иятелем.
   - Дело в том, - вмешался Клифф, - что мы даже не подозревали  о  том,
что мисс Данкен приходилась  племянницей  мистеру  Тингли.  Хотя  знали,
конечно, что она работала в его компании. Потому-то я и был так изумлен,
увидев, куда она пошла вчера вечером. Я даже представить  себе  не  мог,
что ей там понадобилось.
   - Хорошо. Я вам верю. - Вулф снова обратился к Эми:
   - Что бы вы сказали, узнав  от  меня,  что  хинин  подкладывала  мисс
Мерфи?
   - Что!.. - оторопело выдавила Эми. - О,  я  бы  даже  не  знала,  что
сказать. Я бы спросила, откуда вы такое узнали.  Нет,  я  не  верю,  что
Кэрри способна на такое.
   - Не таила ли она зла на вашего дядю?
   - Да нет, я не сказала бы. Ничего особенного. Хотя и дружеских чувств
никто к нему не питал.
   - А как насчет мисс Йейтс?
   - О, в ней я уверена. Она, правда,  держит  всех  работниц  в  ежовых
рукавицах, но на нее можно положиться.
   - Какие у вас с ней были отношения?
   - Вполне сносные. Нам не приходилось много общаться. Дядя использовал
меня как стенографистку.
   - А в каких отношениях она состояла с Тингли?
   - В очень хороших. Она, впрочем, была на особом счету; без  нее  дядя
никогда не добился бы  успехов.  Он  унаследовал  мисс  Йейтс  от  моего
дедушки вместе со всем бизнесом.
   Вулф проворчал:
   - Кстати, о наследстве. Вам что-нибудь известно о дядином  завещании?
Кому достанется компания?
   - Не знаю, но думаю, что моему кузену Филипу.
   - Его приемному сыну?
   - Да. - Чуть поколебавшись,  Эми  добавила,  с  ударением  на  втором
слове:
   - Я думаю, что так случится. Дело ведь всегда  переходит  от  отца  к
сыну. Хотя Филип, конечно... - Она осеклась.
   - Он активно участвует в деле?
   - Нет. Вот в том-то и дело. Он ни в чем не  участвует,  кроме,  разве
что...
   Она снова замолчала.
   - Кроме?.. - подсказал Вулф.
   - Я хотела сказать, что он любит только тратить  деньги  и  прожигать
жизнь. Хотя за последний год тратить ему было почти нечего.  Дядя  Артур
уволил его. Вряд  ли  он,  конечно,  голодал.  Мне  кажется...  Я  почти
уверена, что, когда дядя позвонил мне и попросил прийти в  контору,  это
было как-то связано с Филипом.
   - Почему вы так думаете?
   - Потому что во всех предыдущих случаях, когда он  за  мной  посылал,
речь неизменно шла о Филипе.
   Он думал, что я... Словом, дядя Артур считал,  что  я  могу  на  него
повлиять.
   - Это так?
   - Возможно... в какой-то степени.
   - Когда это случилось в последний раз?
   - Почти год назад.
   - Чего именно хотел от вас ваш дядя?
   - Чтобы я... Чтобы я попыталась его остепенить.
   Образумить. Заинтересовать делом. Он знал, что Филип  хочет...  хотел
на мне жениться. Разумеется, Филип на самом деле мне вовсе  не  кузен  -
ведь он приемный сын. Мы с ним вообще не родственники, но  я  не  хотела
выходить за него замуж. Я его не любила.
   - Но ваш дядя пытался уговорить вас вступить с ним в брак?
   - О нет. Он горой стоял против нашего бракосочетания... Мне это  даже
казалось странным. Но как бы то  ни  было,  дядя  Артур  считал,  что  я
пользуюсь  достаточным  влиянием  на  Филипа,   чтобы   попытаться   его
урезонить.
   - А сам Филип тоже оставил надежду жениться на вас?
   - Ну, он... Он уже отказался от своих попыток.
   Леонард Клифф нахмурился.
