евьев. По  набору этих "если"  вы можете себе
представить,  какое задание мне поручил Вулф. Обшарить территорию  в поисках
возможного орудия убийства - дело вполне  обычное, но для этого нужны десять
подготовленных профессионалов,  которым  к тому  же никто не  мешает,  а  не
хорошенькая  девушка  в  ситцевой  блузке,  занятая  поисками   футляра  для
удостоверения,  и прирожденный  герой, который делает  вид,  что ищет  то же
самое.
     Вдруг кто-то прорычал нечто похожее на "доброе утро".
     Это был  Пол Эмерсон.  Я уже  почти обогнул рощицу, чуть позади плелась
Медлин. Подняв голову,  я увидел Эмерсона,  от пояса и  выше, он стоял по ту
сторону моей машины, и нижнюю его  половину скрывал  капот. Я откликнулся на
приветствие - без большого энтузиазма.
     - Машина другая, - констатировал он.
     - Верно, - согласился я. - В  тот раз был  седан. А  у этой открывается
верх. Вы наблюдательный. А что, седан вам понравился больше?
     - Я полагаю, - колко заметил он, - что прохлаждаться здесь вам разрешил
мистер Сперлинг?
     - Он со  мной.  Пол,  - мило проворковала  Медлин.  - Вы,  наверное, не
заметили меня за деревьями. Моя фамилия Сперлинг.
     - Я не прохлаждаюсь, - возразил я, - а кое-что ищу.
     - Что же?
     -  Вас.  Меня  послал  мистер  Вулф,  просил  поздравить  со  вчерашней
радиопрограммой.  С той минуты у  него не смолкает  телефон, все жаждут  его
нанять. Если не возражаете, прилягте на земельку, я вас перееду.
     Он уже вышел из-за капота и подошел ближе, приблизился к машине и я. Он
стоял на расстоянии вытянутой руки, его нос и уголок рта чуть подергивались,
глаза вонзились в меня двумя сверлами.
     - Эфир налагает свои ограничения, - сказал  он,  -  а  сейчас  их  нет.
Животное, о котором шла речь, называется гиена.  Четырехногие  гиены никогда
не заплывают жиром, а с двуногими  такое бывает. Ваш босс - жирная гиена. Вы
- худая.
     - Считаю до трех, - объявил я. - Раз, два, три. - Ладонью я шлепнул его
по  правой  щеке, он покачнулся, и я тут же  выпрямил  его ударом по  левой.
Второй удар  вышел пожестче, но убойная  сила была минимальной. Отвернувшись
от  него, я  неспешно удалился в рощицу. На  той ее стороне рядом с  собой я
обнаружил Медлин.
     -  Не скажу, чтобы меня это  сильно впечатлило,  - со  скрытой дрожью в
голосе сообщила она. - До Джо Луиса* ему далеко.
     * Чемпион мира по боксу.
     Я продолжал идти.
     -  В таких  делах все  относительно, - объяснил я. -  Когда ваша сестра
назвала Вулфа дешевым слизняком, я  даже не погрозил ей пальцем, а отшлепать
ее и вовсе не  хотелось.  Но желание смазать  с  его  лица эту ухмылку  было
неодолимым - даже не  скажи он ни  слова, даже будь он вдвое меньше. В любом
случае, следов  на  нем не  останется. Посмотрите, как  меня  отделала  ваша
матушка, а я даже не ухмылялся.
     Это ее не убедило.
     -  В следующий  раз такие  дела улаживайте  без меня. Кто  вас все-таки
поцарапал?
     - Пол Эмерсон. Сейчас я с  ним просто  поквитался. Если  не будете  мне
помогать, мы этот футляр не найдем никогда.
     Час  спустя  мы сидели на траве у ручья, чуть  ниже  моста, и обсуждали
перспективы  на ленч.  Она  вежливо уверяла,  что не видит причин, способных
помешать мне сесть за  стол  в их доме,  я же категорически возражал. Миссис
Сперлинг и  Джимми я застукал, выражаясь профессиональным языком, на "взломе
и проникновении", Уэбстера  Кейна Вулф обозвал лжецом, Эмерсона я только что
похлопал  по щекам  -  мне  не улыбалось  проводить время за ленчем в  такой
компании. Да  и  выполнить задание  мне,  судя  по всему, не удалось.  Я уже
обшарил, насколько мог в присутствии дамы, всю территорию от дома до моста и
даже отчасти за мостом, остальное постараюсь осмотреть по пути домой.
     Медлин покусывала зубами травинку, зубы у нее были ровные и белые, но в
глаза не бросались.
