етом почти всех
разговоров являлась невозможность отъезда из этого  места  до
разрешения  властей.  Особенное усердие в обсуждении принимал
Доменико Росси, который ораторствовал нарочито громко,  чтобы
Толман  слышал  все  его высказывания. Сам Толман стоял около
радиоприемника и выглядел несколько расстроенным. Рамзей Кейч
предпочитал хранить свое мнение при  себе,  в  то  время  как
Джером  Берин  заявил, что все это сплошное варварство, но он
надеется, что все остальные не будут настолько  глупы,  чтобы
лишаться   из-за   этого   аппетита.  Альберт  Малфи  казался
подавленным,  хотя  блеск  его  черных  глаз  не  уменьшился.
Раймонд  Лигетт  сидел  на  диване,  тихо  беседуя с мистером
Вукчичем. Вскоре вошла Констанция Берин, и  мой  друг  Толман
немедленно  сорвался с места и решительно бросился к ней. Она
выслушала его довольно равнодушно и  невнимательно.  А  может
быть, это мне показалось.
   Когда все   уже  собрались  войти  в  столовую,  в  дверях
появилась Дина Ланцио. Шум мгновенно утих... Росси, ее  отец,
заторопился  к  ней.  Подошли и некоторые другие с выражением
соболезнования. Она походила на неутешную вдову так же, как я
походил на вращающегося  дервиша.  Правда,  у  меня  не  было
оснований  неодобрительно  отнестись  к  ее  появлению здесь,
поскольку  я  знал,  что  мистер  Серван  по  просьбе   Вулфа
специально посетил ее и настоял не ее присутствии.
   За столом  рядом со мной опять сидела Констанция. Это было
терпимо. Вулф поместился справа от Сервана. Вукчич  сидел  по
другую   сторону   стола  с  Диной  Ланцио.  Лигетт  и  Малфи
расположились рядышком против меня. Берин сидел против Вулфа.
Рядом с Серваном сидел Клей  Ашлей.  Остальные  расположились
кто как хотел.
   На каждой тарелке лежало изысканно оформленное меню:


          ОБЩЕСТВО МАСТЕРОВ

       Американский обед

   Устрицы, запеченные в раковинах
   Черепаховый суп по-мэрилендски
   Молодая индюшка на вертеле
   Рисовые крокеты в желе из айвы
   Лимские бобы в сметане
   Висконсийский сыр
   Заварные бисквиты
   Сухие пирожные
   Шербет из ананаса
   Черный кофе

  Картина дополнялась армией официантов, предводительствуемых
Моултоном, стоявшим у стены с видом важным и значительным.
   Вообще за   столом   царила   весьма   непринужденная    и
дружелюбная   обстановка,  наполненная  мирными  разговорами,
ароматом отличных вин, ликеров и, наконец, кофе.
   Поднялся Вулф и начал свою речь. Он начал так:
   - Мистер  Серван,  леди,  мастера,  уважаемые   гости!   Я
чувствую  себя немного смешным. Восхитительно разговаривать о
пище, но еще более восхитительно ее есть. И вы только что  ее
ели.
   Продолжая говорить,     он    уже    мало    придерживался
составленного текста. Я налил себе  бренди.  Пусть  плывет  в
одиночку. Все равно я сейчас не смогу оказать ему помощь.
   К тому времени, когда он добрался до половины, меня начало
охватывать   беспокойство.  Я  взглянул  на  часы.  Было  уже
довольно поздно. До Чарльстона было около шестидесяти миль, а
Толман сказал, что при хорошей дороге  это  расстояние  можно
преодолеть за полтора часа. Зная, как насыщена наша программа
действий,  я  подумал,  что  мы  и без того имели мало шансов
выбраться отсюда до полуночи. Но все рухнуло бы окончательно,
если бы чтонибудь случилось с  Солом.  Только  я  подумал  об
этом,  как  один  из  зеленожакетчиков  тихо  приоткрыл дверь
гостиной и поманил меня. Я бесшумно поднялся со  стула  и  на
цыпочках вышел.
   В маленькой  гостиной  сидел  парень  с  большим носом, со
старой коричневой шапкой на коленях.  Он  поднялся  и  сильно
сжал мою руку.
  - Хелло! Никогда бы не подумал, что столь малое время может
сделать из тебя красавца. Ну-ка повернись, я посмотрю на тебя
со спины.
   Сол Пэнзер усмехнулся:
   - Как Вулф?
   - Произносит речь, которая составлена мною. В норме.
   - Ты уверен, что с ним все в порядке?
