е  кресло,  я  почти  бессознательно предался  бесполезнейшему
занятию на  свете. Для какого-нибудь  зеваки в зале  суда вполне естественно
пытаться определить  по внешнему виду, виновен  подсудимый  или  нет, а  вот
профессиональному сыщику тратить на это время - занятие совершенно пустое. И
все же я не устоял перед соблазном окинуть взглядом  припухшие глаза  Вэнса,
одутловатые щеки,  жиденькую  шевелюру, сутулые  плечи  и  давно не чищенные
туфли, чтобы попытаться найти ответ на вопрос, он ли убил Элинор Деново...
     К тому времени, как я твердо  сказал себе,  что занимаюсь ерундой, Вулф
уже говорил следующее;
     - Вы, конечно, хотите знать, почему я пригласил вас к себе. Я же в свою
очередь задаю себе вопрос: а  почему  вы пришли?  Вряд ли любого из нас ждет
откровенный ответ.  Что касается меня, мистер Вэнс, я  до сих пор не уверен,
какую  именно  цель преследую.  С одной стороны, меня разбирает  любопытство
узнать, почему вы так настойчиво уговаривали своих друзей отвезти вас к мисс
Роуэн, чтобы познакомить вас с  мистером  Гудвином.  С  другой стороны,  мне
хотелось бы знать,  почему вы неоднократно искали  встречи с  миссис  Элинор
Деново в прошлом мае. Также меня очень  интересует все  о ваших отношениях с
мисс  Карлоттой Воэн  летом тысяча девятьсот сорок четвертого года. Наконец,
мне  совершенно  непонятно,  почему  вы  не  откликнулись на мое объявление,
которое...
     - О,  Господи. Дайте мне  блокнот  и  карандаш.  Придется  мне  все это
записать.
     Черт   возьми,  про  блокнот   мы  с  Солом  не  подумали.  Трудно  все
предусмотреть.  Мне показалось, что  Вэнс взял  у меня блокнот и карандаш  с
некоторым  облегчением - видно,  он  не знал,  что говорить,  и был рад пока
поработать руками.
     Вулф наклонил голову.
     - Арчи, принеси, пожалуйста, пиво.
     -  Да,  сэр. - Я сделал шаг и остановился.  -  Принести вам чего-нибудь
мокренького, мистер Вэнс?
     Вэнс потряс головой и отрезал:
     - Нет.
     Я разочарованно засеменил  на кухню  - представляете, какие отпечаточки
остались бы на пивном стакане? - как вдруг сзади послышался голос Вэнса;
     - А, впрочем, какого черта! Виски с содовой. И со льдом.
     Поскольку Фрица  Вулф отпустил,  я распоряжался на  кухне сам. На  один
поднос я поставил бутылочку пива и стакан  для Вулфа,  а на  второй - чистый
стакан и тщательно протертые ведерко со льдом, графинчик с содовой и бутылку
"Джонни  Уокера". Пока  я  возился,  кое-что я, конечно, упустил.  Во всяком
случае,  когда я вернулся в кабинет, Вэнс уже курил сигару, правда, не "Голд
Лейбл Бониту". Меня это, впрочем,  не удивило: если портсигар  в машине  и в
самом деле  забыл  Вэнс,  то здравый  смысл, безусловно,  подсказал  бы  ему
переключиться на другой сорт. Расставив подносы, я снова отправился на кухню
за стаканом молока для себя, а когда  вернулся, Вэнс потягивал виски, а Вулф
говорил:
     -  ...поскольку у меня нет ни  малейшего желания  ставить  вам какие-то
условия или выдвигать обвинения. И  мне и  моему клиенту нужно только одно -
знать правду. Имя своего клиента я  назвать вам  не могу, но если в процессе
беседы вы  догадаетесь, о  ком идет речь,  это уже  послужит ответом на  мой
основной вопрос.  Из моего  объявления легко  догадаться, что  Карлотта Воэн
впоследствии  превратилась  в  Элинор Деново, но  если  вы предпочитаете  не
отвечать на вопросы об Элинор Деново, мы можем ограничиться только Карлоттой
Воэн. Кстати...
