пожалуйста.
     - Мэриор Квин.
     - Благодарю вас. Теперь вторая тарелка, кто взял ее?
     По-видимому, никто. Вулф дал им десять секунд, его  глаза перебегали  с
одного лица на другое, а губы были плотно сжаты.
     -  Я  советую  вам,  - сказал  он, -  подтолкнуть вашу память,  чтобы в
случае,  если станет  необходимым, установить  порядок,  в котором  вы брали
тарелки, чтобы не пришлось вытягивать это из вас. Я надеюсь, что до этого не
дойдет - Он повернул голову: - Феликс, я не трогал тебя нарочно,  чтобы дать
тебе время на размышления.  Ты был  в столовой. Я надеялся на то, что  после
того, как  я выясню, кто  подал первое блюдо  мистеру Пайлу,  ты подтвердишь
это. Но  так как сейчас тебе нечего подтверждать, я должен обратиться к тебе
за самим фактом. Я должен просить тебя указать ее.
     Кстати,  Вулф был  хозяином Феликса.  Когда умер  старейший и ближайший
друг Вулфа Марио  Венин,  который  был  владельцем ресторана Рустермана,  он
завещал  оставить ресторан  сотрудникам его штата, а Вулфа сделать опекуном.
Феликс был  метрдотелем.  Имея такую  работу в лучшем  ресторане  Нью-Йорка,
Феликс сочетал в себе  и мягкость и внушительность, но сейчас в нем  не было
ничего. Он был просто жалок.
     - Я не могу, - сказал он.
     - Тьфу! Ты, с твоей тренировкой видеть все?
     - Это так, мистер Вулф. Я знал, что вы меня спросите меня об этом, но я
не могу.  Я  могу  только объяснить. Девушка,  которая  только что говорила,
Мэриор Квин, была  первой, принесшей  тарелку, как она и говорила, но она не
сказала,  что  когда она подавала ее, блинчик соскользнул  на стол,  но  это
было. Когда  я подскочил к ней,  она  собиралась уже поднять его пальцами, я
оттолкнул ее и вилкой положил его обратно на тарелку и посмотрел на нее.  Во
всяком случае, я был вне себя. Иметь  дело  с женщинами-официантками - это и
так достаточно плохо, но, кроме того, у них нет опыта. Когда я пришел в себя
и овладел собой,  я увидел рыжеволосую, Чоут, стоящую с тарелкой за мистером
Пайлом, к которому  она была прикреплена,  и  я увидел, что он уже обслужен.
Когда я направился к ней, она ступила вправо и подала тарелку вам.
     Операция была полностью  расстроена,  и  я был  беспомощен.  Темнокожая
Джаконо, которая была прикреплена к вам, обслужила мистера Крейса и...
     - Пожалуйста, -  оборвал его  Вулф. - Я выслушаю  их, а также и тебя. Я
всегда  считал  тебя   заслуживающим  доверия,   но,   возможно,   в   твоем
высокопоставленном положении метрдотеля у Рустермана, ты скорее постараешься
увильнуть, чем быть впутанным в отравление. Ты увиливаешь, Феликс?
     - Боже милостивый, мистер Вулф. Я впутан!
     - Очень хорошо. Я видел, как эта  женщина  уронила блин и хотела  взять
его пальцами, и я видел, как ты положил его обратно.  Да, ты впутан,  но  не
так, как ты... - Он повернулся ко мне: - Арчи, ты обычно моя первая надежда,
но сейчас и последняя. Ты сидел рядом с мистером Пайлом. Кто  поставил перед
ним тарелку?
     Конечно,  я знал, что настанет этот момент, но  не утруждал свой  мозг,
потому что я знал, что это бесполезно.
     Я сказал кратко, но твердо:
     - Нет.
