ским,  то у  них
появился бы мотив, лучше которого и желать нечего.  Они  обвинили  бы  его в
убийстве.
     - Значит, вы не рассказывали им? Вы клянетесь, что не рассказывали?
     - Я даю клятву только на свидетельском месте, а пока что я не на нем. Я
никому не говорил, но сейчас передо мной  дилемма. Мисс Роуэн наняла мистера
Ниро  Вулфа  расследовать убийство,  и  он спросит  у  меня полный  отчет  о
случившемся на вечере. Из-за своего обещания я не могу рассказать ему о том,
что  мне доверил Кэл.  Поэтому в своем  отчете  Вулфу мне  придется оставить
пропуски, что ему не понравится. Если бы  Кэла можно было увидеть, я получил
бы  у  него  разрешение на  то,  чтобы  рассказать об  этом  Вулфу.  Но  это
невозможно.
     - Так вы не рассказали даже Ниро Вулфу?
     - Нет, как видите.
     -  Вы обещаете  мне, что не расскажете полицейским?  Что  вы никогда не
расскажете им, что бы ни случилось?
     - Конечно, нет, - я посмотрел на нее. - Думайте головой, если вы обрели
ее снова. Возможность обвинения  Кэла в убийстве зависит не  только от меня.
Они выяснили, что в  воскресенье вечером Эйслер принимал  у себя на квартире
женщину, и собираются исследовать  отпечатки  пальцев. Что, если  они найдут
ваши  отпечатки и узнают, что вы с Кэлом хорошие  друзья?  А они обязательно
узнают об  этом.  Я был бы страшным идиотом, если бы стал ждать, когда  меня
потащат  на свидетельское  место, чтобы вытянуть  из  меня  под присягой всю
правду.
     Я поднял руку:
     - Послушайте,  суть проблемы в  том, что  вот сейчас,  когда мы  с вами
разговариваем, вы считаете,  что  Кэл  убил  его,  а я знаю,  что  он его не
убивал. Вам должно быть стыдно: вы знакомы с ним два года, а  я встретил его
только на прошлой неделе, но узнал его глубже, чем вы. Когда он отозвал меня
вчера в  сторону и  просил,  как  лучше спустить шкуру  одной  гадине, он не
собирался совершать преступления. А убийство Вейда  Эйслера заранее продумал
тот, кто взял веревку Кэла. Я не говорю уже  о том,  как Кэл выглядел  и что
говорил, когда показывал мне найденное им  тело. Будь  у меня  хоть малейшее
сомнение в том, что не Кэл его убивал, разве стал бы я что-либо пропускать в
сообщении мистеру Вулфу? Но я не могу обещать, что буду или не буду  чего-то
говорить, что бы ни случилось.
     - Вы ошибаетесь. Я не думаю, что его убил Кэл, - сказала она, - я знаю,
что он не убивал. Это сделала я.
     Мои глаза расширились:
     - Что вы сказали? Убили Эйслера?
     -  Да, - она  снова глотнула воздух. - Не понимаю,  как все получилось.
Конечно, я должна была им рассказать, что это я  убила его. Но если  бы меня
арестовали, то Кэл сказал бы, что это он убил из-за того, что  я  рассказала
ему о вечере в  то воскресенье. Но я заявлю, что ничего ему не говорила, и у
них будет мое слово, и они подумают, что он просто пытается меня выгородить.
Поэтому все зависит только от вас. Вы должны пообещать, что  не скажете им о
том, что Кэл  рассказал вам  вчера. Ведь убила  его  я, а зачем вам защищать
меня? Какая вам разница, что со мной случится, если я убила человека?
     Я внимательно посмотрел на нее.
