олько  люди, которые не слишком торопятся,
могут позволить себе роскошь прибегнуть к "импровизированному убийству".
     К вечеру вторника  я был  уверен в одной вещи, касающейся  смерти Б. Р.
Гаррисона,  федерального судьи  из  Индианаполиса:  если  все  же  это  было
убийство, то, конечно, "импровизированное". Мне бы хотелось сразу же сказать
еще  одно: я  знаю,  когда задание  мне не  по  силам. Я никогда не  пытаюсь
представить  дело таким образом, будто я могу все.  Поль  Чапин не  пробыл и
трех минут в конторе Вулфа  в понедельник вечером,  как я увидел, что он для
меня совершенно  непонятен. Если вас  интересует  мое  мнение,  то  на  этом
сборище он держался прекрасно!
     Люди  темные  и  непонятные сбивают  меня  с  толку. Вот  с  разборными
картинками такого  никогда  не  бывает:  пусть  картина распилена  на  сотни
кусочков, которые на первый взгляд совсем не подходят  один к другому,  но я
приведу  их  к  первоначальному виду. В воскресенье это  было проделано мной
сорока путями.
     Шесть часов  во  вторник  я  потратил,  выясняя  картину  смерти  судьи
Гаррисона:  читал донесения людей Баскома,  беседовал  с шестью свидетелями,
включая  тридцатиминутный разговор по  междугородному  телефону  с  Филмором
Коллардом. И провел  это по всем направлениям только с двумя  перерывами для
еды.
     В итоге я пришел к трем выводам.
     Первый: если это убийство, то "импровизированное".
     Второй: если кто-либо и убил его, то это Поль Чапин.
     Третий: что у меня было столько же шансов доказать это, как и доказать,
что честность - лучшая политика.
     Это произошло пять месяцев назад.  Правда, последующие события, начиная
с получения по почте стихотворных  предупреждений,  напечатанных на машинке,
не давали потускнеть воспоминаниям о них.
     Поль Чапин ездил в Гарвард  с  Леопольдом Элкасом, хирургом.  Последний
ездил  туда  на выпускной вечер  к  сыну.  Судья Гаррисон приехал  по той же
причине из Индианаполиса. Элкас сказал мне, что Дреммонд был уже там потому,
что  ежегодно  на  него  нападало  непреодолимое  сомнение  в  том,  что  он
действительно закончил этот знаменитый университет,  И  он возвращался  туда
каждый  июнь,  чтобы  приобрести  уверенность  в  этом.  Элкас  очень  любил
Дреммонда.
     Кэбот и Сидней Ланг находились в Бостоне по делам, а Бауэн был гостем в
доме  Теодора  Джейса.  По-видимому,   они  замышляли  какую-то   финансовую
операцию.
     Так или иначе,  Филмор Коллард связался со своими бывшими однокашниками
и пригласил их к себе на уик-энд на свою виллу близ Марблхеда. Их было более
дюжины.
     В  субботу  после  обеда, с наступлением темноты,  они  отправились  на
прогулку по окрестностям и добрались до края  стофутового утеса, у  подножия
которого  с грохотом  разбивался прибой  среди беспорядочного  нагромождения
скал... Четверо, среди них Кэбот и Элкас, остались дома играть в бридж. Поль
Чапин увязался  с гуляющими, группа разделилась: одни, во главе с Коллардом,
направились  к  конюшням  посмотреть на  заболевшую лошадь, кое-кто двинулся
назад  к  дому, человека  два  отстали.  Примерно  через час  они  хватились
Гаррисона, но встревожились по-настоящему лишь к полуночи. Рассвело до того,
как  наступил  полный  отлив,  так  что им  удалось найти  изувеченное  тело
Гаррисона у подножия утеса - оно застряло между скал.
     Трагическое происшествие и испорченный  уик-энд.  Никто  не усмотрел  в
случившемся  ничего  особенного  до  следующей среды,  когда каждый  из  них
получал  по почте  напечатанное  на машинке  стихотворение. Оно  очень много
говорило о личности  Поля Чапина и его качествах. Во всяком случае, никто не
сомневался, что он является автором.
     Кэбот  пояснил,  что  в  этой  уверенности их  укрепило  сходство между
трагической  гибелью  судьи  Гаррисона и  тем  несчастным  случаем,  жертвой
которого много лет назад стал сам Поль Чапин. Он тоже упал с большой высоты.
     Они собирались вместе, обсуждали случившееся, вспоминали, сопоставляли.