     Он взглянул на меня, и я добавил;
     - Это все, просто  "нет", как и Феликс, я могу объяснить. Во-первых,  я
должен  был оглянуться  назад, чтобы увидеть ее лицо, а это плохие манеры за
столом.  Во-вторых, я наблюдал за  Феликсом, спасающим  блин. В-третьих, шел
спор  о  цветах  с  пятнами  и полосками, и я,  так  же как  и  вы,  к  нему
прислушивался. Я не видел даже ее руки.
     Вулф стоял  и  тяжело дышал. Он закрыл глаза  и открыл их  снова и  еще
несколько раз вздохнул.
     - Немыслимо, - прорычал он. - Негодяйке невероятно везет.
     - Я иду домой, - сказала Фэри Фабер. - Я устала.
     -  И  я,  -  сказала  еще одна  из них  и  двинулась,  но взгляд  Вулфа
пригвоздил ее к месту.
     -  Я советую вам этого не делать, - сказал  он.  - Это правда, что мисс
Фабер  как  преступник исключается, и также и мисс Квин, потому что она была
под наблюдением Феликса в то время, когда обслужили мистера Пайла, но даже и
им  я  советую  остаться.  Когда мистер  Пайл умрет, врачи, конечно, вызовут
полицию, и для вас будет лучше быть здесь, когда придет полиция. Я надеялся,
что смогу им предоставить разоблаченную убийцу. К черту! Есть один шанс.
     Арчи,  идем  со  мной. Фриц,  Феликс  и  Золтан,  оставайтесь  с  этими
женщинами. Если одна или  несколько  из них будут настаивать  на  том, чтобы
уйти, не держите  их  силой, но запишите их  имена и  время  ухода. Если они
захотят есть, накормите их. Я буду...
     - Я ухожу домой, - упрямо сказала Фэри Фабер.
     - Очень хорошо, идите. Вас вытащит из кровати полисмен еще до того, как
окончится ночь. Фриц, я буду в столовой. Пошли, Арчи.
     Он пошел,  а  я последовал  за  ним через  коридор-кладовую  к двери  в
столовую.
     По пути я взглянул на  свои ручные часы:  десять минут  двенадцатого. Я
скорее ожидал, что  столовая окажется пустой, но  это было не так. Восемь из
них  все  еще  были  там,  отсутствовали только  Шривер  и  Хэвит,  которые,
по-видимому, были наверху. Воздух  был наполнен сигаретным дымом. Все, кроме
Адриана Дарта, сидели за столом, откинувшись  в креслах, со стаканами бренди
и сигаретами.
     Дарт  стоял   спиной   к  картине,   изображающей   летящих   гусей,  и
разглагольствовал. Когда мы вошли,  он остановился, и все головы повернулись
к нам.
     Эмил Крайс заговорил:
     -  Вот  и  вы. Я подходил  к кухне, но  не захотел  вмешиваться. Шривер
просил  меня  извиниться  перед Фрицем Бренером. Согласно  нашему обычаю, мы
приглашаем шефа присоединиться к нам к шампанскому, грубому и веселому,  но,
конечно,  при  таких обстоятельствах...  - фраза повисла  в  воздухе,  и  он
добавил: - Должен ли я объяснить ему это? Или вы?
     - Я это сделаю. - Вулф  подошел  к концу стола и  сел. Он  находился на
ногах почти два  часа,  что вполне нормально для его свиданий с орхидеями  в
оранжерее  дважды  в  день, но  не для других  мест. Он огляделся  вокруг. -
Мистер Пайл еще жив?
     - Мы  на  это надеемся, - сказал один  из них.  -  Мы искренне  на  это
надеемся.
     - Я должен быть  дома в  постели,  -  сказал  другой. -  У  меня завтра
тяжелый день. Но, кажется... - он выпустил струю дыма.
     Эмил Крайс потянулся за бутылкой бренди.
     - Ни  слова  с того момента, как я  спустился вниз. - Он  посмотрел  на
запястье.  -  Около  часа  назад.  Я думаю,  мне следует  подняться  наверх.
