часа и услышал категорическое нет. Ни в три, ни в четыре - никогда. Все,
что он мог сказать о смерти Бертрама  Файфа, он уже  сказал, но если у Вулфа
есть желание  поговорить с ним по  телефону,  то  пару  минут  он  готов ему
уделить. Я спросил у Вулфа. Тот сказал: нет, по телефону - нет. Тупик.
     В  конце концов  после обеда мне  пришлось выводить машину  из гаража и
ехать все сорок  миль  -  сначала по Вестсайдскому  шоссе, потом, свернув на
Сомилл  Ривер Паркуэй,  - в Маунт Киско, где  в большом белом  доме, стоящем
посреди  зеленой лужайки, я  обнаружил приемную доктора Буля. Мне  передали,
что он примет меня по окончании вечернего приема, который обычно идет с двух
до четырех, но когда я приехал, в очереди сидело еще пять человек, так что у
меня   получился   настоящий   продолжительный  визит  к  врачу,  с  чтением
неизменного набора журналов. Наконец, та самая  медсестра, - она проработала
у него лет шестьдесят, не меньше, - провела меня в кабинет.
     Буль сидел за столом, выглядел устало, но, как и раньше, безупречно. Он
быстро заговорил:
     - Мне нужно на вызовы. Я опаздываю. Что у вас там еще?
     Я тоже умею кратко выражать свои мысли.
     - Вопрос,  -  сказал  я,  -  который  поднимает  один из  родственников
покойного.  Не мог ли кто-нибудь вместо морфия  подложить что-нибудь другое?
Прежде чем  передать этот  вопрос  полиции, мистер Вулф хочет проверить  его
сам, но если вы предпочитаете...
     -  Морфий?  Вы хотите  сказать,  тот морфий, который  был введен  Берту
Файфу?
     - Да, сэр. Раз уж этот вопрос воз...
     - Дурак  чертов. Я  о Поле,  конечно. Ерунда  какая.  Подменил  - кто и
когда?
     - Не уточняется. -  Я сел, хотя меня и не приглашали. - Но мистер  Вулф
не может оставить эту версию без внимания, и был бы вам очень признателен за
небольшую информацию. Этот морфий вы передавали сиделке лично?
     По  тому, как он на меня посмотрел,  я понял, что мне сейчас посоветуют
пойти и  залезть  куда-нибудь  повыше, желательно на дерево, которое вот-вот
упадет, но он передумал: решил, что лучше от меня отделаться раз и навсегда.
     - Этот морфий, - сказал он, - из  пузырька  в моем чемоданчике. Я  взял
оттуда две  таблетки  по четверть грана,  передал их сиделке и  распорядился
одну ввести  больному сразу после ухода гостей, а  другую, если понадобится,
через  час.  Она говорит, что  сделала  все  по инструкции. Утверждать,  что
таблетки кто-то подменил, - это чистый бред.
     - Да, сэр. А где она их хранила до того, как сделала укол?
     - Не знаю. Она квалифицированная сиделка и абсолютно  надежный человек.
Если хотите, я у нее спрошу.
     - Нет,  спасибо,  я сам  спрошу. А  ваш пузырек  с  морфием?  Он не мог
попасть в чужие руки?
     - Это исключено. Нет.
     - Может, вы недавно получали новую партию лекарств, в смысле, пополнили
пузырек новым запасом морфия?
     - Нет. С тех пор прошло, как минимум, две недели. А то и больше.
     -  А как насчет  вероятности,  пусть даже одной на миллион, что вы сами
перепутали пузырьки?
     - Нет.  Ни  одной на миллиард.  - Он высоко  поднял  брови.  -  Вам  не
кажется, что вы  слегка хватили через край? Пол, насколько я вчера  понял из
рассказа Дейвида, подозревает  мистера  Эрроу,  который  приехал в  Нью-Йорк
вместе с Бертом.
     - Может, вы и правы,  но мистер Вулф уважает аккуратность. - Я встал. -
Премного нам благодарен, доктор. И пусть вам не кажется странным, что только
из-за этого я проделал так