настоящая дочь  (та, что
шантажирует меня, я имею в виду). Теперь это вам тоже известно, вам и вашему
помощнику. Она тоже знает, что у  меня  есть настоящая дочь, которой  сейчас
двадцать один год. В связи с ней я вам тоже дам поручение. Что случилось?
     - Прошу  извинить  меня,  мистер  Перрит... - Вулф взглянул  на стенные
часы, отодвинул кресло от стола и поднялся.
     Дейзи Перрит тоже вскочил и преградил ему дорогу.
     - Куда вы собрались? - угрожающим тоном спросил Перрит.
     Я тоже встал,  держа руку в  кармане на револьвере.  Я хорошо знал, что
серьезный спор с Дейзи Перритом решается только с помощью оружия. Я понимал,
что создавшееся положение не сулило  нам  ничего хорошего,  но твердо решил,
что, если  Перрит  хоть пальцем тронет Вулфа,  я его пристрелю. Однако  Вулф
невозмутимо ответил Перриту:
     - С четырех до  шести часов я всегда нахожусь в оранжерее. Всегда. Если
вы еще не отказались от мысли доверить  мне свои тайны, то  расскажите о них
мистеру Гудвину. А я позвоню вам или сегодня, или завтра утром.
     Вулф и Перрит смотрели друг  на друга.  В этой безмолвной дуэли победил
Вулф. Перрит отступил и пропустил его.  - Детектив вышел из комнаты, и через
секунду послышался стук двери его личного лифта.
     Перрит сел и сказал мне:
     -  Вы  оба  помешанные.  Что  вы  там  держите  в  кармане?  Совершенно
помешанные.
     Я положил револьвер на стол и облегченно вздохнул.
     - Ладно, расскажите мне о вашем деле.