Чертовски неприятно. - Он отхлебнул бренди.
     - Ужасно, - сказал один, - абсолютно ужасно. Я знаю, что вы спрашивали,
кто из девушек принес ему икру. Крайс говорит, вы его спрашивали.
     Вулф кивнул.
     -  Я  также  спрашивал  мистера  Шривера  и  мистера Хэвита.  И мистера
Гудвина, и  мистера  Бренера, и двух человек,  которые  по  моему требованию
пришли помогать. И самих женщин. После более чем часа разговора с ними я все
еще  нахожусь  в  затруднении.  Я  раскрыл  хитрость,  которой  пользовалась
преступница, но не установил ее личности.
     -  Вы  не  слишком  преждевременны?  -  задал  вопрос  адвокат,  мистер
Лейкрафт. -  Может быть,  преступника  нет. Острый  и сильный гастрит  может
послужить причиной...
     - Ерунда.  Я слишком  раздражен, чтобы быть  вежливым, мистер Лейкрафт.
Симптомы - типичные для мышьяка, и вы слышали,  как мистер Пайл жаловался на
песок, но это не все. Никто из них не признает, что подала ему первое блюдо.
Та, которая  была к  нему прикреплена,  обнаружила,  что он  уже обслужен, и
вместо  него  обслужила меня. Преступник  действительно есть.  Они  положила
мышьяк в сметану, подала тарелку мистеру Пайлу, вернулась в  кухню за другой
тарелкой, пришла и обслужила кого-то еще. Это установлено.
     -  Но тогда, -  возразил адвокат, - одна из них  никого не обслуживала.
Как это могло быть?
     - Я не  новичок в расследовании,  мистер Лейкрафт,  Я расскажу  вам это
позднее, если  вы хотите, а сейчас мне бы хотелось  продвинуться дальше. То,
что  яд  был  дан  мистеру  Пайлу  женщиной,  которая  принесла ему икру, не
предположение  -  это  факт.  С  помощью изумительной хитрости  и удачи  она
ускользнула от опознания, и сейчас я обращаюсь к  вам. Ко всем.  Я прошу вас
закрыть глаза и восстановить сцену.
     Мы здесь  за столом обсуждаем  орхидеи,  полоски  и  пятна.  У женщины,
обслуживающей это  место, блин соскальзывает  с тарелки, и Феликс  поднимает
его.  Почти сразу  же  после  этого выходит  с тарелкой женщина, подходит  к
мистеру Пайлу и ставит ее перед ним. Я обращаюсь к вам: кто она?
     Эмил Крайс покачал головой.
     - Я сказал вам наверху, что не знаю. Я не видел ее.  Или  если и видел,
то не зафиксировал этого.
     Адриан Дарт, актер,  стоял  с  закрытыми  глазами,  его  подбородок был
поднят, руки скрещены  - прекрасная поза сконцентрирования. Остальные,  даже
Лейкрафт, закрыли глаза,  но они,  конечно,  и в подметки ни годились Дарту.
Спустя длительное время они начали открывать глаза и качать головами.
     - Это  забылось, - сказал Дарт  богатым музыкальным баритоном. - Должно
быть, я видел ее, так как сидел напротив него, но это забылось. Совершенно.
     - Я не видел, - сказал другой. - Просто не видел.
     - У  меня есть  неясное чувство, - сказал еще один, - но это  чертовски
неопределенно. Нет.
     Они ответили единогласно: нет.
     Вулф положил руки на стол.
     -  Тогда  я ответственен  за это, - сказал  он мрачно. - Я ваш  гость и
джентльмен,  но  я  виновен в том, что мистер Бренер был  доведен  до такого
скверного фиаско. Если мистер Пайл умрет, а так как он наверняка...
     Открылась дверь, и вошел Бенниамин Шривер. Потом Льюис Хэвит,  а  затем
знакомая плотная фигура сержанта Перла Стеббинса из Манхэттенского Западного
бюро по убийствам.