     - Я устала  и  проголодалась, - заявила она. -  Вам придется нести меня
домой.
     - Хорошо, -  я поднялся.  -  Если  дышать  буду глубоко  и  прерывисто,
постарайтесь правильно понять причину.
     - Обязательно ошибусь, - она откинула назад голову и взглянула на меня:
-  Но, может  быть,  сначала скажете,  что  вы  все-таки  искали? Неужели вы
подумали, что  я стала бы пыхтеть с вами все утро ради какого-то футляра для
удостоверения?
     - Что-то я не заметил, чтобы вы пыхтели. А чем вас не устраивает футляр
для удостоверения?
     - Всем, - она выплюнула травинку. - По-вашему, у меня нет  глаз? Или вы
меня совсем за дуру держите?  Половину времени вы шныряли по местам,  где не
могли  потерять  не  только  футляр, а вообще ничего. На берегу ручья  я  уж
думала,  вы начнете искать под  камнями.  - Она  взмахнула рукой. -  Их  тут
тысячи. И все  в вашем распоряжении.  -  Она поднялась  и отряхнула юбку.  -
Только сначала отнесите  меня домой. А по пути расскажете, что искали, или я
разорву вашу фотографию.
     - Попробуем договориться,  - предложил я. - Я расскажу, что искал, а вы
поделитесь  мыслью, которая  посетила вас во вторник. Помните, в понедельник
вечером вы  что-то видели или слышали и кого-то заподозрили, но  делиться со
мной не стали, чтобы сберечь отцовские денежки.  Но сейчас денежки все равно
тю-тю, так что, может быть, скажете?
     Она улыбнулась мне сверху:
     -  Как вцепитесь,  так ни  за что  не выпустите,  да?  Конечно,  скажу.
Примерно в то время я  сидела на  террасе Уэбстера Кейна, и  если он сам  не
брал вашу машину, то мог видеть, как ее брал кто-то другой.
     - Не пойдет. Попытка номер два.
     - Я правду говорю!
     - Кто же сомневается,  - я поднялся. - Вам повезло - заявление подписал
именно Кейн. Вы вообще очень везучая девушка.  Придется вас задушить. Считаю
до трех. Раз, два...
     Она припустила к берегу ручья и подождала меня там,  наверху.  Назад мы
пошли по дороге,  и  она так и сыпала колкостями,  потому что я тоже не стал
"колоться"  - мол,  ничего, кроме футляра, не искал;  когда  я открыл дверцу
своей  машины, она перестала гневаться и решила закончить на дружеской ноте.
Она подошла ближе, легонько провела пальцем по моей царапине и спросила:
     - Скажите, кто это сделал, Арчи, я ревную!
     -  В один  прекрасный день,  - отозвался  я, садясь в машину и  включая
зажигание, - я вам расскажу все с самого начала, с самого момента зачатия.
     - Честно?
     - Да, мадам.
     И я уехал.
     Ведя машину по извилистой  дороге под уклон,  я  размышлял о нескольких
вещах сразу.  Во-первых,  на моих глазах женщина установила новый рекорд.  Я
провел  в обществе Медлин три часа,  и она  не задала  ни одного  вопроса  о
планах Вулфа,  не  пыталась у  меня  что-то  такое выудить.  Уже  за это  ее
следовало  поощрить,  и  я  мысленно   поместил  ее  в   папку   с  надписью
"Неоконченные  дела".  Во-вторых,  проверка по  просьбе  Вулфа.  Ручей шумел
достаточно сильно. Собственно, этот шум можно и не заметить,  но, если ты  в
двадцати футах от  моста  и  идешь  вверх  по  дороге, а тьма вот-вот станет
кромешной, можно и не услышать, что сверху  едет машина.  Признание Уэбстера
Кейна от  этого  обстоятельства только  выигрывало, и вместо шага вперед был
сделан шаг назад, но я должен был все рассказать Вулфу.
     Но больше всего меня занимали  слова Медлин: как это я не  стал  искать
под камнями? Тут явно крылся намек, а я понял его только теперь... не будучи
человеком предвзятым, как Вулф, я вполне готов принять хороший совет даже от
женщины. Поэтому я выехал через ворота на шоссе, поставив машину на обочину,
достал из аптечки лупу, вернулся к мосту и бережком сошел к ручью.
