. -  Арчи, нет ли  в  рассказе
мистера Лэдлоу чего-нибудь, что побудило бы тебя усомниться в твоем мнении?
     -  Нет,  -  сказал  я.  - Хотя обещанный мне гонорар, признаюсь, весьма
соблазнителен, но я твердо стою на своем. Нет.
     - Твердо стоите - на чем? - вопросил Лэдлоу.
     - На моем заявлении о том, что Фэйт Ашер не покончила с собой.
     - Но почему, черт возьми, почему? Какие у вас основания?
     Вмешался Вулф:
     - Вы  не  должны спрашивать об этом, сэр, даже если я соглашусь принять
от  вас аванс. Но и в этом случае я буду действовать исходя из гипотезы, что
ваш рассказ об отношениях с Фэйт  Ашер является  bona  fide,* но только лишь
как  гипотезы.  За долгое годы  практики я убедился,  что многие гипотезы  в
конце концов оказывались  ошибочными. Вполне вероятно,  что  Фэйт Ашер могли
убить вы  и ваш визит  ко  мне  является частью  какого-то  коварного плана.
Тогда...

     * Чистосердечно, вполне искренне (лат.).

     - Но я не...
     - Понимаю. Но это только гипотеза. Итак, ситуация такова. Мистер Гудвин
непреклонен. И  если полиция проявит настойчивость, то обязательно  раскроет
вашу тайну и потревожит вас, поэтому я могу выполнить ваше поручение только:
а)  доказав,  что Фэйт  Ашер покончила  жизнь самоубийством и  мистер Гудвин
ошибся, или  б)  обнаружив  и  изобличив  убийцу.  Это  будет  трудоемким  и
дорогостоящим  делом, и  я попрошу вас подписать обязательство оплатить  мои
счета независимо от того, кто бы ни оказался убийцей.
     - Конечно, подпишу, - не задумываясь, согласился Лэдлоу.
     - Без всякой, как я уже сказал, гарантии с моей стороны.
     - Я не требую никаких гарантий.
     - Следовательно,  тут у нас полное взаимопонимание.  - Вулф взял чек  и
протянул мне. -  Арчи, депонируй этот чек  в качестве аванса за гонорар и на
предстоящие расходы.
     Я встал, взял чек и сунул в ящик письменного стола.
     - Позвольте задать один  вопрос,  - сказал Лэдлоу,  глядя  на  меня.  -
Очевидно,  вы не  говорили  в полиции, что, когда я  пригласил  Фэйт Ашер на
танец, она отказала  мне. Если бы вы им сказали,  они, конечно,  спросили бы
меня об этом. Почему вы смолчали?
     Я сел.
     - Это, пожалуй,  единственное, что  я  не  рассказал полиции. Для этого
имеются причины. Они вцепились в меня из-за моего утверждения, что произошло
убийство, и  если  бы я рассказал,  что Фэйт отказалась танцевать с вами, то
решили  бы, что я  пытаюсь навести  их на  ложный след,  а  у  них уже давно
сложилось определенное  мнение обо мне  в связи  с различными столкновениями
между  нами.  Представьте, что они могли бы подумать,  если бы вы отказались
подтвердить  мои слова? А так у меня осталась  возможность, если потребуется
по ходу дела, вспомнить и рассказать об этом факте.
     Вулф нахмурился:
     - Ты мне об этом ничего не говорил.
     - Да, сэр. А разве а должен был говорить? Вас же это не интересовало.
     - Тогда да, а сейчас интересует. Однако теперь ее отказ вполне понятен.
- Он обернулся к клиенту. - Вы знали, что на ужине будет мисс Ашер?
     - Нет, - ответил Лэдлоу. - Если бы знал, то не пошел бы.
     - А она знала, что там будете вы?
     Он пожал плечами.
     - Не знаю, но сомневаюсь. Думаю, она поступила бы так же, как и я, - не
пошла бы.
