с, предъявите
револьвер.
     Дол  Боннер   раскрыла  свою  сумочку,  достала   из   нее   револьвер,
предупредила,  что он заряжен, и положила его на стол Вулфу. Кремер сорвался
с  места  и бросился рысью  к столу, едва не  отдавив  по пути  ноги Уимену.
Стеббинс тоже вскочил с кресла. Дол Боннер между тем обратилась к Кремеру:
     -  Я  обследовала  его на  отпечатки, инспектор.  Четких не  оказалось.
Осторожно, он заряжен.
     - Вы его зарядили?
     -  Нет.  Когда  я его  обнаружила,  там не  хватало  двух  патронов.  Я
выстрелила всего один раз, так что там осталось...
     - Вы из него стреляли?
     - Мистер Кремер, - вмешался Вулф, - а как иначе мы могли бы определить,
тот ли это револьвер? Дайте мне кончить, и у вас впереди будет целый день.
     Я  достал  из ящика  своего стола большой  конверт  из плотной бумаги и
вручил его Кремеру. Он взял револьвер за предохранитель,  передал его Перли,
буркнул: "Заканчивайте", - и сел на место.
     - Что вы сделали после того, как обнаружили револьвер, миссис Боннер? -
поинтересовался Вулф.
     - Со мной была  мисс Кольт. Мы позвонили вам,  получили  от  вас точные
инструкции и действовали согласно им. Мы отправились в мой офис, включили на
полную громкость радио, выстрелили  из  револьвера в подушку, извлекли пулю,
положили ее в коробочку с ватой, завернули коробочку в бумагу и отправили ее
с курьером к вам.
     - Когда вы обнаружили револьвер?
     - Вчера в десять минут седьмого вечера.
     - И с тех пор он все время находится у вас?
     - Да. Я ни  на секунду не спускала с него глаз. Ночью он был у меня под
подушкой.
     - Где вы его обнаружили?
     - В шкафчике на четвертом этаже заведения Кларинды Дэй на Сорок восьмой
авеню.
     Трелла Джарелл раскрыла от изумления рот. Все взоры обратились к ней, и
она поспешила прикрыть его ладонью.
     - Шкафчик был заперт? - спросил Вулф.
     - Да.
     - Вы его взломали?
     - Нет. Я открыла его ключом.
     - Я не стану спрашивать у вас, где вы достали этот  ключ. Об этом у вас
могут спросить на  суде, здесь же у  нас не судебное  расследование. Это был
обычный шкафчик?
     - Да. На этом этаже личные шкафчики клиентов расположены в четыре ряда,
по  двадцать в каждом. Клиентки Кларинды  Дэй  хранят в них  одежду и личные
принадлежности, пока  занимаются гимнастикой или  принимают массаж.  Кое-кто
держит там смену белья и прочие предметы туалета.
     - Вы  сказали "личные шкафчики".  Выходит,  каждый  шкафчик принадлежит
кому-то одному?
     -  Да. Ключ от него находится  у клиентки. Правда, не исключено,  что у
управляющего имеются образцы всех ключей. Ключ, которым воспользовалась я...
Но ведь я не должна говорить об этом здесь, правда?
     -  Сейчас  в этом  нет необходимости. Вы  сможете  сказать  об этом  на
свидетельском  месте.  Как вы  знаете,  ваш  поступок  судебно наказуем,  но
поскольку вы  обнаружили оружие, участвовавшее в двух убийствах, сомневаюсь,
чтобы  вас  наказали.  А  вам  известно,   кому  из  клиентов  Кларинды  Дэй
принадлежит этот шкафчик?
     -  Да.  Миссис Уимен Джарелл. На нем написана ее фамилия. В  шкафчике я
обнаружила кое-что еще, например письма в конвертах, адресованные ей.
     Гробовая тишина. Ни звука. Ее нарушил Отис Джарелл, пробормотавший едва
слышно: "Змея, змея".
     Вулф в упор глядел на Сьюзен.
     - Миссис Джарелл, может,  вы хотите объяснить, каким образом  револьвер
попал в ваш шкафчик?
     Я  следил краем глаза за ее  маленьким овальным  лицом, находившимся на
расстоянии  каких-нибудь четырех футов от  моего,  и, могу поклясться, она и
глазом  не моргнула.  Встретившись со взглядом Вулфа,  она слегка шевельнула
губами, как будто  пыталась изобразить  улыбку. (Я  уже когда-то то же самое
наблюдал).
