ню, а
Данбар   Уиппл   был   двадцатитрехлетним   сыном   старшего   преподавателя
антропологии Колумбийского университета. Лишь одной детали я  не  знал, хотя
мог бы догадаться: полиция и окружной прокурор уже начали расследование.
     После того как молоки,  подливка и булочки  вместе с салатом нашли себе
пристанище  там, где  и  надлежало, я  налил еще чашку кофе и  отправился  в
кабинет.  Вулф  сидел  за  столом  и  решал  кроссворд,  сердито  хмурясь  и
постукивая себя карандашом по  носу.  Я уселся на свое  обычное место и стал
отпивать  кофе маленькими глотками. Прошло несколько  минут, прежде чем Вулф
посмотрел на меня. В его взгляде читалось осуждение, но он, видимо, сразу же
сообразил, что я его не заслужил.
     - Черт возьми, - изрек  он. - Нелепо и оскорбительно думать, что я могу
лишиться твоих способностей  и  твоей помощи только из-за каприза  какого-то
механизма. На какой высоте летел ваш самолет в полдень?
     -  Четыре мили. Я понимаю ваше  самочувствие.  Вас оскорбляет все,  что
находится вне вашего контроля. Вы...
     - К природе это не относится, это касается  только того, что  сотворено
людьми.
     Я кивнул:
     - Правильно. И того, что они творят. Например, убивают себе подобных. У
вас есть  какие-нибудь данные,  кроме  тех,  что  опубликованы  в  "Нью-Йорк
таймс"?
     - Нет.
     - Вас кто-нибудь навестил? Уиппл?
     - Нет.
     - Вы интересуетесь тем, что я проделал в Расине?
     - Нет. Какой смысл?
     - Я спросил просто так. Мне нужно побриться. Поскольку у нас, очевидно,
нет  ничего  срочного,  я  поднимусь  к  себе. В  самом  деле,  какой  смысл
докладывать о результатах поездки? О мертвых плохо не говорят.  - Я встал. -
По крайней мере, я бы не...
     Послышался звонок. Я вышел  в  вестибюль и посмотрел через застекленную
дверь (стекло  в ней  давало возможность  видеть  только  из вестибюля  и не
позволяло заглянуть в дом снаружи). На крыльце стояли двое.
     - Уиппл-старший и  Уиппл-младший, - доложил  я, вернувшись в кабинет. -
Правда,  я  ни  разу не  видел сына, но  уверен, что это он. Вы назначили им
встречу?
     -  Вулф  сердито  взглянул  на  меня.  Я  стоял и  ждал, но так  как он
продолжал молчать, снова вышел в вестибюль и впустил посетителей.
     - Мы хотим видеть мистера Вулфа, - сразу же заговорил Поул Уиппл. - Это
мой сын Данбар.
     - Мистер  Вулф ожидает  вас, - ответил я,  что,  видимо соответствовало
истине, и отступил в сторону.
     Днем-двумя  раньше я бы с  удовольствием встретился с этим негритянским
юношей, за  которого собиралась выйти замуж Сюзанна Брук. Хотя бы для  того,
чтобы  составить о нем представление. И вот я с ним встретился, но при каких
обстоятельствах!  Он похож  на Рэя  Робинсона* после трудного  боя из десяти
раундов,  только  кожа у него  была  несколько темнее. Днем-двумя раньше он,
наверное, был красивым и веселым,  а сейчас показался мне  развалиной, как и
его отец. Я хотел взять у него шляпу,  но секундой раньше он выпустил ее  из
рук, и она упала. Едва оказавшись в кабинете, Данбар опустился на стул. Отец
остался стоять, не спуская с Вулфа затуманенных глаз.

     * Знаменитый американский боксер-профессионал

     -  Садитесь,  мистер  Уиппл, -  пригласил Вулф.  -  Я  вижу,  вы  очень
расстроены. Ели что-нибудь?
