дварительно позвонив ему. Меня занимал вопрос о том,  что  думал  Пайн  о
нежных взаимоотношениях своей жены с ее баловнями, и в  частности  с  Муром.
Переговорив с Лоном и парой репортеров, я ушел удовлетворенным, ибо  получил
те сведения, которые мне были нужны. Либо Пайн  уже  давно  руководствовался
философией, что привычки жены не касаются мужа, и  действительно  плюнул  на
все, а миссис Пайн потеряла всякий интерес к Муру уже в начале 1946  года  и
разве что позаботилась, чтобы у него была работа, либо  ребята  из  "Газетт"
жили в мире фантазии, что было маловероятно.
   Я угостил их ленчем в "Пьетро" и затем вернулся на Уильям-стрит.
   В своем кабинете я не обнаружил никакой корреспонденции, никаких писем от
Вульфа,  или  Пайна,  или  даже  Керра  Нейлора,  а  ящик  шкафа   оставался
нетронутым. Меня по-прежнему  ничто  не  связывало,  и  я  мог  действовать,
руководствуясь собственными планами. Комната мисс Ливси находилась  напротив
моей, что, по-моему, было совсем неплохо.
   Дверь к ней была открыта, и она что-то  печатала.  Я  вошел,  прикрыв  за
собой дверь, сел в кресло возле письменного стола и спросил:
   - Что вы думаете про Розу Бендини?
   - Господи, что вы сделали со своим лицом? -  ответила  она  вопросом.  Ее
взгляд не отрывался от моей физиономии.
   - Вы, наверное, решили, что мы поменяли тему, - сказал я, - но  на  самом
деле это не так. Тут есть связь. Это муж Розы так меня разукрасил. Что вы  о
ней думаете, если выразить это десятью тысячами слов?
   - Болит?
   - Давайте, давайте. Становитесь сладкой и женственной, а сами еще даже  и
не начали забывать этого Мура. Не притворяйтесь!
   Она едва заметно покраснела - очень слабо, но я успел заметить.
   - Я не вру, - возразила она. - Если вы не чувствуете, посмотрите на  себя
в зеркало и увидите. А что насчет Розы Бендини?
   Я ухмыльнулся.
   - Стало быть, вы сами меня  спрашиваете?  Прекрасно.  Она  называла  Мура
Уалли. Она говорит, что он никогда не имел ни малейшего  намерения  жениться
на вас, и что вы с ума сошли -  это  дословно,  что  она  сказала,  -  когда
узнали, что он продолжает видеться с ней, и что вы так и не пришли в себя.
   Разрешите добавить, что я не верю этому, потому что если бы вы так  и  не
пришли в себя, вы были бы сейчас сумасшедшей, а по этому вопросу  я  голосую
отрицательно.
   Краска сошла с ее лица. Она продолжала сидеть в рабочей позе за машинкой,
ее пальцы лежали на клавишах машинки. У нее был такой вид, будто я  заскочил
просто ее поприветствовать и вот-вот  должен  был  уходить,  но  корпусом  и
головой она повернулась ко мне и смотрела прямо мне в глаза. Тон  ее  голоса
соответствовал выражению глаз.
   - Вам следовало посоветоваться со мной, прежде  чем  отбирать  кандидатов
для сбора слухов, но, судя по всему, в этом уже  нет  необходимости,  потому
что, если бы вы обратились ко мне, Роза заняла бы одно из первых мест, а  вы
нашли ее сами. Когда вы найдете остальных, пожалуйста,  не  говорите  мне  о
них, у меня много  работы.  -  Тело  ее  вновь  приняло  рабочую  позу,  она
посмотрела на бумагу в машинке,  а  затем  на  свой  блокнот,  и  ее  пальцы
застучали по клавишам.
   Я приготовил несколько возражений, например, что не я нашел Розу,  а  она
меня, но, для того чтобы перекричать страшный грохот машинки,  потребовалось
бы напрячь легкие, а я решил их пожалеть и поэтому ушел.
   День уже перевалил за половину, а я еще ничего не узнал о тех, чьи  имена
мне назвала Роза. Я  вернулся  в  кабинет,  позвонил  начальнику  резервного
отдела и сказал, что хочу поговорить с мисс Гуинн Феррис из  его  секции,  и
попросил передать ей, чтобы она пришла ко мне. Он извинился  и  сказал,  что
мисс Феррис в данный момент занята: печатает под диктовку начальника секции,
чья секретарша в тот день не работает, и  спросил,  нельзя  ли  это  сделать
позднее. Я согласился и сказал, пусть приходит, когда это  будет  удобно  им
обоим.