     -  Я ничего  не  могу вам объяснить, -  сказала она,  - поскольку  сама
ничего не  знаю. Но вы не сможете  настаивать  на том, что я взяла его в тот
день в среду, потому что я уже говорила вам, что я делала в то время. Я была
наверху, у себя в комнате. Со мной был мой муж. Верно, Уи?
     Возможно, она бы смогла ускользнуть от нас, если бы до того, как задать
свой вопрос, заглянула ему в глаза. Однако ее муж был буквально парализован:
его нижняя челюсть отвисла, и он не сводил глаз с Вулфа. Казалось, он был не
в  состоянии  выдавить  из  себя  что-либо  членораздельное,  а  только  это
идиотское  блеяние:  "Я принимал душ, я долго  принимал душ, я всегда  долго
принимаю душ..."
     Можно  представить, как мужчина, потрясенный до глубины души открытием,
что  его  жена  -  убийца,  в  сердцах  произносит  роковую  для нее  фразу,
произносит  выразительно и отчетливо. Но только  не это блеяние: "Я принимал
душ, я долго принимал душ, я всегда долго принимаю душ..."


ГЛАВА 18

     Вышло так, что личные дела  Отиса Джарелла, часть из них,  были преданы
огласке,  о  них  поведал сам Джарелл со свидетельского  места. Говорят, что
установление мотивов  преступления не имеет  первостепенного значения в деле
об убийстве, однако здорово помогает в ходе расследования, так что окружному
прокурору пришлось вызвать Джарелла. Версия была следующей: Сьюзен  состояла
в  любовной  связи  с  Джимом  Ибером  и  получала через него информацию,  в
частности, в деле  о  рекламациях пароходной компании, которую она  сообщила
Корею  Брайэму, и последний  ею  воспользовался.  Ибер,  пронюхав о  барыше,
который получил от сделки  Брайэм, заподозрил, что его уволили по подозрению
в  том,  что  он  якобы сообщил эту  информацию  Брайэму,  и  вспомнил,  что
рассказал об этом  Сьюзен. Он понял, что Брайэма просветила она,  о  чем ей,
вероятно,  и сказал  перед  тем,  как я вошел в  студию, сопроводив  угрозой
рассказать  обо  всем  Джареллу.  Для  того,  чтобы  проверить  эту  версию,
потребовалось вмешательство Джарелла, хотя к тому времени у полиции уже были
и  другие  доказательства, например,  такие,  как  двести  тысяч долларов  в
банковском сейфе, арендованном на имя Сьюзен. Она так и не вспомнила, откуда
у нее такие деньги.
     Что касается Брайэма, то тут фигурирует следующая версия. Он заподозрил
ее в  убийстве  Ибера,  о чем ей сказал, а тут уж гадайте сами. То ли  он  в
такой степени осуждал это  убийство, что собирался сообщить о нем в полицию,
то  ли  стал  ее  шантажировать  -  может,  велел вернуть  ему двести  тысяч
долларов, а возможно, имел претензии личного характера.
     Кроме  Джарелла,  никто  из  его семейства на суде  не выступал.  Каким
образом  у Сьюзен  оказался ключ от библиотеки  - установить было не сложно.
Ключ был у  ее мужа, а  они спали в одной комнате.  Отправят  ее или нет  на
электрический стул -  сказать  не берусь.  Читайте газеты.  Жюри  вынесло ей
суровый  приговор, но так просто женщину на этот стул не посадишь, тем более
если она молода и хороша собой.
     Вулф получил от Джарелла гонорар, на этот раз чек, гонорар солидный, но
он  его  заработал. Больше от  этого  представителя  рода человеческого  ему
ничего нужно не  было, мне и подавно. Он заявил это от имени нас обоих в тот
самый день,  когда Сьюзен  отдали  под суд. Джарелл позвонил  уведомить, что
посылает  нам  чек на такую-то  сумму, и спросил, достаточная  ли она. Когда
Вулф ответил удовлетворительно, Джарелл изрек:
     - И  все-таки,  Вулф, я оказался  прав. Она на самом  деле змея. Вы  не
поверили мне в тот день, когда я пришел нанять вас на работу. Гудвин тоже не
поверил, но  теперь-то вы  знаете,  что я оказался прав, и это приносит  мне
огромное удовольствие. Она змея.
     - Нет, сэр,  - возразил  Вулф. - Я вовсе не уверен в том, что вы правы.
Она убийца,  ведьма, мерзавка, но вы так и не представили мне доказательства
того, что она змея. Я все еще вам не верю. Буду рад получить от вас чек.
     Он повесил трубку, и я сделал то же самое.



   Рекс Стаут.