     - Следовательно, случилось удивительное совпадение. В нашем хаотическом
мире совпадения могут иметь  место, но должны вызывать недоверие. Вы  прежде
присутствовали на этих ужинах?
     - Нет. Я принял приглашение только из-за Фэйт Ашер. Не ради того, чтобы
повидать  ее.  Как я говорил,  я бы  не  пошел туда,  если бы  знал, что она
приглашена. Просто из-за того, что произошло между нами. Думаю, что психиатр
назвал бы это комплексом виновности.
     - Кто вас пригласил?
     - Миссис Робильотти.
     - Вы часто бывали в ее доме?
     - Нет, изредка. Я  знаком с ее сыном, Сесилем, еще со школы. Правда, мы
никогда не были близки. Ее племянник,  Остин Бэйн,  учился со мной вместе  в
Гарварде. Вы что, допрашиваете меня?
     Вулф не ответил. Он взглянул на стенные часы - десять минут второго. Он
втянул  в себя через ноздри  несколько  кубометров  воздуха и выпустил через
рот. Затем без всякого энтузиазма посмотрел на клиента.
     - Наша беседа займет много времени, мистер Лэдлоу. Я должен расспросить
о том, что вы знаете обо  всех участниках ужина, исходя из рабочей гипотезы,
что  мистер Гудвин прав и мисс  Ашер была  умерщвлена, и так как убили ее не
вы, следовательно, это сделал  кто-то другой.  Одиннадцать человек,  включая
дворецкого,  нет, десять, так  как, пользуясь  своими  правами,  я  исключаю
мистера  Гудвина.  Подумать  только,  целая  армия! Уже  время  ленча,  и  я
приглашаю  вас откушать с нами, а затем мы продолжим наш разговор. Сегодня у
нас  морские  моллюски,  фаршированные  яйцами,  петрушкой, зеленым  перцем,
чесноком  и  свежими грибами. Мистер Гудвин пьет  молоко.  Я пью пиво. Может
быть, вы предпочитаете белое вино?
     Лэдлоу сказал да, предпочитает. Вулф поднялся и прошествовал на кухню.


6

     В четверть  шестого, когда Лэдлоу  ушел, в моей  записной  книжке  было
застенографировано тридцать две страницы.
     В общем-то это  была  пустая трата времени  и бумаги,  но встречалось и
кое-что интересное.  Ни  слова  не  было  сказано о  трех матерях-одиночках,
оставшихся в живых. До того вечера Лэдлоу никогда не видел Элен Ярмис, Этель
Варр и  Розу Тэттл.  Пустым  местом  являлся и  Хакетт.  О нем  было сказано
только, что он хороший дворецкий, но я знал это и без Лэдлоу.
     МИССИС РОБИЛЬОТТИ. Лэдлоу невысоко ставил ее. Он не заявил этого прямо,
но так  явствовало  из его  слов. Он назвал ее вульгарной.  Ее первым мужем,
Альбертом  Грантэмом, владела  внутренняя тяга к  филантропии, и он  отдавал
этому много времени и средств, но миссис Робильотти была филантропкой дутой.
Она  всерьез  даже не продолжала  филантропических  начинаний мужа:  он  сам
позаботился  о них  в  своем завещании; правда,  она  тратила много времени,
присутствуя на различных собраниях и заседаниях, но только лишь затем, чтобы
поддержать свое реноме в обществе.
     РОБЕРТ РОБИЛЬОТТИ. К нему  Лэдлоу относился еще хуже и  прямо сказал об
этом. Миссис Грантэм  заполучила  его в Италии и привезла  в Штаты вместе со
своим  багажом.  Одно  это,  по  словам Лэдлоу, доказывало его вульгарность.