   Положив трубку, я почувствовал, что дверной проем в  кабинете  загородила
чья-то тень.
   Это был высокий, костлявый молодой человек с  копной  непослушных  волос,
которым не повредила бы расческа или даже ножницы парикмахера. Он был  похож
на поэта, погруженного в свои  мысли,  и,  так  как  его  глаза  безошибочно
впились в меня, очевидно, очень хотел меня прощупать.
   - Можно зайти, мистер Трут? - спросил он голосом,  пророкотавшим,  словно
отдаленный гром.
   Когда я разрешил, он вошел, закрыл дверь, пересек комнату, сел на стул  и
сообщил:
   - Меня зовут Бен Френкель. Бенджамин Френкель. Я полагаю, вы  занимаетесь
тут расследованием убийства Уальдо Мура?
   Ну что ж, раз мне не удалось заполучить Гуинн Феррис,  я  поймал  другого
интересного энергичного человека, которого, судя по высказываниям Розы,  эта
дама тоже притягивала к себе и завлекала до тех пор, пока он не  разобрался,
что к чему.
   Встретив его взгляд, мне пришлось собраться, чтобы не вылететь через окно
на улицу.
   - Я бы выразился иначе, мистер Френкель, - сказал я. -  Но  я  ничего  не
имею против вашей формулировки.
   Он ласково и грустно улыбнулся.
   - Меня это устраивает, - начал он. - Я рассчитывал на  вашу  гибкость.  Я
уже приходил сюда несколько раз, как только услышал сегодня утром, для  чего
вы здесь, но не застал вас на месте. Я хотел сказать вам, что у меня сильное
ощущение, будто Мура  убил  я.  Я  испытываю  его  с  той  ночи,  когда  это
случилось, или, лучше сказать, со следующего дня.
   Он остановился. Я ободряюще кивнул ему:
   - Продолжайте, мистер Френкель, пока еще не слишком ясно.
   Это только ваше впечатление, или вы можете чем-то его подтвердить?
   - Боюсь, это не  очень  убедительно,  -  он  нахмурился,  будто  над  его
широкими бровями появилась туча, из которой доносились раскаты  грома.  -  Я
надеялся, что вы  разъясните  все  это  и  я  смогу  освободиться  от  этого
ощущения. Могу я рассказать вам обо всем конфиденциально?
   - Смотря что вы скажете. Я не могу обещать,  что  буду  держать  в  тайне
признание в убийстве.
   - Боже, я не делаю никаких признаний!
   - Тогда что же вы делаете?
   Он глубоко вздохнул, задержал дыхание на несколько секунд и выдохнул.
   - Моя ненависть к Уальдо Муру, - сказал  он,  -  была  одним  из  сильных
чувств, какие я когда-либо испытывал в жизни.
   Возможно, самое сильное. Я не скажу вам почему, так  как  не  имею  права
вовлекать  в  это  дело  другого  человека.  Я  сомневаюсь,   ненавидел   ли
когда-нибудь один человек другого так, как я  ненавидел  его.  Это  тянулось
месяцами, и я боялся этого, буквально боялся. У  меня  всегда  был  глубокий
интерес к смерти как к  феномену.  Во  мне  слились  два  начала.  Это  было
синтезом двух реакций. Одна - ненависть - была  эмоциональной,  а  другая  -
интерес к смерти - была плодом рассудка, и  обе  появились  одновременно.  В
результате я увлекся концепцией смерти Мура, я обдумывал ее снова и снова, в
конкретных и специфических выражениях. Концепция  автомобиля,  переезжающего
его и лишающего его жизни, приходила  мне  в  голову  много  раз,  не  знаю,
сколько именно, - десятки.
   - Его переехала не концепция, а седан.
   -  Конечно.  Я  не  говорю  о  чем-то  сверхъестественном.   Я   живу   в
меблированной комнате на Девяносто  четвертой  улице  недалеко  от  Бродвея.
Однажды вечером я был у себя  в  комнате,  и  эти  концепции,  о  которых  я
говорил, занимали мой ум. Это было исключительно изнурительное занятие,  так
бывало всегда.
   Психологически это  можно  сравнить  с  трансом  в  результате  закупорки
мозговых клеток, вызванной продолжительным и  невыносимым  напряжением.  Моя
голова болела, и я лежал на кровати.
   Мне это начинало надоедать:
   - И наконец уснули, и вам приснился сон.
   - Нет, я не заснул. Мне просто казалось, что я заснул.
