поймет, что вам за
это  платят.  Трелла  любит,  когда  мужчины  ей  что-нибудь  дарят.  Можете
пригласить ее на ленч к "Рустерману", только  не  забудьте выложить  крупные
чаевые. Она воспринимает это на свой счет.
     Мне захотелось отодвинуться, чтоб быть подальше от дыма его  сигары, но
я запретил себе это делать.
     - В личном плане у меня нет возражений против такой программы, - сказал
я. - Но  в профессиональном есть. Она слишком уж насыщена для секретаря. Они
не полоумки.
     - Чихал я  на них.  Пусть думают, что им  заблагорассудится.  Дом мой и
деньги мои,  так  что проглотят все,  что угодно. Вот только моя невестка...
Она вертит моим сыном, как хочет, отдаляет его от меня, суется в мои дела. У
меня есть к  вам предложение. В  тот день, когда она вылетает из моего дома,
одна, без моего  сына, вы  получаете десять  тысяч  долларов  наличными, это
сверх гонорара Ниро Вулфу. В  тот день, когда состоится развод, вы  получите
пятьдесят тысяч долларов. Лично вы. И это помимо тех расходов, в которые вам
все обойдется, помимо гонорара Вулфу и всех его расходов.
     Я уже  говорил,  что  ни один мужчина не  способен так круто переменить
тему разговора, как это умеет женщина, однако придется признать, что Джарелл
этой способностью  обладал.  Еще признаюсь вам в том,  что почувствовал себя
польщенным. Ясное дело, к  Вулфу он  обратился лишь за тем, чтобы заполучить
меня, затащить к себе в библиотеку и предложить шестьдесят тысяч за то, чтоб
я сфабриковал обвинение  против его невестки, которая,  возможно, вовсе и не
змея. Если она в  самом деле змея, его стремление избавиться от нее было  бы
вполне обоснованным,  и он мог бы предоставить заниматься этим  Вулфу, а мне
дать возможность заработать свое обычное жалованье.
     Разумеется, все это было очень легко.
     - Заманчиво звучит, - кивнул я. - Только есть во всем этом одно "но". Я
работаю на Ниро Вулфа. И платит мне он.
     - Вы так и будете продолжать на него работать. Я всего лишь хочу, чтобы
вы сделали то, ради чего я его нанял. Он свой гонорар получит.
     Мой  интеллект  был  оскорблен.  Ему   не  следовало  выражаться  столь
откровенно. Мне захотелось расправить  плечи, задрать  подбородок и  сказать
ему, чтоб  забирал  свое золото  и убирался ко  всем  чертям. Это был  самый
простой  выход, однако  кое-что  мешало мне это сделать.  Во-первых,  вполне
возможно, она и в самом деле змея, так что никаких  обвинений фабриковать не
потребуется. Во-вторых, если  она не  змея, а  он задумал ее  оклеветать, ей
следует  знать об  этом, в-третьих, он  все еще считается клиентом  Вулфа. В
сейфе  у  Вулфа  лежит  его аванс в десять  тысяч  долларов,  и  не  мне ими
распоряжаться.  И  коль  мы  их  берем,  я должен сполна удовлетворить  свое
любопытство.
     Я притворился, будто мне неловко.
     - По-моему,  мне  следует доложить  о  вашем предложении мистеру Вулфу.
Чтоб обезопасить себя.
     - От чего?
     - Ну... хотя бы на случай того, что вы проговоритесь во сне.
     Он расхохотался.
     - Вы мне  нравитесь,  Гудвин. Я знал,  что мы  поладим. Вы знаете  свое
дело, я знаю свое. Сколько вам потребуется на расходы? Пять тысяч? Десять?
     -  Ничего не требуется.  Подсчитаем после.  Итак,  мистер Джарелл, ваше
предложение я не принимаю. Если бы я и был склонен  его принять, я сказал бы
вам об этом в таком месте, где нас наверняка не подслушивают. Не  исключено,
что нас могли слышать у "Хорланда".
     - А вы, однако, осторожны.
     -  Просто  я  не хочу, чтобы мне намылили шею. Итак, вы хотите,  чтоб я
действовал согласно вашей программе?
     - Разумеется. Мне кажется, Гудвин, мы друг друга поймем. И не забывайте
о следующем: я, не задумываясь, оставлю миллион  долларов наличными  за  то,
чтоб  навсегда  избавиться  от  этой  женщины.  Больше  того - посчитаю  это
выгодной  сделкой.  Но  это вовсе не значит,  что меня можно обвести  вокруг
пальца.  Я плачу за то,  что у меня в руках. Если вы  с кем-то  вступаете  в
соглашение,  я  должен  быть поставлен в известность, с кем, с какой целью и
сколько это стоит.