   - Послушай, - неожиданно выпалил он, - как он выглядит?
   - Филип?
   - Да.
   - Ну... он высокий. Высокий, широкий в плечах, лицо худое с запавшими
глазами. Он грубый... Я хочу сказать, что у него грубоватый вид...
   Клифф шлепнул ладонью по подлокотнику кресла.
   - Это был он! Я видел его в управлении полиции сегодня утром. Это был
он!
   - И что из того? - нетерпеливо спросил Вулф.
   - Да я из-за этого и пришел к вам! Это тот самый человек, которого  я
видел вчера вечером! Только тогда он был в плаще.
   - Вот как? - произнес Вулф. Тот, который пришел в семь  сорок?  После
отъезда мистера Джадда.
   - Да!
   - Насколько вы в этом уверены?
   - Абсолютно уверен. Я сразу узнал его - еще в  полиции.  Я  попытался
выяснить, кто он, но меня выдворили. Но теперь, по описанию Эми, я узнал
его...
   Вулф напустился на Эми:
   - Вам известно, где он живет?
   Эми помотала головой.
   - Нет. Но... я не верю... Не думаете же вы, что он...
   - Я еще не начал думать. Мне еще нужно добыть пищу для размышлений. -
Вулф обратился ко мне:
   - Арчи, кого можно попросить, чтобы разыскали и привели  сюда  Филипа
Тингли...
   Я, не дослушав, вскочил и зашагал к дверям.
   Это уже третий человек, за  которым  меня  отправляли  менее  чем  за
двадцать четыре  часа.  Первого  убили,  прежде  чем  я  успел  до  него
добраться. Второй пригрозил, что упечет меня в тюрьму.  Сами  понимаете,
насколько я был нацелен на третьего.
   Однако для начала требовалось еще узнать, где  он  живет.  Адрес  мне
удалось раздобыть довольно просто: негритянка-горничная из  дома  Тингли
оказалась разговорчивой особой. Я заехал в  указанный  дом  на  Двадцать
девятой улице к востоку от Второй авеню, но Филипа не  застал.  Дом  был
сырой  и  захудалый  -  отсыревшая  пятиэтажная  коробка  без  лифта.  Я
несколько раз нажал на кнопку с табличкой "Филип Тингли",  но  ответного
щелчка не дождался. Поскольку дверь была не заперта, я толкнул ее, вошел
в мрачный и душный подъезд и поднялся по гнилым ступенькам на  четвертый
этаж. Минут десять  побарабанив  в  дверь,  я  отказался  от  бесплодных
усилий, сел на ступеньку  и  в  течение  почти  двух  последующих  часов
пытался не задохнуться.
 
*** 
 
   До пяти часов трудно было даже придумать более пустое  и  бесполезное
времяпрепровождение. Куда разумнее было бы отрядить на это занятие Фреда
Даркина, к услугам которого время от времени прибегает Вулф, но  на  сей
раз мне хотелось лично выполнить просьбу Вулфа и  самому  доставить  ему
Филипа. Устав ждать и проголодавшись, я заскочил в забегаловку на Второй
авеню и расправился с тарелкой бобов и  двумя  стаканами  молока,  после
чего попытал счастья снова.
   И опять безрезультатно. В половине пятого я еще раз вышел на улицу  и
сделал несколько звонков из ближайшего  автомата;  как  оказалось,  тоже
бесполезных.
   Именно во время моей последней отлучки Филип Тингли и залетел в  свое
гнездышко. Возвращаясь на свой пост в пять часов,  я  от  нечего  делать
нажал на кнопку звонка  -  и  тут  же  услышал  долгожданный  щелчок.  Я
ворвался в подъезд и вихрем взлетел на четвертый этаж.
   Дверь в его квартиру была нараспашку, а сам Филип поджидал меня, стоя
в проеме. Я с первого  же  взгляда  убедился,  что  описание  Эми  точно
соответствовало оригиналу, а вот сам он явно  не  ожидал  увидеть  перед
собой именно меня.