Прошло  уже четыре дня, и в  их  утверждениях  было много разногласий. Некто
Мейер,  живущий  в Бостоне,  говорил в субботу  вечером, что, когда он ушел,
Гаррисон сидел на краю утеса, смотря на прибой. Он даже крикнул ему шутливо,
чтобы,  прыгая  вниз,  судья  не  забыл  дернуть за кольцо своего  парашюта.
Поблизости больше никого не было.
     Они пытались восстановить в памяти все в отношении поведения Чапина.
     Двое  были  убеждены,  что  он  поплелся,  хромая, за  идущей  группой,
направляющейся к  дому, присоединился к ним на веранде и вместе с ними вошел
в дом.
     Бауэну показалось, что он его видел возле конюшни. А Сидней Лонг видел,
как он  читал  книгу вскоре  после возвращения группы, и считал, что Поль не
поднимался с места.
     Вся  "Лига"  была  теперь занята  этим  вопросом,  потому  что они  все
получили  "предупреждения".  Их совещание ничего не дало потому,  что  в  их
рядах  не  было единомыслия. Леопольд  Элкас  считал  Чапина непричастным  к
предупреждениям  и советовал  искать преступника  в  другом  месте.  Кое-кто
настаивал на том, чтобы передать это дело полиции. Но их разубедили, главным
образом Хиббард, Бартон и Элкас.
     В  конце концов  они направили  Бартона,  Кэбота  и  Лонга  с визитом к
Чапину.
     Чапин встретил их улыбкой. По их настоянию он описал все, чем занимался
в  субботу вечером,  совершенно  точно помня все  подробности.  Из  его слов
выходило, что он вместе с ними дошел до утеса и посидел там на скамье, затем
отправился  назад  с  группой возвращающихся домой.  Он не  видел  Гаррисона
сидящим на  краю утеса. Дома он уселся в кресло с  книгой и оставался там до
того момента, когда поднялся шум из-за отсутствия Гаррисона.
     Рассказывая,  он  все  время  улыбался, но  был  обижен.  Что  касается
полученных ими "предупреждений", это совсем другое дело. Тут, заявил он, его
крайне огорчает, что они подозревают его не только в насилии, но и в угрозах
прибегнуть  в будущем к новым видам насилия. Более того, его  возмущает, что
они  приписывают  ему столь низкопробное рифмоплетство,  но он понимает, что
ему следует их извинить, и т.  п. Они действовали под влиянием страха, ну, а
страх - дурной советчик.
     Кто послал предупреждения, если не он? Он не имел понятия. Думать можно
на кого угодно. На что-то может намекать почтовый штемпель, а также бумага и
конверты, не говоря уже о шрифте машинки. Ее стоит поискать.
     Высказав свои советы, он поднялся со стула и, хромая, подошел к пишущей
машинке, похлопал по ней рукой и улыбнулся собравшимся.
     -  Я уверен, что  этот  немыслимый материал не  был  напечатан  на этой
машинке, если только никто из вас, друзья  мои, не  проник сюда  тайком и не
воспользовался ею в мое отсутствие.
     Николас  Кэбот  был  достаточно  напорист,  чтобы  подойти  к  машинке,
вставить в нее лист бумаги, напечатать несколько строчек и забрать листок  с
собой, но дальнейшая проверка показала, что Чапин был прав.
     Шли недели, и острота притупилась.
     Большинство  из них, слегка устыдившись своей трусости, решили, что они
оказались жертвами чьей-то  неумной шутки,  и стали  ратовать за продолжение
дружбы с Чапином. Ему больше никто ничего не говорил о случившемся.
     Во вторник вечером я вкратце все это пересказал Вулфу.
     Его комментарии были следующими:
     - Если мистер Чапин имел отношение к гибели судьи Гаррисона, не  устоял
перед соблазном отомстить, он, очевидно, считает себя совершенно неуязвимым.
Но его подвело собственное тщеславие,  когда он написал угрожающие  письма и
разослал их всем приятелям. Это было опасно.
     - Как вы можете быть уверены?
     -  Уверен. А теперь я  тебе скажу  о  племяннице мистера  Хиббарда. Она
приходила ко мне сегодня утром.
     - Сказала вам что-нибудь новое?
     - Вместе  с  сестрой  она  еще раз тщательно  обыскала квартиру, но  не
обнаружила,  чтобы  что-нибудь пропало.  Он  был  привязан к  двум  трубкам,
которые курил поочередно, так одна  из них находится на своем обычном месте.
В банке он больше денег не брал.