     - Вас поставят в известность. Еще какие-нибудь предложения?
     Их больше не  было, существенных,  по крайней мере.  Даже после  весьма
недвусмысленного  предложения сфабриковать обвинение  он все еще считал  или
притворялся,  будто  считает, что я  могу кое-что  узнать,  обрабатывая  его
домочадцев. Я удивился, что он больше не коснулся моего замечания о том, что
мне придется  доложить Вулфу о нашем разговоре.  Определенно,  он считал мое
согласие работать одновременно на двух хозяев  само собой разумеющимся, если
при этом хорошо платят.  Он  был убежден, что мы  друг друга поняли,  но я в
этом убежден не был. Я  ни в чем не был убежден. Прежде, чем отпустить меня,
Джарелл дал мне два ключа, один  от  входной двери, другой от библиотеки. Он
сказал,  что ему  нужно позвонить, а  я  сказал,  что  хочу  прогуляться. Он
заметил, что я могу воспользоваться либо этим телефоном, либо тем, который у
меня в комнате. Я же пояснил ему, что  всегда гуляю  перед сном. Может быть,
теперь мы наконец поняли друг друга.
     Я  прошел   в  передний  вестибюль,  спустился  в  лифте  вниз,  кивнул
привратнику  в холле (это был  уже  другой), зашагал  в  сторону Мэдисон  и,
отыскав телефонную будку, набрал нужный номер.
     - Резиденция  Ниро Вулфа. У  телефона  Орвил Кэтер, - раздалось  в моем
ухе.
     Я оторопел. Понадобилась целая секунда, чтоб я мог прийти в себя.
     -  Это из  городского  морга, - загнусавил я.  -  К нам  поступил  труп
молодого   человека  с  классическим   греческим   профилем.  Он  прыгнул  с
Бруклинского  моста.  Согласно документам, обнаруженным у  него в бумажнике,
его фамилия Арчи Гудвин, и он проживает...
     -  Швырните его назад в реку, - распорядился Орри. - Какой прок от него
мертвого? От живого-то особого не было.
     - Ладно же, - сказал я, но уже не в  нос. - По крайней мере, мне теперь
все  про  тебя известно.  Могу  я удостоиться  чести поговорить  с  мистером
Вулфом?
     - Сейчас узнаем. Он читает книгу. Подожди у телефона.
     Через минуту в трубке буркнуло.
     - Да.
     -  Я вышел пройтись и нахожусь в телефонной будке.  Докладываю: кровать
удобная, питание сносное.  Я перезнакомился со всем семейством и симпатий ни
к кому не испытываю, за исключением дочери Лоис. Она как-то застрелила белку
и написала  об  этом  стихотворение. Рад, что  вы  прибегли к  услугам Орри.
Можете  с  сегодняшнего  дня  приостановить  мне выплату жалованья.  Джарелл
посулил шестьдесят  тысяч,  помимо расходов,  лично мне, если я соберу улики
против невестки, чтоб выдворить ее из дома.  Мне кажется, вся идея состоит в
том, что  эти  улики должны быть  сфабрикованы,  однако  само  это слово  не
произносилось. На  это у меня уйдет двенадцать  недель, получается  по  пять
тысяч в неделю, так что жалованье мне ни к чему. Гонорар я получу наличными,
налогов  платить не  придется.  А потом  скорей  всего женюсь на Лоис. Между
прочим, вы тоже получите свое вознаграждение.
     - И сколько во всем этом трепа?
     - Только не факты. Все факты верны. Их я и докладываю.
     - Либо он дурачок, либо мошенник, а может, и то, и другое.
     - Может, но вовсе не обязательно. Он  сказал, что отвалит миллион, чтоб
от нее избавиться.  Похоже, это у него идея фикс. Позволю себе  усомниться в
данной ему вами характеристике, поскольку он ваш клиент.
     - И твой тоже.
     -  Нет,  сэр.  Я его предложение не принял. Даже отказался от аванса на
расходы. Повернул его  от ворот,  правда, в весьма неопределенной манере. Он
считает, что я осторожничаю. Очевидно, он думает,  что я собираюсь поставить
садок, куда она попадется живьем, я же оставляю за собой право думать иначе.
Я думаю, она уже  это усекла.  Дело в том, что она притягивает к себе мужчин
без каких  бы то ни было видимых усилий с ее  стороны, и это  настораживает.
