была  женой  Барри  Флеминга,  который
преподавал математику в школе Генри Хадсона, что Стелла вошла  в  квартиру
сестры около семи часов вечера - то есть менее чем через  три  часа  после
моего ухода, что смерть наступила  между  восемью  утра  и  полуднем,  что
Стелла отказалась дать интервью репортерам,  и,  наконец,  что  полиция  и
контора окружного прокурора приступили к расследованию. Фотографию Изабель
откопали,  должно  быть,  у  какого-нибудь  театрального  агента;  Изабель
улыбалась точь-в-точь,  как  девица  из  кордебалета.  Рядом  был  помещен
снимок, на котором полицейский сопровождал Стеллу.
     Что ж, пока все шло неплохо. Но если Орри и в самом деле не подставил
меня (а я в этом почти не сомневался),  то  скоро  неизбежно  должны  были
полететь пух и перья. Поэтому, покончив с завтраком и пройдя в кабинет,  я
первым делом включил радио. В десятичасовых новостях - ничего.
     Когда  в  одиннадцать  часов  Вульф  спустился  из  оранжереи,  радио
по-прежнему работало. Вульф прошествовал к  столу,  вместил  свою  тушу  в
единственное кресло, способное его выдержать, хмуро  воззрился  на  радио,
потом зыркнул на меня и пробурчал:
     - У тебя что-то срочное?
     - Да, сэр. Мне очень важно узнать, где играют "Брейвз"  -  в  Милуоки
или в Атланте. К тому же сегодня воскресенье, день отдыха.
     - Мне казалось, ты сегодня приглашен куда-то.
     - Да, в час дня, но я не уверен, что  пойду.  Обед,  правда,  обещает
быть приличным, но потом некто собирается читать стихи.
     - Чьи?
     - Свои собственные.
     - Тьфу!
     - Вы совершенно правы, сэр. Кажется, мисс Роуэн просто думала, что он
голодает, и решила накормить его, а он потом заявил, что в награду за  это
подготовит ей и ее друзьям потрясающий сюрприз. Так что Лили влипла.  Свою
поэму он именует эпифоном, поскольку это эпопея,  и  читает  ее  несколько
часов.
     Уголок рта Вульфа приподнялся на одну восьмую дюйма.
     - Поделом вам.
     - Конечно. Вы никогда не простите Лили того, что она сделала с вами в
машине той ночью, хотя она руководствовалась только  чувством  долга  [см.
Рекс Стаут "В лучших семействах"]. Пожалуй, я все-таки не пойду.
     Вульф отмахнулся.
     - Пойдешь.
     И уткнулся в воскресный  выпуск  "Таймс".  Мы  выписываем  сразу  три
экземпляра: один для Вульфа, второй для меня и третий для Фрица.
     В полуденном выпуске новостей убийство  опять  не  упоминалось,  и  я
решил, что слишком  нелепо  торчать  весь  день  в  кабинете,  разглядывая
газету, и каждые полчаса с замиранием сердца  прислушиваться  к  последним
известиям. Поэтому я взлетел по ступенькам в свою комнату  и  облачился  в
свежую рубашку и один из четырех выходных костюмов. Потом снова  спустился
и, заглянув поочередно на кухню и в кабинет, сообщил, куда иду.  Выйдя  на
улицу, я направился прямиком в гараж  на  Десятой  авеню,  где  стоит  наш
"герон". Владеет-то машиной Вульф, зато  вожу  ее  я.  А  по  воскресеньям
вполне возможно порой отыскать местечко у тротуара, чтобы оставить машину.