     Камней здесь  и вправду было тысячи,  всех  форм и  размеров, некоторые
частично под водой, больше у воды и на самом берегу.  Я покачал головой. Да,
мысль удачная,  но я  здесь  один и  по этой части  не спец. Я перебрался на
другое место, поискал еще. У  всех камней в воде  поверхность  была гладкая,
те,  что забрались высоко, были сухие и светлые, а у воды собрались  темные,
влажные и скользкие. Да, до определенного уровня камни были гладкие, сухие и
светлые,   а   ниже   -   заметно   более  шероховатые,   темные,   какие-то
зеленовато-серые. Разделительная  линия, разумеется, отражала уровень воды в
весеннее половодье, когда вода в ручье поднималась.
     Что  ж, молодец, поздравил я себя,  такое  открытие  удается сделать не
всякому, теперь ты еще и геолог. Дальше совсем просто - разглядывать  каждый
камушек через лупу, к октябрю как раз закончишь. Но, не поддавшись иронии, я
продолжал искать.  Ходил у самой  воды,  наступал на камни, забрел под мост,
постоял там, пошел  дальше,  вверх  по  течению. Глаза  уже сами знали,  где
искать, напоминать им не требовалось.
     В  десяти  футах  за  мостом  я  его  нашел.  Он  лежал  почти у  самой
демаркационной  линии,  в  нескольких дюймах над  ней,  в  горке  из  камней
побольше, будто спрятанный,  но сразу бросился мне в глаза - как оцарапанная
щека.  Размером  да и  формой  он  напоминал  кокосовый орех, шероховатый  и
зеленовато-серый, а  все его  соседи были гладкие и светлые.  Я  застыл  как
вкопанный  и  смотрел  на него,  разинув  рот,  секунд десять, потом  шагнул
вперед,  не отрывая от него глаз, - вдруг куда-нибудь ускачет? - наступил на
голыш и едва не плюхнулся в ручей.
     Этот камень явно попал сюда недавно.
     Я согнулся пополам, взял его кончиками пальцев  обеих рук,  выпрямился,
чтобы лучше рассмотреть. Конечно, самая неопровержимая улика - это отпечатки
пальцев,  но  с одного взгляда было видно - обнаружить их удастся только при
очень большом везении. Камень со всех сторон был шероховатый, сплошь выбоины
и вмятины, ни одного гладкого  участка. Но я все  равно держал его кончиками
пальцев - да, отпечатки самая неопровержимая  улика, но ни  в коем случае не
единственная. Я собрался перейти  на менее зыбкую почву,  как вдруг за  моей
спиной раздался голос:
     - Ищете угольки из костра дьявола?
     Я повернул голову. Конни Эмерсон. Она  вполне могла дотянуться до  меня
рукой,  а это значило, что она мастерица подкрадываться - если не  принимать
во внимание шум ручья.
     Глаза ее лучились сильной, яркой голубизной. Я ухмыльнулся:
     - Нет, золото.
     - Правда. Ну-ка, покажите...
     Она сделала  шаг вперед,  ступила  на  камень, лежавший  под  неудачным
углом, ойкнула и завалилась прямо на меня. Особой опоры у меня под ногами не
было, и я свалился, не удержав равновесия, - первую из десятых долей секунды
истратил на  то, чтобы удержать мой трофей в кончиках пальцев,  но все равно
не  удержал. Я  тут  же  вскочил  и  присел на  четвереньки;  Конни  лежала,
растянувшись во весь рост, но голова ее была приподнята, она изо всех сил за
чем-то тянулась, и  это  "что-то"  вот-вот  могло оказаться в ее руках.  Мой
зеленовато-серый камень  приземлился  в  одном  футе  от  воды,  и ее пальцы
собрались   его  зацапать.  Я  не   считаю,  что  голубоглазая  блондинка  и
вероломство - синонимы, но если  ей придет в голову швырнуть мой драгоценный
камень в воду и посмотреть, много ли будет брызг, нужно всего две секунды...
я нырнул вперед прямо  по камням и прижал рукой ее предплечье. Она испустила
вопль  и  выдернула  руку.  Наконец-то,  нащупав  опору,  я  привел  себя  в
вертикальное положение и твердо поставил левую ногу перед моим камнем,
     Она села, схватилась за предплечье, ошалело уставилась на меня.
     - Вы что, горилла эдакий, совсем спятили? - вскричала она.
     - Спятишь  тут, - попытался объясниться я. - Золото с людьми и не такое
делает. Смотрели "Сокровище Сьерра-Мадре"?
     - Идите к черту, - она надула губы и выпятила подбородок, но негодовать
молча не смогла. - Вы мне, кажется, руку сломали.
     - Ну, значит, у вас кости из мела. Я ее просто погладил. Это вы чуть не
сломали  мне спину, - я заговорил примирительно. - В этом мире слишком много
подозрительности. Я  не  подозреваю вас в  покушении на  мою  жизнь,  вы  не
подозреваете  меня в намерении сломать вам руку  -  идет?  Пойдемте  от этих
камней подальше,  посидим на травке и  все  спокойно  обсудим. Глаза  у  вас
обворожительные. Может, прямо с этого и начнем?