     - Знаете,  по  крайней  мере,  я  получил  ответ на вопрос,  почему  вы
набросились  на Кремера: вам хотелось внушить ему мысль, что вы  -  страшный
человек.  Это  было  не  так  уж  глупо,  по  крайней  мере, наполовину.  Но
послушайте меня. Возможно, вы смогли бы  навязать эту мысль полицейским  или
хотя  бы  на некоторое  время сбить  их с толку. Но мне  -  нет.  Помните то
первое, что сказал мне Кэл, когда я подошел к кладовой и застал вас вместе с
ним? Он сказал, что вы думаете, будто Эйслера убил он. А сейчас вы...
     -  Кэл ошибался.  Как я  могла думать, будто убил  Кэл, если знала, что
убила я?
     - Ерунда. Дело не только в  словах. Я  видел его  лицо, как сейчас вижу
ваше. Его поразило ваше убеждение. Да вы и до сих пор думаете, что убил Кэл,
и поэтому ведете себя, как слабоумная.
     Она  опустила голову и закрыла лицо руками,  прижав  локти  к груди. Ее
плечи тряслись.
     Я повысил голос:
     - Худшее,  что вы могли бы сделать для  него, так это пойти  и заявить,
будто  убили вы. Им хватило бы десяти минут, чтобы уличить вас до лжи. И что
бы тогда было с Кэлом? Но может случиться так, что вам придется рассказать в
полиции о  вечере  в  воскресенье, только, конечно, не  то, что  вы говорили
Кэлу. Если они  найдут  в квартире Эйслера отпечатки  ваших пальцев, то  вас
заставят дать  о них  отчет,  так  что  лучше рассказать им  раньше, чем они
спросят  об  этом.  Это не страшно,  нужно  просто пойти  и  рассказать, что
случилось.
     - Они не найдут отпечатки моих пальцев, - сказала она.
     Или мне показалось, что она это сказала?  Голос звучал приглушенно, так
как она все еще закрывала лицо руками.
     - Вы сказали, что они не найдут ваших отпечатков? - переспросил я.
     - Да, я уверена, что они их не найдут.
     Я  вытаращил на  нее глаза. Дело  было не столько в словах,  сколько  в
тоне, или даже не в тоне, а в чем-то еще. Если хотите, назовите это безумным
предчувствием  - никто не знает, откуда  берется  предчувствие. Но  оно было
настолько диким, что  я чуть было не отмахнулся от него, хотя  этого никогда
не стоит делать.
     - У вас не  может быть уверенности, -  вкрадчиво  начал  я. - Вы должны
были  чего-нибудь коснуться. Я был в его квартире на вечеринке. Войдя  туда,
вы останавливались в холле с мраморными статуями?
     - Нет. Он... мы прошли дальше...
     - К гостиной? Вы остановились там?
     - Да.
     - И он повел вас взглянуть на птиц в больших клетках, да? Он всегда так
делал. Клетки из нержавеющей стали превосходны для отпечатков.  Вы коснулись
какой-нибудь из них?
     - Нет. Я уверена, что нет.
     Она опустила руки и подняла голову.
     - Как близко вы к ним подошли? - продолжал я допытываться.
     - Зачем?.. Не очень близко... Я уверена, что не дотрагивалась до них.
     - Я тоже.  Кроме того, я уверен,  что вы - чертовски хорошая  лгунья. В
квартире Эйслера нет ни мраморных  статуй, ни  клеток с птицами.  Вы никогда
там не были. Так что вы - двуличная  дура? Какого черта  вы ходите и  просто
так врете направо и налево?
     Я ожидал эффекта, но не такого: она выпрямилась в кресле и подарила мне
прямой взгляд, прямой и спокойный.
     - Я не  лгунья, -  сказала она,  - и  не дура.  Но  только если  это не
связано с  Кэлом Бэрроу. До встречи с ним у меня  было  свое представление о
том, как девушка должна относиться к мужчине. Никаких вольностей,  подтянуть
подпруги -  и в  галоп.  Потом я  встретила Кэла  и изменила свои взгляды. А
вскоре  случилось  то,  о  чем вы  сказали  бы,  наверное, будто  я  в  него
втрескалась, но как бы это  ни называли, я-то знаю, что случилось. Я решила,
что знаю, что и он чувствует то же самое, но он никогда  не говорил об этом.
