тах не было ничего, указывающего на какую-то связь между его убийством и
обвинением  в  плагиате,  выдвинутым  им три  года  назад.  Однако, если  бы
Реннерту стало известно еще и об убийстве Джейн Огильви,  несомненно, у него
появились бы подозрения... Нет, больше,  он знал бы наверное. Следовательно,
Икс не мог ждать и не стал. Он отправился к Реннерту обсудить их претензии к
Мортимеру Ошину, не сомневаясь, что Реннерт предложит ему выпить что-нибудь.
Кстати, в свое время я  не пробыл у него и трех минут, как он предложил  мне
выпить с ним.
     Я  остановился, чтобы  перевести дыхание. Вулф  раскрыл кулаки, а затем
принялся сжимать и разжимать их.
     - Теперь  три замечания,  - продолжал я. - Во-первых, мы получили ответ
на вопрос, были ли действия Реннерта самостоятельными или представляли собой
продолжение  операций Икса.  Нам  ответил на  это  сам Икс.  Я  признаю, что
сейчас, после  смерти Реннерта,  нам  это не поможет,  но все  же  несколько
прояснит  обстановку.  Во-вторых,  после  смерти  Реннерта  его  претензии к
Мортимеру  Ошину  отпадают,  и  Ошин может потребовать  обратно  свои десять
тысяч, комиссия  завтра  может  отказаться  от ваших услуг, а наблюдение  за
Алисой Портер обходится в три сотни долларов в сутки. В-третьих, ваша клятва
не пить пиво и не есть мясо. Давайте забудем  о ней, так как в тот момент вы
временно  были  не в себе.  Положение и так тяжелое, но оно  окажется просто
невыносимым,  если вы будете голодать  и  умирать от жажды. -  Я встал.  - Я
сейчас принесу вам пиво.
     - Нет! - Вулф снова сжал кулаки. - Я дал обещание. Сядь.
     - Да поможет нам Бог! - воскликнул я, садясь.


14

     Всю  оставшуюся  часть  дня  мы  совещались,  делая перерывы  лишь  для
принятия  пищи.   Обстановка  во   время  еды  была   гнетущей.   Специально
откормленные голуби, маринованные  в сливках и панированные соленой  мукой с
перцем,   мускатными  орехами,  гвоздикой,  тмином,  ягодами  можжевельника,
подававшиеся на сухариках с джемом из красной смородины  и политые соусом из
сливок  на  мадере, -  одно  из любимых блюд  Вулфа.  Обычно он съедает трех
голубей,  но мне известны случаи, когда он справлялся  и с  четырьмя. В  тот
день я хотел поесть на кухне, но - нет. Мне пришлось сидеть с ним в столовой
и  есть своих двух  голубей, пока он  с  кислым видом тыкал вилкой в зеленый
горошек, в салат  и жевал  сыр. Легкий ужин в воскресенье вечером был так же
отвратителен.  Обычно Вулф в это время  ест или сыр, или паштет из анчоусов,
или паштет из  куриной печенки,  или селедку в  сметане,  но,  очевидно, его
отказ от мяса  распространялся также и на рыбу. Он  поел сыра с  крекерами и
выпил четыре чашки кофе. Позднее в кабинете он разделался с блюдом орехов, а
потом отправился на кухню  за щеткой  и  совком,  чтобы  собрать скорлупу со
стола и с ковра. Все это лишь усиливало агонию.
     В  его теперешнем состоянии  он был  даже  готов  попробовать  заняться
расследованием одной или более обычных версии, включая даже и такую, которая
была уже  использована полицейскими, если  она обещала  что-то. Мы обсуждали
все их, и я составил следующий список:
     1. Тщательно обыскать квартиру Реннерта и "келью" Джейн Огильви.
     2.  Попытаться узнать хотя  бы что-нибудь  от миссис Джекобс, мистера и
миссис Огильви.
     3. Узнать фамилии  всех, кому было известно  о нашем намерении заняться
Джекобсом, разобраться с ними и повидать возможных преступников.
     4. Попытаться проверить обстоятельства встречи Джекобса с Иксом вечером
в понедельник 25 мая.
     5.  Попытаться  найти  кого-нибудь,  кто   видел  какую-нибудь  машину,
стоявшую на улочке за домиком Джейн Огильви вечером в среду 27 мая.
     6. Попытаться найти кого-нибудь, кто  видел Икса или любого незнакомого
человека, входившего в здание на Тридцать седьмой  улице  вечером в среду 27
мая.
