общения
с различными людьми, как  мужчинами, так и  женщинами, переживающими тяжелое
для  них  время, но  носящими ту  или  иную маску, и я  никогда еще не видел
лучшей игры, чем ваша. Я  имею  в виду и первый ваш визит  ко  мне  вместе с
членами комиссии две  недели назад,  когда я довольно подробно  расспрашивал
вас; и второе посещение, когда мистер Ошин выступил с предложением о Саймоне
Джекобсе и попросил вас внести вашу долю в десять тысяч долларов; и позднее,
в тот же день, беседу в конторе мистера Имхофа,  когда  мистеру Гудвину было
сообщено  об обнаружении  рукописи, тайком подброшенной вами в дела фирмы; и
третий  ваш визит ко мне вместе с членами комиссии, когда  обсуждался вопрос
об отказе  от моих услуг; и  заседание совета Ассоциации  вчера, на  котором
было продолжено обсуждение этого же вопроса. Во всех  этих случаях вы играли
свою роль  прямо-таки  бесподобно. Однако  особенную  находчивость и  ум  вы
проявили  в пятницу, то есть  четыре дня назад, когда мисс Портер приехала к
вам  на квартиру в Нью-Йорк. Тогда она уже выступила  с куда более серьезной
угрозой  для  вас, чем только разоблачение  мошенничества, - она пригрозила,
что разоблачит вас и как убийцу. Верно?
     -  Да.  Только поэтому она  и явилась ко мне.  Но  в чем  же я проявила
особенную находчивость?
     -  Мистер  Имхоф  нашел  правильное  слово  для  этого,  мисс  Винн,  -
"невероятно", - качая головой, ответил Вулф. - Возможно, что вы сделали это,
как сказали  бы психологи, подсознательно. Мисс Портер сообщила, посетив вас
в пятницу, что за ней была слежка?
     - Нет, но я боялась, что она пришла под наблюдением.
     - Еще лучше. Блестяще! И вы позвонили мистеру Имхофу, сообщили ему, что
к вам явилась мисс Портер с  предложением урегулировать вне суда вопрос с ее
иском к вам, и попросили у него совета, как быть. Ну разве это не блестяще?
     - Вовсе нет. Так мне подсказал здравый смысл.
     - Ну,  знаете,  я  даже  не  в состоянии  понять вас, - опять покачивая
головой, сказал Вулф. - В дополнение к вашим другим преступлениям вы, хотя и
в очень  срочном порядке, но  так умело и изобретательно совершили еще и три
убийства, что даже весьма опытные детективы нью-йоркской полиции оказались в
полнейшем тупике. У меня есть предложение. Я советую вам попросить окружного
прокурора договориться о передаче вашего мозга потом компетентным ученым.  Я
сам предложу это мистеру Крекеру. Вы выполните мой совет?
     Кора Баллард не то вздохнула,  не  то простонала,  и  это  было  первым
звуком, изданным кем-то, кроме Имхофа,  после того, как Дол Боннер закончила
свое сообщение. Однако никто не обратил внимания на это, так как все взгляды
были прикованы к Эми Винн.
     - Вы так говорите лишь из вежливости, - повторила опять Винн. - Если бы
я думала  как следует, всего этого не произошло.  Нелепо заявлять,  что я не
совершила никаких ошибок.
     -  Вы  сделали  одну  существенную  ошибку,  - сказал  Вулф.  -  Вам не
следовало бы допускать, чтобы комиссия поручила расследование мне.  Не знаю,
как бы вы ухитрились сделать это, однако не сомневаюсь, что, если бы мысль о
нежелательности  поручать  мне расследование  пришла  бы  вам  в голову,  вы
как-нибудь осуществили бы ее. Я вовсе не хвастаюсь, а лишь  констатирую, что
вряд  ли кто-либо еще мог  разгадать ваши комбинации и разоблачить  вас.  Вы
хотели поговорить. Есть еще что-нибудь?
     - Вы ни разу не пожали мне руку, - сморщив нос, заявила Винн.
     - Я редко жму руку кому-либо. Не просите меня.
     - Я даже и не жду, что сейчас вы сделаете это.  - Винн встала.  -  Нет,
мне больше  сказать  нечего. - Она направилась  было к  выходу.  - Мне нужно
закончить кое-что до того, как... Мне нужно сделать кое-что до того,  как...
Мне нужно сделать кое-что.