И  я,  конечно, тоже  молчала. Я только видела его  и тут и  там, и, когда я
приехала в Нью-Йорк на эти состязания, он был здесь. Мне показалось,  что он
рад меня видеть. Тогда я дала ему понять, что  рада видеть его, но он ничего
не сказал мне  на это.  И когда прошло  две недели, и  вскоре мы должны были
расстаться, я  решила попытаться самой сказать ему... А потом, в воскресенье
вечером, Нэн рассказала мне о Вейде Эйслере, как он...
     - Нэн Кармин?
     - Да. Он сказал, что у  него в квартире просто вечеринка, и она пошла с
ним. А когда они туда пришли, то никакой вечеринки  там  не было, а он  стал
грубым. И она тоже стала грубой, а потом ушла.
     - Она рассказала вам об этом в воскресенье вечером?
     - Да. Сразу, как вернулась  в отель,  она пришла ко мне в комнату. Наши
комнаты рядом.  А  потом - это  ухо,  -  Лаура подняла руку,  чтобы  отвести
волосы. - Я рассказываю вам все. В воскресенье вечером я была  неосторожна и
ушиблась  о хомут, но мне не хотелось давать Кэлу основание думать, что я не
умею обращаться с лошадьми. Вот почему, когда мы встретились у мисс Роуэн, а
рассказала ему, будто... ну,  вы  знаете,  о чем. Я думала - это  подтолкнет
его. Ведь  услышав  о другом мужчине, который хотел  заполучить меня, он мог
решить, что пришло время кое о чем сказать. Я знаю, что вела себя, как дура,
но  я  становлюсь  абсолютной  дурой,  когда  думаю о Кэле Бэрроу.  Теперь я
понимаю,  что не  знала его так  хорошо, как считала.  Мне  казалось, что он
будет ходить за мной по пятам, а я только этого и  хотела от него. Я никогда
не думала, что он может убить его.
     - Да не убивал он! Сколько раз я должен говорить вам, что он не убивал?
Кому еще Нэн рассказала о своем приключении?
     - Она собиралась рассказать Роджеру, Роджеру Даннингу. Она советовалась
со  мной,  стоит  ли  рассказать Роджеру.  И  я сказала, что да, потому  что
Даннинг просил нас быть  с  Эйслером поосторожнее  и  не раздражать  его без
особой надобности. Вот я и решила, что он должен знать. Нэн собиралась сразу
же ему рассказать.
     - Кому она еще рассказала?
     - Думаю,  никому. Она пообещала мне, что  не станет ничего рассказывать
Мэлу.
     - Мэлу Фоксу?
     - Да. Они с Мэлом собираются пожениться, и  она  боялась, что  он может
что-нибудь сделать Эйслеру. Я уверена, что она ему не рассказала.
     - А вы?
     - Нет, конечно. Я же обещала Нэн, что не скажу.
     - Ладно.  Вы - редчайший экземпляр из всех, когда-нибудь мною виденных.
Мне известно кое-что о гениях, я работаю с одним из них. Так вот, вы - нечто
прямо противоположное, антигений. Было бы бесполезным пытаться...
     В этот момент зазвонил телефон,  и я повернул  свое кресло, чтобы взять
трубку, - это был Лон Коэн  из "Газетт". Он хотел знать,  сколько я возьму с
него за  исключительное право  знать о  том,  кто  и  почему  задушил  Вейда
Эйслера.  Я ответил,  что  задушил  его  я,  и  что когда  я  напечатаю свою
исповедь, то сделаю для него лишнюю копию, а сейчас я занят.
     Едва  я положил  трубку,  как  за  моей  спиной раздался  голос  Вулфа,
звучащий негромко, но  чисто,  хотя  он  и  шел через  водопад,  маскирующий
дверку.