     В двадцать минут пятого я сидел с закрытыми глазами,  откинувшись  на
спинку кресла, в просторной гостиной особняка Лили Роуэн, возведенного  на
крыше высотного здания на Шестьдесят третьей улице, и пытался решить,  кто
бы больше подошел для моей бейсбольной команды  -  Вилли  Мейс  или  Сэнди
Коуфакс. Поэт, усатый субъект с вытянутой физиономией,  который  вовсе  не
выглядел голодным, поскольку успел сытно пообедать, продолжал  громогласно
нести какую-то галиматью, но я перестал его слушать  еще  час  назад.  Для
моих ушей его вирши воспринимались просто как некий шумовой фон.
     Вдруг кто-то ткнул меня в плечо. Открыв  глаза,  я  увидел  горничную
Мими. Она беззвучно произнесла одними губами слово "телефон". Я поднялся с
кресла, пересек гостиную, вошел в соседнюю комнату, прошагал к письменному
столу, за которым обычно сидит Лили, когда выписывает чеки, взял трубку  и
сказал:
     - Арчи Гудвин слушает.
     Голос Вульфа произнес мне в ухо:
     - Полагаю, ты прочитал про убийство женщины по имени Изабель Керр?
     - Да.
     - Я тоже. Здесь Паркер. Ему позвонил Орри Кэтер и попросил приехать в
полицейский участок на Двадцатой улице. Паркер поехал туда. Орри  задержан
как важный свидетель. Он почти ничего не  рассказал  мистеру  Паркеру,  но
велел ему связаться с тобой. Почему?
     - Потому. Паркер еще у вас?
     - Да.
     - Через двадцать минут приеду.
     Я положил трубку, отправился на  кухню,  сказал  Мими,  что  передать
Лили, снял с вешалки пальто и шляпу, вышел и вызвал лифт.
     Машину я оставил  за  ближайшим  углом,  на  Мэдисон-авеню.  Запустив
мотор, я сказал себе, что имею полное право не отвлекаться от  мыслей  про
Вилли Мейса и Сэнди Коуфакса. Пока я не услышу Паркера, никакой новой пищи
для моих мозгов все равно не предвидится.
     Заезжая в гараж, я окончательно остановил свой выбор на Вилли  Мейсе.
Гордясь собой, я вернулся к нашему дому с  сознанием  выполненного  долга,
оставил пальто и шляпу в прихожей и вошел в кабинет.
     Натаниэль Паркер, адвокат, к услугам которого Вульф обращается  время
от времени, сидел в красном кожаном кресле. На  столике  возле  его  локтя
стояла бутылка шотландского виски, бутылочка содовой, стакан и ведерко  со
льдом. Вульф восседал за своим  столом  и  потягивал  пиво.  Поскольку  по
воскресеньям он возится с орхидеями только  утром,  воскресенье  считается
его основным пивным днем. Паркер, которого я не видел  уже  пару  месяцев,
привстал мне навстречу, и мы обменялись рукопожатием.
     - Пожалуй, это будет еще хуже, чем слушать стихи, -  провозгласил  я,
прошел к своему столу, развернул стул, сел и обратился к Паркеру:
     - Если вы освободите Орри под залог, то я, пожалуй, лучше дождусь его
возвращения.
     - Боюсь, ждать вам придется долго, - сказал Паркер. - Думаю,  они  не
согласятся отпустить его. Судя по их словам, во всяком случае.
     - Его обвиняют в убийстве?
     - Пока нет, но скоро, наверное, обвинят. Может быть, даже завтра.
     - Так он убил эту женщину? - прорычал Вульф. - С  этим  было  связано
твое вчерашнее "личное дело"?
     - Прошу соблюдать спокойствие, - предложил  я.  -  Если  Орри  просил
мистера Паркера связаться со мной, то я  хочу  точно  знать,  как  он  это
объяснил. Вы не возражаете?
     Последние слова относились уже к Паркеру.
     - Нисколько.
     Адвокат пригубил виски с содовой и отставил стакан в сторону.