     Нет, но она действительно была НЕВЕРОЯТНА.  Я сидел, словно приклеенный
к креслу. Я вовсе не  утверждаю, что, если  бы сейчас мы были втроем - Вулф,
она  и  я,  - Винн  ушла  бы,  однако сейчас  я  даже  не  пошевелился.  Она
неторопливо прошла  мимо Харвея, Коры Баллард и Мортимера  Ошина,  но лишь в
нескольких  шагах  от двери  обнаружив, что выход ей  преградили Сол, Фред и
Орри, повернулась  и взглянула на Вулфа... Лишь только взглянула,  не говоря
ни слова и морща нос.
     - Вызови мистера Кремера, Арчи, - распорядился Вулф.
     Я снял  трубку  телефона. Кора  Баллард снова простонала, но сейчас уже
громче, чем раньше.



   Рекс Стаут.
   Отравление

     --------------------
     Рекс Стаут
     Отравление
     Poison a La Carte (1960)
     переводчик не указан
     Издательская фирма . 1994
     OCR Сергей Васильченко
     --------------------


     Глава 1

     Я опустил  вниз взгляд, чтобы встретить  взгляд ее больших  карих глаз,
устремленных вверх.
     - Нет, - сказал я, - я не продюсер и не агент. Меня  зовут Арчи Гудвин,
и я здесь только потому, что являюсь приятелем повара, Причина, некоторой  я
хочу этого, совершенно личная.
     - Я  знаю, -  сказала она. - Это  все мои ямочки на щеке. Мужчины часто
из-за них падают в обморок.
     Я покачал головой.
     - Нет, это  ваши серьги. Они напомнили мне о девушке, которую я однажды
полюбил  без взаимности. Возможно, если  я узнаю  вас достаточно хорошо, кто
его знает?
     - Я тут ни при чем, - заявила она. - Оставьте меня в покое. Я нервничаю
и не хочу из-за вас проливать суп.
     Имя - Нора  Ярет, без "х", номер  пять  в Стан-Хоупе, 6-6-2-1. Серьги -
это подарок сэра Лоуренса Оливье. Я часто сидела у него на коленях.
     Я  записал номер в  записную  книжку,  поблагодарил  ее  и  осмотрелся.
Большая  часть прелестных  молодых девушек была  сосредоточена в  нише между
двумя  буфетами,  но  одна  стояла  у стола,  наблюдая,  как  Феликс  что-то
смешивает  в чашке.  Ее  профиль был  прекрасен,  а  ее  волосы  были  цвета
пшеничного колоса - перед тем, как его собираются жать.
     Я подошел к ней и, когда она повернула голову, сказал:
     - Добрый день, мисс...
     - Эннис, - сказала она, - Кэрол Эннис.
     Я записал его и назвал свое имя.
     - По натуре я не из тех людей, что идут напролом,  - сказал я,  - но вы
заняты, или скоро  будете заняты, поэтому нет времени на то, чтобы  медленно
подходить к тому, что я хочу сказать.
     Я  стоял, наблюдая  за вами, и  неожиданно  почувствовал  настоятельную
потребность  спросить  у вас  номер телефона,  а  я не очень умею бороться с
импульсами. Сейчас,  когда вы так близко, он стал еще сильнее, и  я полагаю,
нам придется пойти ему навстречу.
     Но, возможно,  я  создаю о себе неправильное впечатление. На самом деле
этим  вечером  во  вторник  у  меня  не было специфической жажды  к  номерам
телефонам,  я  делал  это  для  Фрица.  Но  это  тоже может  создать  ложное
впечатление, поэтому придется объяснить.
     Как-то в феврале миллионер и любитель орхидей Льюис Хэвит, для которого
однажды Вулф  решил сложную  проблему,  сказал  Ниро Вулфу,  что "Десятка за
аристологию" хочет, чтобы Фриц Бренер приготовил их ежегодный обед, который,
как обычно,  состоится первого апреля, в день рождения Билат-Саварина. Когда
Вулф  сказал, что  он никогда  не слыхал  о  "Десятке за аристологию", Хэвит
объяснил, что это группа из десяти мужчин, следующая  идеалу  совершенства в
еде  и  выпивке,  и  он  является членом  этой  группы.  Вулф  повернулся  к
справочнику, стоявшему на подставке  на краю стола, и, проконсультировавшись
с ним,  заявил,  что "аристология"  означает науку  о еде и,  следовательно,
"Десятка" - просто  остряки,  так  как еда это не наука, а искусство.  После
долгого  спора  Хэвит признал, что он побежден, и  согласился,  что название
следует  изменить,  и Вулф  дал ему разрешение попросить  Фрица  приготовить
обед.
     На  самом деле  Вулф  был польщен,  хотя,  конечно,  не  показал этого.