     -  Арчи,  не  двигайся  и  не  оборачивайся.  Она вытащила  из  сумочки
револьвер и  целится  в  тебя.  Мисс Джей, мне  ясна ваша  цель:  со смертью
мистера Гудвина не будет никого,  кто сможет сообщить о  том, что вы сказали
вчера  мистеру  Бэрроу. Вы понимаете, что будете осуждены, так как не можете
надеяться избежать наказания за убийство мистера Гудвина, но принимаете  это
для того, чтобы спасти мистера Бэрроу от  наказания за преступление, которое
вы  сами же и изобрели. Уловка отчаяния. Однако в ней нет смысла, потому что
вас слышал я. Убить и меня вы не сможете, так как не знаете, где я нахожусь.
Опустите револьвер. Добавлю, что мистер Гудвин работает со мной много лет, и
я его хорошо знаю. Его не легко одурачить, поэтому я принимаю его заключение
о том, что мистер Бэрроу не убивал.
     Я оставался неподвижным, хотя  это было  нелегко. По моему позвоночнику
бегали мурашки. Но  хуже всего то, что  я  чувствовал себя  чертовски глупо,
сидя к  ней  спиной, пока Вулф произносил свою речь. Он замолчал, и тут же я
не выдержал и повернулся.
     Ее  рука с  револьвером покоилась на колене. Она смотрела на него  так,
словно удивлялась, как он  мог  туда попасть. Я подошел, взял  его  - старый
курносый "Грабер" - и щелкнул затвором. Заряжен полностью.
     Когда  я  вытряхнул  последний патрон, в  кабинет  вошел  Вулф. Подойдя
ближе, он спросил:
     - Арчи, мистер Бэрроу любит эту женщину?
     - Несомненно, любит. Упоминание  об этом событии даже могло бы  придать
ему смелости.
     - Да хранит его  Бог, - он посмотрел на  нее.  -  Мадам, из  всех живых
существ вы самая опасная. Однако вы все же мне понадобитесь.
     Он повернул голову к двери и заорал.
     - Фриц!
     Тот, должно быть, находился в холле, поскольку появился немедленно.
     - Это - мисс  Джей, - сказал  Вулф. -  Отведите ее в южную комнату, она
там отдохнет. Когда будет готов ленч, отнесите ей поднос.
     - Я хочу уйти, - возразила Лаура, - я сейчас же ухожу.
     -  Нет,  в  течение  ближайшего  часа  вы будете находиться  наверху. Я
собираюсь  разоблачить убийцу - я принял заключение мистера Гудвина, что это
не мистер Бэрроу, -  и  вы,  возможно,  мне понадобитесь. Это  - мистер Фриц
Бреннер. Пройдите с ним.
     - Но я должна идти...
     -  К черту вы  пойдете!  Мистер  Кремер хотел узнать, зачем вы пришли к
мистеру Гудвину. Вы хотите, чтобы я позвонил ему и рассказал - зачем?
     Она подчинилась. Я взял  с кушетки ее  жакет и протянул его  Фрицу. Тот
вывел Лауру из комнаты и провел к лифту.
     - Добудь мистера Даннинга! - и пошел к своему столу.
     Я убрал револьвер и патроны в ящик стола, посмотрел в справочнике номер
телефона отеля "Парагон" и потянулся к телефону.
     Девушка на другом конце сообщила, что в  комнате Даннингов не отвечают.
Я попросил разыскать его, но мистера  Даннинга нигде не могли найти. Тогда я
оставил для него сообщение, а сам попытался поискать в Мэдисон-сквер-Гарден,
где и поймал его.
     Вулф поднял свою трубку, я остался на своей.
     - Мистер  Даннинг, это мистер  Ниро  Вулф. Мы  встречались вчера в доме
мисс Роуэн. Она наняла меня расследовать  то,  что она называет оскорблением
гостеприимства  -  насильственную  смерть одного из ее гостей - и я хотел бы
вас видеть. Будьте любезны прийти ко мне, скажем, в половине третьего.