     - Сказал он совсем немного. До моего прихода он отказывался  отвечать
на вопросы. Естественно, он знаком с правилами игры. Но и со мной  он  был
не слишком откровенен. Даже не признался, был ли знаком  с  этой  женщиной
или хоть как-то связан с ней. Сказал он мне  вот  что.  Во-первых,  он  не
убивал ее и за весь вчерашний день даже не находился поблизости от нее или
от ее квартиры. Во-вторых, он  рассказал,  где  был  вчера.  А  в-третьих,
сказал, что  я  должен  связаться  с  вами  и  вы  сами  решите,  что  мне
рассказать. Мы договорились, что он даст показания о том, где был вчера  и
чем занимался, но обо всем остальном будет держать язык за зубами. Еще  мы
договорились, что встретимся после того, как я побеседую с вами.
     - Так вы согласились защищать его?
     - Да, так мы условились. По меньшей мере,  пока  я  не  переговорю  с
вами.
     - Значит, все зависит от меня?
     - Да. Он просил передать, чтобы вы сами решали, что сказать.
     - Восхитительно! Даже не  знаю,  как  мне  расценить  такое  доверие.
Извините, я должен почесать нос.
     Я почесал кончик носа, уставившись на огромный глобус возле  книжного
шкафа, но не видя его. Собственно, ломать голову мне было не над чем;  все
обстояло предельно просто - рассказать все  или  ничего.  Причем  неважно,
узнает ли это Паркер сейчас или завтра.
     Я встал.
     - Мне казалось, что зимой по воскресеньям вы обычно играете в бридж?
     - Так и есть. Звонок Кэтера прервал партию.
     - Тогда возвращайтесь и доигрывайте. Я уже все решил. Я расскажу  все
мистеру Вульфу. Я предпочитаю, чтобы он ел меня поедом, пока я  докладываю
ему, а не вам. Вы же узнаете обо всем позже, скажем, завтра утром. От меня
или от него самого. Впрочем, если хотите, то можете подождать в  гостиной,
но это может быть нескоро.
     Вульф, стиснув губы так, что рот превратился в  тонюсенькую  полоску,
потянулся к бутылочке и плеснул себе еще пива. Паркер посмотрел  на  него,
потом залпом осушил свой стакан, поставил его на столик, поднялся,  смерил
меня взглядом и сказал:
     - Можете ответить  мне  только  на  один  вопрос,  причем  это  будет
рассматриваться как сведения, не подлежащие оглашению: он убил ее?
     - Даже если бы я знал, - ответил я, - это не считалось бы сведениями,
не подлежащими разглашению. Я не ваш клиент.
     С этими словами я вышел в прихожую, снял с вешалки его пальто и битых
две минуты стоял и ждал, пока адвокат обсуждал что-то с  Вульфом.  Наконец
он соблаговолил выйти, но ужасно долго возился, поправляя шарф, застегивая
пуговицы и  натягивая  перчатки.  Переступив  через  порог,  Паркер  сразу
ссутулился под порывом ледяного ветра.
     Когда я возвратился в кабинет, Вульф уже погрузился в "Приглашение  к
дознанию" Уолтера и Мириам Шнайр. Чистое ребячество. Он давал мне  понять,
что сначала из-за Орри, а  потом  из-за  меня  пострадало  его  воскресное
чтение.
     - Если вы  посередине  главы,  то  я  могу  подождать,  -  заявил  я,
усаживаясь.
     Вульф хрюкнул, отложил книгу и свирепо уставился на меня.
     - В пятницу днем, - начал я, - то есть  позавчера,  Орри  позвонил  и
попросил, чтобы вечером я с ним встретился. Если помните, я не помогал вам
вечером готовить каплуна по-суваровски, о чем искренне сожалею. Так вот, в
семь вечера мы встретились с Орри в "Джордано" - это ресторан на  Западной
Тридцать девятой улице. Сейчас...
     - Только без вранья, - прервал Вульф.
     - Хорошо. Сейчас я расскажу вам все, что  он  мне  сказал.  Орри  был
сильно растерян. Он собрался жениться на стюардессе по имени  Джил  Харди.