     Шривер подошел к столу и заговорил:
     -  Винсент  умер. Полчаса назад.  Доктор Джеймсон  вызвал  полицию.  Он
считает, что почти наверняка...
     - Постойте, - за его спиной вырос Перли. -  Если вы не возражаете, этим
займусь я.
     - Мой бог, - простонал Адриан Дарт и красиво содрогнулся.
     Это последнее, что я слышал по делу от аристолога.

     Глава 3

     - Я  не  обвинял!  - заорал  инспектор  Кремер. - Бросьте  искажать мои
слова.  Я не  обвинял  вас  в  соучастии.  Я  просто  сказал,  что вы что-то
умалчиваете, и какого черта вы лезете в петлю! Вы всегда так делаете!
     Это  происходило без четверти два в среду. Мы находились в  кабинете на
первом этаже старинного каменного особняка на Тридцать пятой Западной улице.
Вулф,  как обычно,  сидел в своем  огромном  кресле. Дневное расписание было
безнадежно расстроено. Когда  мы наконец добрались домой  в пять  утра, Вулф
приказал Фрицу забыть  о  завтраке  до дальнейших  указаний,  а  меня послал
наверх в оранжерею оставить записку для Теодора о  том, что он не появится в
девять часов утра, а, возможно, и совсем.
     В  половине двенадцатого  он позвонил по домашнему телефону  и попросил
Фрица  принести ему  поднос  с четырьмя яйцами и  десятью  кусочками  бекона
вместо обычных двух и пяти, а немного позже часа раздался шум лифта, и затем
послышались его шаги, направляющиеся к конторе.
     Посмотрев почту, взглянув на настольный календарь и  подписав три чека,
которые я положил ему на стол, он взялся за меня.
     -  Прекрасная  перспектива. Если иметь сними дело  поодиночке,  то  это
может быть бесконечно. Ты сможешь собрать их всех здесь в шесть часов?
     Я оставался спокоен. Я просто спросил:
     - Кого всех?
     - Тех женщин. Ты прекрасно знаешь.
     Я все еще был спокоен.
     - Мне  кажется, что десяти из  них было бы достаточно. Вы сами сказали,
что две могут быть вычеркнуты.
     - Мне нужны они все. Те двое могут помочь установить порядок, в котором
подавались тарелки.
     Я держался, я слишком мало спал, даже меньше, чем он,  и я не был готов
к шумной поре.
     - У меня есть предложение, - сказал я, - я предлагаю  отложить операцию
до тех пор, пока ваши мозги не начнут  снова работать. Посчитайте до пятисот
-  это  может  тоже  помочь.  Вы  чертовски  хорошо  знаете,  что  они,  все
двенадцать,  проведут  этот  день или  в кабинете  окружного  прокурора, или
принимая дома официальных представителей - по-видимому, большая часть из них
- в кабинете окружного прокурора. И, наверно, они проведут там и вечер тоже.
Вы хотите аспирину?
     - Я хочу их, - прорычал он.
     Я мог бы оставить ему самому труд приводить себя в нормальное состояние
и подняться  наверх вздремнуть, но все же он платит мне жалованье. Поэтому я
взял лист бумаги, на котором кое-что напечатал, поднялся и  передал его ему.
В нем говорилось:
     Пегги Чоут
     Эллен Джаконо
     Нора Ярет
     Кэрол Эннис
     Люси Морган
     Фэри Фабер
     ПРИКРЕПЛЕНЫ
     Пайл
     Вулф
     Крайс
     Шривер
     Дарт
     Хэвит
     ОБСЛУЖИВАЛИ:
     Вулф
     Крайс
     Шривер
     Дарт
     Хэвит
     никого
     - Фэри  Фабер исключается, -  сказал я, - и  я считаю что это не должна
быть одни  из пяти их, пусть  даже  Люси Морган  и взяла  последнюю тарелку.