        3

     В   какой-то  момент  мне   показалось,   что   Дейзи  Перрит  потеряет
самообладание и  разрыдается. Это было тогда, когда  он рассказывал мне, что
его дочь,  настоящая дочь, была первой ученицей  в своем  классе в Колумбии.
Очевидно, это было его величайшей гордостью.
     В  целом его история  была  довольно  простой.  Когда-то в молодости  в
Сент-Луисе Перрит  женился,  и у  него  родилась дочь. Потом  в  одну неделю
случилось три события: дочери исполнилось два года, умерла ее мать, и Перрит
сел на три года в каталажку за ограбление. Об остальных событиях своей жизни
вплоть до  тысяча девятьсот сорок пятого года Перрит ничего  не сообщил мне.
Он только сказал, что,  начав  процветать,  стал искать дочь и  раскопал  ее
где-то  в Миссури. Она не подозревает,  что он  ее  отец, Она думает, что он
просто представляет  ее отца, который очень  богат,  но не имеет возможности
объявить о себе,  так как  собирается  баллотироваться в президенты  США или
что-то в этом роде.
     - Она приняла  это как должное, -  угрюмо сказал Перрит. -  Я виделся с
ней каждые  три  месяца и давал  ей деньги.  Много денег. Но  для меня  было
настоящим уларом, когда она выбрала для учебы  в колледже этот город. Именно
тогда на ее след напал Микер-Большие пальцы. Он послал ко мне своего парня с
сообщением, что готов оказать моей дочери любую услугу.
     Участие Микера  в  этом  деле,  с  моей точки  зрения, делало  его  еще
приятнее. Свое прозвище он заслужил из-за своего любимого способа выкачивать
информацию из упрямых клиентов: он пользовался большими пальцами.
     Микер  был  конкурентом  Перрита.  Если  иметь  дело  с  Перритом  было
малоприятным занятием, то встревать в  его раздоры с Микером-Большие  пальцы
было просто опасно.
     Я  продолжал слушать Дейзи Перрита, потому что  у  меня не было другого
выхода. Можно было  только пристрелить  его, но  психологический  момент для
этого был  упущен. Дальнейший  ход событий,  по  его словам, доказывал,  что
Микер не нашел его  дочь, а просто узнал, что  она где-то скрывается. Перрит
больше  всего боялся, что кто-то найдет  его дочь и расскажет ей правду. Это
разрушит его жизнь, его отношения с дочерью.
     -  Это мешает  моим делам, -  сказал  он.  -  Там, где вопрос  касается
дочери,  я перестаю  здраво рассуждать и нормально действовать.  Вы слышали,
что я жестокий человек?
     - Да, я слышал.
     - Так оно и есть, но таких людей немало.  Суть в  том, что у меня  есть
голова на плечах. Причем  получше, чем у  всех других людей,  которые мне до
них  пор  попадались.  Но  там,  где  вопрос  касается  дочери,  моя  голова
отказывается работать. Это доказывает мой приезд сюда и мой разговор с вами.
Или даже более убедительно доказывает то, что я сделал год назад.
     Я  снял квартиру на Пятой авеню и поселил там  одну  девушку в качестве
моей дочери.  Я понимал, что делаю величайшую глупость, но все-таки пошел на
это.
     Перрит объяснил, что это было сделано с целью отвлечь внимание Микера и
всех прочих,  интересующихся его  семьей,  его настоящей дочерью. Раз он сам
живет  в этой квартире  вместе  с  дочерью, то никому и в голову  не  придет
искать ее  в других  местах, особенно  в колледжах. Эти был хитроумный план.
Казалось, его тайна надежно скрыта.
     -  Затем, - сказал Перрит другим тоном, и в его глазах сверкнул опасный
огонек, - эта тварь начала шантажировать меня.
     Вымогательства  начались за  неделю  до Рождества с  требования  тысячи
долларов наличными сверх ее еженедельного жалованья в сто долларов.
     За последние полгода она потребовала и получила:
     В конце января - 1500 долларов.
     В середине февраля - 1000 долларов.
     В конце апреля - 5000 долларов.
     В конце июня - 3000 долларов.
     В конце июля - 5000 долларов
     В конце августа - 8000 долларов.
     - Любопытно, -  сказал я, - что  сумма то возрастает, то  снижается, то
опять возрастает. Любопытно с психологической точки зрения.
     - Это кажется вам забавным, не так ли?
     - Я  сказал не "забавным", а "любопытным". Кстати, найдутся люди - я не
говорю, что  принадлежу к их числу, - но  найдутся  люди, которые не поверят
вам. Эта девушка выудила  у вас почти двадцать пять грандов. Почему же с ней
не произошло никакого несчастного случая? Почему она жива?
     - Вы верите слухам, которые распускают обо мне, - кисло сказал Перрит.
     Я усмехнулся.
     - Это останется между нами. Почему вы не расправились с ней?
     - С моей дочерью?
     - Но она ведь не является ею?
     - Но  для всех она моя  дочь. Мне пришлось бы убрать ее самому,  и  это
было бы  слишком  рискованно. Она  учла все  это.  Допустим, она исчезает, и