Показал мне фотографию. Свадьбу назначили на начало мая, когда  у  девушки
начинался отпуск. Но все  повисло  в  воздухе.  Другая  девушка  по  имени
Изабель Керр стала резко возражать. Оказывается,  она  и  сама  собиралась
замуж за Орри, да к тому же имела основания  полагать,  что  Орри  -  отец
ребенка, который должен был появиться на свет через семь месяцев.  Изабель
твердо намеревалась обнародовать этот факт, если понадобится. Она сказала,
что располагает доказательствами, которые хранятся где-то в запертом ящике
у нее дома. В числе этих доказательств -  его  лицензия  частного  сыщика,
которую она извлекла из кармана Орри примерно месяц назад,  еще  кое-какие
фотографии и письма, а также, возможно, другие мелочи, о которых  Орри  не
помнит. Но главное не в том, что Изабель могла заставить его  жениться  на
ней, а в том, что она поссорила бы его с Джил Харди.
     - Она и не могла принудить его жениться, - вмешался  Вульф.  -  Зачем
вообще жениться?
     - Вы правы, хотя Орри так не считает. Он не хотел  рисковать,  а  для
этого должен был заполучить эти доказательства. Он знал, что Изабель ходит
в кино два-три раза в неделю и уж обязательно днем в субботу. Ключи у него
были. Он попросил, чтобы я ему помог. Задумка  была  такая:  на  следующий
день, в субботу, в четверть пятого я зайду туда, позвоню, мне не  ответят,
я загляну в квартиру и чуть-чуть там пошарю. Не могу сказать, что я был  в
восторге от его предложения. Будь  на  его  месте  Саул  или  Фред,  я  бы
согласился за милую душу, но с Орри я  предпочитаю  не  связываться,  хотя
ничего лично против него не имею. Он уверял, что я в  любом  случае  выйду
сухим из воды. Окажись Изабель  дома,  я  просто  извинюсь  и  скажу,  что
ошибся. До моего ухода она почти наверняка не появится,  а  если  появится
кто-то другой, так я ведь не вломился в ее квартиру, а  воспользовался  ее
же ключами.
     - И ты туда пошел, - прорычал Вульф.
     - Не перебивайте. Я сказал Орри, что ничего не выйдет, пока я не буду
знать все подробности. Я угрохал  на  расспросы  уйму  времени,  поскольку
хотел убедиться, что Изабель Керр не числится в розыске, что она,  скажем,
не сбежавшая дочка  какого-нибудь  посла.  Ничего  подобного.  Раньше  она
танцевала в кабаре, а три года назад кто-то вытащил ее оттуда и поселил  в
той квартире, которую она и занимала до самой смерти.  Труднее  всего  мне
было выяснить имя ее  покровителя.  Орри  божился,  что  не  знает,  но  я
настаивал, и он  сдался.  Покровителя  зовут  Эвери  Баллу,  он  президент
"Федерал  Холдинг  Корпорейшн".  Похоже,  Изабель  обладала  чем-то,   что
привлекало мистера Баллу, поскольку он продолжал исправно вносить плату за
квартиру, оплачивал счета бакалейщика и посещал гнездышко два-три  раза  в
неделю, по вечерам. Но Изабель понимала, что  вечно  так  продолжаться  не
может, да и потом она была влюблена в Орри. Познакомились они  около  года
назад, неважно где, и Изабель... скармливала  Орри  продукты,  за  которые
расплачивался Эвери Баллу, и считала, что Орри  должен  на  ней  жениться.
Этому я поверил. Женщины  не  бросаются  на  Орри  так,  как  он  сам  это
описывает, но он и впрямь не гиббон, и женщины то и дело стреляют  в  него
глазками.
     - И ты туда пошел!
