прояснения. Не
только миллионы читателей уголовной хроники знали,  что мы с  Салли вошли  в
дом Комуса вместе, но и  сама Салли рассказывала матери, что в среду ужинала
вместе   со   мной  и   Вульфом.   Можно   было   попытаться  предварительно
отрепетировать  эту  реплику  с  миссис  Блаунт,  но  мы сочли  это  слишком
рискованным. Но все же этот момент необходимо было прояснить.
     Салли справилась со своей задачей прекрасно.
     -  Да,  конечно, - сказала  она матери, не  думая оправдываться,  -  но
встретилась я с  ним уже там. Я не хотела тебе  говорить, что  поехала  туда
одна, чтобы уговорить Добса впустить его в  квартиру Дэна. Потому что... ну,
просто мне было стыдно. Ведь если он заставил меня пойти  туда,  это  совсем
другое дело,  чем  идти  самой. -  Она  снова  обратилась к Вульфу: - Мистер
Вульф, так где же он?
     Вульф не обратил на вопрос ни малейшего внимания.
     -  Итак, я сказал, - продолжал  он,  обращаясь  к миссис Блаунт,  - что
наблюдение должно быть постоянным, иначе оно вообще теряет смысл. И, конечно
же, это прекрасно  было известно  мистеру Гудвину. Но за время его дежурства
человек,  которого  он  должен  был  узнать,  ибо  это  был  один  из  здесь
присутствующих, вошел в дом и несколько позже вышел из дома, а Гудвин его не
видел.  Это  была  непростительная беспечность,  и сегодня  утром, когда  он
вернулся, проведя ночь с полицией и окружным  прокурором, я строго спросил с
него за это. Однако  позже, когда он вернулся со  свидания  с вашим мужем, я
выяснил, что это не просто беспечность. Он признался,  что уходил с поста на
целый  час. Куда уходил,  он  мне  не  сказал,  да это  и неважно. Если б он
выполнил задание точно и оправдал мое доверие,  то  мы бы  сейчас знали, кто
убил Джерина и  Комуса, и та работа, для которой меня наняли ваша дочь и ваш
муж, была бы выполнена. - Он оглядел всех собравшихся. - Я  бы знал, кто  из
вас вероломный друг  и двойной убийца, и мог бы заняться сбором улик. Сейчас
же ничего не могу сделать. Что касается убийства Джерина, то здесь надеяться
на то,  что  когда-либо  отыщутся  улики, невозможно; если  же  и существуют
какие-то улики, связанные с убийством Комуса, то их найдет полиция,  а не я.
Так что я отказываюсь от расследования.  Никогда в жизни не приходилось  мне
испытывать подобного унижения, и мне хотелось, чтобы  каждый из  вас услышал
об этом из моих уст. Но больше мне вам нечего сказать.
     Он отодвинул кресло от стола и поднялся.
     - Как я  уже сказал, Гудвина я уволил, и постараюсь лично проследить за
тем,  чтобы его лишили  лицензии частного детектива. -  Он шагнул.  - А вам,
мисс Блаунт,  мистер Пензер даст чек на выплаченную мне сумму... Сол, выпиши
чек. - И он направился к двери.
     И  снова  мне трудно было следить  за реакциями всех и даже за словами,
потому  что все  мое  внимание  было обращено  на  человека,  с  которым мне
предстояло через пару часов говорить самому, на доктора  Эвери. Когда  Вульф
вышел, он  подошел  к  миссис Блаунт, нагнулся  к ней  и что-то  сказал,  но
поскольку все остальные  тоже разговаривали, то мне  трудно было расслышать,
что именно он сказал, а когда к ним подошел Хаусман, он уступил ему место, а
сам  направился к Салли,  и  тут  уж,  когда он взял ее за руку, мне  самому
пришлось  стиснуть зубы.  Она  могла отпрянуть или слишком напрячься  в  тот
момент, когда он к ней прикоснулся, но, слава Богу, она сумела взять себя  в
руки и играла прямо как профессиональная актриса. Потрясающе.
     Тут ей на помощь пришел Сол с чеком, и она  смогла повернуться к нему и
начать отказываться, но все же, в конце концов, как это и было предусмотрено
сценарием, взяла чек. В тот момент, когда она клала его в сумочку, я сдвинул
панель и скрылся  на кухне. Ведь существовала,  пусть небольшая вероятность,
что,  выйдя из  комнаты,  кто-нибудь по ошибке пойдет не направо, а налево и
случайно наткнется прямо  на  меня, а  это было бы  нежелательно. В кухне  я
сразу  полез  в  холодильник, достал  пакет с  молоком и налил себе  стакан.