Большой  кусок  его  заработка  частного  детектива отнимало  желание  Фрица
Бренера, шеф-повара  и  эконома  старинного  каменного особняка на  Тридцать
пятой Западной  улице - почти такой же кусок, какой приходится на меня,  его
ассистента-детектива   и   прислуги   в   пятницу,   субботу,   воскресенье,
понедельник,  вторник,  среду  и  четверг,  не говоря  уже  о  том, что  для
производства  Фрица  кухню необходимо было снабжать продуктами. Так  как я к
тому  же являюсь и бухгалтером, то могу подсчитать, что в 1957 году кухня  и
Фриц стоили немногим меньше, чем переполненные орхидеями оранжереи на крыше.
     Итак,  когда  Хэвит  разъяснил,  что  "Десятка",  несмотря на  неумение
выбирать  названия, является настоящим и заслуживающим  уважения гурманом, и
что обед  будет происходить  в  доме  Бенниамина Шривера,  судостроительного
магната,  который  каждый  год  первого  сентября  пишет письмо  в  "Таймс",
предрекая пользу хрена для устриц, а  также то, что повару будет  обеспечена
полная  свобода действий  в  выборе меню  и  "Десятка" доставит все,  что он
пожелает, Вулф нажал кнопку, чтобы вызвать Фрица.
     Небольшая  заминка  произошла, когда  Фриц отказался принимать  на себя
обязательства, пока не посмотрит кухню Шривера, но Хэвит решил эту проблему,
посадив Фрица в свой "герон"  и отвезя его на Одиннадцатую улицу для осмотра
кухни.
     Вот где я находился во  вторник вечером, первого апреля, собирая номера
телефонов, в  кухне  четырехэтажного дома Шривера на Одиннадцатой  улице,  к
Западу от Пятой авеню.  Вулф и я  были  приглашены Шривером, и  хотя Вулф не
очень любил  есть  с  посторонними  людьми и считает, что  когда  за  столом
больше,  чем  шесть  человек,  то это  портит еду,  он знал, что если он  не
пойдет, то это ущемит чувства Фрица,  и к  тому  же, если он останется дома,
кто ему будет готовить обед?
     Но даже  при  всем этом он  бы, вероятно,  отказался, если бы узнал  об
одной  детали, о которой знали Фриц и я, но тщательно ее скрывали:  что стол
должен  обслуживаться двенадцатью молодыми  женщинами, по  одной на  каждого
гостя.
     Когда Хэвит об этом сказал мне, я торжественно заявил, что не собираюсь
быть ответственным за появление Вулфа, когда оргия будет в разгаре и девушки
начнут визжать.
     "Боже  праведный,  -  сказал Хэвит, - ничего  подобного не  будет, идея
совсем не в этом. Просто "Десятка" позаимствовала у древних греков не только
название,  но  и  еще  несколько  других  вещей.  Так  богиня  юности   была
виночерпием  у  богов,  поэтому  у "Десятки"  существует  обычай,  чтобы  им
прислуживали девушки в соответствующей одежде".
     Когда  я  спросил,  где  они  взяли  девушек,  он  ответил,  что  через
театральное  агентство,  и добавил, что в это время  года  всегда есть сотни
безработных молодых актрис, которые рады шансу получить пятьдесят долларов и
хорошую  еду,  проведя  один  вечер, разнося еду. Сначала  они наняли  через
агентство опытных официанток, но те спотыкались о свои шлейфы.
     Вулф  и  я приехали ровно в семь. После встречи с хозяином и остальными
из "Десятки"  мы выбрали устриц и остановились на одном из предложенных пяти
белых вин, а  потом я  отправился на кухню  посмотреть, как  там справляется
Фриц. Он  что-то  пробовал  из горшка,  стоящего на плите, и  не обнаруживал
волнения больше, чем если бы он был дома и готовил обед для Вулфа и меня.
     Там  находились  Феликс  и  Золтан  от Рустермана,  чтобы помогать ему,
поэтому  я не спросил,  нужна  ли моя помощь.  И  там были  Гебы, виночерпии
богов,  их  было  двенадцать,  со  шлейфами  насыщенного  пурпурного  цвета,
струящимися  до  пола.   Очень  красиво?  Это  дало  мне  идею,  Фриц  любит
притворяться,  будто  у него есть причина  полагать, что ни одна  девушка на
расстоянии мили  от  меня не  находится в безопасности.  Подобное  не  имеет
смысла,  поскольку  вы не  можете много сказать о  ней на  расстоянии больше
мили, и  я подумал,  что для  него будет  полезно  увидеть меня в работе  на
близком  расстоянии.  Это  был  и   вызов,   и  интересный   социологический
эксперимент.