     - Да. Я не оправдываюсь, но так было лучше  для  дела.  Конечно,  его
нельзя сравнить с Саулом Пензером, но за прошедшие годы он не раз  выручал
вас... хорошо - нас. Словом, в назначенное время  я  стоял  перед  входной
дверью, в перчатках и с ключами. Я позвонил, никто не ответил, я  вошел  в
подъезд   и   поднялся   на   четвертый   этаж.   Это   реконструированный
четырехэтажный дом, без консьержа и лифтера, так что меня никто не  видел.
Заметку в "Таймс" вы прочитали, следовательно, уже знаете, что я  нашел  в
квартире.  Задерживаться  там  и  не  стал.  Даже  найди   я   что-то   из
доказательств  причастности  Орри,  полиция  наверняка  обнаружила  бы   в
квартире отпечатки его пальцев, поскольку Орри был там  каких-то  три  дня
назад. И я отчалил.
     - По дороге тебя кто-нибудь видел?
     - Нет. Я позвонил вам, что не приду к ужину и...
     - Это было в пять часов.
     Типичный случай. Вроде  бы  он  никогда  вас  не  слушает,  но  потом
неизменно все знает. Я кивнул.
     - Да. Почти полчаса  я  околачивался  в  окрестностях  дома  Орри.  Я
дождался его прихода, поговорил с ним и вернул ключи. Спросил,  не  он  ли
убил девушку, но он все отрицал. Говорит, что весь день следил  за  кем-то
по заданию Баскома, но доказать это не может. На самое  главное  время,  с
восьми до двенадцати, алиби у него нет. Я еще  немного  повозился  с  ним,
потом вернулся домой и уплел два куска генуэзского торта. Конечно, я знал,
что его заметут - одних отпечатков для этого вполне хватило бы. Поэтому  и
прислушивался к радио сегодня утром.
     - Ты должен был мне все рассказать.
     - И что бы это изменило? Только испортило бы вам день.
     - Поэтому и отправился послушать стихи?
     Я наклонил голову.
     - Послушайте, - сказал я,  -  вы  можете  вообще  выбросить  меня  из
головы. Вы, понятно, сейчас раздосадованы и ищете, на ком сорвать  злость.
Я не хочу быть мальчиком для битья. Правда, если вы выбросите из головы  и
Орри, то можете спокойно возвращаться к чтению.
     Вульф взглянул на книгу, взял ее в руки и снова отложил.  Потом  взял
стакан, насупился, увидев, что пена отстоялась, но тем не  менее  выпил  и
отставил пустой стакан вместе с подносом в сторону.
     - Орри, - произнес он. - Черт бы его побрал. Главный вопрос - убил он
ее или нет? Если убил, то пусть им занимается мистер Паркер,  а  я  умываю
руки. Если же нет, мы...
     Зазвонил телефон, и я развернулся на стуле, чтобы снять трубку.
     - Контора Ниро Вуль...
     - Это Лон, Арчи. Я удивлен, что ты дома.
     - А где же мне быть?
     - Как где? Ведь твой напарник в каталажке.
     - Я ничего не знаю. Я  целый  день  внимал  стихам  и  только  сейчас
вернулся.
     - Ты хочешь сказать,  что  не  знаешь,  что  Орри  Кэтера  замели  по
подозрению в убийстве Изабель Керр?
     - В самом деле?
     - Угу, в самом деле. Если вам нужно что-то срочно тиснуть в газете, я
к вашим услугам. Я, конечно, не рассчитываю,  что  ты  раскроешь  мне  все
карты Вульфа, но если можешь сказать хоть...
     - Да, да, конечно. Непременно. Как только я хоть что-нибудь разнюхаю,
я немедленно дам тебе знать. А сейчас я  занят.  Я  читаю  мистеру  Вульфу
стихи.
     - Как же, так я  и  поверил!  Ну  подкинь  хоть  несколько  слов  для
маленькой заметки.
     - Не сейчас. Не в воскресенье. Спасибо, что позвонил.