Микер  узнает  об этом.  Тогда  он  снова  начинает  искать  мою дочь,  и  я
оказываюсь там же, откуда начал. Я  рассматривая это дело под разными углами
и так и не нашел выхода.
     Я пожал плечами.
     - Значит, вы останетесь с дорогостоящей дочерью?
     -  Я останусь с  жадной  дурой.  Вчера вечером  она  потребовала у меня
тридцать грандов. Тогда я решил обратиться за помощью.
     Услышав цифру, я присвистнул.
     - Это уж слишком. Почему бы вам не урезать ее аппетиты?
     - Я пробовал. Неужели вы думаете, что я так легко раскошеливался?
     - Нет, не думаю.
     -  Правильно  делаете.  Я  пытался  урезонить  ее,  но  в  определенных
границах, поскольку представил ее своей дочерью. Поэтому мне нужна помощь, Я
знаю немало юристов, но ни одному из  них я не  рассказал  бы и десятой доли
того, что рассказал вам. Я выбрал для  своего дела Ниро Вулфа, потому  что у
него есть голова на плечах. Он должен договориться с ней. - Перрит оказал на
пачку банкнот.  - Это  для начала.  Я уплачу  за  все,  что будет сделано, и
уплачу неплохо.
     - Вулф не возьмет этих денег.
     Перрит пропустил  эти слова  мимо  ушей. Мне начало казаться, что своим
жизненным  успехам он обязан  особому устройству  барабанных  перепонок,  не
пропускавших все нежелательные звуки.
     - Вам понадобятся деньги, чтобы  уладить дела с этой девушкой, - сказал
он. -  В качестве моей дочери Вайолет Перрит. Но настоящее  ее имя Анджелина
Мерфи.  Я  привез  ее  из  Солт-Лейк-сити, где она скрывалась от полиции под
именем Салли Смит.
     Перрит рассказал  мне много  всего, гораздо  больше, чем  мне  хотелось
знать,   но   тут   поздно   было   что-то    менять.   Покончив   с   темой
Вайолет-Анджелина-Салли,  он  перешел  к  настоящей  дочери.  Ее зовут Бьюла
Пейдж. Когда он начал  говорить о  ней, я  решил, что  он сейчас  вытащит из
кармана и начнет показывать мне ее фотографии, так изменился его голос.
     Послушать его, так  все студенты ей в подметки не годились. Он входил в
целый  ряд несущественных деталей, что я простил, так как ему не с кем  было
поговорить о ней.
     - Я уже сказал Вулфу, что поручу ему кое-что в  связи с моей дочерью, -
заявил  Перрит. - Есть опасность,  что ее могут  узнать, так  как  она очень
похожа на свою мать.
     -  Но  мистер   Вулф  не   занимается   пластическими   операциями,   -
запротестовал я. - Обратитесь к хирургу.
     - Вы находите это забавным? - спросил Перрит.
     От  его  тона  у  меня мороз прошел  по коже.  Я услыхал  голос убийцы.
Очевидно, он мог простить многое, но только не шутки в адрес Бьюлы.
     - Не слишком, - вежливо сказал я. - Но вы  напрасно думаете, что мистер
Вулф может избавить вашу дочь от сходства с матерью...
     - Я этого и не требую. У Бьюлы есть привычка: она сидит,  опустив плечи
и слегка ссутулившись, а  потом вдруг выпрямляется  рывком. Эту привычку она
унаследовала от матери, и так ее можно безошибочно узнать. Я пытался отучить
Бьюлу от этой привычки, но мои слова на  нее не  подействовали, а настаивать
не хотелось. Может быть, Вулфу удастся.
     Конечно,  несколько  острот  висело  у  меня на  кончике  языка,  но  я
сдержался. Надо было поскорее выставить Перрита из дома, пока он не заставил
нас  давать  Бьюле  уроки  математики,  которая  была,  как  выяснилось,  ее
единственным слабым местом.  Но он  не собирался уходить  и сообщил мне  еще
кучу разных сведений. Второй секрет его успеха  заключается, я  думаю, в его
дотошности. Наконец, он поднялся.
     - Вайолет пока еще слушается  меня, - сказал он.  - Она хочет до  конца
обчистить  меня.  Если  Вулф захочет поговорить с ней,  то позвоните мне  по
одному из номеров, которые  я вам дам, и я позабочусь, чтобы она приехала. А
теперь откройте дверь и попросите Арчи.
     Я удивленно посмотрел на него.
     - Кого позвать?
     - Я же сказал - Арчи.
     Надо  же!  Значит, набальзамированного  типа  зовут  Арчи.  Я  проводил
Перрита в холл, отдал ему  шляпу  и пальто, затем выглянул в  дверь и окинул
взглядом улицу.
     - Все в порядке, - сказал я ему через плечо. - Позовите его сами.
     Но  ему  не понадобилось этого делать. Мой тезка, стоявший  наготове  у
черного седана, подбежал к крыльцу и сказал патрону:
     - Все в порядке.
     Дейзи  Перрит спустился по ступенькам  и сел  на заднее сиденье машины.
Мой тезка устроился на переднем, завел мотор, и они укатили.
     Я  отправился  на кухню,  чтобы выпить стакан молока. Там находился наш
шеф-повар Фриц Бреннер. Нарезая лук, он улыбнулся мне.
     - Все в порядке?
     - В  порядке, -  ответил я, сделав большой  глоток.  - Остается  решить
только один вопрос: какого цвета погребальный покров мы предпочитаем?