     Она подтянула  ноги,  положила  руку  - не ту, которой тянулась за моим
камнем,  - на  валун, чтобы оттолкнуться, поднялась, осторожно прошла  между
камней к траве, взобралась на бережок и была такова.
     У меня болели правый  локоть и левое бедро. Это можно было пережить, но
физическими травмами  мои проблемы  не  ограничивались.  Включая прислугу, в
доме было шестеро или семеро мужчин, и, если Конни наплетет  им с три короба
и они  примчатся  сюда, может выйти  легкий конфуз.  Я уже  и так  из-за нее
пострадал,  выронив свой  камень.  Я  наклонился и  поднял  его,  опять-таки
кончиками пальцев,  выбрался с камней, обогнул берег и по дорожке вернулся к
машине, камень уложил в аптечку клином, чтобы не перекатывался.
     Обедать в округе Вестчестер я не  стал.  Выехав  на трассу,  я помчался
вперед. Я был на седьмом  небе от  счастья -  возможно,  я  стал обладателем
простого куска гранита, а  не  улики номер один, -  пока нет полной ясности,
ликовать нечего.  Поэтому, свернув, как  всегда,  на  Сорок  шестую улицу, я
сначала направился к старому кирпичному зданию в конце Тридцатых  улиц, угол
Девятой  авеню. Там я отдал  свою  находку некоему мистеру  Уэйнбаху,  и  он
обещал все сделать в лучшем виде. А уже потом я поехал домой, нашел в  кухне
Фрица, слопал четыре бутерброда - два с осетриной и  два с домашней ветчиной
- и запил их квартой молока.
     ГЛАВА 18
     Когда я проглотил остатки молока, было около пяти часов, то есть раньше
чем через час Вулф из оранжереи не появится. Я ничего не имел против, потому
что надо было зализать раны. В своей комнате на третьем этаже я разделся. На
левом колене была длинная ссадина, на левом бедре - многообещающий синяк, на
правом локте отсутствовал кусок кожи площадью в  квадратный дюйм.  Изысканно
вела  себя  и  ссадина на  щеке,  цветовую  гамму  она  меняла  каждый  час.
Разумеется, могло быть хуже, по крайней мере, по мне не проехала автомашина;
но,  кажется, для разнообразия не худо было бы посостязаться с  врагом моего
пола и  моих габаритов. В баталиях  с женщинами я, безусловно,  не  блистал.
Мало того, что  пострадала моя шкура, можно выбрасывать  и мой лучший летний
костюм -  сильно порвался  рукав пиджака. Я принял душ,  смазал  себя йодом,
забинтовал раны, оделся и спустился в кабинет.
     С  первого  взгляда  на  содержимое  сейфа  я  понял:  если  упомянутым
специалистом был все-таки мистер Джонс,  Вулф его еще не  нанял, потому  что
пятьдесят  тысяч  лежали  на  месте. Этот вывод я сделал на основании  пусть
ограниченного, но все же опыта. Мистера Джонса я в глаза не видел, но знал о
нем две вещи: во-первых, именно через него Вулф  получил серьезный компромат
на  нескольких  коммунистов, и этого вполне  хватило,  чтобы упрятать  их за
решетку, во-вторых,  он всегда требовал деньги вперед. Значит, либо речь шла
не о нем, либо Вулф до него пока не добрался.
     Я  надеялся,  что Уэйнбах  позвонит  до  того, как Вулф  в шесть  часов
спустится из  оранжереи, но этого не случилось. Вулф вошел, уселся за стол и
спросил. "Ну?". Я еще не решил, включать в мой  отчет  камень или подождать,
что скажет Уэйнбах, но  скрывать историю с Конни я не мог и выложил все, как
было. Умолчал лишь  об одном:  что на  мысль  о камнях  меня  навела Медлин;
женщина дала умный совет - Вулфа это может только разозлить.
     Он и без того сидел и хмурился.
     - Я  еще удивился, - добавил я не  без некоторого самодовольства, - что
вам  самому  камень  не  пришел  в  голову.   Док  Волмер  говорил:  "Что-то
шероховатое и тяжелое".
     -  Пф.  Конечно, мысль о камне мне в  голову приходила. Но  если убийца
ударил камнем, нужно было пройти всего десять шагов и швырнуть его в воду.
     - Он это  и захотел  сделать.  Но до воды не докинул.  Хорошо, что я не
принял вашу версию. Иначе...