   - Что вам нужно? - буркнул он.
   Я ухмыльнулся.
   - Мне нужны вы, приятель. Я уже битых пять часов околачиваюсь  тут  в
ожидании.
   - Вы из полиции?
   - Нет. Моя фамилия Гудвин. Я...
   Надо же, этот болван попытался захлопнуть дверь перед моим  носом.  Я
успел выставить ногу, а потом проскользнул внутрь.
   - Убирайся вон! - заорал он. - Вон отсюда!
   - О Господи, - вздохнул я, - вы же даже не спросили, зачем  я  здесь.
Откуда вы знаете, что я не Санта-Клаус? - Я  захлопнул  за  собой  дверь
пинком ноги. Торопиться было некуда, поскольку до шести Вулф  все  равно
занят.
   - Давайте зайдем и потолкуем по душам...
 
*** 
 
   Пожалуй, я утратил бдительность, но тем не  менее  выходка  его  была
столь неожиданной, что полностью застала меня врасплох. Гибкие  жилистые
пальцы впились мне в шею, причем с такой силой, что я  мигом  смекнул  -
шутки в сторону. Я ухватил его за запястья, но тщетно - Филип  впился  в
меня, как пиявка. Я резко пригнулся, дернулся  и  вырвался  из  захвата,
однако не ожидавший такой прыти противник больно оцарапал мне щеку.  Мне
не по душе колотить таких  слабаков,  которые  плохо  представляют,  как
пускать в ход кулаки, но и я не люблю, когда меня царапают.
   Словом, я оттолкнул его  левой  рукой,  а  для  пущей  убедительности
залепил увесистую оплеуху правой. Незадачливый кузен Эми пошатнулся, но,
натолкнувшись на стену, устоял на ногах.
   - Прекрати! - приказал я. - Я не хочу...
   Он козлом скакнул вперед и лягнул  меня!  Мало  того,  что  мне  было
больно говорить - балбес сдавил мое горло,  как  клещами,  -  но  горела
ссадина на щеке, а теперь еще и это! Словом, я  ударил  его  еще  разок,
сильнее, чем намеревался. Бедняга сложился пополам, словно подрубленный.
Потом упал. И больше не шевелился.
   Я склонился над останками, убедился, что  Филип  не  притворяется,  и
решил пока осмотреть квартиру.
   Единственная причина столь нелюбезного приема заключалась,  по  моему
мнению, в том, что в квартире  находился  кто-то,  кому  быть  здесь  не
следовало. Однако оказалось, что я ошибся. Ни в спальне, ни в кухне,  ни
в ванной не было ни души. Я заглянул  под  кровать,  обследовал  стенной
шкаф и вернулся  еще  раз  взглянуть  на  негостеприимного  хозяина.  Он
по-прежнему был в отключке.
   Учитывая  его  столь  явное  нежелание  даже  выслушать  меня,  я  не
надеялся, что мне удастся убедить его сопровождать меня к Вулфу, поэтому
решил доставить  его  силой.  Поскольку  рост  Филипа  не  позволял  мне
соорудить из него сверток в тесной, как спичечный коробок,  прихожей,  я
отволок его в кухню. Стянул руки и ноги бельевой веревкой,  обнаруженной
в кухонном ящике, заклеил пасть  пластырем  из  аптечки  в  ванной  и  с
удовлетворением убедился, что, придя в себя, жертва сможет меня слушать,
не  будучи  в  состоянии  ни  укусить,  ни  лягнуть,  ни  поцарапать.  Я
накладывал третью полоску пластыря на его рот, когда раздался звонок.
   Я так и подскочил. Звонок прозвучал снова.
   Вот, значит, где собака зарыта. Филип ждал гостей.
   Я отыскал на стене кнопку, открывавшую дверь в подъезд, несколько раз
нажал на нее, еще раз критически оглядел свою  работу,  закрыл  кухонную
дверь, вышел в прихожую и открыл входную дверь.