Возможно, как одна или две другие взяли тарелки после Пегги Чоут и обслужили
людей, к которым они были прикреплены. Но кажется... - Я остановился, потому
что он скомкал бумагу и выбросил ее в корзину для бумаг.
     - Я их слышал, - прорычал он. - Мои  способности, включая и  память, не
ухудшились. Меня просто вывели из терпения.
     Для  него  это  было  как бы извинением  и знаком того,  что  он  начал
приходить в себя. Но  спустя несколько минут, когда зазвонил дверной звонок,
и  я, посмотрев в  дверь, прозрачную  с  одной стороны, сказал ему,  что это
Кремер, и он велел  принять его, и Кремер промаршировал  в кабинет и нарочно
устроил свою задницу в красном кожаном кресле  и открыл рот, чтобы высказать
невежливое  замечание об умалчивании фактов, связанных с убийством, Вулф дал
себе  волю, и  Кремер  спросил его, какого черта он лезет  в петлю, что было
ново для меня, так как звучало несколько вульгарно для инспектора. Вероятно,
он подхватил это от какого-нибудь хулигана.
     Выведение  Кремера из терпения оказалось благотворным  делом для Вулфа.
Он откинулся на спинку стула.
     - Каждый что-то умалчивает, - сказал он мирно. -  Или, по крайней мере,
что-то упускает  только потому, что включить  все невозможно. В течение этих
утомительных часов,  около шести  из  них,  я отвечал на все вопросы, то  же
самое и  мистер Гудвин. Я действительно думал, что мы были полезны. Я думал,
мы сдвинулись с места.
     - Да.  - Кремер не был благодарен. Его большое розовое лицо всегда было
немного краснее нормального, но не от удовольствия, когда он убеждал Вулфа.
     - Вы засвидетельствовали совершение убийства, но не уведомили.
     - Это было не убийство, пока он не умер.
     - Хорошо. Уголовное  преступление. Вы  не  только не  доложили об этом,
вы...
     - То, что было совершено  преступление, являлось  моим  умозаключением.
Другие присутствующие  разубедили меня. Только за  несколько  минут до того,
как  мистер  Стеббинс  вошел  в  комнату,  мистер  Лейкрафт,  член  суда  и,
следовательно, - сам служитель закона, подверг сомнению мое заключение.
     -  Вы должны были доложить об этом.  У вас  есть лицензия детектива.  К
тому же вы начали расследование, задавая вопросы подозреваемым...
     -  Только, чтобы уточнить мое заключение. Я был бы дураком, доложив вам
об этом, не изучив...
     - К  черту! - гаркнул Кремер. - Вы дадите мне кончить предложение? Хотя
бы одно?
     Плечи Вулфа приподнялись на одну восьмую дюйма и снова опустились.
     - Конечно, если это важно. Я не издеваюсь над вами, мистер Кремер. Но я
уже  ответил  на  эти обвинения и  вам,  и Стеббинсу,  и помощнику окружного
прокурора,  я не  уклонялся от  доклада о  преступлении,  и я  не захватывал
полномочий полиции. Хорошо. Кончайте предложение.
     - Вы знали, что Пайл умирает. Вы об этом сказали.
     -  Также  только  мое собственное  заключение.  Врачи еще  пытались его
спасти.
     Кремер  перевел  дыхание.  Он  посмотрел  на  меня,  не  увидел  ничего
вдохновляющего и вернулся к Вулфу.
     -  Я расскажу вам, почему я здесь. Те  трое  людей  -  повар,  человек,
помогавший  ему, и человек в столовой - Фриц  Бренер, Феликс Корбет и Золтан
Мэхэни - они  все были предложены вами. Все близки  вам. Я хочу знать о  них
или, по крайней  мере,  о  двоих из  них. Хорошо,  я  могу  исключить Фрица.