     Вулф   не  шутил.  Он  твердо  верил,  что  когда  у  человека  крупные
неприятности, ему нужно прежде всего поесть.
     - Что вы сделали?! Что вы сделали?! - крикнул Данбар.
     - Спокойно, сынок, спокойно,  -  остановил  его отец, укоризненно качая
головой. Он сел и снова взглянул на Вулфа, - Вы знаете, что произошло?
     Вулф кивнул:
     -  Я же читаю газеты, мистер Уиппл. В этом кресле сидели  многие,  кого
постигли  неприятности. Иногда я  не в состоянии помочь ни словом, ни делом,
но всегда могу накормить. По-моему, вы ничего не ели. Не так ли?
     - Оставьте это? - снова крикнул Данбар. - Что вы сделали?!
     - Говорить буду я, - заявил Поул Уиппл и, обращаясь к Вулфу, продолжал:
-  Вполне вас понимаю.  Но  не беспокойтесь, на  пути  сюда  я  заставил его
поесть. Мне кажется, я не имел права скрывать от него, что обратился к вам с
соответствующей  просьбой относительно мисс Брук,  и сейчас, естественно, он
хочет  узнать,  что  вы  предпринимали.  Конечно, сын  очень  возбужден всем
происходящим. Да и  меня  самого интересует, что вам удалось  сделать, и вы,
надеюсь, тоже понимаете мое состояние.
     - Еще бы.  Но  лично  я ничего не сделал.  - Вулф  откинулся на  спинку
кресла и вздохнул всей своей необъятной грудью. - Арчи, расскажи им.
     - Так вы Арчи Гудвин?! - воскликнул Данбар.
     -  Совершенно верно. - Я посмотрел на Уиппла-старшего. -  Вы рассказали
сыну все, о чем просили мистера Вулфа?
     - Да, все.
     -  Ну, хорошо.  Моя приятельница Лили Роувен  пригласила  мисс  Брук на
ленч. Я тоже был там. Разговор у нас шел  только о КЗГП, и  ни о чем другом.
Потом мисс Роувен вручила мисс Брук чек на тысячу долларов для нужд комитета
и задала несколько вопросов, касающихся  самой  девушки.  Самые безобидные и
невинные   вопросы.   Мисс   Брук   упомянула,   что   работала   раньше   в
"Парфенон-пресс"  и в  ООН. Я  в течение трех  дней наводил  соответствующие
справки,  главным  образом   в  ООН,  но   ничего  такого,   что  могло   бы
заинтересовать  вас,   не  обнаружил.  Вчера  я  вылетел  в  Чикаго,  оттуда
перебрался  в  Расин в  штате  Висконсин. Там я разговаривал с двумя людьми,
которые в свое время знали мисс  Брук и ее семью (с журналистом и  с частным
детективом),  но  тоже  безрезультатно.  Ведь  вы  же  хотели  узнать  нечто
компрометирующее мисс Брук, не так ли?
     - Да.
     -  Я  решил, что никаких компрометирующих  данных мне  не найти по  той
простой  причине,  что  их  вообще не  существует.  Вчера,  ложась  спать  в
гостинице, я намеревался уехать из  Расина сегодня утром, а в семь часов мне
позвонил мистер Вулф  и сообщил об этом прискорбном происшествии. Я сразу же
вернулся в Нью-Йорк. Есть вопросы?
     Данбар  вскочил,  уставился  на меня  исподлобья  и  принял стойку  Рэя
Робинсона - правда, начинающего, а не заканчивающего свой десятый раунд.
     -  Вы лжете! -  крикнул он. - Вы что-то скрываете от  меня.  Я  пока не
знаю, что  именно, но узнаю. Вам известно, кто  ее убил!  - Он повернулся  к
Вулфу. - И вам тоже это известно, толстая обезьяна!
     - Сядьте! - приказал Вулф.