Здесь, как мне кажется, кое-что было напутано,  так как Робильотти вовсе  не
был    вульгарен.   Он   был   "полированным,   цивилизованным    и   хорошо
информированным". (Цитирую Лэдлоу.) Конечно, он  являлся  паразитом. Когда я
спросил, не случается ли, что он  ищет  женских ласк на стороне, потому  что
дома их было явно недостаточно, Лэдлоу ответил, что слухи  об этом ходят, но
слухи есть слухи, злых языков не счесть.
     ЦЕЦИЛИЯ ГРАНТЭМ. Здесь меня ожидал сюрприз - ничего примечательного, но
все же кое-что заставило  меня приподнять брови.  Шесть месяцев назад Лэдлоу
просил ее выйти за  него замуж, и она ему отказала.  "Я рассказываю  вам  об
этом,  -  сказал  он, -  чтобы  вы поняли,  что  я не  могу  быть  полностью
объективным  в  отношении  мисс  Грантэм...  Это  произошло,  когда   я  уже
остепенился  после случившегося с Фэйт  Ашер, и, возможно,  я  просто  искал
помощи. Цецилия  могла бы помочь: у нее есть характер.  Свой  отказ выйти за
меня она объяснила тем, что я недостаточно хорошо танцую". Во время беседы о
Цецилии я понял,  что Лэдлоу  несколько  старомоден.  Когда  я  спросил  его
относительно ее отношений  с  мужчинами  и  получил туманный ответ, то решил
уточнить свой  вопрос и спросил, считает ли он, что  она целомудренна,  и он
ответил - конечно, иначе бы он не сделал ей предложения.
     СЕСИЛЬ ГРАНТЭМ. Меня удивило, что, рассказывая о нем, Лэдлоу был весьма
дипломатичен,  и, мне кажется, я догадался, почему.  Сесиль был на три  года
моложе Лэдлоу, и его образ жизни был  схож  с  тем, какой сам Лэдлоу вел три
года назад, пока случай с Фэйт Ашер не стукнул его по темени. Правда, Лэдлоу
мог  сорить  деньгами  без  ограничений, Сесиль же  во всем  контролировался
мамашей и должен был рассчитывать свой  бюджет. Однажды он даже заметил, что
готов  потрудиться,  чтобы заработать  денег,  но для этого у него  не  было
свободного времени. Каждое лето он проводил три месяца в Монтане.
     ПОЛЬ ШУСТЕР.  Выдающийся человек. Сам заработал деньги на оплату учения
в колледже  и затем  на  юридическом факультете, закончил  его  с отличием и
получил предложение поступить на работу клерком в  Верховный суд Соединенных
Штатов,  но предпочел службу на Уолл-стрите,  в одной  из  фирм,  на  бланке
которой  значился  длинный  список  директоров.  Он  зарабатывал  монет  сто
двадцать  в  неделю,  но  к  пятидесяти  годам  наверняка  станет  загребать
полмиллиона  в  год. Лэдлоу был мало  с ним  знаком и не  мог  дать  никаких
сведений  относительно  его  интимной  жизни. Одним  из  директоров фирмы, в
которой служил  Шустер,  значился адвокат  Альберта  Грантэма, и,  возможно,
поэтому Шустер оказался приглашенным в дом миссис Робильотти.
     БИВЕРЛИ КЕНТ. Из Родайленских Кентов, если это  что-нибудь вам говорит.
Для меня это пустой звук. Его семейство все еще держится за три тысячи акров
земли  и  несколько  миль реки, называемой  Усквепау. Образование получил  в
Гарварде,  учился  на  одном  курсе с Лэдлоу и,  следуя фамильной  традиции,
избрал  в качестве карьеры дипломатическую службу.  По мнению Лэдлоу, не был
подвержен слабости в отношении женского пола.
     ЭДВИН ЛЭДЛОУ. Покаявшийся грешник, возродившаяся  душа. Он  сказал, что
существуют  и  более  подходящие  ярлыки, но я  ответил,  что и этих  вполне
достаточно.  Наследовав отцовскую мошну  три года назад, он  продолжал вести
прежний легкомысленный  образ  жизни и опомнился после известного случая. До
этого никогда,  насколько ему было известно, никого не делал матерью. Больше
половины  своего  состояния израсходовал  на приобретение издательской фирмы
"Мелвин-пресс" и в течение  последних  четырех месяцев больше  десяти  часов
ежедневно проводил в своей конторе. Он надеялся за пять лет занять положение
в издательском мире.