Во-первых, трудно поверить  в то, что Золтан не знает, кто взял  первые  две
или три тарелки или кто из них вернулся обратно за другой тарелкой,  а также
трудно поверить, что Феликс не знает, кто обслуживал Пайла.
     - Действительно, - согласился Вулф.
     - Они профессионально обученные люди. Но их уже спрашивали.
     - Да.  Их спрашивали. Также трудно  поверить, что Гудвин не  видел, кто
обслуживал Пайла. Он видит все.
     - Гудвин здесь присутствует. Обсудите это с ним.
     - Сейчас я  хочу знать ваше мнение о моей теории, поскольку с ним я уже
беседовал. Я  знаю вашу и  не отвергаю ее,  но  есть и другие  альтернативы.
Во-первых, факт.  В металлическом  контейнере для мусора в кухне, не в ведре
для прочих отбросов, мы нашли кусок бумаги, простой  белой бумаги, свернутой
в трубочку и завязанной  тесьмой.  Лаборатория  обнаружила крупинки мышьяка.
Единственные  два  четких отпечатка принадлежат  Золтану.  Он  говорит,  что
увидел ее на полу в  кухне под столом некоторое время спустя после того, как
начался обед, он не может сказать, когда поднял ее и выбросил в контейнер, а
его отпечатки  пальцев на ней потому, что он  смял ее, чтобы убедиться,  что
там ничего нет.
     Вулф кивнул.
     - Как я и предполагал. Кусочек бумаги.
     - Да. Я не говорю, что  это уничтожает  нашу  теорию. Она могла всыпать
его  в сметану, не оставив отпечатков пальцев, и она, конечно, не бросила бы
его  на пол, если был  бы хоть  какой-нибудь  шанс,  что на  бумаге  есть ее
отпечатки пальцев. Но  на ней  отпечатки  пальцев  Золтана.  Что неверного в
теории, то, что Золтан отравил одну из порций и увидел, что  ее берет нужная
девушка? Я отвечу сам. Во-первых, Золтан заявил, что он  не знал, к которому
из  гостей  какая девушка  прикреплена. Но Феликс  знал, и они могли  быть в
сговоре. Во-вторых, все девушки отрицают, что Золтан указывал, какую тарелку
они должны взять, но вы  знаете, как это может быть. Он мог сделать это так,
что она не знала. Что еще в этом неверного?
     -  Это не  только несостоятельно, это  почти  вопиюще, - заявил Вулф. -
Почему, в таком случае, одна из них вернулась за второй тарелкой?
     - Она была смущена. Нервничала. Просто глупая.
     - Вздор. Почему же она не призналась в этом?
     - Напугана.
     -  Я не  поверю  в это.  Я спрашивал их  до вас. - Вулф махнул рукой. -
Чепуха, и вы это знаете. Моя теория - это не теория, а разумное убеждение. Я
надеюсь, что это будет установлено.  Я предложил мистеру Стеббинсу осмотреть
их одежду, чтобы выяснить,  не сделала ли какая-нибудь  из них кармана.  Она
должна была сделать его легкодоступным.
     - Он  это сделал. У них у  всех были карманы. Лаборатория не обнаружила
никаких  следов  мышьяка. - Кремер вытянул ноги. - Мы  вполне  следуем вашей
теории. Но я бы хотел спросить вас об этих людях. Вы знаете их.
     - Да,  я  знаю. Но я не отвечаю за них. Возможно,  на их совести дюжина
убийств, но они не имеют никакого отношения к смерти мистера Пайла.
     Если вы следуете моей теории  - скорее, моему убеждению - я считаю, вам
следовало бы выяснить последовательность, в которой женщины брали тарелки.
     Кремер покачал головой.
     - Мы этого не выяснили, и я сомневаюсь, что мы сможем это сделать. Все,
что у нас есть, -  это куча противоречий. Вы их хорошо  напугали, прежде чем
мы  до  них  добрались.  Мы узнали о пяти последних, начиная  с  Пегги Чоут,
которая  о