     Данбар положил кулаки на стол Вулфа и нагнулся к нему.
     - Вам все равно придется открыть мне всю правду, - процедил он.
     Вулф покачал головой.
     - Не распускайте слюни, молодой человек. Я не видел  вас  в те моменты,
когда вы  сохраняете  самообладание, но вижу,  каковы вы сейчас. Вы осел. Ни
мистер Гудвин, ни я раньше никогда и не слышали о мисс Брук.  Надеюсь, вы не
подозреваете своего отца в том, что он нанял меня организовать убийство мисс
Брук?
     - Это не...
     - Молчать!  Сейчас говорю я. Даже учитывая  ваше состояние, сомневаюсь,
что вы  подозреваете,  будто  мистер  Гудвин  или  я  могли  сделать это  по
собственной инициативе.
     - Я не...
     -  Сейчас говорю я. Конечно, вы можете заподозрить, что мистер Гудвин в
процессе  расследования  мог случайно  сказать нечто такое,  что  в конечном
итоге породило  преступление. Вы можете даже  подозревать, что мистер Гудвин
только  теперь  это понял сам. Если вы  действительно  так думаете, сядьте и
вежливо  спросите  его.  Он  человек  твердый,  запугать  его невозможно.  Я
отказался от таких попыток  еще много лет назад. Что  касается  меня,  то  я
ничего не  знаю. Самолет мистера  Гудвина опоздал, он только что прилетел, и
мы еще ни о чем не успели переговорить.
     Данбар попятился, сел и закрыл лицо руками.
     - Постарайся успокоиться, сынок, - сказал отец.
     -  Я   научился  неплохо  передавать  содержание  своих  разговоров   с
различными   людьми,  -   начал   я,   откашлявшись,  -  включая   интонации
собеседников, выражение лиц, реакцию  и все такое. Пожалуй, я уступаю в этом
только  Солу  Пензеру.  Так вот. Я  уверен, что не сделал и не сказал ничего
такого,  что повлекло  бы за собой  убийство мисс Брук. Но если  мистер Вулф
прикажет мне  (я  работал и  работаю для  него),  я  с  готовностью  и самым
подробным  образом изложу  все  свои  беседы,  хотя глубоко убежден, что это
будет лишь пустой тратой времени. Вы несете несусветную чушь, утверждая, что
я что-то скрываю.
     -  Надеюсь,  вы  правы, мистер Гудвин, -  заявил  Поул Уиппл.  -  Очень
надеюсь.
     Данбар поднял голову и повернулся ко мне:
     - Прошу извинить меня.
     - Будем считать вопрос исчерпанным.
     - Но, может быть, вы все же расскажете, с кем вы встречались в Расине и
о чем разговаривали. Не сейчас, а когда я хоть немного приду  в себя. Сейчас
я  ничего не соображаю, да к тому же не спал. Всю ночь и все утро я  отвечал
на  вопросы  полицейских. Они предполагают, что  мисс Брук убил я. Боже, они
думают, что ее убил я!
     - Но это не так? - спросил я.
     Он уставился на меня, но тут же отвел глаза.
     - Неужели и вы думаете, что я виновен в ее смерти?
     - Ничего я не думаю. Я не знаю вас. Я ничего не знаю.
     - Да, но я-то его знаю, - вмешался отец, не сводя взгляда с Вулфа. - Он
хотел прийти сюда, так как думал... то, что он уже сказал. Я же не знал, что
и  думать, но очень боялся. Боялся, что виноват во всем я. Пожалуй, сейчас я
уже не  боюсь. К вам я пришел еще  и по другой причине. Полицейские намерены
арестовать моего сына. Они считают его убийцей.
     Вулф поджал губы.
     -  Прошлый раз, обратившись  к  вам  за помощью,  я  допустил ошибку  и
раскаиваюсь  в ней.  Но  тогда  мне  казалось,  что  я  поступаю  правильно.