Может, она не змея, а  ангел, но ангел  может  оказаться опасней  змеи, что,
скорей, правило, чем исключение. Одно из двух: либо я копаю под нее, либо вы
возвращаете десять тысяч и умываете руки. Ну и как?
     - Мистер Джарелл считает меня ослом.
     - А меня дегенератом. Наша гордость уязвлена. Так  или иначе, он должен
за это заплатить. Я  буду держать вас  в  курсе всех  событий, если  таковые
будут иметь место.
     - Очень хорошо.
     - Пожалуйста, напомните Орри, что нижний  ящик моего  стола принадлежит
мне лично и там нет ничего такого, что могло бы ему пригодиться.
     Он  пообещал, что напомнит, и, прежде чем повесить трубку, даже пожелал
мне  спокойной  ночи.  Я купил  в  киоске художественную открытку с маркой и
надписал на ней Фрицу: "Прекрасно провожу время. Жаль, что со мной нет тебя,
Арчи". Сунул открытку в почтовый ящик и вернулся в казармы.
     Поднявшись на лифте в  вестибюль десятого этажа, я решил  открыть дверь
своим  ключом.  Вспышки не было, и  я понял, что систему еще не включили  на
ночь. Очутившись в  прихожей, я подумал было, что эта  система не так  уж  и
надежна,  как считает Джарелл, но тут увидел  Стека, выросшего словно из-под
земли.
     - Мистер Джарелл дал мне ключ, - пояснил я.
     - Да, сэр.
     - Он дома?
     - По-моему, он в библиотеке, сэр.
     - В карты еще играют?
     - Да, сэр.
     - Если  вы не заняты, от всего  сердца приглашаю вас  к себе  в комнату
перекинуться в картишки. В кункен.
     Он вытаращил на меня глаза.
     - Благодарю вас, сэр, только я нахожусь на службе.
     - Тогда как-нибудь в другой раз. Миссис Уимен Джарелл еще на балконе?
     - По-моему, нет. Я думаю, она в студии.
     - Это на нашем этаже?
     -  Да,  сэр.  По  главному  коридору,  потом   направо.   Там,  где  вы
разговаривали днем с миссис Джарелл.
     Черт побери, откуда ему об этом известно? И подобает ли слуге посвящать
меня в то что  ему об этом известно? Мне кажется, не подобает. Я подозревал,
что мое  приглашение  сыграть  у  меня  в комнате в кункен если  не  целиком
разрушило  звуковой барьер между  нами,  то, по крайней  мере, сделало в нем
внушительную вмятину.
     Дверь студии  была открыта, и  из  нее  доносились  голоса.  Переступив
порог, я очутился в полумраке. Свет падал лишь из  коридора и от телеэкрана,
на котором я увидел конферансье и всю ораву программы "Выше ноги". Их голоса
я  и слышал из коридора. Приглядевшись, я разглядел  в кресле смутный силуэт
Сьюзен.
     - Не возражаете, если я к вам присоединюсь? - спросил я.
     - Нет, конечно, - едва слышно ответила она.
     Я сел в кресло слева от нее.
     Признаюсь, в тот вечер я  не обнаружил никакого внимания на  телеэкран,
потому  что  чувствовал рядом Сьюзен  и приготовился  испытывать на себе  ее
зловещее  или же,  наоборот, ангельское  влияние.  Но я ничего не испытывал.
Только чувствовал слабый запах духов, напоминавший мне запах от Лили  Роуэн,
хотя это были и не те духи.
     Когда  началась  коммерческая  программа,  Сьюзен  потянулась  к креслу
справа,  на  котором  лежал  пульт   дистанционного  управления,  и  звук  и
изображение  исчезли. Стало еще  темней.  Белый овал  лица повернулся в  мою
сторону.
     - Что бы вы хотели посмотреть, мистер Грин?
     - Мне безразлично.  Мистер Джарелл меня  отпустил,  остальные  играют в
карты, Я услышал, что здесь работает телевизор, вот и  забрел на огонек. Что
вы, то и я.
     -  А  я  просто  убиваю время. В десять  тридцать ничего интересного не
бывает.
     - Тогда оставим его в покое. Не возражаете, если я включу свет?
     - Не возражаю.
     Я включил свет и вернулся на прежнее место. Теперь я видел выражение ее
лица.  Мне  показалось, что она  силится выдавить улыбку, но это у нее плохо
получалось.
     - Если я вам мешаю...
     - Вовсе нет.  - Это было сказано едва слышно и как-то не то застенчиво,
не   то   вкрадчиво.  У  меня   создалось  впечатление,   будто  она  что-то
недосказывает. Причем очень важное. - Поскольку вы здесь поселились,  хорошо
было  бы  познакомиться  с  вами  поближе.  Мне  интересно,   что  вы  собой
представляете как человек. Думаю, вы бы могли рассказать мне кое-что о себе.