     7. Повидать несколько сотен друзей и знакомых Джекобса, Джейн Огильви и
Реннерта  и  выяснить,  были  ли  эти  трое  знакомы  с  одними  и  теми  же
определенными людьми или одним и тем же определенным человеком.
     8.  Попытаться  узнать,  как  распорядились  Джекобс  и  Джейн  Огильви
деньгами, выколоченными  ими  от  Ричарда Экклза и  от наследников  покойной
Марджори Липпин; если же  они передали крупную  сумму из этих средств  Иксу,
попытаться установить, как  это  было  сделано.  То  же  самое  в  отношении
средств, полученных Алисой Портер от Эллен Стюрдевант.
     9.  Попытаться  сделать  Алисе  Портер такое  же предложение, какое  мы
намеревались  сделать Джейн  Огильви. Если  не  удастся,  испугать ее или же
попробовать получить согласие Эллен Стюрдевант и ее  издательства "Макмюррей
и компания" не  возбуждать уголовное преследование против Алисы Портер  и не
требовать от нее возврата полученных денег, если она скажет, кто такой Икс.
     10. Получить список членов НАПИД и поговорить с Корой Баллард о каждом.
     11. Добыть экземпляров двести "Только любовь", "Все  мое -  твое" и "На
земле, не на небесах" и разослать их книжным рецензентам  и по издательствам
с сопроводительным письмом, в котором будут содержаться доказательства того,
что  все они  написаны одним и тем  же человеком;  спросить в  этом  письме,
известно  ли  им что-либо  еще  из  опубликованного этим  же  человеком  или
имеющегося в представленных им рукописях.
     При обсуждении последнего пункта из списка перед Вулфом лежали рукописи
двух  первых произведений  и экземпляр  третьего.  Все это  было  возвращено
сегодня днем Кремером, как он и обещал.
     Имелись еще  и некоторые  другие  предложения,  но  я  не  счел  нужным
записывать их. По  каждому  из перечисленных пунктов  я мог бы  возражать  и
указывать  на  определенные  трудности,  но  они  были  настолько  очевидны,
особенно по первым восьми, что я не стал делать это.
     Самым  трудным было  определить  мотив.  При  расследовании  убийств  в
девяноста  девяти случаях из ста очень  скоро выясняется, что лишь несколько
человек - часто двое-трое - имели мотив, и вы двигаетесь отсюда. На этот раз
с  самого начала мотив  четко  не  вырисовывался, и затруднение  состояло  в
определении  того, у кого  же он был. Он мог быть у каждого умеющего читать,
писать и управлять машиной, ну, скажем, миллионов у пяти только в Нью-Йорке,
причем никаких  данных  ни  на кого не было, за исключением намека на  Алису
Портер, которая в полночь  в  воскресенье еще была  жива, Пензер сменил Орри
вовремя,  доложил,  что  свет  в доме погас в  10.52  и  с  тех пор там  все
спокойно. Вулф отправился спать, заявив, что  утром мы  решим, как  заняться
Алисой Портер.
     В  понедельник утром,  когда я  наливал  себе третью чашку  кофе,  Фриц
спросил меня, почему я так нервничаю. Я  ответил, что ничего я не нервничаю.
Он настаивал на своем  и  сказал, что в течение последних десяти минут я все
время дергаюсь и пью  уже третью чашку кофе.  Я ответил, что в этом доме все
стали больно уж наблюдательными. Фриц воскликнул: "Вот видишь? Ты очень даже
нервничаешь!" - после чего я взял чашку и ушел в кабинет.
     Да, я  нервничал.  В  7.39  позвонил  Фред Даркин, доложивший, что едет
сменить Сола и что Дол Боннер едет с ним; в 8.20 и  уж, во всяком случае, не
позднее 8.30 должен был звонить Сол, а  он в 8.45 еще не сделал  этого. Если
бы речь шла о Фреде или об Орри, я еще мог бы подумать, что  у них произошла
какая-нибудь маленькая неприятность, вроде прокола покрышки, но у Сола этого
никогда не  произойдет. В  девять  часов я  уже  был уверен,  что  случилась
какая-то  крупная  неприятность,  в  9.15 не  сомневался,  что Алиса  Портер
мертва, а  в  9.20 убедил  себя, что Сол тоже  мертв. Когда в 9.25  раздался
звонок телефона, я схватил трубку и рявкнул в нее "Ну?". Конечно, так нельзя
отвечать по телефону.
     - Арчи?
     - Да.
     - Говорит Сол. У нас тут - цирк.
     Я  так обрадовался, что у Сола всего  лишь  цирк,  что даже  заулыбался
телефону и сказал:
     - Не может быть! И тебя укусил лев?