     Вулф выдвинул ящик и вынул из него две фотографии. Я предупредил Вулфа,
чтобы он  не  переусердствовал  и не дал  повода  Вэнсу заподозрить,  что мы
охотимся за отпечатками его пальцев; поэтому Вулф взял фотоснимки совершенно
небрежно - в полиции  давно хранились его  собственные отпечатки, - протянул
мне, а я передал их Вэнсу.
     - В то  время она уже  стала Элинор Деново, - пояснил Вулф, - но еще за
год до съемки была Карлоттой Воэн, так что вы должны ее узнать.
     Вэнс тоже повел  себя  совершенно естественно. Он  поставил  стакан  на
столик, взял обе фотографии в  руки,  внимательно рассмотрел,  потом  поднял
глаза на Вулфа.
     - Ну и что? Конечно, я узнаю ее. - Он отложил оба снимка на столик. - Я
и не отрицаю, что был в свое время знаком с женщиной, которую звали Карлотта
Воэн.
     Он поднес к губам стакан и отпил.
     - Когда и где вы с ней познакомились?
     - Весной сорок четвертого. Кажется, в конце марта. Господи, неужели уже
двадцать три года прошло?
     - Где? - Вулф откупорил бутылочку, но наливать себе пиво пока не стал.
     - Не помню. На какой-нибудь вечеринке, наверное. Мне  еще и тридцати не
было, так что я не отказывал себе в обычных удовольствиях.
     - И вы ее наняли?
     - Э-ээ... В некотором роде.
     - Вы платили ей жалованье?
     Вэнс отхлебнул виски.
     - Послушайте, - сказал он, - я не собираюсь хвастать, но  я был молод и
от девушек отбоя у меня  не было.  Нравился я им, понимаете? Но вот Карлотта
Воэн  втюрилась в  меня по-настоящему.  Звезд  в своем бизнесе  я с  неба не
хватал - все это знали, - но она просто хотела мне помогать, а она свое дело
знала. Я не возражал. Но жалованья я ей не платил, нет.
     - Как долго она вам помогала?
     - Практически все лето. Да и осенью. Месяцев шесть или даже семь.
     - А почему перестала?
     - Я ее не спрашивал. Просто перестала и все тут.
     -  Мне  кажется, вы  могли  бы быть  пооткровеннее,  мистер  Вэнс. Ваши
отношения прервались оттого, что она была беременна, не так ли?
     Вэнс  стряхнул  пепел  с сигары  в пепельницу,  вставил  сигару  в рот,
обнаружил, что  она  потухла, взял со столика спички, прикурил и  затянулся.
Потом посмотрел на Вулфа, открыл было рот, закрыл его, потянулся к  бутылке,
плеснул себе виски, отхлебнул и снова посмотрел на Вулфа.
     - Да,  -  признался он.  - Она  залетела. Так она мне сказала.  Внешних
признаков я не заметил.
     - Значит, она от вас забеременела?
     - Черта с два!
     - В каком смысле?
     - При чем тут я? Она же была самая настоящая нимфоманка. Спала со всеми
подряд. Она даже не знала, кто ее обрюхатил. Она сама мне это сказала.
     Что ж, по крайней  мере,  становилось ясно,  насколько тяжело или  даже
совсем невозможно будет доказать,  что Флойд Вэнс -  отец Эми.  Конечно,  по
меньшей  мере трое -  Реймонд  Торн, Бертрам  Макгрей и Дороти Сибор - будут
утверждать про поведение Карлотты  Воэн совершенно  обратное,  но слова есть
только слова. Но и в броне Вэнса имелось  одно уязвимое место. Что он скажет
в ответ на вопрос, с какой стати  Сайрус М. Джаррет ежемесячно отсылал ей по
тысяче  долларов?  Я  решил,  что  Вэнсу  ничего  другого  не остается,  как
прикинуться, что  он  знать  ничего не  знает. Вулф, должно  быть,  пришел к
такому же выводу. Он уже налил себе пива и теперь следил за тем, как оседает
пена. Потом повернул голову ко мне и спросил:
     - Есть ли еще смысл продолжать?