   На лестнице слышались  звуки  неуверенно  приближающихся  шагов.  Еще
прежде, чем увидел в проеме голову, я  решил,  что  это  женщина,  и  не
ошибся. Выйдя на лестничную клетку, она нерешительно оглянулась  и  лишь
потом заметила меня. Этого экземпляра в моей коллекции еще не было.  Лет
пятьдесят или больше, стройная, холеная, на плечах норковое манто.
   - Добрый вечер, - вежливо поздоровался я.
   Она спросила немного испуганно:
   - Вы... Вы Филип Тингли?
   Я кивнул.
   - Не узнаете?
   Похоже, я попал пальцем в небо.
   - А как я могла вас узнать? - резко спросила она.
   - Не знаю, - ухмыльнулся я. - Может, по  моей  статуе  в  Центральном
парке. - Я попятился, пропуская ее. - Входите.
   Чуть помявшись, незнакомка повела плечами, словно готовясь  дать  мне
отпор, если понадобится, и вошла. Я кивком указал ей на спальню-гостиную
и запер дверь. Я, конечно, не имел ни малейшего понятия, в чем дело,  но
отважился на выстрел в темноте.
   Позвольте вашу шубку, - вежливо предложил я. -  Это,  разумеется,  не
такое кресло, к каким вы привыкли, но других у меня нет.
   Женщина  брезгливо  отшатнулась  от  меня  и  нервно  обвела  глазами
комнату. Уселась она на самый краешек, потом устремила взор на  меня.  Я
никогда не считал себя красавцем  -  мое  главное  обаяние  заключается,
скорее, в духовной сфере, - но, с другой  стороны,  я  отнюдь  не  жаба,
поэтому ее выражение меня оскорбило.
   - Похоже, - рискнул я, - что-то в моей наружности вам не по вкусу.
   Она презрительно фыркнула.
   - Я же сказала вам по телефону - я никогда не была сентиментальна.
   - Я тоже, - кивнул я.
   - Еще бы. - Доносись ее голос с крыши, он висел бы в виде сосульки. -
С вашей-то наследственностью.
   Ни ваш отец, ни я сентиментальностью не страдали.
   Кстати, по словам моего брата,  вы  отъявленный  мерзавец.  Он  также
уверяет, что вы трус и обманщик, но в это, учитывая ваше  происхождение,
я не верю. Сказать по чести,  я  уверена,  что  брат  ошибается.  -  Она
говорила отрывисто, словно выплевывая слова. - Вот почему я  пришла.  Он
думает, что вы согласитесь на его предложение, а я так не считаю.  Я  бы
не согласилась, а в ваших жилах - наполовину моя кровь.
 
*** 
 
   Я вертелся, как  уж  на  сковороде,  пытаясь  придумать  лучший  план
действий. Проще всего было, пожалуй, сыграть  отъявленного  мерзавца,  к
чему я и приступил, скорчив свирепую гримасу.
   - Значит, он считает меня трусом? - Я выдавил недобрый  смешок.  -  И
надеется, что я приму его предложение?  Нет  уж,  дудки!  Не  на  такого
напал!
   - Сколько вы возьмете?
   - Я уже говорил! Я не уступлю ни цента!
   - Это глупо, - резко сказала она. - Вы  тоже  делаете  ошибку.  Глупо
рассчитывать, что мой брат так легко расстанется с миллионом долларов.
   - Выложит как миленький. В противном случае я ему не завидую.
   - Нет. Он не согласится. - Женщина заерзала на кресле, и  в  какой-то
миг мне даже показалось, что она сейчас упадет. - Все мужчины -  глупцы,
- с горечью произнесла она. - Я-то думала, что  со  своим  трезвым  умом
сумею сама о себе позаботиться, но мужчины рассеяли мои надежды в пух  и
прах. Нет, я не отрицаю, что у вас есть определенное право, но требовать
такую сумму... просто нелепо. Согласна: то,  что  предлагает  мой  брат,
тоже смехотворно. Жаль, что у меня нет собственных средств.  Но  вы  оба
просто упрямые ослы. Он так и не научился соглашаться на компромиссы, да
и вы, судя по всему, тоже. Но на сей раз вам придется пойти на  взаимные
уступки; вам деваться некуда.