     - Сомневаюсь. Мне самому интересно знать, что я собой представляю, но я
по сей день этого не выяснил.
     На ее лице забрезжила слабая улыбка.
     - Ага, вы, я вижу, остроумны. Пойдем дальше. В церковь ходите?
     - Нет. А разве это обязательно?
     - Не знаю,  как для  вас,  я вас еще не раскусила. Я  сама туда нечасто
хожу. Да, я заметила, вы не ели за обедом салат. Вы не любите салат?
     - Люблю.
     -  Ко всему  прочему, вы  еще и  чистосердечны.  Вам не понравился  наш
салат. Я  все  собираюсь  поговорить по  поводу его приготовления  с мачехой
моего  мужа, но никак  не решусь.  По-моему, я делаю успехи:  вы  остроумны,
чистосердечны. Кстати, мне тоже очень бы хотелось блистать остроумием. Вы не
могли бы меня этому обучить?
     -  Позвольте,  но  в  вашем вопросе заключаются три  теоремы, требующие
доказательства: первая - я  остроумен, вторая - вы  нет, и третья - вы могли
бы у меня  научиться. Это для  меня  слишком  сложно.  Не  могли  бы  задать
что-нибудь полегче?
     -  Виновата. Я  как-то сразу не сообразила... - Она бросила  взгляд  на
свои  наручные часы. - О!  Совсем  забыла! - Она вскочила с кресла и  теперь
смотрела на меня сверху  вниз. - Я должна  позвонить одному  человеку. Прошу
прощения,  если я  вам  надоела, мистер  Грин.  В следующий раз  вопросы мне
будете задавать вы.
     Она скользнула к двери и вышла.
     Я опишу вам в точности все, как было. Я не осознал, что тоже вскочил со
своего места, до тех самых  пор, пока не очутился на полпути  к двери. Тут я
остановился и поклялся сам себе, что не сойти мне с этого самого места, если
у  меня  не было  ощущения,  будто она потащила меня  за  собой на  цепочке.
Обернувшись  на  кресло, в  котором  я только что сидел, я понял, что прошел
добрых десять футов, прежде чем осознал, что делаю.
     Я остановился на пороге и задумался. В эту комнату я вошел с намерением
хоть  что-нибудь о  ней узнать, а  кончилось  все тем, что  я  автоматически
вскочил  с  места и  бросился за  ней,  словно какая-то  болонка.  Но  самое
страшное  заключалось в том, что я не мог объяснить, почему я так сделал. Не
скрою, я с удовольствием поддаюсь женским чарам и наслаждаюсь  всем тем, что
за  сим следует, но я должен понимать,  что со мной происходит.  Я не желаю,
чтобы меня  дергали за  ниточку, которой я не вижу. К этой  же особе, помимо
всего прочего, у меня был еще и чисто профессиональный интерес.
     Мне  вдруг  захотелось пойти  в библиотеку  и сказать Джареллу, что  он
абсолютно прав и она на самом деле змея. Еще сильней захотелось отыскать  ее
и сказать...  Не  знаю что.  А еще меня  прямо-таки  подмывало  собрать свои
манатки, смотаться домой и предупредить Вулфа, что  мы  выслеживаем ведьму и
нам потребуется кол, к  которому ее  нужно  привязать, чтоб сжечь. Но вместо
этого я отыскал лестницу и отправился спать.


ГЛАВА 4

     За сорок  восемь часов  моего  пребывания в доме  Джарелла  много  чего
случилось, а я все топтался там же, откуда начал.
     Во вторник я пригласил Треллу на ленч к "Рустерману". Предприятие, надо
сказать,  немного  рискованное,  поскольку  там  меня  хорошо  знают,  но  я
предупредил по  телефону Феликса,  что  расследую одно дело  под вымышленной
фамилией, и попросил его передать  всем остальным,  что они меня  не  знают.
Однако,  как  только мы переступили порог  ресторана,  я пожалел  о том, что
пригласил ее именно сюда.  Естественно,  все,  начиная от швейцара  и кончая
самим Феликсом, знали к тому же и миссис  Джарелл, поэтому я не могу вменить
им в вину любопытство. Тем не менее все прошло очень  хорошо, за исключением
того момента, когда Бруно  принес счет и положил  рядом  карандаш.  Официант
кладет карандаш  лишь  в  том  случае,  когда он уверен,  что ваш  кредит  в
порядке. Я  умышленно оставил этот факт без внимания,  надеясь,  что  Трелла
ничего не заметила, и,  когда Бруно принес сдачу с двадцати долларов, жестом
дал ему понять, что он может оставить ее себе.