     -  Я не могу, - запротестовал Даннинг. - Это невозможно. Так или иначе,
я уже рассказал  в полиции все, что знаю. Я  полагаю,  что мисс  Роуэн может
нанимать  вас, если хочет,  но я не понимаю... короче говоря, я не могу. Все
это - ночной  кошмар, да, ночной  кошмар! А сегодня вечером, если я еще буду
жив, мы собираемся устроить состязание.
     - Ночной  кошмар был рожден убийством. Вы рассказали в полиции о визите
мисс Кармин на квартиру к мистеру Эйслеру в воскресенье вечером?
     Полусекундное молчание.
     - Что вы сказали? Я не знаю, о чем вы говорите.
     -  Мистер  Даннинг,  я   могу  задать  тот  же  вопрос  в   присутствии
полицейского,  если буду вынужден.  Но мне бы не хотелось этого. Я предпочел
бы  обсудить  его с вами,  мистером Фоксом и мисс Кармин.  Не  будете ли  вы
любезны быть  у  меня с ними  в  четверть третьего?  "Да" или  "нет"  вполне
достаточно, было бы неразумным обсуждать этот вопрос по телефону.
     Опять молчание. На этот раз - секундное.
     - Я буду у вас.
     - С мистером Фоксом и мисс Кармин?
     - Да.
     - Договорились. Я буду вас ждать.
     Он посмотрел на меня и повесил трубку.
     - Арчи, эта женщина не станет пытаться вылезти в окно?
     - Нет, она на крючке.
     -  Отлично, - он  взглянул на стенные часы.  -  Докладывай. Ленч  через
сорок минут.

     Глава 4

     Когда приглашенная  компания прибыла, меня  не  было  на  месте,  чтобы
впустить их.  Они явились на пять минут раньше, а я в то время был наверху в
южной  комнате  -  с Лаурой Джей. Комната эта находилась на  третьем этаже -
рядом с моей и над комнатой Вулфа.
     Я ушел с ленча  до того, как  Вулф допил кофе, и поднялся на два этажа,
отчасти  ради того,  чтобы проверить, там  ли она, отчасти  для  того, чтобы
посмотреть, отдала ли она должное  содержимому подноса, доставленного наверх
Фрицем, и отчасти  чтобы сообщить ей о  согласии Роджера Даннинга  явиться к
Вулфу вместе с Нэн и Мэлом,  и предупредить, что  если она тоже  понадобится
Вулфу, то я либо сам приду за нею,  либо  пришлю Фрица.  Все три цели  моего
визита были достигнуты. Она никуда  не сбежала. Она стояла  у окна, и солнце
играло  на ее полосах цвета меда. На тарелке  осталась только одна  из  трех
креольских  оладий,  а салатница и  вовсе была пуста. Услышав мое сообщение,
Лаура ничего не  сказала, хотя я ожидал, что она будет просить меня взять ее
с собой сразу, не дожидаясь вызова.
     Просто так, только  лишь  из любопытства, я спросил, собиралась  ли она
спустить курок, как только я положу телефонную трубку, или хотела подождать,
пока я повернусь. Она ответила, что не стала бы стрелять человеку в спину.
     Когда я спустился  в кабинет,  они уже были там и сидели лицом к Вулфу;
Роджер Даннинг в красном кресле, а Мэл Фокс и Нэн Кармин  - в желтых. Пока я
пробирался к  своему  столу, никто не  взглянул на меня, им было не до того:
они смотрели на Вулфа и слушали его.
     - ...а источник моей информации  неважен. Вы  - в плачевном  положении.
Полиция  узнала -  не  от меня - о  том, что  в воскресенье  вечером  Эйслер
приводил к себе  на квартиру  женщину, и они собираются заняться отпечатками
пальцев. Если вы отказываетесь обсудить этот вопрос со мной, то советую  вам
немедленно сообщить обо  всем в полицию раньше, чем будете поставлены  перед
фактом.