   - Почему  бы  и  нет?  О,  ты  имеешь  в виду это кровавое
жертвоприношение? - Я махнул рукой. - Он  вообразил,  что  он
герой. Я молю бога, чтобы в него больше не стреляли, иначе он
возомнит о себе неизвестно что.
   Сол кивнул.
   - Я кое-что добыл.
   - И это кое-что ты должен рассказать Вулфу прежде, чем все
окончится?
   - Думаю,  что  нет.  Я  добыл  все,  что  он  просил.  Вся
Чарльстонская полиция была поднята на ноги.
   - Понятно. Это устроил мой  друг  Толман.  Подожди  здесь,
пока он выговорится. Я лучше пойду обратно. Ты хочешь есть?
   Он сказал,  что  его  внутренности обеспечены, и я покинул
его. Возвратившись в столовую, я занял  свое  место  рядом  с
Констанцией  и,  когда  Вулф  сделал  паузу в конце абзаца, я
вынул носовой платок, вытер губы и спрятал  его  обратно.  Он
кивнул, показывая, что все понял.
   Наконец он   добрался   до  конца.  Однако  он  не  сделал
достаточно длинной паузы, чтобы дать понять присутствующим об
окончании разговора. Напротив, он обвел взором  весь  стол  и
продолжал:
   - Я  надеюсь,  что  вы извините меня, если я продолжу свое
выступление, но  уже  по.другому  предмету.  Я  закончил  мои
заметки   по   гастрономии.  Сейчас  я  собираюсь  перейти  к
обсуждению убийства. Убийства Филиппа Ланцио.
   В ответ поднялся рокот голосов. Луис Серван поднял руку:
   - С вашего позволения я скажу, что это мистер Вулф  провел
данное  расследование.  И  хотя  данный  разговор  и не может
считаться  подходящим   для   завершения   встречи   общества
мастеров, однако он представляется мне необходимым.
   Рамзей Кейч  бросил неприязненный взгляд наТолмана, Малфи,
Лигетта и Ашлея и проворчал:
   - Не по той ли причине здесь присутствуют посторонние  нам
люди?
   - Именно  по  этой самой причине, - быстро ответил Вулф. -
Держу пари, что все вы недовольны  тем,  что  мне  приходится
несколысо омрачить завершающий вечер встречи. Но что делать -
вмешался  человек,  который  убил Ланцио. Он испортил нам всю
радость этого традиционного события, поставил под  подозрение
группу  невинных  людей,  полностью нарушил мой и ваш отпуск.
Так что не только это,  -  он  указал  на  свою  перевязь,  -
явилось  причиной  моего желания добиться возмездия для этого
человека. Все мы в одинаковой степени заийтересованы в  этом.
Кроме  того,  перед  началом обеда я слышал много недовольных
разговоров, что никому не дают разрешение покинуть это  место
до   конца   расследования.  Именно  это  расследование  я  и
собираюсь произвести  здесь  сейчас.  Я  разоблачу  убийцу  и
представлю  вам  доказательства его виновности, прежде чем мы
покинем эту комнату.
   Лизетта Пяти пискнула и прикрыла ладонью  рот.  Потом  она
осторожно  оглянулась по сторонам. Но никто не обратил на нее
внимания. Все глаза были прикованы к Вулфу.
   Он продолжал:
   - Во-первых, я считаю, что лучше всего рассказать вам  обо
всем, что происходило здесь, в этой комнате, в среду вечером,
и  тогда  вы  лучше  сможете  понять,  кто  сделал  это.  Все
происходило обычным порядком до тех пор, пока Мондор, Кейч  и
Серван заходили сюда и дегустировали соусы. Но сразу же после
того,  как Серван вышел из комнаты, Ланцио подбежал к столу и
изменил порядок  блюд.  На  своих  законных  местах  остались
только  два.  Несомненно, он рисковал при этом, так как дверь
могла в любую минуту открыться и вошел бы Берин. Но все же он
пошел  на  это.  Это  была  детская  и   несерьезная   шутка,
направленная   на   то,   чтобы  дискредитировать  Берина  и,
возможно,  Вукчича.  Возможно,  что  после  посещения  Берина
Ланцио  намеревался  расставить блюда на прежние места, но он
не сделал этого, потому что прежде был убит.
   В то время, как Берин находился  здесь,  в  гостиной  было
включено  радио. Это послужило сигналом для человека, который
ожидал недалеко, в кустах. Он находился достаточно  близко  к
окну гостиной...
   - Подождите  минутку!  -  Крик был негромкий, но прозвучал
как взрыв. Все повернулись в сторону  Дины  Ланцио.  Горящими
глазами  она  смотрела  на  Вулфа.  - Мы можем прерывать вас,
когда вы будете говорить ложь?