     Касательно  Фэйт  Ашер,  Он ничего не  знал  ни  о  ее семье,  ни о  ее
окружении и образе  жизни. Он даже не  знал,  где она живет - она отказалась
дать ему свой адрес. Сообщила только номер телефона. Он позабыл номер. (Став
на праведный  путь,  он торжественно уничтожил  записную книжку  с  номерами
телефонов.)  Когда  я  заметил,  что за  недельную  прогулку  в  Канаду  для
обстоятельных разговоров времени было больше чем достаточно, он ответил, что
они и впрямь много разговаривали, но она ничего не рассказывала о себе.
     Вулф  заставлял  его вспомнить каждую  минуту званого  вечера,  пытаясь
напасть хоть на какой-нибудь след. Лэдлоу был уверен, что ни  его поведение,
ни поведение Фэйт Ашер не могли ни у кого возбудить подозрение, что они были
знакомы прежде,  разве только ее  отказ танцевать с ним, который помимо меня
не слышал никто.
     Конечно, главным  является момент,  когда Сесиль Грантэм подошел к бару
за шампанским. Лэдлоу стоял у бара вместе с Элен Ярмис, с которой только что
танцевал,  с  мистером и  миссис  Робильотти. Когда  он вместе  с Элен Ярмис
подходил к  бару, оттуда отошли Биверли  Кент  и  Цецилия  Грантэм.  У  бара
оставались  только мистер  и  миссис Робильотти и, конечно,  Хакетт.  Лэдлоу
считал,  что  он  и Элен  Ярмис пробыли  у бара не  больше минуты, во всяком
случае не более двух, когда подошел Сесиль Грантэм.
     Он не помнит, стояли ли на стойке другие бокалы с шампанским, кроме тех
двух,  которые взял Сесиль  Грантэм. В полиции  его просили  восстановить  в
памяти  всю  картину, но он  не  мог.  Он  только уверял,  что не подсыпал в
шампанское яд и что этого не делала Элен Ярмис. Она все время стояла рядом.
     В общем, наговорено было много.
     Добавлю,  что  Вулф  продиктовал  мне   текст  соглашения,   которое  я
перепечатал и Лэдлоу подписал. И еще, также по распоряжению Вулфа,  сразу же
после ухода  Лэдлоу я  позвонил Солу  Пензеру, Фреду Даркину и Орри Кэтеру и
велел им прийти в девять часов.
     В  шесть часов,  минута в минуту, как обычно,  в контору  вошел Вулф  и
направился к  своему  столу. Я  перечитал четыре уже  отпечатанные страницы,
отнес их шефу и вернулся к пишущей  машинке.  Я  заканчивал пятую  страницу,
когда он заговорил:
     - Арчи.
     Я повернул шею:
     - Да, сэр.
     - Прошу внимания.
     Я повернулся на стуле.
     - Да сэр.
     -  Согласись,  что  нам  задана  задача  с  чудовищными  трудностями  и
неблагоприятными условиями.
     - Да, сэр.
     - Я трижды спрашивал тебя о твоей уверенности в том, что мисс Фэйт Ашер
не покончила  с собой. В первый  раз просто в порядке любопытства. Во второй
раз, в присутствии мистера Кремера,  -  чисто риторически, чтобы  дать  тебе
возможность  подтвердить свою  уверенность.  В  третий  раз,  в  присутствии
мистера Лэдлоу,  так,  между  прочим,  так  как я  знал, что  при нем ты  не
отступишь от своего. Теперь я снова задаю тебе тот же вопрос. Ты знаешь, как
обстоит  дело.  Если я возьмусь за поручение исходя из  уверенности, что она
была убита,  уверенности, основанной только на твоих  словах, то ты  знаешь,
какую потерю времени, энергии и нервов  это повлечет за собой. Расходы падут
на плечи мистера Лэдлоу, но все остальное ляжет ил мои. Я не боюсь риска, но
не хочу рыться в пустой норе. Поэтому я снова спрашиваю тебя.