     - Нет,  но меня кусает заместитель  шерифа, сопровождаемый полицейским.
Фред не пришел сменить меня,  и в  8.15 я отправился к месту, где  в укрытии
стояла  моя  машина.  Там же  оказался и  Фред,  отказывавшийся  отвечать на
вопросы, которые задавал ему заместитель шерифа графства Патнем. Рядом с ним
стоял твой старый дружок сержант Пэрли Стеббинс.
     - О! А!
     - Да, да.  Стеббинс сообщил заместителю шерифа, что я  тоже работаю  на
Ниро Вулфа. Больше он ничего не  сказал, зато заместитель шерифа не закрывал
рта.  Фред,  очевидно,  показал ему свои  водительские  права и  замолчал. Я
решил, что  все это уж несколько  чересчур, и  сообщил  кое-что еще,  но без
всякого результата.  Заместитель  шерифа задержал нас обоих  по  обвинению в
нарушении  границы владения  с причинением ущерба,  бродяжничестве,  а потом
добавил еще: и нарушение общественного порядка. По радио  из своей машины он
вызвал еще одного  полицейского.  Пока  нас  везли, на  дороге  образовалась
пробка. Нас доставили в  Кармел и держат здесь. Это я звоню своему адвокату.
Наверное, заместитель шерифа намерен потолкаться около того дома, так же как
и Стеббинс. По дороге сюда мы останавливались минуты на две на шоссе, где за
машиной Дол Боннер  стояла еще одна полицейская машина. Наверное, Долли тоже
обвиняют  в нарушении  границы владения. Когда  мы  проезжали, она о  чем-то
разговаривала с полицейским. Если ее тоже доставили в Кармел, то  я ее  пока
не видел здесь. Я сейчас говорю  из  кабинки телефона-автомата в  здании,  в
котором  находится канцелярия шерифа. Номер  телефона  в  канцелярии шерифа:
Кармел пять-три-четыре-шестьшесть.
     Когда  Сол   докладывает  о  чем-то,  никаких  дополнительных  вопросов
задавать ему не требуется, но я все же спросил:
     - Ты уже позавтракал?
     - Еще нет. Вначале я хотел позвонить тебе, а сейчас позавтракаю.
     -  Ешь больше  мяса.  К празднованию  Дня четвертого июля мы попытаемся
освободить тебя. Кстати, перед уходом с поста ты видел Алису Портер?
     - Да. Она подстригала траву.
     Я сказал, что все  понял, положил трубку, минуты две рассматривал ее, а
затем  по лестнице поднялся в оранжерею. Между  мною и  целью  моего прихода
находились тысяч  десять  орхидей,  многие из них в полном цвету.  Это могло
ослепить  каждого,  даже такого человека, как я, видевшего все это  довольно
часто, но тем не  менее я продолжал свой путь в  то помещение оранжереи, где
производится  пересадка растений. Теодор  стоял  у раковины и  мыл цветочные
горшки,  Вулф  возился с торфом.  Услыхав  мои шаги,  он повернулся  ко мне,
поджал  губы и вздернул подбородок, так как  понимал,  что по  какому-нибудь
пустяку я не стал бы подниматься три пролета по лестнице и врываться к нему.
     - Не волнуйтесь, - начал я. - Она еще жива  или, во всяком случае, была
живой  два часа назад - подстригала траву на лужайке. Однако  Сол и  Фред  в
кутузке, а у Дол Боннер возник роман с местным фараоном.
     Вулф поставил на верстак бутыль, которую  держал в  руке, повернулся ко
мне и предложил.
     - Продолжай.
     Я продолжил рассказ и повторил, что сказал Сол мне и что я ответил ему.
Вулф опустил  подбородок, но губы у  него оставались сжатыми. Как  только  я
закончил, он заметил:
     - Но ты все же рассматриваешь мое  обещание не есть мяса как  тему  для
издевательских шуток.
     - Ничего подобного. Просто я был очень огорчен.
     - Уж я-то  знаю  тебя... Заместитель шерифа,  очевидно, болван.  Ты уже
позвонил Паркеру?
     - Нет.
     - Позвони ему немедленно. Скажи ему, чтобы он добился,  если  возможно,
аннулирования предъявленных  обвинений, а если это не удастся - освобождения
Сола и Фреда под денежный залог. Кроме того, позвони или мистеру Харвею, или
мисс Баллард, или мистеру Тэббу и сообщи, что я буду на заседании в половине
третьего.
     - Что, что? - удивился я.
     - Может быть, мне повторить?