Теперь наступал мой черед, и надо было подкрепиться. Фриц отправился в холл,
чтобы помочь Солу выпроводить гостей.
     Я слышал, как они ушли. Дважды  хлопнула входная  дверь, но все же я не
рискнул выйти, пока не вернулся Фриц и не заверил, что путь свободен.  Через
пару минут пришел Сол; он остановился на пороге, вытаращил на меня  глаза  и
спросил:
     -  А  ты что  здесь  делаешь?  Тебя публично опозорили,  и  вообще  мне
нравится моя новая работа. Фриц, помоги мне его выпроводить.
     - Ха, - рассмеялся я. - Да я вас обоих могу  одной рукой прихлопнуть. А
здорово она сыграла, правда?
     - Отлично, но и он тоже был неплох.
     - Ну,  это-то  неудивительно,  не  в  первый  же  раз.  Ты  был  просто
великолепен.  Как ты  здорово  сказал:  "В пять  тридцать девять". Это  была
кульминация.
     Я подошел к внутреннему телефону, нажал кнопку, и голос Вульфа сказал:
     - Да?
     - Все они разошлись, я тоже ухожу Никаких изменений?
     - Нет. Приступай.
     - Хорошо. Постараюсь на этот раз оправдать ваше доверие.
     Я  повесил трубку,  взял  пальто  и  шляпу,  заранее  собранную  сумку,
предупредил Сола,  чтобы  ждал от меня звонка, и удалился через  черный ход.
Ведь интересующий  меня  человек мог подвернуть ногу, спускаясь по лестнице,
вдруг он  сейчас  сидит на ступеньке и  трет больное место? Черный ход вел в
небольшой дворик,  где Фриц выращивал,  вернее, пытался выращивать зелень. В
дальнем конце его была  калитка. Фриц спустился, чтобы запереть  ее за мной.
Через  узкий  проход  я  вышел  на  Тридцать  четвертую  улицу.  В  четверть
одиннадцатого я взял такси и попросил довезти меня до  отеля "Тальбот",  где
был  заранее  заказан номер,  и  без  четверти одиннадцать, в  914-м номере,
распрощавшись с коридорным, который услужливо повесил мои вещи на вешалку, я
подошел к  телефону и  попросил телефонистку  соединить меня  с  нужным  мне
номером.
     Чертовски   трудно  отличить  голос  автоответчика  от  горничной   или
секретарши.   Мелочь,  на  первый  взгляд,  но  иногда   это  бывает   очень
существенно. Я мог бы привести здесь массу примеров, но для экономии времени
опускаю это. Доктор Эвери был холост, и  ни жена, ни дочь к телефону подойти
не  могли. Следовательно, это был  автоответчик. Он сообщил мне, что доктора
Эвери нет дома и что он будет  позже, и предложил что-нибудь ему передать. Я
согласился и,  назвав свое имя и телефон, добавил,  что должен поговорить  с
доктором Эвери по очень срочному делу.
     С автоответчиком противно связываться. Если  просто звонишь человеку, а
его нет дома, то можно снова и снова набирать его номер, но если столкнешься
с  автоответчиком,  то  остается  только  ждать,  не  зная,  дошла  ли  ваша
телефонограмма до адресата, если же продолжать, скажем,  через каждые десять
минут, то автоответчик может рассердиться, и тогда  уж и вовсе не факт,  что
ваше  сообщение  будет  передано.  Но  я  не  очень спешил,  приняв  решение
возобновить свою попытку не раньше  полуночи, и удобно устроился с газетой в
кресле, а когда в одиннадцать двадцать раздался звонок, спокойно встал, снял
трубку и сказал "Алло".
     - Кто говорит? - требовательно спросил голос.
     Когда   спрашивают  таким   тоном,   то,  на   мой   взгляд,   отвечать
необязательно, поэтому я спросил:
     - А кто спрашивает?
     - Виктор Эвери. А вы - Арчи Гудвин?
     - Правильно. Но мне следует убедиться, что это действительно вы, доктор
это необходимо и для вашей, и для моей безопасности. Помните, в тот вторник,
вы сказали  Ниро Вульфу, какой гамбит использовали в игре с Джерином? Можете
повторить?
     Недолгое молчание.
     - Гамбит Олбина Каунтера.
     - Ну, хорошо. У вас никто не может подслушивать по отводной трубке?
     - Нет.