     - Я твердо стою на своем. Могу  произнести  речь по этому  поводу, если
хотите послушать.
     -  Нет.   Ты  уже  объяснил  свою  позицию.  Я  только   напомню,   что
обстоятельства,  как  они  были  описаны  мистером  Кремером,  указывают  на
невозможность того, чтобы кто-нибудь мог отравить шампанское  в уверенности,
что именно бокал с ядом попадет к мисс Ашер.
     - Я это слышал.
     - Можно предположить, что  отрава была предназначена какому-то  другому
лицу и мисс Ашер - просто жертва случая.
     - Правильно.
     - Но вполне возможно, что  она была  намеченной жертвой. Она  хранила в
сумочке яд, поэтому  убийца мог надеяться, что следствие склонится  в пользу
самоубийства, вопреки твоему утверждению. Отсюда можно сделать вывод, что яд
почти наверняка был предназначен для нее.
     - Правильно.
     -  Но  по  доводам, приведенным  мистером  Кремером,  он  не  мог  быть
предназначен для нее.
     Я усмехнулся.
     -  Какого черта, все это абсурд! Согласен, я не знаю, с чего начать, но
я не должен  этою знать.  Это  по вашей части. Если уж говорить о начале, то
Сол, Фред и Орри будут здесь в девять.
     Лицо  его  скривилось  в  гримасе.  Он  должен был  заготовить  для них
задание, а до  девяти вечера оставалось меньше трех  часов, из  которых  час
уйдет  на  еду, а  за  обеденным столом он  никогда не  загружает  свой мозг
работой.
     - Чек мистера Лэдлоу можно еще вернуть... - буркнул он,  положив ладони
на подлокотники кресла. - Но я берусь за дело. Завтра утром ты отправишься в
это  заведение, "Приют Грантэма", и разузнаешь  все о Фэйт Ашер. Как и когда
она туда попала, когда вышла, что произошло с ее инфантом, все. Не забудь.
     - Не  забуду, если только мне удастся проникнуть туда. Упоминаю об этом
не в  порядке возражения,  а только потому, что там, конечно, паломничество.
Десятки  репортеров,  не  говоря уж о полиции.  Есть  ли  у  вас  какие-либо
предложения?
     - Да. Вчера утром ты  сказал, что  твой знакомый, по  имени Остин Бэйн,
позвонил и попросил тебя  пойти  на это сборище вместо него.  Сегодня мистер
Лэдлоу сказал, что  некий Остин Бэйн,  племянник миссис  Робильотти, однажды
ездил в "Приют Грантэма" по  поручению своей тетушки.  Предполагаю,  что это
одно и то же лицо?
     -  Предполагайте,  -  я заложил ногу на ногу. - Если  вы позволите  мне
время от времени пошутить, это будет полезно для моего морального состояния.
Мысль об Остине Бэйне уже пришла мне в голову, и я спросил, имеются ли у вас
какие-либо  предположения   только  из  вежливости.   Я  хорошо   знаю  вашу
наблюдательность  и память, и  вам  вовсе  незачем было  демонстрировать  их
Почему вы фыркаете?
     - Над твоими словами. Ты знаешь, где найти мистера Бэйна?
     Я ответил утвердительно и перед тем, как вновь сесть за машинку, набрал
номер телефона.  Молчание. В течение  следующих  полутора  часов я четырежды
отрывался от работы и звонил Бэйну, все четыре раза безрезультатно.