   Было чуть больше часа ночи - десять минут второго. В  тот  миг,  когда  я
пришел в себя, я  открывал  дверь  ванной.  Я  подумал,  что,  должно  быть,
нахожусь в очень глубоком сне, если, не сознавая того, что я делаю, встал  с
кровати и пошел в ванную, дверь  в  которую  находилась  на  другой  стороне
комнаты. Мой мозг не был ничем заполнен и отдыхал; в  нем  не  было  никаких
видений, хотя они часто возникали, когда я  просыпался.  Вот  что  было  той
ночью. Я разделся и пошел спать и через некоторое  время  снова  заснул,  но
утром, когда прочитал в газете про смерть Мура, что, конечно,  подействовало
на меня, как удар тока, мой мозг вдруг охватила мысль, что его убил я.
   Думаю, что главной причиной тому было то обстоятельство, что  автомобиль,
который сбил его, был обнаружен на Девяносто  пятой  улице,  всего  за  один
квартал от моего дома.
   - Подумайте еще раз, мистер  Френкель.  Автомобиль  был  найден  почти  в
двенадцать часов дня, поэтому вы не могли узнать об этом из утренних газет.
   - Что? - расстроился он. - Вы уверены в этом?
   - Безусловно.
   - Странно. - Он покачал головой. - Выходит, мозг может  работать  сам  по
себе. Я четко помню, что это чувство возникло у меня утром, когда я пошел на
работу, а впоследствии, когда стало известно, где был найден автомобиль, это
ощущение усилилось. В любом случае началось это тогда, и с тех  пор  оно  не
покидает меня, и я хочу от него освободиться.
   - Я не собираюсь ни в чем обвинять вас, - заверил я его. - Когда в первый
раз вы пошли спать, устав от своих концепций и головной боли, в котором часу
это было?
   -  Около  девяти  часов;  естественно,  я  так  предполагаю.  Я  не  могу
определить точно, но это не могло  быть  много  позднее  или  раньше  девяти
часов.
   - Вы знали, где был Мур в тот вечер? Или где его можно было найти?
   - Нет, - сказал он с сомнением. - Я знал... - он не закончил фразу.
   Я подтолкнул его:
   - Попробуем вспомнить.
   - Я знал, где, по моему предположению, он был или мог быть. Нет, не  так.
Я знал, с кем предположительно он мог быть, и все. Я предпочитаю не называть
имен.
   - Когда вы проснулись около ванной комнаты, как вы были одеты?
   - Как обычно. Так, как был одет, когда лег. Костюм, ботинки  -  полностью
одет.
   - Ни шляпы, ни пальто?
   - Боже мой, нет. Я бы снял их в любом случае, верно?
   - Ну вот, пара деталей уже  есть.  Что-нибудь  еще  -  грязные  руки  или
что-нибудь в этом роде?
   - Нет, ничего.
   - Вы кому-нибудь об этом говорили, о вашем ощущении, что вы убили Мура?
   - Никогда. Вскоре после того, как это случилось,  меня  вызвал  детектив,
расследовавший это дело, и спросил, не гулял ли я той ночью и не заметил ли,
как кто-нибудь ставил автомобиль  на  Девяносто  пятой  улице.  Значит,  они
интересовались мной, потому что я живу в соседнем квартале.
   Он спросил меня о моих отношениях  с  Муром  Я  честно  сказал  ему,  что
ненавидел Мура.
   - Но вы не говорили ему о ваших ощущениях?
   - Нет, разве я должен был говорить?
   - Вас, конечно, никто не заставлял. Тогда почему вы мне рассказали?
   Френкель опустил плечи. Его глаза больше не сверлили меня; теперь они  на
меня совсем не смотрели, взгляд  опускался,  покуда  не  уперся  в  пол.  Он
становился несчастным прямо на глазах, и я от души желал, чтобы  у  него  не
случился очередной приступ головной боли. Я ждал, когда  он  снова  поднимет
глаза, и в конце концов он это сделал.
   - Очень трудно сказать, - горестно произнес он. -  Может,  это  прозвучит
глупо, но, когда я узнал, что вы расследуете убийство Мура, у меня появилась
очень слабая надежда, что если я вам все расскажу, вы сможете это  проверить
- вы детектив и знаете, как это делается, - возможно, путем  опроса  хозяйки
квартиры и других людей вы могли бы доказать, что я не покидал комнаты в тот
вечер. - Он выглядел неуверенным. - А может, вы смогли бы освободить мой ум.
Может быть, я недостаточно четко объяснил вам, под каким ужасным давлением я
нахожусь. Возможно, вы могли бы также сказать, не упоминал ли мистер  Нейлор
какие-нибудь имена в связи с этим... этим безответственным докладом, который
он послал мистеру Пайну. В частности, не упоминал ли он мое имя?