   - Думаю, что нет, мадам, с вашего разрешения. Если  каждое
мое  заявление  будет  встречать такую реакцию, мы никогда не
кончим. Почему бы вам не подождать, пока я выскажусь?
   - Это я включила радио. Все знают это. А вы  сказали,  что
это послужило сигналом...
   - Именно  это  я и сказал, и убедительно прошу вас, мадам,
не превращать это все в склоку. Я говорю об убийстве,  а  это
достаточно  серьезная  вещь. Либо меня полностью опровергнут,
либо... кто-нибудь будет повешен здесь, в Западной Вирджинии,
не так ли, мистер Толман?
   Толман, не отрывая взгляда от Вулфа, кивнул.
   - Тогда  кто-то  будет  болтаться  на  конце  веревки,   -
повторил он и продолжал: - Как я говорил, человек скрывался в
кустах,  вон там. - Он указал на дверь, ведущую на террасу. -
Достаточно близко, чтобы радио предупредило его, что он может
ожидать возвращения Берина в гостиную. Сразу же  после  этого
он  прошел  через террасу и вошел в столовую через эту дверь.
Ланцио был один возле стола. Он  удивился  одетому  в  ливрею
слуге  - на человеке была надета ливрея Канавинского курорта,
и он имел черное лицо. Человек приблизился к столу, показывая
своим видом, что  хорошо  знает  Ланцио.  "Смотри,  -  сказал
человек  с улыбкой, - ты же знаешь меня, я мистер Белый, - мы
можем так назвать его, поскольку он действительно был  белым.
-  Мы  сыграем  забавную  шутку  с этими парнями. Будет очень
забавно, Ланцио, старый дружище. Ты пройди за эту ширму, а  я
останусь  здесь  около  стола..."  Понятно,  что кроме Ланцио
никто не слышал этих  слов.  Может  быть,  они  были  немного
другими.  Дело  не  в  этом.  Дело  в  том,  что в результате
разговора Ланцио зашел за ширму, а мистер Белый взял со стола
один из ножей, последовал за ним и заколол его сзади прямо  в
сердце.  Это  было  проделано  быстро  и  умело,  так  что не
последовало ни  шума,  ни  восклицания,  которые  могли  быть
услышаны  в  подсобном  помещении,  на  кухне.  Мистер  Белый
оставил нож в ране, посмотрел, хорощо ли проделана работа,  и
вышел  из-за  ширмы.  Но  когда  он  бросил  взгляд на дверь,
ведущую  в  подсобное  помещение,   он   заметил,   что   она
приотворена,  и  человек,  цветной,  смотрит в образовавшуюся
щель. Или он уже был готов к такому решению и заранее  решил,
что  делать,  или у него достаточно хватило присутствия духа,
чтобы просто оставаться около ширмы, поглядеть прямо в  глаза
подсматривающему  и  приложить  'палец  к  губам.  Простой  и
естественный жест. Он мог или  не  мог  знать,  возможно,  не
знал,  что  в этот же самый момент дверь, ведущая на террасу,
сзади него, была также приоткрыта. В нее смотрела женщина. Но
его маскарадный вид сделал свое дело в обоих случаях. Цветной
понял, что его чернота поддельна, и принял его за  одного  из
гортей,  подготавливающего  какую-то  шутку.  Поэтому  он  не
двинулся, чтобы вмешаться или разузнать, в чем дело.  Женщина
же  предположила, что это один из слуг. Прежде чем он покинул
комнату, мистера Белого видел  еще  один  человек  -  старший
официант Моултон, - но к тому времени, как Моултон заглянул в
дверь,  мистер Белый был уже на пути к террасе и повернулся к
нему спиной. Так что Моултон видел его только  сзади.  Теперь
мы  должны  назвать  имена  действующих лиц. Человек, который
первым подсмотрел в дверь, был Пауль Випл,  один  из  здешних
официантов.  Вторым  мистера  Белого  видел Моултон. Женщина,
смотревшая через дверь с террасы, была Лауренсия Кейн.
   Кейн даже подпрыгнул от удивления, взглянув на свою  жену.
Она повернула к Вулфу свой дрожащий подбородок.
   - Но... вы обещали мне...
   - Я  ничего  вам  не  обещал.  Я  сожалею, миссис Кейн, но
всегда лучше поставить точки над "и". Я не думаю...
   Кейн в недоумении пробормотал:
   - Я ведь ничего не знал... ничего...