   Отъявленный мерзавец гаденько ухмыльнулся и процедил:
   - Он дешевый упрямец  и  трепло.  Для  достижения  компромисса  нужно
согласие обеих сторон. Как насчет него?
   Она открыла было рот, но тут же снова сомкнула губы.
   - Вот видите, - язвительно хмыкнул я. - Похоже, вы тоже сели в  лужу.
На что вы рассчитывали, заявившись ко мне с этой болтовней? Думали сбить
цену, чтобы разницу положить в карман, да? Нет уж, фокус не удастся!
   - Но мне бы удалось тогда уговорить...
   - Нет! - Я встал. - Вы хотите уладить дельце полюбовно. Я тоже. И он,
насколько мне известно. Что ж, давайте поедем к нему вместе. Вот  там  и
скажете нам обоим насчет компромисса. Тогда и  посмотрим,  чья  возьмет.
Поехали.
   - Как, прямо сейчас? - испуганно встрепенулась она.
   - Да, прямо сейчас.
   Она упиралась. Она возражала. Но я был непреклонен как скала.  Козыри
были у меня в руках, и я умело пользовался  ими.  Когда  я  облачился  в
пальто, она продолжала сидеть, кусая губы.  Потом  решительно  встала  и
зашагала к двери.
 
*** 
 
   Когда мы спустились по лестнице и вышли  на  улицу,  перед  подъездом
стояла только моя машина; дамочка, должно быть, прикатила  на  такси.  Я
сомневался, чтобы у Филипа Тингли был собственный  автомобиль,  поэтому,
дойдя до угла, остановил такси. Женщина забилась в самый угол; я,  решив
оставаться Филипом до конца,  демонстративно  уселся  в  противоположный
угол, успев услышать  адрес:  Семидесятые  улицы  чуть  восточнее  Пятой
авеню. Во время езды все молчали, словно воды в рот набрали.
   Она позволила Филипу расплатиться  с  водителем,  что,  учитывая  его
стесненные  обстоятельства,  показалось  мне  верхом   жмотства.   Перед
внушительной,  разукрашенной   орнаментами   дверью   она   выжидательно
остановилась, так что мне пришлось самому нажать на ручку  и  распахнуть
дверь. Внутренняя дверь открылась уже сама, без моего  вмешательства,  и
женщина прошла вперед. Я шел по пятам. Швейцар в ливрее закрыл дверь.
   Дамочка увяла и съежилась буквально у меня на глазах.  В  лице  -  ни
кровинки. Чувствовалось, что она страшно напугана. Она спросила слугу:
   - Мистер Джадд наверху?
   - Да, мисс Джадд.
   Она провела меня в огромную комнату с камином, заставленную книгами и
моими любимыми креслами. В  одном  из  них  сидел  субъект,  которого  я
терпеть не мог.
   Когда мы вошли, он повернул голову.
   - Гатри, - сдавленно начала мисс Джадд, - я подумала, что лучше...
   Увидев, как сверкнули его  глаза,  она  прикусила  язык.  Такой  залп
уложил бы и носорога.
   Я шагнул вперед и спросил у Джадда:
   - Эйкен здесь?
   Джадд и ухом не повел. Он обратился к сестре, словно она была  кучкой
грязи:
   - Откуда взялся этот тип?
   - О, это  долгая  история,  -  вмешался  я,  -  но  я  постараюсь  не
затягивать. Она зашла домой к Филипу Тингли, застала в квартире меня,  и
решила, что я это он. - Я небрежно махнул рукой. - Перепутала. С кем  не
бывает?
   - Она решила... - Джадд, казалось, лишился дара речи. Уже ради одного
этого стоило проделать весь этот путь.  Его  сестра  смотрела  на  меня,
выпучив глаза.