     Первые две все окончательно решили:  одну  звали, как она сказала, Фэби
Фабор. Это  была  высокая натуральная  блондинка с большим  ленивым ртом,  а
второй  была Нора Ярет с большими карими глазами и ямочками на щеках. Сейчас
после них я стоял около Кэрол Эннис, с волосами цвета пшеницы.
     - У меня нет чувства юмора,  - сказала она и повернулась обратно, чтобы
посмотреть, чем занимается Феликс.
     Но я продолжал:
     -  Это  совсем  другой тип юмора, а импульс, подобный моему,  совсем не
смешной. Он ранит. Может быть, я смогу отгадать. Геба один, о-о-о?
     Ответа нет.
     - Очевидно, не так. Плато-2-3-4-5-6?
     Не поворачивая головы, она сказала:
     - Он есть в списке. Торхем-8-3-2-1-7.
     Ее голова повернулась ко мне.
     - Так как? - Она повернулась обратно.
     Это  прозвучало просьбой уйти, а не  позвонить ей как можно скорее,  но
так или иначе я записал ее номер для протокола и удалился. Остальные все еще
были в нише, и я двинулся прямо к ним.
     Пурпур  одежды служил хорошим контрастом для их хорошеньких  юных  лиц,
украшенных девятью различными цветами волос и различными стилями причесок.
     Когда я подошел, болтовня прекратилась и лица повернулись ко мне.
     -  Вольно! -  скомандовал  я. -  У  меня нет официального положения.  Я
просто один из гостей, приглашенных потому, что я являюсь  приятелем повара,
и у меня есть личная проблема. Я бы предпочел обсудить ее с каждой из вас по
отдельности и наедине, но так как для этого нет времени, то я...
     -  Я знаю, кто  вы,  - объявила одна. - Вы - детектив, и вы работаете у
Ниро Вулфа. Вы - Арчи Гудвин.
     У нее были рыжие волосы и молочная кожа.
     - Я  этого  не отрицаю,  -  сказал я ей, - но я здесь  не по  служебным
обязанностям. Я не спрашиваю,  встречал  ли я  вас,  так  как  если  бы  это
случилось, я бы не мог такого забыть.
     -  Вы не встречали меня. Я  видела вас  и видела  ваше фото.  Вы любите
себя, не так ли?
     - Конечно.  Я подобен большинству людей. Мы проголосуем. Сколько из вас
любит себя? Поднимите руки.
     Из  пурпурных складок  выскочила одна  рука,  затем еще две, затем  все
остальные, включая и рыжеволосую.
     -  О'кей,  -  сказал  я, -  с  этим  решено.  Единогласно. Моя проблема
заключается  в  том, что  я  решил посмотреть  на вас  и попросить  у  самой
неотразимой, прекрасной и очаровательной из всех  ее номер  телефона, и  я в
замешательстве. Вы все прекрасны. По красоте и  очарованию вы все  превзошли
самые  безумные мечты  любого  поэта, а я  не  поэт.  Поэтому ясно,  что я в
замешательстве. Как возможно мне выбрать одну из вас, только одну, когда...
     -  Ерунда.  -  Это   была   рыжая.  -   Меня,   конечно.  Пегги   Чоут.
Арчи-2-3-3-4-8. До полудня не звоните.
     -  Это неправда,  - возразил ей  горловой голос.  Он принадлежал особе,
которая  была  несколько  старовата  для  Гебы и слишком  полна для нее. Она
продолжала: - Я буду звать вас Арчи?
     - Конечно. Это мое имя.
     - Отлично, Арчи, присмотритесь как следует. - Она подняла руку, обнажив
ее, и  коснулась  плеча  девушки  рядом  с  ней. -  Мы  считаем, что мы  все
прекрасны, но мы не одного класса с Эллен Джаконо. Посмотрите на нее!
     Я  так и сделал  и  должен сказать,  что горловой голос был прав. Эллен
Джаконо с глубокими черными глазами, со смуглой бархатной кожей  и вьющимися
шелковистыми волосами еще более  темными,  чем кожа и глаза, несомненно была
редкостью. Ее губы  были  достаточно приоткрыты, чтобы  показать блеск белых
зубов,  но она не смеялась.  Она не реагировала вовсе, что было замечательно
для актрисы.