     Имея в виду, достаточно ли мы уже набрали отпечатков пальцев.
     - Нет, - ответил я.
     Имея в виду "да".
     Вулф перевел  взгляд на свой стакан. Пена осела как  раз до  требуемого
уровня. Вулф отодвинул кресло,  встал и протопал вон. Когда шаги его стихли,
я  в двадцатый раз напомнил  себе, что нужно переставить мебель; не пристало
Вулфу  огибать красное кресло, когда в  нем  кто-нибудь сидит. Подобный уход
должен выглядеть гордо.
     - Поделом вам, - сказал я Вэнсу.
     - Он уже не вернется?
     - Только после того, как уйдете вы.
     - Черт побери, вы  могли спросить по телефону, от меня ли она залетела,
и я бы вам все сказал.
     - Да, я  так пытался втолковать этому твердолобому. Он же решил, что по
телефону  спрашивать   такое  неловко.  К  тому  же  он   любит  лишний  раз
покрасоваться.
     Вэнс заметил, что в  стакане осталось недопитое виски, и  залпом осушил
его.
     -  Я  думал,  что Вулф захочет...  -  начал  было  он, но осекся. Потом
продолжил: - Вулфа интересовало, почему я искал встречи с Элинор Деново. Так
вот, тогда я даже не подозревал, что она Карлотта Воэн; я хотел только выйти
на ее фирму - "Реймонд Торн Продакшнз". Я впервые услышал, что Карлотта Воэн
и Элинор Деново - одно лицо, из вашего объявления.
     -  Из  объявления,  напечатанного  в  газете,  услышать ничего  нельзя.
Услышать  вы  можете  по радио. В  газете  объявление  читается.  А  вот  по
телевизору вы можете как увидеть, так и услышать. Хитрость тут в том, что...
     Вэнс прервал  меня непечатным  выражением  и встал.  Встать из красного
кресла  одним  махом  -  задача  нешуточная,  и Вэнс  оставил на  каждом  из
подлокотников  по  нескольку  отличнейших  отпечатков.  Шагнув к  двери,  он
прибавил еще пару крепких слов.
     Я  проследил, чтобы  Вэнс ненароком не завернул  направо,  на кухню, но
распахивать перед  ним дверь не стал. И не потому, что  не  люблю хамов; мне
просто   показалось,  что  в  данных  обстоятельствах   подобная  любезность
неуместна.
     Когда хлопнула входная дверь, я  приоткрыл дверь в кухню, крикнул:  "Мы
одни!" - и спустился в подвал, в кладовую, за картонными коробками, бечевкой
и оберточной бумагой.
     Когда я, навьючившись как верблюд, вернулся в кабинет, Вулф стоял сбоку
от стола, хмуро пялясь в пространство. Я сбросил поклажу и произнес:
     - Никогда еще так не сочувствовал нашему  клиенту, как сейчас. Знала бы
Эми, что получит за свои двадцать тысяч...
     - Как долго продержится запах этого сигарного дыма? - прорычал Вулф.
     -  Кондиционер  расправится с ним за один час. - Я аккуратно упаковал в
оберточную бумагу  стакан, из которого  пил  Вэнс. -  Помогите  мне  принять
решение. В этой бутылке  осталось  еще больше половины виски. Почти на шесть
долларов. Пожертвовать виски Кремеру или вылить?
     - Вылей  в  раковину. Оно отравлено. Проклятье, до  чего мерзкий запах!
Пойду наверх, но сперва нужно составить письмо. Блокнот.