     - Мне нужно с вами встретиться. Дело в том, что я с Ниро Вульфом больше
не работаю. Он меня сегодня уволил. А  позавчера,  в шесть вечера  он послал
меня следить за Дэниелом Комусом к его дому. Сегодня утром, когда я пришел к
нему,  проведя ночь с полицией, я сказал,  что не  видел,  чтобы кто-нибудь,
известный мне, входил или  выходил из подъезда. Он вынудил меня признаться в
том, что я на час отлучился со своего поста. И он дал мне пинок под зад.
     - Очень вам сочувствую.
     - Спасибо.  Но  дело в том, что  я ему соврал.  Никуда  я не  уходил. Я
просидел там весь  вечер  и видел кое-кого, кто входил и выходил.  И мне  бы
хотелось обсудить это с вами.
     - Почему именно со мной?
     -  Ну,  вы  ведь  неплохо  умеете  давать   советы.  С  врачами  многие
советуются.  Ниро  Вульф,  я  думаю,  снова возьмет меня  на работу, если  я
расскажу ему правду,  и я  хочу знать, посоветуете ли  вы  мне сделать  это.
Понимаете, я не могу откладывать, если я  решу говорить правду, то  это надо
сделать не позднее завтрашнего дня. Так что с вами мне надо встретиться, ну,
скажем, в полдень? Или в час?
     На этот раз  он  молчал дольше.  Наконец он  ответил, причем  голос его
звучал вполне спокойно:
     -  Не  верю ни  одному вашему слову.  По-моему,  это какая-то неудачная
шутка. Я не имею к этому никакого отношения.
     - Ладно. Извините.  Мне  очень жаль,  но, боюсь, что вам будет жаль еще
больше. Спокойной ночи и приятных сновидений.
     Я повесил трубку, взглянул на  часы и снова уселся с газетой  в кресло.
Меня  интересовал  лишь один вопрос сколько  придется  ждать?  Полчаса? Нет.
Ровно через  восемнадцать минут зазвонил телефон,  и  когда я снял  трубку и
сказал "Алло", он спросил:
     - Гудвин?
     - Это я. Кто говорит?
     - Виктор  Эвери. Я подумал и решил, что  могу вам кое-что посоветовать.
Но только не в двенадцать и не в час, поскольку в это время я занят.  Честно
говоря,  мне  трудно будет выкроить для вас время  до  вечера. Я  освобожусь
часов в семь. Лучше всего было бы поговорить в машине,  могу  предложить вам
мою. Я мог бы заехать за вами куда-нибудь...
     -  Хватит,  -  оборвал  я. Пора  было  его  немного пугнуть. - Вы  что,
думаете,  мне  больше  нечего  делать,  как только  трепаться с  вами?  Есть
небольшой  ресторанчик,  у  Пиотти,  повторяю  по  буквам:  П-и-о-т-т-и.  На
Тридцатой улице, чуть восточнее  Второй авеню, в  сторону  Даунтауна.  Там я
буду вас  ждать завтра, в час дня. Если в час пятнадцать вас не будет, я иду
прямиком к Ниро Вульфу. Я пойду к нему и в том случае, если вы не прихватите
с собой чек на сто тысяч долларов. Еще раз спокойной ночи.
     - Но послушайте! Это просто неслыханно! Где мне взять такую сумму!
     - Поменьше эмоций. Принесите сколько  есть, но только не мелочитесь,  а
об остальном договоримся. Ну, а теперь я ложусь спать и прошу меня больше не
беспокоить. Вы  хорошо  усвоили?  Пиотти, Тридцатая улица  восточнее  Второй
авеню.
     - Да.
     - Лучше запишите.
     Я повесил трубку,  выпрямился, потянулся и зевнул. В целом я, наверное,
был ничуть  не  хуже  Салли, но  моя  роль  была  сыграна  еще  не до конца.
Потянувшись еще  раз,  я  снова  взялся  за  трубку,  попросил  телефонистку
соединить меня и через минуту услышал:
     - Дом Ниро Вульфа. Говорит Сол Пензер.
     Я пропищал измененным голосом.
     - Это Лиз Тэйлор. Можно попросить Арчи?
     -  Арчи  вышел  прогуляться, мисс Тэйлор. Но  я ничуть не  хуже  его, а
может, и лучше.
     Тут я заговорил уже собственным голосом.
     -  Хитер ты, черт! Все улажено. В час  дня у Пиотти. Ну и набегаемся мы
за утро. Приходи позавтракать со мной в ресторан "Тальбот" к восьми.
     - Все по плану?
     - Абсолютно. Точное попадание. Итак, приятных сновидений - я только что
пожелал ему того же.