Теперь-то  я вижу, что заблуждался. Мне не хотелось рассказывать сыну о моем
визите к вам, но я  все же  заставил себя.  Он  обязан знать все.  Теперь  я
должен просить  вашей помощи. Помните, что вы  говорили тогда  в Канова-спа.
"Однако совсем другое дело, если вы укрываете убийцу  только потому,  что он
одного цвета  кожи с  вами.  Тем  самым вы  наносите  себе  и  своему народу
огромный  вред. Вы  как бы  подтверждаете  закономерность того исключения из
общих правил, которое вызывает у вас столь справедливое возмущение..."
     -  Довольно! - резко перебил Вулф.  - Никакого отношения к случившемуся
это не имеет.
     -  Непосредственного  -  да,   не   имеет.  Но   вы   посоветовали  мне
придерживаться общих принципов сосуществования в человеческом обществе и тем
самым убедили  меня.  Нет, нет,  я вовсе  не утверждаю,  что сейчас возникло
аналогичное положение, но тогда перед вами стояла проблема,  и вы  попросили
меня  помочь вам,  а сейчас проблема  возникла  передо мной,  и  я прошу вас
помочь  мне.  Полицейские  намереваются  предъявить моему сыну  обвинение  в
убийстве!
     Вулф прищурился и взглянул на Уиппла.
     -  Полицейские  несколько часов  допрашивали  вашего  сына и все  же не
арестовали его.
     - Арестуют, когда сочтут нужным.
     - В таком случае, ему потребуется адвокат.
     - Похоже, ему потребуется больше, чем адвокат. Ему потребуетесь вы.
     - Не сгущаете ли вы  краски? -  Вулф  повернулся  к Данбару.  - Ну как,
успокоились, мистер Уиппл?
     - Не совсем.
     - Все равно я должен побеседовать с вами. Полицейские, как вы говорите,
считают убийцей  вас.  Это ваше предположение или у  вас есть  основания для
такого утверждения?
     -   Полицейские   считают,  что  у  них   есть  доказательства,   но  в
действительности их нет и не может быть.
     - Это не ответ. Я сделаю еще одну попытку. Почему  полицейские считают,
что у них есть какие-то доказательства?
     - Потому  что они застали меня у  мисс Брук. Потому что  она и я...  мы
были друзьями. Потому что она белая, а я черный. Потому что дубинка, которой
она была убита...
     -  Вам  придется объяснить мне  кое-что, - проворчал  Вулф.  - Начнем с
дубинки. Это ваша дубинка?
     - Я хранил ее у себя. Полисмен в одном из городов Алабамы избил ею двух
негритянских  юношей. Не стану рассказывать,  как именно, но мне  удалось ее
заполучить.  Несколько  месяцев  она  лежала  на  моем  письменном  столе  в
канцелярии.
     - И вчера тоже?
     - Нет. Сюзанна... - Юноша умолк.
     - Да?
     Данбар Уиппл посмотрел на отца, потом на Вулфа и продолжал:
     - Не  знаю, почему я запнулся.  Все это я рассказал и полицейским. Мисс
Брук сняла и обставила небольшую квартиру  на  Сто двадцать  восьмой  улице.
Дубинка находилась там. Мисс Брук сама ее туда отнесла.
     - Когда?
     - Около месяца назад.
     - Полицейские обнаружили на дубинке отпечатки ваших пальцев?
     - Не знаю, но, кажется, нет. Думаю, отпечатки давно стерлись.
     - Почему вы так думаете?
     - Потому что полицейские ничего не говорили об отпечатках.
     Довольно резонно. Видимо, он все же сумел взять себя в руки. Разговор в
форме вопросов часто этому помогает.
     - Вполне  логичный вывод, - согласился Вулф. -  С орудием  преступления
все ясно. Перейдем к возможности преступления. Итак, вы говорите, что пришли
к  мисс  Брук. А  что вы  делали,  скажем,  с  полудня до  момента убийства?