     Но у него при себе  всегда  находилась  порядочная сумма наличными. Сол
Пензер  после  целого  дня работы  обнаружил  только  один  небольшой  факт:
продавец  газет  на  углу  Сто  шестнадцатой  улицы, который  знает  мистера
Хиббарда  в  лицо  уже несколько  лет, видел,  как тот вошел в  метро  между
девятью и десятью часами вечера в прошлый вторник.
     - Это единственное, что раздобыл Сол?
     Вулф кивнул, наклоняясь вперед, чтобы дотронуться до кнопки  звонка  на
своем столе.
     - Полиция располагает этими же  фактами, у них тоже больше ничего  нет,
хотя прошла неделя после исчезновения Хиббарда. Если мистер Чапин отправился
на прогулку с мистером Хиббардом и столкнул его с  моста  в Ист-Ривер, мы не
можем  ожидать, что Сол  станет  нырять  за  его  трупом.  Общепринятые меры
розыска полицией предусмотрели  все  возможности подобного  рода.  Работа не
прекращается.  Что  касается  мистера  Чапина, то  он  сказал  и Баскому,  и
полиции, что провел  вечер прошлого вторника у себя дома. Это утверждает его
жена. Никто из соседей не видел, чтобы он куда-то выходил.
     Вулф налил пива в стакан.
     -  Но на  другом фронте  мы неожиданно  добились успеха. Мистер  Фарелл
получил  согласие  двадцати  человек. "Записку" подписали все, кроме доктора
Элкаса, да еще кого-то  в  провинции. Мистер Скотт тоже исключен из  списка,
его доля  смехотворно мала, но, как мне кажется, вам стоит с ним повидаться.
Он немного возбуждает мое любопытство в другом отношении. Было непло...
     Зазвонил телефон. Я вздрогнул и чуть  не опрокинул  молоко, потянувшись
за трубкой.
     В трубке я услышал несколько слов и кивнул Вулфу.
     - Это Фарелл.
     Вулф взял трубку своего аппарата. Они разговаривали не более одной-двух
минут. После того как мы одновременно опустили трубки, я сказал:
     - Что такое? Фарелл ведет на ленч кого-то в Гарвард-клуб? Вы швыряетесь
деньгами, как пьяный матрос.
     Вулф потер нос.
     - Это не  я их  расшвыриваю,  а  мистер Фарелл.  Но  правила  приличия,
разумеется,  требуют,  чтобы  я их ему  возместил.  Я просил мистера Фарелла
взять  интервью  у  мистера Оглторна, я и  не предполагал его подкармливать.
Мистер Оглторн - член фирмы, издающей  книги  мистера  Чапина,  ну, а мистер
Фарелл с ним  немного знаком.  Сегодня  наверху  я потратил двадцать  минут,
размышляя, где мистер Чапин напечатает то, в чем не желает быть уличенным.
     Предположение,  высказанное  в рапортах  Баскома, что у Чапина  имеется
сменная  каретка  к  его  машинке,  которую он  ставит при необходимости,  я
посчитал  несерьезным. Смена каретки  дело сложное,  трудоемкое  и  грязное.
Нужно считаться с тем  фактом, что  вторая каретка должна  находиться где-то
под рукой, а это уже опасно. Нет, это не так.
     Затем  он мог,  по старому способу,  обратиться в  машинописное бюро  и
использовать одну из их  машинок, выставленных для продажи. Но о визите Поля
Чапина с его хромой ногой помнили бы долго. Не говоря уже о том, что все три
"предупреждения" напечатаны на одной машинке.
     Я  обдумал  и другие  возможности,  и одна,  как  мне  кажется,  вполне
реальна.  Мистер Чапин  мог  прийти в  контору  своего издателя и,  попросив
кое-что  заменить в рукописи  или  просто напечатать письмо, воспользоваться
одной из их машинок.
     Я надеюсь, что мистеру Фареллу удастся это выяснить. Надеюсь также, что
Фарелл сумеет заручиться  согласием  мистера  Оглторна взять образец  шрифта
машинки, которой пользовался Чапин, если  мое предположение окажется верным,
если оно - неверно, тогда возьмем образцы у всех машинок в их конторе.
     Я кивнул.
     - Отметь, что сегодня я дал мистеру Фареллу двадцать долларов. И отметь
также,  что  мы имеем  еще  одного члена  "Лиги" - мисс  Эвелин  Хиббард.  Я
договорился с ней сегодня утром.