        4

     Когда Вулф спустился  в контору из оранжереи, я дал ему полный отчет  о
деле Перрита. Теперь я уже не уговаривал его отказаться от него. Наоборот, я
уже боялся,  что  он  может  отказаться.  В  таком  случае,  мне,  по  горло
напичканному самыми интимными секретами Дейзи Перрита, придется туго.
     Так что  меньше всего мне хотелось, чтобы Вулф заупрямился  и отказался
от дела.
     В семь часов я сказал ему:
     - Между прочим,  я  проверил  тот  номер, который дал  мне Перрит.  Они
предложили  отбивные на ребрышках (или "филе  Шатобриана", как  называет его
Фриц), печенку  и  свежую  свиную  вырезку. Конечно, если  наши  отношения с
Перритом испортятся, звонить этому Тому завтра утром будет бессмысленно.
     Вулф проворчал:
     - Позвони мистеру Перриту.
     Добившись, наконец,  разговора с Перритом, я  выяснил,  что  сегодня  в
девять  часов  вечера  Вайолет  будет  у  нас.  Мы перекинулись с  ним всего
несколькими  словами, стараясь не называть имена. Но  через  несколько минут
Перрит  позвонил вторично и сообщил, что свидание переносится на одиннадцать
тридцать. Мне показалось это время слишком поздним, и я предложил  назначить
встречу на  завтра.  Но Перрит все-таки  настоял  на сегодняшнем дне.  После
этого разговора Вулф проворчал:
     - Позвони его дочери.
     - Какой? Вайолет или Бьюле?
     - Его дочери. Мисс Пейдж.
     - Неужели вам так хочется поскорей научить ее выпрямляться?
     - Нам пока неизвестно, существует ли она  на самом деле. Я хочу  видеть
ее и как можно скорее.
     - Вы собираетесь представить меня ей?
     - Она уже совершеннолетняя. Придумай что-нибудь.
     Это было не  так уж трудно, потому что  Перрит дал мне массу сведений о
дочери. Я набрал ее номер и услышал в трубке женский голос:
     - Хэлло, хэлло, хэлло?
     - Могу ли я попросить к телефону мисс Бьюлу Пейдж?
     - Да, это я. А вы священник?
     - Нет, мисс Пейдж.  Меня  зовут Гарольд Стивенс.  Я приехал из Дейтона,
штат Огайо. Могу я поговорить с вами?
     - Конечно. Жаль только, что вы не священник.
     -  Разумеется, жаль, если он вам нужен. Мне хотелось  бы встретиться  с
вами сегодня  вечером,  потому  что я приехал в ваш  город ненадолго. Я хочу
поговорить  с  вами  о  Дейтонском  центре  здравоохранения  и  попросить  о
небольшой помощи ему.  Видите ли, молва  о вашей  щедрости в  подобных делах
разнеслась   довольно  далеко.  Мне  хотелось  бы  рассказать  вам  о  нашей
деятельности  и о  планах на будущее. Вы разрешите  мне приехать сегодня?  Я
буду у вас через двадцать минут.
     -  Меня интересуют  вопросы здравоохранения, - сказала девушка, - но  в
данный момент...
     - Мне известно, что они вас интересуют, - проникновенно сказал я.
     - Видите ли,  я спросила вас, не  священник  ли  вы, потому что  только
сейчас  состоялась  моя  помолвка. Как раз перед вашим звонком  мне  сделали
предложение и я дала согласие.
     - Вот как! Это же чудесно!!! Я приеду к  вам через двадцать минут. Я не
настаивал бы на этом, но я в городе ненадолго.
     - Хорошо, приезжайте.
     - Благодарю вас.
     Я повесил трубку и сказал Вулфу:
     - Сошло. Не блестяще, но сошло.
     Вулф был занят пивом, которое принес Фриц, и только  проворчал что-то в
ответ. Без внимания он оставил и тот  факт, что я взял со стола револьвер  и
положил его в боковой карман пиджака, а его маленького братца пристроил  под
мышкой в кобуре собственной конструкции.
     По правде говоря, в этот пасмурный октябрьский вечер я не ждал никакого
нападения. Но нужно было помнить, что я могу попасть в сферу внимания людей,
интересующихся  Дейзи Перритом. И  хотя моя  нервная система была  в  полном
порядке, у  меня  на душе  скребли  кошки,  когда я  выводил из гаража  свои
спортивный автомобиль, чтобы отправиться на нем в город.