   Больше мне не было скучно, но если хоть одна искорка  проскочила  в  моих
глазах, то это было помимо моей воли.
   - Хорошо, - сказал я бесцеремонно. - Конечно, было упомянуто много  имен.
У вас есть основания предполагать, что мистер Нейлор мог вас выделить?
   - Никаких серьезных причин. Дело вот в чем, мистер Трут. - Он  наклонился
вперед и явно приобрел второе дыхание, потому  что  стал  снова  прощупывать
меня.
   - Ощущение, что я убил человека, довлело над моим сознанием почти  четыре
месяца. Мне необходимо, жизненно необходимо либо укрепиться  в  этой  мысли,
либо освободиться от нее как можно скорее. Мне нужно знать, и я имею на  это
право, было ли у других такое же ощущение, и если так, то по какой причине и
как они это объясняли. Это не могут быть те же  основания,  что  и  у  меня,
потому что никто на земле, кроме вас теперь, поскольку я  рассказал  вам  об
этом, не знает, что случилось со мной в моей комнате в тот вечер. Поэтому  я
и спрашиваю, упоминал ли мистер Нейлор мое имя? Если это так  и  если  я  не
получу от вас искреннего ответа на мой вопрос, мне придется пойти к нему...
   Дверь открылась, и в комнату вошел Керр Нейлор.
   Несмотря на несчастный вид Вена Френкеля и его  мольбу  о  помощи,  я  не
испытывал к нему никаких братских чувств, а если бы они даже и проросли,  то
очень скоро увяли бы при одном подозрении, что он просто хотел меня  надуть.
Но вид аккуратного, маленького,  бесцветного  лица  и  бесцветных  блестящих
глазок Нейлора разбудили во мне защитный инстинкт - не  только  в  отношении
Френкеля, но и всего  отдела.  Как  только  Френкель  увидел,  кто  вошел  в
комнату, он вскочил, едва не опрокинув при этом стул,  а  я  сказал  Нейлору
равнодушным голосом:
   - Здравствуйте, я не видел вас сегодня. Я говорю с мистером  Френкелем  о
служащих его секции. Я думаю...
   - Он не начальник секции, - оборвал меня Нейлор.
   - Да, но в  своей  работе  с  персоналом  я  часто  обнаруживаю,  что  от
помощника  можно  получить  гораздо  больше  полезной  информации,  чем   от
начальника. Вы что-нибудь хотели?
   - Вы можете закончить с Френкелем позднее.
   - Конечно, - согласился я. - Правда, здесь возникла  одна  проблема.  Мне
кажется, мистер  Френкель  хочет  у  вас  о  чем-то  спросить.  Так,  мистер
Френкель?
   Но это выглядело совсем не так, потому что он уже крался по направлению к
двери. Не то чтобы он ушел, ничего  не  ответив,  но  громовые  раскаты  его
голоса превратились в бормотание - что-то насчет  исходящей  почты,  которая
его ожидала, после чего  он  исчез,  оставив  дверь  открытой.  Керр  Нейлор
подошел к ней и закрыл, вернулся к столу и, оставив официальность, сел.
   - Они у вас все выдрессированы, - сказал я с восхищением.  -  Даже  такие
большие, как Френкель, который мог бы скрутить вас одной рукой.
   Нейлор улыбнулся своей мерзкой улыбочкой:
   - Он был бы рад это сделать, очень хотел бы.
   - Почему? Какие-нибудь веские причины?
   - Нет, он только считает, что я помешал его повышению по службе в январе.
- Нейлор вытащил из бокового кармана какую-то брошюрку.  -  Я  нашел  это  в
ящике своего письменного стола и подумал,  что  вам  было  бы  интересно  ее
прочесть.
   Я взял брошюрку. Название на обложке гласило: "Протеины и ферменты".
   - Вы хотите, чтобы я это прочитал или съел? - спросил я.
   Не обладая чувством юмора, он проигнорировал мое замечание. Казалось,  он
зашел ко мне, чтобы вручить брошюрку и обсудить  ее  содержание  или  скорее
прочитать мне лекцию на эту тему. Слова слетали у него с языка, и он  трещал
так быстро, будто я ему заплатил и помирал от нетерпения услышать об этом.