   - Прошу вас. - Вулф поднял руку. - Я уверяю вас, сэр,  что
ни   вам,   ни  вашей  жене  не  грозят  никакие  осложнения.
Безусловно, все мы должны быть благодарны ей. Если бы она  не
прищемила  в  этой  двери  палец  и  не попросила своего мужа
поцеловать его, вполне возможно, что мистер  Берин  и  сейчас
занимал  бы  то  неприятное  место, которое предназначено для
другого. Но не буду вдаваться в подробности.
   Итак, все это произошло в среду  вечером.  Теперь  давайте
вернемся  к  вопросу  о радио. Можно подумать, что, поскольку
оно было включено в определенное время, а именно тогда, когда
в  столовой  находился  Берин,  и  мы  расцениваем  его   как
соответствующий  сигнал, то это может бросить тень подозрения
на Берина. Но это не так. Возможно, и  не  имелось  намерения
навлечь  подозрения на определенную личность, но если это все
же было так, этой личностью мог  быть  только  Марко  Вукчич.
Действительно,  радио  было  включено  непосредственно  перед
визитом  в  столовую  Вукчича,  вне  связи  с  тем,  кто  там
находился  в  данный момент. Случайно получилось так, что там
был именно Берин, так же случайно  это  совпало  с  тем,  что
Ланцио  переставил  блюда, чтобы заманить в ловушку Берина, и
еще одной случайностью оказалось то, что после  ухода  Берина
ничего  не  подозревавший  Моултон  расставил блюда в прежнем
порядке. Об этом, правда, я не говорил ранее. Но  все  это  к
слову.  Пункт,  на  котором я хочу остановиться, содержит то,
что, во-первых, радио было включено  за  несколько  минут  до
захода   Вукчича   в   столовую,  поскольку  Вукчич  оказался
единственным  человеком,   которого   миссис   Ланцио   имела
возможность удержать от немедленного посещения столовой после
ухода  Берина,  дав тем самым необходимый шанс мистеру Белому
остаться некоторое время наедине с  Ланцио  для  определенной
цели.  Как  вы  все  знаете, миссис Ланцио, пригласив Вукчича
танцевать, задержала его в своих руках.
   - Ложь! Вы знаете, что это ложь!
   - Дина, замолчи!
   Это был Доменико Росси, пристально посмотревший  на  дочь.
Вукчич также смотрел на нее. Его челюсть отвисла.
   - Он говорит ложь!
   - Я  сказал:  замолчи!  -  с  ледяным  спокойствием сказал
Росси. - Если он говорит ложь, пусть говорит до конца.
   - Благодарю вас, сэр! - Вулф склонил на полдюйма голову. -
Я думаю, что теперь мы лучше догадаемся, кем был этот  мистер
Белый.  Вы,  возможно,  заметили,  что  тот риск, подвергаясь
которому он забрался в столовую, был  скорее  кажущимся,  чем
реальным.  И  если  даже  после  этого его бы увидели - а его
увидели - что из того, что он  был  зачернен?  С  выкрашенным
лицом  и  в  ливрее... Люди, которые его видели в этот вечер,
даже не заподозрили в этом ничего плохого. Он был  совершенно
уверен,   что  никто  не  сможет  подозревать  его.  Он  имел
некоторые  основания  для   этой   уверенности.   И   главным
основанием  было  то,  что в среду вечером он не находился на
Канавинском курорте. Он был в Нью-Йорке...
   Берин воскликнул:
   - Милостивый боже! Но если его не было здесь...
   - Я имею в виду, что никто не  мог  предположить,  что  он
здесь,  и поэтому мистер Белый был уверен, что его невозможно
заподозрить. Но уверенность эта оказалось  чрезмерной,  и  он
повел  себя  неосторожно.  В результате он сам в разговоре со
мной позволил своему языку навлечь на себя подозрение.
   Как вы знаете, я имею достаточный опыт в  делах  подобного
рода.Это моя профессия.Я сказал мистеру Толману, что я уверен
в невиновности Берина. Но я не открыл ему мою главную причину
такой  уверенности,  поскольку я не собирался заниматься этим
расследованием  и  считал  ненужным  посвящать  его   в   мои
подозрения.  Этой  причиной  было  то, что я был убежден, что
миссис  Ланцио,  включая  радио,  подавала   сигнал   убийце.
Остальные  детали,  связанные  с  этим  происшествием,  можно
отнести  к  разряду  случайностей,  за  исключением  задержки
Вукчича  на  несколько  минут  во  время танца. Той задержки,
которая могла дать убийце время для совершения преступления.
   Когда Берин был арестован, я проявил интерес к этому делу.