   Джадд опомнился первым.
   - Пошла вон! -  завопил  он,  брызжа  слюной  от  бешенства.  -  Дура
стоеросовая!
   Она понурилась и ушла как побитая собака, поджав хвост.
   Дождавшись, пока за ней закроется дверь, я произнес:
   - Мы с ней имели долгий  разговор  по  душам.  Занятное  складывается
положеньице.  Теперь,  пожалуй,  я  передам  вам  то  приглашение,  ради
которого пришел к вам вчера, когда вы меня выставили. Мы с вами едем  на
Тридцать пятую улицу, чтобы вы могли побеседовать с Ниро Вулфом.
   - Я хочу поговорить с вами, - процедил он. - Сядьте.
   - Нет уж, увольте, я первый пригласил. К тому же вы мне не нравитесь.
Если же станете вилять и упираться, то, клянусь честью, я отдам  вас  на
съедение прессе и заложу самой  бульварной  газетенке.  -  Я  указал  на
дверь. - Выход здесь...
 
*** 
 
   Вулф сидел за столом. Я сел за собственный  стол  и  открыл  блокнот.
Гатри Джадд расположился в красном кожаном кресле.
   Вулф осушил стакан пива, смачно  утер  губы  и  откинулся  на  спинку
кресла.
   - Похоже, вы не понимаете, - заговорил он, - что уже не контролируете
положение. От вас теперь зависит только одно: вы можете  сэкономить  нам
немного времени, что, возможно, зачтется в вашу пользу. Никаких обещаний
я давать не стану. Все, что нам нужно, мы вполне можем  выяснить  и  без
вас - мы или полиция. Полицейские, конечно, работают  неуклюже  и  порой
неосторожно, но, когда берут след, идут по нему до конца. Нам  известно,
что Филип Тингли - сын вашей сестры, и это самое главное. Именно это  вы
пытались утаить. Остальное нужно  только,  чтобы  упростить  дело.  Кто,
например, отец Филипа?
   Джадд, насупившись и стиснув зубы, молча смотрел на него исподлобья.
   - Кто отец Филипа? - терпеливо повторил Вулф.
   Джадд молчал.
   Вулф пожал плечами.
   - Как хотите. - Он повернулся ко мне. - Вызови инспектора Кремера. Он
ему быстро развяжет язык... Вы что-то сказали, сэр?
   - Да! - рявкнул Джадд. - Черт бы вас побрал. Отец Филипа  мертв.  Его
звали Томас Тингли. Он был отцом Артура. Понимаю.  Следовательно,  Артур
приходился Филипу братом.
   - Сводным. - Судя по физиономии Джадд а, он предпочел  бы,  чтобы  из
его рта вылетали пули, а не слова. - Томас был женат, и у него было двое
детей - сын и дочь. Сына звали Артур.
   - А его жена была еще жива, когда...
   - Да. Моя сестра поступила работать на фабрику Тингли  в  1909  году.
Мне тогда было двадцать пять, я еще делал первые шаги в жизни.  Ей  было
девятнадцать. Артур был младше меня на год или два.  Его  отцу,  Томасу,
было под пятьдесят. В 1911 году сестра  сказала,  что  ждет  ребенка,  и
призналась мне, кто его отец. Я тогда уже начал неплохо  зарабатывать  и
отослал ее в деревню. В сентябре  того  же  года  она  родила  мальчика.
Сестра сразу возненавидела младенца. Она отказывалась даже  смотреть  на
него. Мальчика поместили в детский дом, и мы оба о  нем  забыли.  Я  был
тогда настолько  занят  своими  делами,  что,  пожалуй,  утратил  всякую
осторожность. Уже много лет спустя мне пришло в голову,  что  там  могли
остаться записи, которые лучше уничтожить, и я навел кое-какие справки.
   - Когда это было?
   - Только три года назад. Тогда я и узнал, что случилось. Томас Тингли
умер в 1913 году, а его жена -