     Зазвонил  телефон. В ухе у меня  зазвучал шепелявый голос. Шепелявостью
отличался  Уэйнбах  из  лаборатории  Фишера.  Тем  не  менее,  он  не  забыл
представиться. Я махнул  Вулфу рукой, чтобы он  взял другую трубку  рукой, и
затаил дыхание.
     - Насчет  вашего  камня,  -  сказал Уэйнбах. -  Технические подробности
интересуют?
     - Нет. Только то, о чем я вас спросил. Из чего-нибудь следует,  что  им
шмякнули или могли шмякнуть человека по голове?
     - Следует.
     - Правда? - честно сказать, я этого не ожидал. - Следует?
     - Да. Все давно высохло,  но есть четыре точечки  - пятнышки крови, еще
пять  точечек - возможные пятнышки крови,  крошечный  лоскутик кожи, еще два
лоскутика чуть  побольше. На одном из них виден волосяной мешочек.  Сведения
предварительные,  ничего  сказать  с  гарантией  не  могу.  Чтобы  завершить
анализы, нужно еще сорок восемь часов.
     - Тогда вперед, брат мой! Жаль, что вы далеко, я бы вас поцеловал!
     - Что-что?
     - Ничего, все нормально. Я  выдвину вас  на Нобелевскую  премию.  Отчет
напишете красными чернилами.
     Я положил трубку и повернулся к Вулфу:
     -  Итак,  все в порядке. Его  убили. Либо  сама Конни,  либо она  знает
убийцу. Про  камень ей было известно. Она следила  за мной, незаметно ко мне
подкралась. Надо было завязать с ней личную дружбу и притащить сюда. Она вам
нужна? Если сильно постараюсь, я ее вытащу.
     -  Ради всего  святого,  не  надо, - брови  его уползли куда-то  совсем
вверх. - Арчи, скажу честно, я тобой доволен.
     - Ничего, не напрягайтесь.
     - Не буду. Да, временем ты распорядился с толком, нашел искомое, но это
лишь подтверждает то, что мы и так знали. А именно:  заявление мистера Кейна
- ложь, мистер Рони был убит умышленно кем-то из гостей или членов семьи, но
ничего нового для нас здесь нет.
     - Извините, - холодно произнес я, - что добыл бесполезные сведения.
     -  Я  не сказал "бесполезные". Если эта улика доберется до суда, от нее
будет очень большая польза. Повтори, что сказала миссис Эмерсон.
     Я повторил, весьма сдержанно. Сейчас я вижу, что он был  прав, но тогда
я этим камнем безумно гордился.
     В  нашем доме  устанавливается  тяжелая  атмосфера, если один  начинает
дуться  на  другого, поэтому я решил немедленно поквитаться и не  стал с ним
ужинать,  сославшись  на  недавно съеденные  бутерброды.  За  едой  он любит
разговаривать  - но только не о  деле,  -  и пока я  один сидел в  кабинете,
разбирая накопившуюся  почту, настроение у меня  неуклонно улучшалось; когда
он в  конце концов появился, мне даже  захотелось  с ним поговорить - у меня
возникло  несколько едких замечаний насчет того, сколь важна своевременная и
ценная улика в раскрытии уголовного преступления.
     Но до  замечаний дело  не дошло: он  еще только устраивался  в  кресле,
занимая любимую послеобеденную позу, когда раздался звонок в дверь; Фриц был
занят на кухне, и открывать пошел  я. Это оказались Сол Пензер и Орри Кэтер.
Я провел их в кабинет. Орри чуть развалился в кресле, закинул  ногу на ногу,
достал  трубку и принялся ее набивать, а Сол, напряженно выпрямив спину, сел
на краешек большого кожаного кресла.
     - Я мог бы и позвонить, - начал Сол, - но появились легкие сложности, и
нужны инструкции. Вроде мы что-то нашли, но наверняка сказать нельзя.
     - Сын или мать? - спросил Вулф.
     -  Сын.  Вы велели  начать с  него,  - Сол достал  блокнот  и глянул на
страницу.  -  Знакомых  у  него  не  счесть.  Как  вы  хотите,  с  датами  и
подробностями?
     - Сначала общую картину.
     - Хорошо, сэр, - Сол закрыл блокнот. - Примерно половину своего времени
он проводит в  Нью-Йорке, другую половину  - в  самых разных  местах. У него
есть  собственный самолет, он держит его в Нью-Джерси. Клуб  посещает только
один, гарвардский. За последние три  года дважды был арестован за превышение
скорости, один раз...
     - Биография мне  не  нужна, -