   Рождественская вечеринка

     --------------------
     Christmas Party (1958)
     переводчик не указан
     Издательская фирма . 1994
     OCR: Сергей Васильченко
     --------------------



1

     -  Пройду прощения,  сэр, - сказал я. Я постарался вложить в свой голос
всю земную скорбь. - Но не далее как два дня назад,  в понедельник, я  довел
до вашего сведения, что в пятницу днем у меня свидание, и вы дали  согласие.
Так что,  не  обессудьте,  но  на  Лонг-Айленд я отвезу вас в  субботу или в
воскресенье.
     Ниро Вулф помотал головой.
     - Так не пойдет, - сказал он.  -  Корабль, на  котором приплывет мистер
Томпсон, приходит в порт утром в пятницу, и мистер Томпсон останется гостить
у мистера  Хьюитта  лишь до  середины  следующего  дня, субботы, после  чего
отплывает  в Новый Орлеан. Насколько  тебе известно, мистер Томпсон  - самый
знаменитый  селекционер Англии,  и  я крайне признателен  мистеру Хьюитту за
приглашение провести  с  ним несколько  часов. Насколько я помню, езды  туда
около полутора часов, так что мы можем выехать в половине первого.
     Я  понял, что мне  придется досчитать до десяти, прежде  чем  ответить,
поэтому развернулся на стуле лицом к столу, чтобы считать в уединении. Как и
всякий  раз,   когда  мы   не  вели  какого-нибудь  мало-мальски  серьезного
расследования, мы с Вулфом старательно изводили друг друга - на сей  раз уже
целую неделю, - и, должен признать, я и впрямь стал немного раздражительным;
но все-таки наглость Вулфа воистину не  знала пределов. Закончив  считать, я
повернул голову и посмотрел на этого толстого нахала, восседавшего за столом
на своем троне -  необъятных размеров  кресле, которое  было изготовлено для
него по специальному заказу; у меня от неожиданности едва не отвисла челюсть
- Вулф уже снова уткнулся в очередную книгу, давая мне  понять,  что считает
вопрос решенным и исчерпанным. Нет уж, дудки, решил  я, пора его проучить. Я
развернул стул, чтобы сидеть лицом к Вулфу.
     - Мне, право, очень жаль, - сказал я, уже не пытаясь вкладывать в голос
скорбь, - но я должен непременно пойти на это свидание в пятницу. Как-никак,
это все  же  рождественская вечеринка в  конторе Курта  Боттвайля  -  вы его
помните,  несколько   месяцев  назад  он  нанимал  нас,  чтобы  мы  отыскали
украденные  гобелены.  Его сотрудницу  по имени Марго Дики  вы уже  вряд  ли
отчетливо помните, а вот я ее знаю получше. Мы с ней не раз встречались, и я
пообещал ей, что приду на вечеринку. Вы ведь никогда  не устраиваете в своей
конторе рождественские вечеринки. Что же касается поездки на Лонг-Айленд, то
ваше убеждение, что  любая машина, за рулем которой не сижу  я - смертельная
западня - просто смехотворно. Можете поехать в такси  или нанять водителя из
агентства Бакстера, или на худой  конец -  попросить Сола Пензера, чтобы  он
вас отвез.
     Вулф опустил книгу.
     - Я надеюсь  получить от мистера Томпсона весьма  важные сведения, а ты
будешь вести записи.
     -  Каким  образом, если  меня там не  будет?  Секретарь  Хьюитта  знает
орхидейную терминологию не хуже меня. Как, кстати, и вы.
     Согласен, последняя  реплика была  жестковата, но и  Вулфу не следовало
возвращаться к книге. Он поджал губы.
     -  Арчи!  Сколько раз  за  последний год я обращался к  тебе с просьбой
отвезти меня куда-либо?
     -   Если  вы  называете   это   "обратиться   с   просьбой",   то   раз
восемнадцать-двадцать.
     - То есть, я тебя не перегружал. Если ты считаешь мое убеждение, что за
рулем  можно  доверять  только тебе, странностью или  слабостью - пусть так.
Есть у меня такая слабость. Мы выедем отсюда к мистеру Хьюитту  в пятницу, в
двенадцать тридцать.
     Вот, значит, как. Я вздохнул, но отсчитывать до десяти не стал. Раз  уж
настала пора преподать ему урок -  а Вулф уже точно  напрашивался на урок, -
то,  по счастью, я располагал довольно весомым документом,  на который очень
рассчитывал.
     Я полез во  внутренний  карман  пиджака  и  извлек  из  него  сложенный
вчетверо лист бумаги.
     - Я не хотел, - заявил я,  - обрушивать на вас этот удар до  завтра или
даже до чуть  более позднего срока, но вы  не  оставили мне выбора.  Что  ж,
возможно оно и к лучшему.