     Пока  я  надевал пижаму, готовясь ко  сну, мне  пришло  в  голову,  что
человек,  который сумел  так ловко укокошить Комуса, способен на многое,  и,
заперев  дверь на ключ,  я на  всякий случай  забаррикадировал ее  столом  и
поставил сверху стул.  До окна добраться без каната,  укрепленного на крыше,
было  практически  невозможно, ну  а  если ему  до  семи  утра  удастся  это
осуществить - что ж, я буду рад его видеть.

     Глава 14

     В пятницу, без десяти час дня я сидел за столиком в ряду у стены справа
в ресторанчике Пиотти,  ел спагетти с анчоусовым соусом и потягивал  красное
вино - совсем не то вино, которое подадут вам, если вы  вздумаете зайти сюда
перекусить.  Вульфу  как-то  довелось  вытащить  Джона  Пиотти   из  крупной
неприятности и не ободрать его при  этом, вследствие чего  всякий раз, как я
заезжал сюда  отведать лучшие  в  Нью-Йорке  спагетти, передо мной всего  за
шестьдесят центов появлялась бутылка вина, которое Пиотти  держит только для
себя и трех-четырех достойных посетителей и которое значительно  превосходит
восьмидолларовое вино во "Фламинго". Другим же следствием стало то, что Джон
разрешает нам  использовать  его  помещение для ловушек,  поэтому там  через
погреб  протянуты провода,  соединяющие  кухню с одним столиком  в зале.  За
этим-то столиком я и сидел.
     Утро оказалось не  таким суматошным,  как я думал. Отчасти потому,  что
провода, протянутые через погреб,  оказались на месте и в рабочем состоянии.
Нам к ним и притронуться не пришлось.  На кухне Сол установил магнитофон  из
буфета  вульфовской  кухни,   а  для   столика   я  купил  последнюю  модель
мини-микрофона. К этому, собственно, и свелись основные расходы на операцию:
112 долларов  50  центов  на  микрофон  плюс  стоимость прикрытия в  вазе, с
искусственными  цветами  в   центре   стола.   Ваза,  конечно,  должна  быть
точь-в-точь  такой,  как и  на  других  столах, поэтому нам  пришлось немало
повозиться, чтобы просверлить в ней дырочку для проводов.  Допуская, что мой
сосед по столу может вдруг ни с того ни с сего пододвинуть вазу и обнаружить
под ней провода, мы просверлили  в  ее  дне еще два отверстия  и  прикрепили
шурупами к  столу.  Так что,  если  ему  вздумается ее  подвинуть, я  скажу:
"Право, Пиотти  не  таков,  чтобы  дать  посетителю  прихватить что-нибудь с
собой!"
     К половине двенадцатого все было готово. Сол отправился ждать на кухню,
чтобы гость не удивился  при виде человека, взятого на мое место, если решит
заглянуть  сюда  пораньше. Я забежал в "Тальбот" посмотреть, нет ли для меня
записок. Ничего не было.  Тогда я позвонил Вульфу и, доложив, что мы готовы,
в половине первого отправился к  Пиотти. Наш  столик Джон держал  свободным,
так что я  сел  и принялся за  спагетти. Без десяти час собралось уже немало
посетителей, среди которых  были и мои  знакомые. За соседним столиком лицом
ко мне сидел Фред Даркин, а еще  через столик,  спиной ко мне, Орри Кэтер. Я
сидел лицом к двери. Все чин чином.
     В  четыре минуты второго появился  доктор  Эвери.  Он сделал  несколько
шагов,  остановился, но, увидев меня,  направился  к моему  столику. Пока он
раздевался  и  вешал свои вещи  на крючок,  я  отправил в  рот полную  вилку
спагетти, а  пока  он  усаживался,  я  запил ее  вином.  Он выглядел намного
старше, чем вчера вечером, и вовсе не таким холеным.
     -  Здешние  спагетти  -  нечто  особенное,   -  сообщил  я.  -  Советую
попробовать.
     Он покачал головой.
     - Я не голоден.
     - И вино тоже не простое.
     - Я днем никогда не пью.
     - Вообще-то я тоже, но сегодня есть повод. - Пока  я наматывал спагетти
на вилку, глаза мои смотрели в тарелку, но потом я поднял взор и внимательно
посмотрел на него. - Сколько вы принесли?
     Руки  его  лежали  передо  мной   на   столе,  кончики  пальцев  нервно
постукивали по столу.
     -  Я пришел просто  из любопытства, - сказал  он.  - Что  это у  вас за
шутки?
     Голос  звучал  не так  бодро,  как вчера  по телефону, но, впрочем,  он
провел тяжелую ночь.
     Я наклонился к нему.
     -  Послушайте, - сказал я,  - что попусту тратить время на разговоры. Я
ведь в среду видел, как вы входили к Комусу, и видел, как выходили.  Я вчера
просил...