   Время от времени я  улавливал  одно-два  слова,  что  давало  возможность
вставить в разговор вопрос или многозначительно  кашлянуть,  но  в  основном
пытался сообразить, как бы остановить Нейлора. Я ни секунды не верил, что им
руководило искреннее  желание  обогатить  мои  знания  сведениями  о  ценных
свойствах ферментов, которых много в листьях. Я чувствовал себя  беззащитным
и от этого раздражался. Он сидел на стуле, ораторствуя, а я  сидел  рядом  и
сокрушался, что у меня не было никакой, даже самой слабой идеи, как  извлечь
из его маленькой головы факты и  намерения,  которые  в  ней  дарились  и  в
которых я нуждался. Часто, беседуя с человеком по  необходимости,  я  думал:
"О'кей, брат, подожди, пока Вульф  тебя  расколет",  но  в  отношении  Керра
Нейлора я вовсе не был уверен, что даже Вульф сможет вбить в него клин.
   Он говорил и говорил. Я дважды  взглянул  на  часы  -  никакого  эффекта.
Наконец я попросил извинения и сказал, что у меня запланирована встреча,  на
которую я могу опоздать. Он захотел узнать, с кем. Я назвал ему первое  имя,
пришедшее мне в голову: Самнер Хофф.
   - А-а, - кивнул он, вставая со стула.  -  Один  из  наших  лучших  людей,
прекрасный инженер и хороший организатор. Печально,  действительно  грустно,
что он ставит под угрозу всю свою карьеру в связи с этой девушкой, Ливси. Он
мог бы уехать в Бразилию, руководить там филиалом, но он не едет из-за нее.
   Вы ее знаете - вы были у нее вчера и снова  сегодня.  Вам  известно,  где
находится кабинет Хоффа?
   - Я найду...
   - Пойдемте вместе. Это мимо моего кабинета. Я вам покажу.
   Я последовал за ним, думая о том, что его служба разведки была не  только
хорошо скрыта, но и всегда находилась начеку, поскольку он уже знал  о  моем
коротком визите к мисс Ливси. Мы прошли по широкому проходу, который отделял
основной зал от ряда кабинетов, и когда мы дошли  до  конца  этого  прохода,
Нейлор остановился перед закрытой дверью.
   - Здесь кабинет Хоффа,  -  объявил  он  таким  тонким  тенором,  что  мне
показалось, что больше я его не вынесу. - Кстати, чуть не забыл вам сказать:
говоря вчера об убийстве Уальдо Мура, я сказал, что могу сообщить  вам  лишь
голые факты. Это не  совсем  точно.  У  меня  есть  только  один  факт:  имя
человека, который убил его. Я знаю, кто это был.  Но  не  могу  сказать  вам
больше.
   Нехорошо  и  небезопасно  обвинять  в   убийстве   человека,   если   нет
доказательств обвинения. Вот и все,  что  я  могу  сообщить,  -  сказал  он,
улыбаясь. - Передайте мистеру Вульфу, что я весьма сожалею. - Он  повернулся
и ушел по направлению к своему кабинету в конце коридора.
   Первой моей реакцией было пойти за ним. Я постоял и обдумал ситуацию.  Он
сделал это в своем стиле, выждав момент, когда  мы  окажемся  вне  кабинета,
чтобы вылить все на меня.
   Причем ближайшие ряды письменных столов, за которыми  сидели  сотрудницы,
были настолько близко, что мне понадобилось бы сделать только пару маленьких
шагов, чтобы дотронуться до шелковистого плеча темноволосой красавицы с ярко
накрашенными губами. Теперь, когда босс ушел, она  смотрела  на  меня  (как,
впрочем, и все остальные в  этом  секторе),  наслаждаясь  видом  растерянной
ищейки. Я скорчил им гримасу и, решив не идти за Нейлором, потому что не был
уверен, что удержусь и не удушу его, открыл дверь комнаты Хоффа и вошел.
   Он взглянул в мою сторону, сразу узнал меня и крикнул:
   - Убирайтесь отсюда!
   Я закрыл за собой дверь и огляделся. У него был большой красивый кабинет.
Что касается его самого, то, логично  рассуждая,  я  ожидал  увидеть  хорошо
сложенного и сильного человека - ведь он врезал Муру в  челюсть  по  амурным
соображениям, да еще был вдобавок инженером. Однако я ошибся.
   Он был тяжеловат.  Чувствовалось,  что  не  за  горами  время,  когда  он
превратится в толстого коротышку, и вдобавок у него был двойной  подбородок.
Он не встал и не направился ко мне, не поднял что-нибудь, чтобы запустить  в
меня; он просто попросил меня убраться.
   Я подошел к его столу и спокойно предложил:
   - Я уйду, если вы скажете, почему я должен это сделать.
   - Убирайтесь отсюда, - он был абсолютно серьезен. - Вы,  чертов  проныра,