     Я сел и впервые забыл  засечь время, так что  не  могу сказать вам, как
долго Вулф стоя диктовал письмо.
     "Уважаемый мистер Кремер!
     Пять дней  назад вы сказали мистеру  Гудвину,  что располагаете кожаным
портсигаром,  с которого Вам  удалось  снять девять  отпечатков  пальцев.  В
коробках,  которые  доставит  Вам  мистер  Гудвин  вместе  с  этим  письмом,
предметы, на которых могут оказаться отпечатки  пальцев, совпадающие с теми,
что хранятся у Вас. Это только гипотеза, так что  я буду весьма признателен,
если Вы скажете, подтвердится ли она. Искренне Ваш".
     Чуть помолчав, Вулф закончил:
     -  Пусть  Фриц утром принесет мне письмо вместе  с  завтраком.  К  тому
времени, как вы с Солом закончите тут, я, возможно, уже засну.
     Он ущипнул себя за нос, пожелал мне спокойной ночи и затопал к двери.


Глава 14

     Признаться, прибыв на следующее  утро без четверти девять  в управление
уголовной полиции на  Западной Двадцать первой улице, я был в затруднении. С
одной стороны, я должен был как  можно  скорее доставить коробки  Кремеру, с
другой стороны, опасался делать это сам,  поскольку, прочитав письмо, Кремер
неминуемо вцепится в  меня  бульдожьей хваткой,  и  - пиши  пропало,  Кремер
продержал бы меня до  тех пор, пока в лаборатории не сверят отпечатки, после
чего  моя песенка уже  точно была бы спета.  Поэтому можете представить  мое
облегчение,  когда  мне  сказали,  что  Кремера  еще  нет.  Как, впрочем,  и
Стеббинса.  Принял меня  другой  знакомый  сержант по фамилии Берман. Увидев
шесть  картонок,  одна  из  которых была  достаточно велика, чтобы  вместить
корзинку для бумаг  - а так оно и было, поскольку корзинка для бумаг входила
в   число   предметов,   позаимствованных   Солом   из  конторы   Вэнса   на
Лексингтон-авеню, - Берман выразил надежду, что это не бомбы. Я ответил, что
нет,  бомба только в одной  из коробок,  а  фокус в том, чтобы определить, в
какой именно.  Берман сунул письмо в карман и пообещал передать его Кремеру,
как только тот появится.
     Поскольку с  утра я выпил только  апельсиновый сок, то по возвращении я
позавтракал, полистал "Таймс" и принялся ждать. На то, чтобы снять отпечатки
и  сравнить их  с имеющимися, полицейским понадобится по  моим прикидкам  от
одного часа до восьми, тем  не менее вытереть пыль в кабинете, вырвав лишние
листы из календарей,  заменив воду на столе Вулфа и  разобрав почту, я ждал,
что  телефон зазвонит в любую  минуту.  Если  отпечатки не  совпадут, то  мы
влипли и  уже ничто на свете не поможет нам отработать полученные от клиента
деньги;  если же они совпадут, то мы  наметили уже  три или четыре  варианта
дальнейших действий.
     Когда я в десятый раз посмотрел  на  наручные  часы, стрелки показывали
десять тридцать  восемь, и я решил,  что нужно еще раз трезво и спокойно все
взвесить. Во-первых, нужно смириться с тем, что  если отпечатки не совпадут,
то  лишь через день,  а  то и через два позвонит  какой-нибудь  низший чин и
скажет,  чтобы  я  приезжал  за оставленным мусором. Если  же  они  все-таки
совпадут, то скорее всего лейтенант Роуклифф  или сержант  Стеббинс позвонят
мне часа в два-три и скажут, что я должен срочно приехать. Тогда...
     Задребезжал  дверной  звонок,  я  пошел открывать и  увидел  на крыльце
Кремера и Стеббинса.