     - Не нужно. Я поеду с вами?
     - Конечно.
     Проходя по  оранжерее среди  рядов орхидей и  спускаясь по лестнице,  я
думал, что  до  окончания  расследования этого дела  мы поставим  рекорд  по
нарушениям своих правил, если, конечно, когда-нибудь закончим его вообще. Из
кабинета  я  позвонил адвокату  Натаниэлю Паркеру, к  услугам  которого Вулф
всегда  прибегает  в  тех  случаях,  когда  требуется  вмешательство  именно
адвоката,  и  застал  его  в  конторе. Положение  ему не понравилось. По его
словам,  местные власти за  городом  терпеть  не  могут, когда у них шныряют
частные детективы из Нью-Йорка,  особенно если объектом их внимания является
не какой-то хорошо известный преступник, а местный житель,  да  еще владелец
какой-то собственности.  И к нью-йоркским адвокатам никакой нежности  они не
питают. По его мнению,  было  бы целесообразнее поручить  все сделать одному
адвокату в Кармеле, которого он знал, а не появляться там самому; я  одобрил
его предложение. По  меньшей мере еще девятьсот долларов будет выброшено  на
ветер.
     Я  было  начал  набирать  номер  телефона  Филиппа Харвея,  но  вовремя
вспомнил, что обещал не  звонить  ему  раньше полудня, и поэтому вместо него
позвонил Джерому Тэббу. Женский голос ответил мне,  что мистер Тэбб работает
и  беспокоить его сейчас нельзя; может  быть, ему передать потом что-нибудь?
Женщина  была, видимо, удивлена и даже, кажется, несколько рассержена, что в
мире  нашелся человек,  не  знавший этого. Я попросил ее сообщить Тэббу, что
Ниро Вулф  приедет на заседание совета, назначенное на два тридцать, однако,
зная, что поручения не всегда передаются по назначению, тут же позвонил Коре
Баллард в канцелярию НАПИД. Мисс Баллард была рада  слышать, что мистер Вулф
будет присутствовать  на заседании. Я  позвонил  также домой  Орри  Кэтеру и
Сэлли Корбетт в  контору Дол Боннер, информировал их о цирке  и сообщил, что
впредь  до  новых  указаний  операция  отменяется. Орри, нигде не служивший,
спросил,  можно  ли  ему заняться теперь  чем-нибудь  еще в  другом  частном
агентстве.  Я ответил  отрицательно и велел ему быть  в готовности.  В конце
концов сорок долларов (его ставка в день) были мелочью.
     Придя на кухню, я сказал Фрицу, что завтрак  должен быть  подан точно в
час,  так как в два  мы должны будем  уехать по делу. У Фрица  был вопрос ко
мне. Он  готовил для  Вулфа  особый  омлет,  изобретенный  им  самим, и  ему
хотелось знать, буду ли  я тоже есть этот омлет или, может быть, ему следует
поджарить ветчины  для меня? Я спросил, что будет в его омлете. Он  ответил:
четыре  яйца, соль, перец, столовая  ложка эстрагонного масла,  две столовые
ложки сливок, две столовые ложки белого сухого вина, пол чайной  ложки мелко
накрошенного  лука  шалот,  треть  чашки целого  миндаля  и двадцать  свежих
грибов. Я подумал,  что этого будет вполне достаточно для нас обоих, но Фриц
ответил, боже мой,  нет, конечно,  и спросил, не приготовить ли мне такой же
омлет. Я согласился. Фриц предупредил меня, что в последнюю минуту он, может
быть, добавит еще джем из  абрикосов. Я  ответил,  что готов пойти  на такой
риск.


15

     В  2.35 мы с Вулфом, предварительно плотно  заправившись омлетом, вышли
из шаткого, старенького  лифта на  третьем этаже  клуба "Клевер" на одной из
Шестидесятых улиц недалеко от Пятой авеню. Мы оказались в высоком просторном
старинном  холле,  выглядевшем вполне  прилично. Никого  в  нем не  было. Мы
оглянулись,  услыхали  чьи-то  голоса за закрытой  дверью, распахнули  ее  и
вошли.