     Нэн повернула  голову к Мэлу, и  я увидел ее  смуглое  лицо.  Даже  без
ковбойской  формы - розовой шелковой  рубашки  и  сапог, а в  обычной  юбке,
блузке  и  лакированных  туфлях,  она  все  равно  была  бы  отмечена  любым
нью-йоркцем  как  пришлая.  Цвет  лица  девушки  не  принимает столь темного
оттенка не только после уик-энда на побережье, но  даже после двухнедельного
путешествия на Бермудские острова по системе "едешь сейчас - платишь потом".
     Мэл Фокс, встретив ее взгляд, сказал:
     - Какого черта?
     Нэн снова повернулась к Вулфу:
     - Я знаю,  вам рассказала  Лаура, Лаура  Джей. Она -  единственная, кто
знал об этом, кроме Роджера Даннинга, а он не рассказывал.
     - Он говорит, что  не рассказывал, - поправил ее Мэл. Он перевел взгляд
на Даннинга. - Ты не стал бы никого подводить, так ведь, Роджер?
     - Конечно, нет, - ответил  Даннинг несколько пискливо. Он заметил это и
прочистил  горло.  Его  узкое костлявое  лицо  казалось просто щепкой. Я уже
замечал, что у  толстых людей  лица от  напряжения становятся еще шире, а  у
худых - еще длиннее.
     - Разве я вам говорил об этом? - спросил он у Вулфа.
     - Нет, - ответил Вулф  и  обратился к Нэн: - Вы  утверждаете,  что мисс
Джей и мистер  Даннинг - единственные,  кто знал  об этом.  Когда же  вы  им
рассказали?
     - В воскресенье вечером, как только вернулась в  отель. Комната Лауры -
рядом с моей,  я пошла  и сразу же поделилась с нею. Я подумала,  что должна
сообщить Роджеру, и  она  тоже так считала. Тогда я вернулась в свой номер и
позвонила ему. Он пришел, и я все рассказала.
     - Почему ему? Вы состоите с ним в интимных отношениях?
     - С ним? Боже милостивый, с ним!
     - Тогда возникает такой  вопрос: возможно ли, что он,  движимый  тайной
страстью  и  возбужденный  нанесенным вам  оскорблением,  решил  убить Вейда
Эйслера?
     - Посмотрите на него, - предложила Нэн вместо ответа.
     Так мы и сделали.  Следует признать  без всякого умысла оклеветать его,
что он никак не был  похож  на человека, способного пылать как тайной, так и
явной страстью.
     - Я еще никогда никого не убивал, - сказал он. И если вы хотите  знать,
почему Нэн  рассказала именно мне, так тут дело в  том, что она должна  была
это сделать.  То,  что она  пошла с Эйслером в его квартиру, было частично и
моей  виной. Я просил девушек позволять ему некоторую  свободу до  тех  пор,
пока он не станет  слишком резвым. Я знал, что они могут постоять за себя. А
Нэн хотела сказать мне, что если он еще когда-нибудь подойдет к  ней, то она
устроит  ему что-нибудь похуже, чем царапина. Она  была абсолютно права, и я
не мог винить ее за это.
     - Почему вы просили их позволять ему "некоторую свободу" действий?
     -  Ну,  - Даннинг  облизал  губы, - в  некотором  отношении  я поступил
по-свински. Но если бы Эйслер не субсидировал нас, то мы не смогли бы в этом
году  приехать в Нью-Йорк, во всяком  случае, это было бы  нелегко.  Когда я
заключал с ним договор, мне  известно  было о нем только то, что у него есть
деньги. Впрочем,  он оказался на высоте  во  всем, кроме  девочек... Но я не
знал,  что  он  из  этой  породы.  Я  понимал,  если он