     Обычно при виде пары полицейских, стремящихся проникнуть в наше жилище,
я  не  теряюсь;  на  сей же раз,  когда я открывал  дверь, в голове  у  меня
свербила лишь одна мысль:  отпечатки совпали и, следовательно, Элинор Деново
убил  Флойд  Вэнс.  А между тем мне следовало сообразить,  что  не  зря  они
нагрянули за двадцать  минут  до одиннадцати, поскольку прекрасно знали, что
Вулфа им в это время не видать как своих ушей. Поэтому я должен был  хотя бы
нацепить дверную цепочку, чтобы в крайнем случае вести переговоры через щель
шириной  в  два дюйма.  Я  же  настолько  обрадовался  при  виде  Кремера  и
Стеббинса,  что, забыв про осторожность, распахнул  дверь,  да  еще,  должно
быть, улыбаясь  во весь рот. Правда, улыбался я недолго. Стеббинс, отстранив
меня  плечом,  ворвался  в  прихожую, устремился к  лестнице  и, не  мешкая,
припустил вверх по ступенькам.
     Полицейский в доме, скажу я вам, это совсем  не то, что полицейский вне
дома.  Если он  вошел в  дом на законном  основании, а я сам  открыл дверь и
впустил Стеббинса, то  вам остается только смиренно сидеть и строчить жалобы
в Верховный  суд. Даже сумей  я опередить их (а как я мог это сделать,  если
лифт был наверху?), чтобы это дало  нам? Я отправился на кухню,  рассказал о
случившемся Фрицу и уже после этого стал неспешно подниматься в оранжерею.
     Чтобы  пройти, не останавливаясь  и  не  глядя  по сторонам, через  три
комнаты, с  постепенно повышающейся температурой,  по длинным проходам  мимо
рядов самых необыкновенных,  красочных  и прекрасных цветов на свете,  нужно
воистину  быть чем-то одержимым. Представляете, что со мной творилось? Войдя
в теплицу,  из которой доносился  голос Кремера, я застал следующую картину:
Вулф в канареечном халате  сидел на своем  табурете возле скамьи с рассадой.
Теодор застыл  возле стеллажа  с горшочками, а чуть  левее высился Стеббинс.
Кремер  же стоял  посреди  комнаты и  по непонятной мне  причине держал свою
фетровую шляпу в руке. Глядя прямо на Вулфа, он громко говорил:
     - ...задержать вас как важных свидетелей, пока я не получу ордер. Тогда
я наконец упрячу вас за решетку. Ну, что вы теперь скажете?
     Вулф не пошевелился, только перевел взгляд на меня.
     - У тебя есть жалобы, Арчи?
     - Только на их дурные манеры. В следующий раз я их не впущу.
     Вулф снова посмотрел на Кремера.
     - Мистер Кремер, я уже говорил и снова повторяю, что  о делах  я в этой
комнате  разговаривать  не  стану.  Если  вы  подождете  в  кабинете,  то  в
одиннадцать  я спущусь. Если  же осуществите свою  угрозу  и  увезете  нас в
полицию, то отвечать  мы не станем и будет разговаривать только через нашего
адвоката.  В сегодняшней "Газетт" и в  завтрашних утренних выпусках появится
сообщение  о том,  что Ниро  Вулф  и Арчи  Гудвин  разоблачили убийцу Элинор
Деново и передали все улики в полицию, после чего в знак признания их заслуг
перед налогоплательщиками  обоих  сыщиков арестовали и  упрятали за решетку,
откуда их  пытается вызволить  под  залог  верный  адвокат...  Арчи,  пойди,
пожалуйста, сюда. В этой карточке на  мильтонию чарльзуорти что-то напутано.
Проверь, пожалуйста.
     Я подошел, взял у него из рук карточку и хмуро уставился на нее.
     Да, Кремеру я бы  сейчас  не позавидовал.  С одной стороны, поскольку я
доставил  ему письмо и  картонки,  мы с  Вулфом и впрямь становились важными
свидетелями по делу (при условии, конечно, что отпечатки и впрямь совпали) с
другой же, вздумай он осуществить  свою  угрозу и  забрать нас в участок, он
потом и в самом деле станет всеобщим посмешищем.