     Человек около сорока (за исключением шестерых мужчин) сидели за длинным
прямоугольным столом, покрытым белой скатертью, на котором  стояли  кофейные
чашки, стаканы для воды, пепельницы, лежали блокноты и карандаши. Мы стояли,
Вулф  со  шляпой  в  одной  руке  и с  тростью  в другой.  Трое или  четверо
присутствовавших говорили одновременно, причем никто не  обращал внимания на
нас. За столом справа сидели трое членов комиссии: Эми Винн, Филипп Харвей и
Мортимер Ошин.  С  другой стороны стола  сидела Кора Баллард, а  рядом с ней
президент НАПИД Джером  Тэбб. Я узнал его  по фотографии на суперобложке его
книги,  которую  когда-то читал.  Рядом  с  ним  сидел  его  вице-президент,
который, если верить недавно  прочитанной  мною статье, зарабатывал ежегодно
около миллиона долларов на музыкальных  комедиях, составляя для них либретто
и  сочиняя  стишки.  Я  узнал  еще  кое-кого   из  присутствующих:   четырех
романистов, трех  драматургов  и чьего-то биографа, но затем  к  нам подошел
Харвей. Разговор прекратился, и головы присутствовавших повернулись к нам.
     - Ниро Вулф, - представил нас Харвей. - Арчи Гудвин.
     Харвей взял  у Вулфа шляпу и  трость, а какой-то писатель или драматург
пододвинул  к  столу  два  стула  для  нас.  Если  бы  я  был председателем,
президентом  или  секретарем, стулья, конечно  бы, уже стояли  там; ведь,  в
конце концов, было заранее известно о нашем приходе.
     -  Вы пришли несколько  раньше, мистер Вулф, - заявил Джером Тэбб,  но,
взглянув  на  свои часы, тут  же добавил: - Я знаю, что  время  именно то, о
котором мы договаривались, но мы еще не закончили обмен мнениями.
     - Если бы вы поставили часового в вестибюле, он мог бы остановить  нас,
- недовольно возразил Вулф, раздраженный, как всегда, тем, что стул был узок
и неудобен  для него. - Если обмен мнениями  не  имеет отношения  ко мне, вы
можете закончить  его  после  моего ухода.  Если  же  это  касается  меня  -
продолжайте.
     Знаменитая писательница захихикала, а двое писателей засмеялись.
     -  Давайте послушаем, что он скажет. Почему бы нет? - заявил знаменитый
писатель.
     -  Господин  президент. Как  я уже говорил раньше, все  это  совершенно
неправильно, -  подняв  руку,  сказал неизвестный  мне  человек.  - Мы почти
никогда не разрешаем посторонним  присутствовать на наших заседаниях, и я не
вижу  оснований  делать  какие-либо  исключения  из  этого  правила  сейчас.
Председатель Объединенной  комиссии по вопросам  плагиата  сделал сообщение,
доложил разработанные им рекомендации, и это должно стать основой нашей...
     Он закончил эту фразу, но я не расслышал ее конец, так как одновременно
заговорили человек пять-шесть.
     Тэбб постучал ложкой по стакану, и все утихли.
     -  Вопрос о присутствии мистера Вулфа уже обсуждался, - властно  заявил
он. - Я доложил вам  о том, что пригласил его, вопрос этот был поставлен  на
голосование  и  решен. Голосовать  вновь  мы  не  будем.  Кроме  того, я  не
представляю  себе, как мы можем определить свою позицию на основании  только
доклада и рекомендаций председателя Объединенной  комиссии.  Одна из  причин
назначения этого внеочередного заседания как раз и состоит  в том,  что трое
членов комиссии  от НАПИД не согласны с ними. Они категорически возражают. Я
хочу попросить мистера Вулфа изложить свое  мнение, но вначале ему следует в
общих  чертах  познакомиться  с  ходом  нашего обсуждения. Прошу  никого  не
прерывать. Мистер Харвей, начните вы, но коротко.
     Председатель комиссии откашлялся, посмотрел вокруг, а затем сказал:
     - Ну, что ж, я  скажу вам,  что  чувствую  на сей счет.  Я не  проявляю
никакого  энтузиазма  по  поводу использования  услуг частного детектива, но
подчинился мнению большинства. Сейчас вопрос вышел далеко за рамки тех задач
комиссии, для реализации которых она была создана. Убиты уже трое. В прошлую
среду  Ниро Вулф заявил комиссии,  что он разоблачит убийцу Саймона Джекобса
вне  зависимости  от того,  аннулируем ли мы свой  договор с ним  или нет. Я
полагаю,  что  теперь  он,  очевидно, заявит о  своем  намерении разоблачить
убийцу Джейн  Огильви и Кеннета Реннерта.  Конечно, все это хорошо,  и  я за
разоблачение убийц, но это вовсе не дело нашей  комиссии.  Это не только  не
дело комиссии, но и незаконно, и может вовлечь нас в серьезные неприятности.
Мы не  руководим действиями  Ниро  Вулфа и ничего не знаем о них. Он за