Однако после того, как мне  удалось  его  реабилитировать,  я
опять  решил  в это не вмешиваться. И вот в это время убийцей
была допущена  другая  совершенно  идиотская  ошибка.  Мистер
Белый  решил,  что  я  слишком  до  многого  докопался, и, не
потрудившись  даже  узнать;   продолжаю   ли   я   дальнейшее
расследование,   он  прополз  через  кусты  под  мое  окно  и
выстрелил в меня. Мне кажется, я знаю,  как  он  добрался  до
"Апжура". Мой помощник мистер Гудвин примерно через час после
этого видел его спешившимся с лошади около отеля. Дорожка для
верховой езды проходит только в пятнадцати ярдах от тропинки,
ведущей  в  "Апжур".Он  мог  легко  сойти с дороги, привязать
лошадь, пробраться через кусты к павильону и после  выстрела,
вернувшись  на  дорогу,  уехать  дальше  на лошади. Во всяком
случае, он сделал ошибку и вместо того, чтобы  нейтрализовать
меня, только пробудил во мне решимость действовать.
   Я предположил,  как  уже  сказал  выше,  что  убийца был в
заговоре с миссис Ланцио. Я сразу отказался от мысли, что это
был только наемный убийца, просто нанятый ею. В  этом  случае
терял  всякий  смысл  этот  маскарад  с переодеваниями. Кроме
того, трудно было поверить, что  наемный  убийца,  совершенно
незнакомый  Ланцио,  мог  войти в эту комнату, взять со стола
нож, затащить Ланцио за  ширму,  убить  его  и  все  это  без
признаков  какой-либо борьбы, без крика и шума. И так же, как
вчера, когда был арестован Берин и я добивался  доказательств
его   невиновности   с   помощью   одной   тонкой  ниточки  -
прищемленного пальца - так и сегодня, когда я принял  решение
добраться  до  убийцы, в моих руках оказалась одна тонкая, но
прочная ниточка. Она представляла собой вот что. Вчера  около
двух  часов  мистер  Малфи  и мистер Лигетт прибыли в Канавин
самолетом из Нью-Йорка. Они пришли  прямо  в  мою  комнату  в
"Апжуре",  ни  с кем, кроме слуг, не разговаривая, и имели со
мной беседу. Во время этой беседы Лигетт сказал - я  полагаю,
что  точно  помню эти слова: "Мне кажется, что это дело не по
зубам  шерифу  точно  так  же,  как  если   бы   он   пытался
дегустировать  соусы, приготовленные Ланцио". Вы помните это,
сэр?
   - Боже, - пробормотал Лигетт,  -  вы  глупец!  Неужели  вы
пытаетесь втянуть меня в эту историю?
   - Боюсь,  что  именно  это  я  и собираюсь сделать. - Вулф
пожал плечами. - Это ведь достаточно ясно.  Так  вот,  именно
эта  фраза показалась мне подозрительной. Я достаточно хорошо
знаком с репортерскими донесениями, и мне  показалось  весьма
сомнительно,   что   уже   в  первых  сообщениях  могло  быть
упоминание подробностей о  проводимой  дегустации  соусов.  Я
позвонил   отсюда  моему  приятелю  и  в  полицию  инспектору
Кремеру. Мой запрос Кремеру  помимо  всего  прочего  содержал
просьбу  добыть  списки  пассажиров,  вылетевших  в  среду из
Нью-Йорка в эту часть страны. Меня не интересовал аэропорт их
назначения, меня  интересовали  только  люди,  которые  могли
добраться до  канавинского  курорта  в  девять  часов вечера,
потому что около девяти часов миссис Ланцио внезапно  исчезла
и  пропадала около часа. Согласно моей версии, это могло быть
ничем иным, как встречей со своим партнером.  Кроме  того,  я
попросил Кремера навести справки о миссис Ланцио в Нью-Йорке,
ее  друзьях...  пардон,  мадам!  Вы  будете  еще  иметь  шанс
высказаться! В этой части сообщения подозрения не упирались в
одного  лишь   Лигетта,   и   я   хочу   принести   публичную
благодарность  мистеру  Бланку  за  его добровольное согласие
принять участие в одном из экспериментов,  которое  оправдало
его в моих глазах полностью.
   Сегодня в   час   дня  я  получил  телеграмму,  в  которой
сообщалось, что о дегустациях  соусов  не  упоминалось  ни  в
одном  из  репортерских  донесений.  Возникает  вопрос:  если
Лигетт покинул самолет около десяти часов и  не  разговаривал
ни  с  кем по дороге ко