     - Да бросьте вы. Когда будет нужно, я расскажу об этом и Ниро Вульфу, и
полиции, и судье с  присяжными.  Если вы будете искать  алиби, то вы  знаете
время не  хуже меня.  У нас ведь с  вами не  конкурс любознательных. Вчера я
задался вопросом:  могли  ли вы  убить Пола  Джерина? Вполне вероятно, у вас
была возможность подсыпать мышьяк, когда вы  смешивали воду  с горчицей.  Но
все было неясно из-за того, что Джерину  стало плохо до того, как вы  к нему
пришли; вчера же вечером я, наконец, узнал, почему ему стало  плохо, так что
вы  могли захватить  с  собой яд,  зная, что может представиться возможность
употребить его, Так  что  Джерина убили вы,  и я знаю или, по крайней  мере,
догадываюсь  зачем. В пятницу вечером Ниро Вульф объяснил вам, что  человек,
убивший  Джерина, не  имел  ничего  против  него,  а хотел  уничтожить Мэтью
Блаунта. Вы тогда сказали,  что  это ерунда, хотя знали, что нет, потому что
сами были убийцей и убили по  этой причине. А когда вы узнали, что Комус вас
вычислил и  хотел что-то по этому поводу предпринять, вы пришли к нему домой
и убили, а я видел, как вы вошли и вышли. Так сколько вы принесли?
     Он обнаружил, что не контролирует свои руки, и убрал их со стола.
     - Все это ложь, - сказал он. - Каждое слово - ложь.
     - Ну, что ж. Тогда встаньте и уходите. А можете позвонить в прокуратуру
и сказать,  что  я вас  шантажирую.  Тут неподалеку  есть телефонная  будка.
Обещаю сидеть здесь и ждать, пока меня не арестуют.
     Он облизал губы.
     - Мне следовало бы так и сделать, сообщить, что вы меня шантажируете.
     - Милости прошу.
     -  Но это значит... начнется скандал. Мне это  совсем... некстати. Ведь
даже если  вы и видели, как я входил  и выходил,  - а это неправда, но  даже
если  и  так, это ведь еще не доказывает, что я убил Комуса. Вы  поднялись к
нему в  квартиру и обнаружили  труп  после  десяти  часов.  Кто-то,  значит,
приходил к  нему после того, как я ушел, то есть, получается, что там кто-то
был после меня,  даже если я там и был. Так что вы врете, что видели меня, и
это не очень удачная ложь. Но если вы...
     - Заткнитесь,  - перебил  я его,  -  я еще  мог бы послушать что-нибудь
толковое, но  толкового  у вас не получится. Так что давайте договариваться,
да или нет, и если нет, то тогда я встану и уйду. Прямиком к Ниро Вульфу Так
вы входили в тот дом в среду вечером или нет?
     Он снова облизнул губы.
     - Я  вовсе не  собираюсь  отчитываться перед вами,  когда  вы так грубо
заставляете...
     Я отодвинул стул и собрался было встать. Он удержал меня рукой.
     - Нет, - сказал он. - Сядьте.
     Я наклонился к нему.
     - Нет?
     - Я хочу сказать, что да.
     - Так вы входили в тот дом в среду вечером?
     - Да, но я не убивал Дэна Комуса.
     Я снова сел и взял стакан, чтобы отпить немного вина.
     -  Следите  за  собой,  - посоветовал я.  -  Если  мне  снова  придется
вскакивать, чтобы  заставить  вас  разговаривать  нормально,  это  привлечет
внимание посторонних. Так сколько вы принесли?
     Он запустил руку в нагрудный карман, но ничего оттуда не вытащил.
     - Вы сами признаете, что это шантаж, - сказал он.
     - Безусловно. Одного поля ягоды - убийца и вымогатель.
     - Но я-то не убийца. А  если я решительно откажусь от  навязываемой мне
роли и не соглашусь на ваши условия, то вы устроите вокруг моего имени такой
скандал, какого мне не пережить.  Я попаду под  подозрение, от которого  уже
никогда не смогу освободиться. И  только  из этих соображений я  подчиняюсь.
Подчиняюсь, хотя я крайне возмущен.
     Он  снова запустил руку в карман и  на  этот раз вытащил листок бумаги,
развернул его, пробежал глазами и протянул мне.
     - Вот. Читайте.
     Там было написано следующее:
     "Настоящим заверяю и при необходимости  подтвержу это под присягой, что
мое сообщение, сделанное доктору  Виктору Эвери, о  том, что я видел, как он
заходил в  дом Дэниела  Комуса в  среду,  14 февраля, неверно. Я никогда  не
виде