        5

     Кое в  чем Перрит создал у меня  неверное представление о своей дочери.
Судя по его рассказам, я решил, что все свои деньги она тратит на учебники и
общественное  здравоохранение.   Но  ее  квартирка  была  обставлена  весьма
комфортабельно. В большой гостиной стоял красивый и дорогой письменный стол,
на стенах были полки с книгами...  Зато в другом  отношении  Перрит оказался
прав.  Одного взгляда  на девушку было достаточно, чтобы понять, что она  не
принадлежит к  легкомысленному типу искательниц приключений  или  постоянных
посетительниц баров. На мой вкус она была  несколько низковата и толстовата,
но  все, что полагается иметь  двадцатилетней девушке, было при ней,  в  том
числе  приятное лицо со светлыми глазами,  совершенно иными, чем глаза у  ее
папочки.
     Поскольку она сообщила мне о только что состоявшейся помолвке, я ожидал
увидеть у нее счастливого жениха и не ошибся.
     - Это мистер Шейн, - представила мне  его Бьюла, и мы пожали друг другу
руки. - Он сейчас отчитывал меня. Он считает, что я не должна была шутить по
поводу священника. Возможно, он прав, но тогда не надо было меня спаивать.
     -  Подожди,  -  запротестовал,  улыбаясь,  Шейн,  -  а  кто  приготовил
коктейль?
     - Я, - призналась Бьюла.
     Во  время  этого  разговора  они  стояли  рядом  и  поминутно,  как  бы
невзначай, касались  друг друга. Очевидно,  их отношения  находились на  той
стадии, когда два существа естественно тянутся к слиянию. Она спросила меня:
     -  Неужели  девушка не имеет права  выпить  коктейль  в честь помолвки?
Кстати, здесь еще осталось. Хотите?
     Она подошла к столу и взяла шейкер.
     - Здесь хватит на бокал.
     - У меня есть лучшее предложение, - сказал я, перебив ее. - Мне стыдно,
что я прервал ваш праздник. Почему бы вам не продолжить его у моего друга? -
Я выдал свою лучшую улыбку. - Я остановился у своего друга на Тридцать пятой
улице. Он довольно известный  человек  и к тому же гостеприимный. Я  позвоню
ему и предупрежу, что мы приедем. Согласны?
     Молодые люди переглянулись.
     - Но ведь в конце концов, - сказал Шейн, - мы не только для него,  но и
для вас совершенно посторонние люди.
     - В какой области известен ваш друг, - спросила Бьюла. - Кто он?
     - Ниро Вулф, детектив, я давно  знаком с ним. Он как-то спас мне жизнь:
меня обвиняли в убийстве, но я был не виноват, и он доказал это.
     - О  Мортон,  поедем! - Бьюла  положила руку на  плечо Шейну и умоляюще
посмотрела на него. - Это  моя  первая просьба после помолвки.  Ты не можешь
отказать в ней! -  Она обернулась  ко мне. - Уговорим его поехать! Он  очень
строг в отношении приличий, потому что заканчивает...

     Он стоял как настоящий страж, выпрямившись и  расправив  плечи. У  него
был сильный,  упрямый  подбородок  и четко  очерченные скулы. Общую  картину
немного нарушали очки в массивной оправе. Он сказал, что  собирается поехать
домой и позаниматься. Бьюла сказала, что не будет же он заниматься в день их
помолвки. Когда этот  разговор  кончился  тем,  чем всегда  кончаются  такие
разговоры, я получил разрешение позвонить по телефону своему другу.
     Голос Фрица ответил мне.
     - Фриц,  говорит Гарольд  Стивенс...  Нет,  нет,  гость  мистера Вулфа,
Гарольд Стивенс. Могу я поговорить с мистером Вулфом?

        6

     Впервые наблюдать привычку Бьюлы, от которой мы должны были  отучить ее
(сидеть  ссутулившись, а потом  выпрямляться рывком),  я  мог  за  обеденным
столом,  когда  Фриц подал  нам цыплят с жареной  картошкой. Эта привычка не
показалась мне настолько заметной, чтобы судить о ней.
     Я подумал, что было бы совсем нетрудно отучить Бьюлу от нее, если бы не
помолвка. Не так-то  легко убедить  девушку, только что заарканившую  своего
избранника, в том, что ее манеры нуждаются в исправлении.
     Ее избранник был, по-моему, не в своей тарелке. Казалось, он чувствовал
себя уже женатым со всеми вытекающими  отсюда последствиями. Ужин был вполне
приличным, вино было превосходным, но Шейн так и не оттаял.
     Возможно, студенты-юристы  очень серьезные  люди, но  Бог мой, ведь это
праздновалась его встреча со счастьем.  Я  делал все, все  возможное,  чтобы
поддержать  веселье, так как  опасался, что при серьезном повороте разговора
Бьюла  начнет   меня  расспрашивать  о   деятельности   Дейтонского   центра
здравоохранения. К моему удивлению, мои усилия поддерживал Вулф.
     Он  расспрашивал  Бьюлу о  ее  учебе,  рассказывал о  случаях из  своей
практики, даже пытался подбить Шейна - он отечески называл его Мортоном - на
рассказ о его вкусах и стремлениях.
     - По правде  говоря, я ничего не знаю, кроме юридических наук, - сказал
ему  Мортон, когда Фриц расставлял тарелки  для  салата.  -  В  этом главный
недостаток специального  образования: вы  остаетесь полным невеждой  во всех
других областях. Это, конечно, прискорбно.
     - Разумеется.  - Вулф потянулся  за соусником. - Но не так  прискорбно,
как невежество в своей области. Надеюсь,  вы отдаете себе отчет, Мортон, что
очень  немногие  люди  любят  юристов.  Я  не  люблю  их.  Они  неисправимые
крючкотворы. Они  считают