     Стеббинс пробормотал себе под нос:
     - Черт возьми, у меня просто руки чешутся сбить его с этого табурета. -
Он взглянул на Кремера. - Может, все-таки заберем их с собой и вправим мозги
до появления адвоката?
     Кремер, следует  воздать ему должное,  был  отнюдь не дурак.  Далеко не
дурак. Должно быть, Стеббинс подал ему эту яркую мысль - заявиться к  нам  и
ворваться  в  оранжерею  до  одиннадцати  утра.  Кремер   мотнул  головой  в
направлении двери, коротко пролаял приказ, и сержант безропотно повиновался.
Остановившись  перед  дверью,  он  распахнул  ее, пропустил  Кремера,  потом
последовал за  ним, оставив дверь нараспашку.  Теодор  закрыл дверь, а  Вулф
кинул взгляд  на электронное табло, регулировавшее  температуру, влажность и
вентиляцию. До одиннадцати оставалось еще шесть минут.
     - С этой карточкой и в самом деле что-то напутано? - спросил я.
     -  Нет.   Оставайся  здесь.  -  Вулф  повернулся   к  Теодору.  -   Эти
одонтоглоссум  пирамус еще  маловаты  для  седьмого  номера. Пересади  их  в
шестерку, хорошо?
     - Нет, - возразил Теодор. - Немного лишнего места им не повредит.
     Я не стал  прислушиваться к их спору, который продолжался десять минут;
я  сосредоточенно  представлял, что могут  найти Кремер и  Стеббинс, если им
вздумается порыться в наших столах.
     Скорее всего они ожидали,  что мы с  Вулфом вместе  спустимся в  лифте,
поэтому,  увидев,  что  Вулф сползает  с  табурета и  расстегивает  халат, я
сказал, что спущусь по  лестнице, я  вышел. Поскольку все лестничные пролеты
застланы  у нас коврами, спустился я бесшумно, и полицейские заметили, что я
стою в  дверном проеме, только тогда, когда  я  заговорил. Стеббинс сидел на
моем стуле и  разглядывал содержимое  верхнего из двух  выдвинутых ящиков, а
Кремер стоял возле картотечного шкафа, который я, по счастью, запер на ключ.
     - Извините, что я оставил сейф запертым, - произнес я.
     Кремер обернулся и прищурился. Стеббинс как ни в чем не бывало вынул из
ящика  еще одну стопку бумаг и начал их просматривать.  Полицейский в доме -
ничего не попишешь. Послышался шум  спускающегося лифта. Вулф вошел,  метнул
свирепый  взгляд на Стеббинса,  который продолжал копаться в моих бумагах, и
провозгласил:
     - Пригласи мистера Паркера. Разговаривать будем на кухне.
     - А чего вы ждали?  - спросил Кремер.  - Ладно, хватит, Пэрли. Освободи
гудвинское кресло. Пошевеливайся!
     Стеббинс небрежно  швырнул бумаги  на  стол, встал,  пересек  комнату и
уселся  в  одно из  желтых кресел. Он  предпочитает сидеть спиной  к  стене.
Кремер  занял красное кресло, а Вулф взгромоздился в свое кресло и  выдвинул
ящик стола, чтобы проверить, все ли  в порядке. Потом поморщился и обратился
к Кремеру;
     - Чем  быстрее мы  покончим с этим, тем  лучше. Вы хотите  знать,  кому
принадлежат эти отпечатки?
     - Еще бы, черт побери! И еще я хочу...
     -  Это  подождет.  И я не потерплю  этого человека, - он ткнул мясистым
пальцем в направлении Стеббинса,  -  в  своем доме. Как он посмел обыскивать
мой  кабинет! Фу! Я предпочел бы  избавиться и  о