     Во время ужина  я три раза выходил в кабинет звонить Бэйну, но удача не
сопутствовала мне. Еще  одну попытку я  сделал, когда после  печеных груш мы
перебрались в кабинет и  Фриц принес нам кофе. Я заключаю, что звоню тщетно,
только насчитав  тринадцать  гудков, и уже  дошел до  девяти,  когда в дверь
позвонили и Фриц объявил о приходе Сола Пензера. Фред и Орри явились минутой
позже.
     Эта троица,  к которой  Вулф  всегда  обращался за помощью,  когда  нам
требовались  глаза, уши и  ноги, были лучшими  специалистами  своего дела из
всех, кого  можно  было  заполучить  в  Нью-Йорке. А лучший  из трех был Сол
Пензер,  среднего  роста  малый  с  длинным  носом.  Открой  он  собственное
агентство со штатом, мог  бы зарабатывать большие деньги, но тогда у него не
оставалось бы  времени для музицирования  на  рояле, игры  в карты и чтения,
поэтому он предпочитал оставаться вольным стрелком. Фред Даркин, неуклюжий и
лысый,  имел свои недостатки, но  все равно  стоил не меньше  половины Сола,
если  давать  ему  подходящие поручения.  Если  бы Орри Кэтер был бы  так же
смышлен,  как был красив, то сам  бы нанимал людей вместо работы по найму, и
Вулфу пришлось бы искать себе другого сотрудника.
     Они  сидели рядком в желтых креслах перед столом Вулфа. Мы не видели их
уже  месяца  два  и  поэтому соблюдали  все  правила  вежливости  вплоть  до
рукопожатий. Все  трое  принадлежали к числу девяти или  десяти лиц, которым
Вулф охотно  подает руку.  Сол  и Орри приняли предложение выпить кофе. Фред
предпочел пиво.
     Отпив глоток кофе, Вулф поставил чашку на стол.
     - Я  взялся вести одно  дело  и кое-что объяснить  клиенту, что, вполне
вероятно, не имеет объяснения.
     Фред Даркин  сосредоточенно нахмурился.  Он давно решил для себя, что в
каждом слове, которое изрекал Вулф, содержится какой-то  тайный  смысл, и не
хотел  пропустить его  мимо ушей. Орри Кэтер улыбнулся,  желая показать, что
понимает и ценит остроумие. Сол Пензер сказал:
     - Значит, задача заключается в том, чтобы изобрести его.
     Вулф кивнул.
     - Может быть, дойдет и  до этого,  Сол, иначе  придется  отказаться  от
дела.  Как  вы  знаете, обычно я  даю вам определенные задания, но в  данном
случае я должен буду объяснить положение дела и его предысторию. Речь пойдет
о смерти женщины,  по имени Фэйт Ашер, которая выпила отравленное шампанское
в доме миссис Робильотти. Надеюсь, вы знаете об этом случае.
     Все они, конечно, читали газеты.
     - Но вы должны знать все, что знаю я  сам, за исключением того, кто мой
клиент.  Вчера  утром Гудвину  позвонил его знакомый,  по имени Остин  Бэйн,
племянник миссис Робильотти. Он попросил Арчи...
     Понимая, что некоторое время мое присутствие здесь  будет не  нужно,  и
надеясь, что наступила  пора  еще  раз попытаться  дозвониться до  Бэйна,  я
направился на кухню и там набрал  его номер. После пяти гудков я решил было,
что вновь не застал его, но услышал в трубке: "Алло".
     - Бэйн? - спросил я.
     - Кто говорит?
     - Арчи Гудвин.
     - А, привет! Я так и думал, что вы позвоните  и  станете ругать меня за
то, что я впутал вас в историю. Приступайте.
     - Вполне мог бы, но у меня  другое намерение. Вы  обещали ответить  мне
услугой за услугу и завтра  можете исполнить свое обещание. Я хочу поехать в
"Приют Грантэма" и поговорить с женщиной, стоящей во главе заведения. Однако
"Приют", наверное, осаждают визитеры, и меня м