     -  Вы, вероятно, забыли, сэр, что не хотели  брать ее  своей клиенткой,
потому что у вас в голове были другие планы, и она стала моей клиенткой. Так
что любые шаги, предпринимаемые ею, могут быть сделаны только с моего совета
и согласия.  Я  посоветую  ей, как  члену  "Лиги", заплатить меньше, чем она
предлагала вам как клиентка. В "Лиге" есть и более богатые люди, но никто из
них не платит десять тысяч.
     - Чудовищно! Ты не посмеешь так поступить.
     Я вздохнул, постаравшись сделать этот вздох похожим на его собственный.
     -  Мне очень неприятно, но это  единственный честный способ, которым  я
могу защитить интересы моей клиентки.
     - Сколько же ты посоветуешь своей клиентке заплатить?
     - Одну тысячу зеленых.
     - Абсурд! Учитывая ее первоначальное предложение...
     -  Прекрасно.  Я  не буду торговаться. Мы поделим  разницу пополам. Две
тысячи долларов, я настаиваю на этом. Это все.
     Вулф закрыл глаза.
     - Договорились, черт бы тебя побрал! Теперь возьми блокнот...



        Глава 9

     В  среду, довольно рано утром, я сидел  на кухне, разложив  перед собой
номер "Таймс",  но фактически  не  видя его, потому  что мысленно планировал
свой  день, одновременно  расправляясь  со второй  чашкой кофе,  когда  Фриц
вернулся от  входной двери  и  сказал, что Фред Даркин хочет меня  видеть. Я
терпеть не могу, когда мне мешают пить моих два последних и  здоровых глотка
утреннего кофе, поэтому я только кивнул и закончил завтракать.
     Когда  я вошел  в  контору,  Фред  сидел в  кресле,  грозно хмурясь  на
собственную шляпу, валявшуюся на полу,  куда она свалилась при его неудачной
попытке набросить  ее на одну из шишечек на спинке  моего стула.  Фред вечно
промахивался.
     Я поднял шляпу и протянул ее ему со словами:
     - Поспорим на доллар, что ты не сумеешь сделать это один раз  из десяти
возможных.
     Он покачал своей большой ирландской головой.
     - Нет времени. Я на работе. Могу ли я видеть Вулфа?
     - Сам  знаешь, что нет, черт возьми!  До одиннадцати часов мистер  Вулф
является садоводом.
     - Ух... но у меня особый случай.
     - Недостаточно  "особый",  чтобы  нарушить порядок  дома.  А  что,  наш
хромушка насыпал тебе в глаза песку, почему ты у него не на хвосте?
     - Я сменяю Джонни в девять часов.
     Даркин схватил свою многострадальную шляпу за поля, зажмурил один глаз,
прицелился и метнул ее  на спинку моего стула. И опять  шляпа пролетела мимо
на целую милю. Он хрюкнул от огорчения.
     - Послушай, Арчи. Это же пустая трата времени.
     - Так в чем же дело?
     - Вот в чем. Вы  поручили нам  втроем установить за  ним круглосуточное
наблюдение. Когда Вулф тратит деньги  таким образом, значит, задание важное,
и ему действительно  надо знать жизненную программу этой птицы. Вы разрешили
нам пользоваться такси и делать другие траты, если понадобится. Но повторяю:
это бессмысленная трата  времени  и  денег. Чапин  живет  на  Перри-стрит  в
шестиэтажном  доме  с  лифтом. Он на пятом  этаже.  За домом большой двор  с
деревьями и кустарником. Но дело в том, что во дворе стоит другой дом, фасад
которого выходит на  Одиннадцатую улицу. Дом этот построен тем  же хозяином,
так что каждый, кто хочет выйти  из дома  на Перри-стрит, может выйти черным
ходом, пересечь двор и выйти на Одиннадцатую улицу, а затем вернуться тем же
путем.
     Вот  и  получается,   что,   расположившись   в   табачной   лавке   на
противоположной  стороне Перри-стрит,  откуда мне прекрасно виден дом 203, я
чувствую  себя таким же полезным, как у одного  из выходов  с Янки-стадиона,
где мне поручено было наблюдать за женщиной в черной шляпке.
     Я пришел сюда не потому, что проштрафился. Мое единственное несчастье -
мой честный характер. Я хочу  повидать Вулфа и спросить его,  за что он  мне
платит деньги?
     -  Хорошенькую ты обрисовал  картину.  По-моему,  похоже, что нет иного
выхода  из  этого положения, как поставить  еще трех человек на Одиннадцатую
улицу. Но придется оплачивать это. Шесть хвостов за одним калекой...