     - Возможно, - уступил я, - я был настолько ослеплен общим  сиянием, что
остался  слеп к великолепию одной звезды. Наверное, после всего этого я стал
бы поэтом, я говорю, как поэт. Я чувствую, что должен иметь номера телефонов
всех вас, что, конечно, не бросает тень на Эллен Джаконо. Я полагаю, что это
не решит проблему полностью, так как завтра передо мной встанет вопрос, кому
звонить первой...  Если я буду чувствовать то же самое, что и сейчас, то мне
придется набрать все  номера  телефонов  одновременно,  а  это невозможно. Я
надеюсь на небеса и на то, что это не закончится крахом. Что, если я никогда
не смогу решить, кому позвонить первой? Что, если это сведет меня с ума? Или
что, если я постепенно опущусь...
     Я  оглянулся,  чтобы  взглянуть,  кто  тянет меня  да  рукав.  Это  был
Бенниамин Шривер, хозяин, с усмешкой на румяном круглом лице. Он сказал:
     -  Мне бы не  хотелось  прервать  вашу  речь,  но,  может,  вы  сможете
закончить ее позднее? Мы уже садимся. Вы присоединитесь к нам?

     Глава 2

     Столовая находилась на том же этаже, что и кухня, около трех футов ниже
уровня улицы. На мой вкус она была бы слишком мрачной, если бы большая часть
деревянных  панелей не  была покрыта картинами гусей, фазанов, рыб, фруктов,
овощей и прочего ассортимента съедобных вещей. К тому же помогало и  то, что
на столе лежала белоснежная скатерть, бокалы для вина, семь на каждое место,
сверкали в  мягком свете,  падающем  сверху,  и сияло  начищенное серебро. В
центре стола стояла низкая позолоченная ваза, а может быть, и золотая, в два
фута в окружности, наполненная "фаленопсис афродите", подаренными Вулфом. Он
срезал их днем в одной из высоко ценящихся оранжерей.
     Садясь, он хмуро посмотрел на них, но причина  была не в орхидеях, дело
было  в  стуле,  который, несмотря  на несколько причудливую  форму, был  бы
вполне хорош для вас  или  для  меня, но не для его седьмой части тонны. Его
фундамент  свисал с  обеих сторон стула. Он  согнал с  лица хмурость,  когда
Шривер, сидящий в другом конце  стола, сделал ему комплимент насчет орхидей,
а  Хэвит,  сидящий напротив  него, сказал,  что он  никогда  не видел лучших
"фаленопсис",  и другие хором присоединились  к ним,  все, кроме аристолога,
который сидел между Вулфом и мной. Это  был известный театральный меценат по
имени  Винсент  Пайл. Согласно  его  репутации  оригинала,  он  был  одет  в
обыденную куртку в  тон  с галстуком, который казался черным, а если же свет
падал под другим углом, он становился зеленым.
     Он взглянул на орхидеи, вскинул голову и скривил рот.
     - Я не люблю с пятнами цветы и с полосами. Они грязные.
     Я подумал, но  не сказал: "О'кей, пропащая голова". Если бы я знал, что
он собирается сделать через три часа, я, возможно бы, так не подумал.
     Против  него  восстали, но не мы с Вулфом и не  Шривер  и Хэвит, а трое
других,  которые  считали,  что  цветы с пятнами и полосами  чудесны: Адриан
Дарт,  актер из Голливуда, который отвергал миллион предложений в неделю,  а
может  быть  и больше или  меньше,  Эмил  Крейс,  глава  "Совета  публикаций
старинных рукописей", издатель, и Харвей М. Лейкрафт, адвокат корпорации.
     На  самом  деле  виночерпии делали  то,  что не делали Гебы:  начиная с
"Ментрэгет" к первому блюду, наливались вина Феликсом, а  девушки различными
способами разносили кушанья.
     Первым  блюдом,  разложенным  по  персональным  тарелкам   на  кухне  и
принесенным  каждой  девушкой  своему  аристологу,   были  маленькие  блины,
посыпанные  накрошенным  луком,  резанным,  наполненные икрой  и  увенчанные
сметаной. Что касается  Фрица, он  начал  заниматься в тот  день  блинами  с
одиннадцати  часов  утра,  а  сметану  начал делать  в  воскресенье вечером.
Сметана  Фрица  очень  необычна,  но  Винсент  Пайл  не  мог  удержаться  от
саркастического замечания. После  того как он съел  все  блины,  он заметил,
достаточно громко для того, чтобы было слышно по всему столу:
     - Новая идея - класть внутрь песок. Умно. Прекрасно для цыплят, так как
они нуждаются в гравии.
     Мужчина слева от меня, Эмил Крейс, издатель, прошептал мне на ухо:
     -  Не  обращайте  на него внимания. Он в  этом  сезоне субсидировал три
провала.
     Девушки,  натренированные днем Феликсом и Фрицем, без  единого всплеска
поднес