Полиция, очевидно, уже интересовалась этим, но все же прошу ответить. Я хочу
проанализировать все аспекты предположения, что мисс Брук убили вы.
     Данбар Уиппл выпрямился в кресле.
     - В полдень  я  сидел  в канцелярии  за  своим  письменным  столом. Без
четверти час встретился в ресторане за  ленчем с двумя знакомыми. Около трех
вернулся на  службу. В четыре  часа пошел  к  нашему директору-распорядителю
мистеру Хенчи на совещание,  закончившееся вскоре после шести.  Вернувшись в
свою  комнату,  я  нашел  на  письменном  столе  записку.  Мы  с  мисс  Брук
договорились  встретиться  у  нее  на   квартире  около  восьми.  В  записке
сообщалось,  что звонила мисс  Брук  и  просила  передать,  что  она  сможет
вернуться домой  только  часов в девять или  даже  несколько позже. Меня это
устраивало,  так как я должен был пообедать с одним из участников совещания.
Мы расстались с  ним  в двадцать  пять девятого у входа  в вестибюль станции
подземки  на Сорок  второй улице. В пять минут десятого я входил в  квартиру
мисс Брук на Сто двадцать восьмой улице.
     - И обнаружили мисс Брук мертвой?
     - Да.
     Вулф взглянул на часы.
     - Если вам не тяжело, расскажите, что вы стали делать после этого.
     - Пожалуйста. Она лежала на полу. Не знаю, долго ли я сидел, не в силах
ничего предпринять. Дубинка лежала тут же, на кресле, я не дотронулся до нее
даже пальцем. Вызывать врача не имело смысла. Я сел на  кровать  и попытался
решить, как быть дальше. Вы, наверное, скажете, что несколько странно думать
о себе, когда перед глазами лежит убитая девушка. Возможно. Но именно о себе
я и думал. Вам этого не понять, вы белый.
     - Вы такой же человек, как и я.
     -  Слова,  слова... Я понимал, что должен на  что-то  решиться,  что-то
сделать.  Скрыться? Но у  меня хватило  самообладания сообразить,  что этого
делать  нельзя,  да и бесполезно. В телефонном  справочнике я нашел  телефон
главного  полицейского  управления и  позвонил. Часы показывали без двадцати
десять; таким образом, я провел там полчаса, даже чуть больше.
     - Неблагоразумно, хотя и понятно. Положение у вас, конечно, сложное, но
обвинять вас в убийстве... Какой же мотив убийства выдвигают полицейские?
     Данбар Уиппл удивленно взглянул на Вулфа.
     -  Вы серьезно? Какой другой мотив  им нужен, когда речь идет о негре и
белой девушке?
     - Ну, вы преувеличиваете. Нью-Йорк, конечно, не Утопия, но вместе с тем
мы с вами не на Юге живем.
     - Верно. На Юге я  сейчас не сидел бы в большой, прекрасно обставленной
комнате и  не  беседовал  бы  со  знаменитым частным  детективом.  Здесь,  в
Нью-Йорке,  действуют  осторожнее  и готовятся  тщательнее,  однако и здесь,
когда речь идет о негре, мотив считается само собой разумеющимся. Негр - это
черномазый  мерзавец,  уже от рождения наделенный всеми дурными  качествами,
которых у белого  нет и не может  быть. Чепуха, скажете  вы,  но  именно так
обстоит дело у нас в Америке.
     - Среди подонков - да. Среди идиотов и болванов.
     -  Многие  так  рассуждают.  Многие  избегают  употреблять  само  слово
"черномазый",  но  оно пронизывает  все  их  мышление. Оно  таится  где-то в
укромном  уголке сознания и время  от времени дает  о себе  знать. Некоторые
даже  не  подозревают об этом, но  факт  есть факт.  Вот  почему сидя там на
кровати, я понимал, что бежать и нельзя и бесполезно.