     Я  встал со  стула,  развернул лист  бумаги и протянул его Вулфу.  Вулф
отложил книгу,  взглянул  на листок, метнул взгляд на меня, еще раз пробежал
глазами бумагу и отложил ее на стол.
     - Пф! - фыркнул он. - Это что еще за вздор?
     - Вовсе не вздор. Сами видите, что это разрешение на вступление в брак,
выданное Арчи Гудвину и Марго Дики. Оно обошлось мне в два доллара. Я бы мог
наплести  вам с три короба о том, насколько я влюблен в самую лучшую девушку
на  свете  и  так  далее,  но не  стану.  Скажу  только, что меня,  наконец,
захомутали,  причем   проделана  операция   была   просто  мастерски.  Марго
собиралась известить об этом весь мир во время рождественской вечеринки, так
что, разумеется, я  должен присутствовать. Когда вы хвастаетесь, что поймали
рекордную рыбину, неплохо явить ее  взорам восхищенных зрителей.  Откровенно
говоря, я бы предпочел отвезти вас на Лонг-Айленд, но, увы, это невозможно.
     Лучшего впечатления я не мог и ожидать.
     Вулф прищурился и таращился на меня из-под полуприкрытых век так долго,
что вполне успел бы досчитать до одиннадцати, затем снова взял в руки бумагу
и  уставился  на  нее.  Потом  отшвырнул  ее на край  стола,  словно  боялся
подцепить что-нибудь заразное, и посмотрел на меня в упор.
     - Ты просто душевнобольной, - сказал он. - Сядь.
     Я кивнул.
     - Вы  правы, - согласился я, оставаясь стоять  торчком, - это  и впрямь
форма  сумасшествия, но и что плохого  в том, что  и меня она не обошла? Как
читала  мне вчера вечером  Марго - кто-то из  греков написал, кажется, - "О,
любовь, ты сокрушаешь все преграды, всепобеждающая даже...".
     - Замолчи и сядь на место!
     -  Да, сэр,  - Я не шелохнулся. - Но мы не торопим события. Дату мы  не
назначили, так что время для того, чтобы уладить все формальности, еще есть.
Возможно, вы захотите от меня  избавиться,  но это решать вам.  Что касается
меня,  то  я  предпочел  бы  остаться у вас. Конечно, за столь  долгое время
общения с вами я здорово натерпелся, но мне было бы больно навсегда выкинуть
все это  из жизни.  Жалованье  у меня  вполне  приличное, особенно,  если  с
первого января, то  есть со  следующего  понедельника,  вы дадите мне  давно
обещанную  прибавку. Я привык считать этот старенький особняк  своим  домом,
несмотря на  то, что  владеете  им вы, а в моей комнате противно скрипят две
половицы. Я считаю за честь работать на величайшего сыщика в мире, не взирая
на его бесчисленные чудачества.  Я  признателен за  то, что всегда, когда бы
мне  ни  приспичило, могу  подняться  в  оранжерею  и  полюбоваться  десятью
тысячами орхидей, особенно одонтоглоссумами. Я также воздаю должное...
     - Сядь!
     -  Я   слишком  взволнован,  чтобы  сидеть.  Я  также  воздаю   должное
кулинарному искусству Фрица. Я обожаю  бильярдный стол в цоколе. Я влюблен в
Западную Тридцать  пятую  улицу.  Я не мыслю  своей жизни без одностороннего
стекла, вделанного во  входную  дверь.  Мне безумно дорог  ковер, который  я
сейчас  топчу ногами. Я  боготворю ваш излюбленный ядовито-желтый цвет.  Все
это  я  рассказал Марго, а также многое другое - в частности  то,  что у вас
аллергия  на женщин. Мы  все с ней обсудили, обдумали и пришли к выводу, что
готовы рискнуть и по возвращении из свадебного путешествия  поселимся здесь,
скажем,  на месяц.  В моей комнате устроим спальню,  а в  комнате напротив -
гостиную. Туалетов и ванн  хватит на всех. Есть мы можем вместе  с вами, как
до сих пор  ел я,  если предпочитаете, можем принимать пищу у себя  наверху.
Если эксперимент удастся, то оплату новой мебели и ремонт  мы берем на себя.
Марго останется  работать у  Курта Боттвайля,  так что она не  будет торчать
здесь днем  и мозолить вам  глаза, а поскольку Боттвайль специализируется на
отделке  интерьеров, все покупки достанутся нам по оптовой цене. Конечно, мы
оставляем эти предложения на ваше усмотрение. Дом-то, как ни крути, ваш.