     - Обожди минутку!
     Фред махнул на меня рукой.
     - Это еще не все.  Вторая неприятность  в том, что против нас ополчился
полицейский регулировщик на  углу. Мы загородили всю улицу. За этим  калекой
слишком много хвостов.  Еще есть  один человек  из отдела и невысокий  тип в
коричневой шляпе  и  с  розовым  галстуком.  Он  может быть  одним  из людей
Баскома, я его не знаю.
     Вчера  после полудня  к дому  203 подъехало  такси и остановилось перед
входом.  Через минуту появился Поль Чапин и сел  в такси.  Ты  бы посмотрел,
какой тут начался  ажиотаж! Тут появилось второе свободное такси,  я прыжком
опередил городского дика, и  ему пришлось  бежать  полквартала,  пока он  не
нашел  себе  машину,  а  баскомский  "галстук"  сел в  машину, которая  его,
по-видимому, ожидала.
     Мне так и хотелось крикнуть Чапину,  чтобы он минутку подождал, пока мы
не выстроимся в почетный эскорт, но в этом не было нужды,  так как его шофер
ехал медленно, и никто из нас его не  потерял. Он отправился в Гарвард-клуб,
где оставался около  двух  часов,  потом возвратился к себе домой,  а мы все
следовали за ним. Три машины!
     - Звучит великолепно!
     - У меня появилась идея, пока мы ехали в этой процессии. Почему  бы нам
не  подружиться?  Вы наймете  еще одного  человека,  тогда  он да Баском, да
городской дик смогут взять на себя Одиннадцатую улицу, а мы втроем останемся
на Перри-стрит и места будем занимать мало. Так, как идея?
     - Не годится.
     Я поднялся и в третий раз протянул ему его шляпу,
     - Вулф не станет пользоваться никакими  данными из вторых рук. Я возьму
трех  человек из "Метрополитен",  и мы перекроем  Одиннадцатую  улицу.  Вулф
хочет зажать  Чапина кольцом так туго, как затягивают барабан.  Ступай  и не
упусти  его. Я свяжусь с  Баскомом, может  он  отзовет  своего  наблюдателя.
Теперь топай!.. О, ну, ладно. Один бросок. Четвертак против дайма. Идет?
     Фред кивнул, принял  более удобную позу и метнул шляпу. На этот  раз он
был близок к цели, на десятую долю секунды шляпа повисла на верхушке кресла,
потом слетела.  Даркин  выудил  из кармана  дайм, протянул  его  мне и  ушел
побежденный.
     Сначала  я  было подумал подняться в спальню  к  Вулфу  и  получить его
согласие на  наблюдение за Одиннадцатой  улицей, но  было  всего лишь восемь
тридцать, а я становился полубольным  при виде,  как он,  сидя в постели под
черным шелковым одеялом, пьет шоколад, не говоря уже о том, что он наверняка
подымет крик.
     Поэтому я  соединился с агентством "Метрополитен" по телефону и сообщил
им суть задания. Я не представлял  себе, зачем это Чапину было  решаться  на
фокусы, подобные запасным выходам.
     После этого я несколько  минут ломал себе голову над вопросом, по чьему
заданию работает Баском, и решил, на всякий случай, попробовать выяснить это
по телефону. Но мне никто не ответил.
     В итоге, я несколько запоздал с выполнением собственного расписания,  и
мне  пришлось,  схватив  пальто  и  шляпу,  бегом  отправиться  в  гараж  за
"родстером".
     Накануне во время скитаний я собрал кое-какие факты о деле Дрейера.
     Юджин Дрейер, комиссионер  по купле-продаже картин, был найден  мертвым
утром  в  четверг,  20 сентября, в бюро при своей галерее, на Мэдисон-авеню.
Его  тело было  обнаружено  тремя  полицейскими,  которым пришлось  взломать
дверь. Он был уже  мертв около двенадцати часов, причина смерти - отравление
нитроглицерином. После  расследования  полиция  пришла к заключению, что это
самоубийство, и на дознании это было подтверждено.
     Но  в  понедельник  все  члены  "Лиги" получили второе  предупреждение,
звучавшее следующим образом:

     "Уже второй!
     Вам лучше было бы убрать меня долой!
     Уже второй...
     Пусть не было внизу услужливой скалы
     Или утеса, чтоб душа его рассталась с телом,
     Иль непоседливой волны,
     Которая, играя между делом,
     Его б в сво