     -  Разумный  поступок. Как  бы тщательно вы  ни спрятали труп,  его все
равно обнаружили бы, и это  означало бы ваш конец, - Вулф покачал головой. -
Рассуждения по поводу слова "черномазый" мешают вам трезво смотреть на вещи.
Разве вы сами не употребляете  слова,  о которых  в спокойном состоянии и не
вспомнили бы? Например, "толстая обезьяна". Что  ж, я должен, следовательно,
сделать вывод, что человек, похожий на обезьяну или просто полный, не  может
рассчитывать на уважительное  отношение  с вашей стороны?  Я не делаю такого
вывода. Подсознание  - это какая-то причудливая  комбинация выгребной  ямы с
чудесным  садом.  Только небесам известно,  какие синонимы  слова  "женщина"
таятся во мне, и я  рад, что сам  этого не знаю.  Мистер  Уиппл, - продолжал
Вулф, поворачиваясь к отцу юноши, - самое лучшее, что я могу сделать для вас
и вашего сына, - покормить вас. Ну, скажем, омлетом с грибами  и салатом. Вы
любите салат из кресса водяного?
     - Вы, следовательно, отказываетесь нам помочь? - грустно спросил Уиппл.
     - Не в состоянии. Отвести удар я не могу поскольку он уже нанесен. Ваше
предположение  о  том, что  сыну  будет  предъявлено обвинение  в  убийстве,
вероятно, не подтвердится. И не расстраивайтесь.
     Уиппл скривил губы.
     - Грибы и кресс  водяной... Нет уж, спасибо.  - Из  внутреннего кармана
пиджака он достал чековую книжку. - Сколько я вам должен?
     - Нисколько. Это я был вам должен.
     - Я имею в виду поездку мистера Гудвина в Расин.
     - Мы предприняли ее, не заручившись вашим согласием. Я сам послал его в
Расин. - Вулф отодвинул кресло и поднялся. -  Прошу извинить, мне  предстоит
еще одно свидание. Сожалею, что взялся выполнить ваше  поручение; я поступил
опрометчиво. Примите мое соболезнование по поводу постигшего вас несчастья.
     Вулф  направился к двери. Насчет свидания он  говорил неправду. Было  3
часа 47 минут, а с  четырех до шести он обычно возился в оранжерее со своими
орхидеями.


Глава V

     Прошло  пятьдесят  часов. Как и все, я узнаю о том,  что происходит  на
белом  свете, из самых различных  источников: из  газет и журналов, радио- и
телепередач, от таксистов и болтливых людей, от друзей  и врагов. Но  помимо
этого  у меня  есть  два  особых источника:  Лон  Коэн - доверенный помощник
издателя  "Газетт" - и  женщина, состоящая в  близких  (отнюдь  не семейных)
отношениях  с  весьма  уважаемым  гражданином,  которому я  когда-то  оказал
большую услугу. Однако сведения об аресте Данбара Уиппла я получил от самого
инспектора Кремера из уголовной полиции - я не могу назвать его врагом, но и
к числу друзей не отнес бы.
     В течение последующих двух суток  я не только внимательно читал газеты,
но  раза два звонил  Лону  Коэну, чтобы  узнать, не раздобыла ли редакция  в
связи  с  убийством Сюзанны Брук нечто  такое,  что  пока не  находит нужным
предавать  гласности.  Он  ответил  отрицательно;  нельзя  же  было  назвать
сенсационной новостью  тот факт, что Кеннет, брат мисс Брук, влепил пощечину
помощнику  окружного прокурора, а родственники  Сюзанны, если верить слухам,
пытаются замять сплетню,  будто  она была в положении.  Кстати,  и слухи,  и
сплетня не соответствовали  действительности. Что  касается газет, то в  них
приводились  такие,  например,  детали:  в сумочке,  лежавшей на  столике  в
к