     Я  взял со стола свое брачное разрешение, аккуратно сложил и упрятал во
внутренний карман.
     Глаза и губы Вулфа оставались узенькими щелочками.
     - Я тебе не верю, - прорычал он. - А как же мисс Роуэн?
     - Давайте не будем втягивать сюда мисс Роуэн, - сварливо ответил я.
     - А как насчет тысяч других женщин, за которыми ты волочишься?
     -  Вовсе  не  тысяч.  Даже  и  одна  тысяча-то не  наберется. И  насчет
"волочишься" я  не  уверен;  проверю  по  словарю.  Думаю,  что  вы  неточно
представляете его смысл. К  тому  же, все эти женщины  свое  получат, как  и
Марго,  например.  Сами видите  -  душевнобольной  я  лишь до  определенного
предела. Я отдаю себе отчет...
     - Сядь!
     -  Нет,  сэр.  Я отдаю  себе  отчет в  том, что  нам  придется  все это
обсудить,  но сейчас  вы слишком  взвинчены  и  плохо  соображаете,  так что
разговор по  душам нам лучше  отложить на денек-другой,  а то  и побольше. К
субботе мысли  о том,  что в вашем доме поселится женщина, могут довести вас
до белого каления - хуже, чем  сейчас, - либо,  напротив,  -  вы успокоитесь
настолько,  что  будете лишь  тихо кипеть, как чайник,  и брызгать слюной. В
первом случае никакие разговоры нам не помогут. Во втором - вы можете прийти
к выводу, что стоит попробовать. Так, во всяком случае, я надеюсь.
     С этими словами я круто повернулся и вышел вон.
     В прихожей я остановился и  задумался. Конечно,  я мог  бы  подняться в
свою комнату и позвонить оттуда, но рассвирепевший Вулф  вполне  мог поднять
трубку своего аппарата и  подслушать разговор, в то время  как я предпочитал
поговорить без свидетелей.  Поэтому я снял с вешалки шляпу и пальто, оделся,
вышел, запер  за собой  дверь, спустился с  крыльца, протопал  до  аптеки на
Девятой  авеню, нашел свободную  кабинку и набрал  нужный  номер.  Несколько
секунд спустя мелодичный  голосок - не заговорил, нет, - зачирикал прямо мне
в ухо:
     - Студия Курта Боттвайля, доброе утро.
     - Это Арчи Гудвин, Черри. Могу я поговорить с Марго?
     - Ну, конечно. Одну минуточку.
     Минуточка чуть затянулась. Потом послышался другой голос:
     - Арчи, дорогой мой!
     - Да, крошка. Оно у меня в кармане.
     - Я знала, что тебе это удастся!
     -  Разумеется, мне все удается. Кстати, ты  сказала, что готова  отдать
хоть целую сотню,  да и я поначалу  думал, что уж с двадцаткой-то расстаться
точно придется, а в итоге все удовольствие влетело в пятерку.  Радуйся: тебе
вообще  оно  обойдется бесплатно,  поскольку  благодаря  этой бумажке  я уже
повеселился на  пару  миллионов,  а  то  и  больше.  Расскажу  при  встрече.
Отправить тебе разрешение с посыльным?
     - Нет, не думаю... Лучше я сама приеду и заберу его. Где ты находишься?
     - В телефонной кабинке. Возвращаться в контору мне бы пока не хотелось,
поскольку мистер Вулф предпочитает кипеть  от  злости в одиночку. Как насчет
того, чтобы через двадцать минут встретиться в "Черчилле", в баре "Тюльпан"?
Я настроен угостить тебя коктейлем.
     - Это я настроена угостить тебя чем угодно!
     Еще бы - как-никак на карту поставлены мои рука и сердце!


2

     Когда в  пятницу, в три  часа дня я  выбрался из такси на тротуар перед
четырехэтажным зданием  в районе  Восточных  Шестидесятых  улиц,  снег валил
стеной. Если так будет продолжаться, то к Новому году Манхэттен скроется под
сугробом, подумал я.
     В  течение  двух  дней,  прошедших с  того памятного случая, когда  мне
удалось  повеселиться на пару миллионов, а  то  и больше, обстановка в нашем
доме  совершенно не напоминала  праздничную. Если бы  мы  вели  какое-нибудь
расследование,  то были бы вынуждены часто и подолгу  общаться, но поскольку
мы сидели без дела, необходимость в общении отпала. Вот тут-то, в тяжкие дни
испытаний, и проявились наши истинные  лица.  Я, например, сидя за столом во
время  трапезы, был неизменно  сдержан  и у