     Я положил трубку, развернулся на стуле и сказал:
     - Лон Коэн пытается половить рыбку в мутной воде. Звонил, видимо,  из
дома, поскольку сегодня воскресенье. Заметка в завтрашнем выпуске "Газетт"
начнется словами: "Орри Кэтер, частный  сыщик,  доверенный  помощник  Ниро
Вульфа, задержан как важный свидетель по делу об  убийстве  Изабель  Керр.
Мистер Кэтер сыграл огромную роль во многих нашумевших делах Ниро  Вульфа,
и именно ему Ниро Вульф обязан своим громким успехом. Арчи Гудвин, который
является мальчиком на побегушках у Ниро Вульфа, сообщил, что..."
     - Заткнись!
     Я пожал плечами и поднял руки вверх.
     Ниро Вульф стукнул пресс-папье по столу, так что бутылка подпрыгнула,
и проревел:
     - Он убил ее или нет?
     - Не знаю, - отрезал я.
     - Так не годится. Замышлял ли он убийство в пятницу вечером? Был ли у
него виноватый вид вчера?
     - Все равно - не знаю. Что касается пятницы,  так  он  мог  вовсе  не
замышлять убийство. Он мог пойти  к  ней  вчера  утром  с  самыми  чистыми
намерениями, а потом вдруг раз - и ухлопать ее.  А  виноватый  вид  -  это
вообще ерунда. Десятки раз убийцы сидели в вашем кабинете  и  отвечали  на
ваши вопросы, а после их ухода вы гадали, виновны они или  нет.  Теперь  я
тоже гадаю. Я понимаю, что вам хочется знать окончательное решение, но я к
нему не пришел.
     - Ты любишь логические игры. Какова вероятность, что он убил?
     - Я бы сказал: пятьдесят на пятьдесят. Я стараюсь судить  объективно,
поскольку предпочел бы, чтобы Орри  был  невиновен.  Потом  мне  вовсе  не
улыбается читать заголовки: "ПОМОЩНИК НИРО ВУЛЬФА ОСУЖДЕН ЗА  УБИЙСТВО"  -
как, впрочем, и вам. Тем более, что люди, которые читают только заголовки,
могут решить, что речь идет обо мне.
     - Но ты не хочешь сказать, убил он или нет?
     - Не хочу.
     - Тогда срочно вызови Саула и Фреда.



                                    3

     Без четверти десять Вульф произнес речь.
     Саул Пензер, ростом в пять футов семь дюймов, весом в сто сорок  пять
фунтов, с крупным носом и приплюснутыми ушами, с волосами цвета  ржавчины,
расположился в красном  кожаном  кресле.  Возле  него  на  столике  стояла
бутылка "монтраше" урожая 1958 года, а в руке он держал бокал  на  высокой
ножке. Фред Дэркин, на три дюйма выше  и  на  сорок  пять  фунтов  тяжелее
Саула, лысый и плотно сбитый, сидел в  одном  из  желтых  кресел  напротив
стола Вульфа. Рядом с ним была бутылка канадского виски и графин с  водой.
К воде Фред не притрагивался. Я не пил ничего. Фриц еще днем ушел  куда-то
по своим делам, и ужинали мы с Вульфом вдвоем,  налегая,  в  основном,  на
свежеприготовленный зельц. Битых часов десять я  потратил,  наблюдая,  как
Фриц готовит зельц, и пытаясь разгадать, почему у него получается  намного
лучше, чем у всех остальных, включая мою матушку, которая делала зельц еще
в Огайо, но потом сдался. Должно быть, секрет заключался в том,  как  надо
держать ложку, когда помешиваешь пенку.
     Вульф подробно ввел Саула и Фреда в курс дела, умолчав лишь об  одном
- об имени покровителя  Изабель  Керр.  Орри,  конечно,  не  пришел  бы  в
восторг, узнав об этом, но он  ведь  сказал  Паркеру,  что  я  сам