     Во  время  ленча она  сказала одну  вещь, которую, как  мне показалось,
стоило приобщить к делу, Я заметил, что мне, очевидно, следует извиниться за
свой опрометчивый вывод, касающийся  наблюдения, будто Джарелл недолюбливает
свою невестку, на что она ответила: извиняйтесь сколько угодно, но только не
потому, что он опрометчив, а потому  что ошибочен.  Трелла пояснила, что  ее
муж  не недолюбливает  Сьюзен, а испытывает к  ней  слишком жаркие  чувства.
Ладно, сказал  я, в таком случае  приношу извинения за то, что перепутал. Но
что это за чувства?
     -  Ради Бога,  перестаньте разыгрывать  из  себя невинность! Вы  только
вчера стали его  секретарем,  а  уже провели все утро  на  балконе  с Лоис и
пригласили меня к "Рустерману". Ничего себе - секретарь.
     - Но ведь его нет. Мне было ведено убивать время.
     -  Когда он  вернется,  обо всех делах ему  доложит  Нора,  о  чем  вам
прекрасно известно. Я  не дурочка, Ален,  в самом деле не дурочка. Я была бы
очень сообразительна,  если  бы  не  моя  жуткая  лень.  Возможно,  вы лучше
осведомлены о делах моего мужа, чем я. Ладно. Так вот, представьте себе, она
его высекла.
     -  Что  касается  моей  невинности, то  я,  как  секретарь,  обязан  ее
разыгрывать. Что  же касается моей  осведомленности  относительно дел вашего
мужа, то я и не знал, что Сьюзен его высекла. Вы присутствовали при этом?
     -  При  этом  никто не  присутствовал.  Только не подумайте, будто  она
высекла  его самым  обыкновенным  образом - она  этого делать не  станет. Не
знаю, как уж  она это сделала, быть может, одним взглядом.  Она  может своим
взглядом либо испепелить,  либо вселить надежду. А я и  не подозревала,  что
женщина  в состоянии испепелить его взглядом  - я  думала,  для  этого нужна
раскаленная кочерга. Правда,  это  до  того,  как я узнала  Сьюзен.  Она уже
успела околдовать вас?
     -  Нет. - Я  и сам не знал, лгу  или говорю правду. - Я  не уверен, что
правильно вас понял. Если мне надлежит понимать вас в буквальном смысле,  то
я достаточно невинен для того, чтоб  быть шокированным. Сьюзен ведь жена его
сына.
     - Да. Ну и что из этого?
     - Но ведь он же не придурок?
     Она похлопала меня по руке.
     -  Похоже,  я  ошиблась  на  ваш  счет.  Единственное  ваше  желание  -
прикидываться простачком. Конечно же, он придурок. Это известно каждому. Ну,
ладно,  коль уж я сделала выход, пройдусь по магазинам. Не желаете составить
мне компанию?
     Я поблагодарил ее за честь, но тем не менее отклонил это предложение.
     Я прошел пешком кварталов тридцать, чтобы размять ноги,  и размышлял по
пути,  позвонить Вулфу  или нет. Если  я доложу  ему  о  том, что  выведал у
Треллы,  я имею в  виду  насчет приставаний нашего клиента к своей невестке,
Вулф тут  же велит мне  собирать  вещи  и  вернуться  домой,  ибо  семейными
дрязгами  он  не  занимается. Мне же хотелось поболтаться  там еще  немного,
чтобы предстать перед Сьюзен  еще хотя  бы раз с тем, чтоб  проверить, какие
отклонения происходят в ее присутствии с моим пульсом  и дыханием. Если же я
позвоню Вулфу  и не  скажу о  том,  что только что узнал, мне  вообще  будет
нечего ему сказать. Так что я решил сберечь десять центов.
     Стек сказал, что миссис Уимен  Джарелл дома нет, мисс Джарелл  тоже. Он
передал мне, что мистер Фут просил ему доложить, когда я  вернусь,  на что я
ответил: хорошо, доложите. Решив,  что мне  полагается хотя  бы появиться на
своем  рабочем месте, я повесил шляпу и  плащ в стенной  шкаф и направился в
библиотеку. Нора Кент сидела  за столом Джарелла и разговаривала по красному
телефону;  я  приблизился  ленивой походкой к  стенным шкафам и открыл  один
наугад. "Бумажное  производство  в Бразилии", - прочитал на  верхней  папке,
вынул ее и начал листать.
     -