ости убийцы.  Я согласен  с  Кремером в этом пункте. Не
будете ли  вы  так любезны  подойти  и взглянуть на  мой  стол?  Карандаши и
резинка размещены в том же порядке, что и на столе Хеллера.
     Все шестеро  сделали  то,  что  их  просили,  но  кое-кто  составил  им
компанию. Со своих мест встала и направилась к столу не только большая часть
людей  Кремера,  но  и  сам  он решил  посмотреть,  может быть  и  просто из
любопытства,  но  я  думаю,  он  хотел  проверить,  не  переделал  ли  Вульф
что-нибудь.
     Когда все вновь уселись на свои места, Вульф продолжал:
     --  У Кремера  было грудное положение  относительно  этой  записки. Его
предположения я отверг и не собираюсь  их  сейчас  излагать. Мое собственное
заключение  сложилось  почти  сразу,  однако,  я обязан  этим  не внезапному
озарению, а, скорее, хорошей памяти. Рисунок напомнил мне что-то виденное, и
воспоминание стало  более  явственным, едва я подумал о том, что Хеллер  был
математиком, притом довольно высокого уровня. А  что  потом...  Воспоминание
было достаточно далеким, и для того, чтобы его проверить, я  достал с  полки
книгу, которую читал 10  лет назад  -- "Математика для миллионов" Хогбена, и
удостоверился в  том, что  память меня не  подвела, поскольку мне было жалко
времени Кремера, которое он потерял, листая ее.
     -- Ближе к делу,-- пробурчал Кремер. Вульф так и сделал.
     -- Как говорится  в  книге Хогбена, более двух тысячелетий тому назад в
Индии  использовалась  письменность,  которую   они  назвали  числовой.  Три
горизонтальные  линии  означали 3,  две -- 2  и  так  далее.  Это,  конечно,
примитив, но  он  лучше, чем сложные изобретения евреев, греков и римлян. Ко
времени Рождества Христова какой-то остроумный индус улучшил систему, связав
горизонтальные  линии  диагональными и  отделив  тем  самым  одно  число  от
другого,-- Вульф указал на рисунок  на своем столе.-- Эти пять расположенных
слева от вас  карандашей составляют цифру три. расположенные справа -- цифру
два. Эти индийские символы -- одна из самых замечательных в  истории  систем
цифровых знаков. Между  прочим,  обратите  внимание  на то.  что современное
изображение чисел три и два заимствовано непосредственно от индусов.
     Двое  встали по  очереди и подошли посмотреть.  Вульф вежливо подождал,
пока они не сядут снова.
     -- Итак, поскольку Хеллер был математиком, а этот  язык хорошо известен
в истории математики, я пришел к выводу, что данная надпись изображает цифры
3  и  2.  Но  резинка,  очевидно,  тоже  является  частью  записи  и  должна
приниматься в расчет. Это просто. В обычае математиков употреблять, если они
хотят перемножить 4 на 6 или 7  на 9, не "х", как это  делаем мы, профаны, а
точку. Этот  обычай настолько хорошо известен, что Хогбен использует  данный
знак в своей книге, не считая  необходимым объяснять его значение. Поэтому я
с уверенностью предположил,  что  резинка означает точку, а записка  3*2, то
есть 6.
     Вульф поджал губы и покачал головой.
     -- Это было какое-то сильное умопомрачение. В  течение этих семи часов,
в продолжении  которых я  сидел здесь,  работая с  вами, я пытался  выяснить
значение  цифры 6  таким образом,  чтобы  оно или  поставило одного  из  вас
особняком, или связало  с каким-либо  другим преступлением,  или то и другое
вместе.  Предпочтительны,   конечно,  оба  фактора,  но  и   одного  из  них
достаточно. Во  всех беседах цифра 6 повторялась с  удивительным  упорством,
что я  приписал неудачному стечению обстоятельств, но без каких-либо намеков
па результат. Таким образом, в три часа утра я находился там же, где был и в
самом начале расследования. И не будь счастливого толчка, сколько бы времени
мне  понадобилось на  то,  чтобы  понять, насколько  ужасающе  я слеп. Но  я
получил этот  толчок  и  теперь  могу довольствоваться тем, что отозвался на
него  быстро и оперативно. Автором  толчка  стал Буш,  упомянув о  лошади по
кличке Зеро.-- Он приподнял  ладонь.  Конечно, Зеро! Я был безмозглым ослом!
Использовать точки  вместо  икса  в  умножении  -- чисто современный способ.
Поскольку  же для основной части  записки, то есть цифр 3 и  2, используется
индийский цифровой шрифт, следовало бы предположить то же самое относительно
точки, тем более, что индусы очень  широко ею пользовались. Вот этот-то факт
и делает мою слепоту  непростительной: индусы использовали точку  в числовой
записи, и Хогбен в своей книге приводит этот факт как предмет замечательного
и  остроумнейшего  изобретения  во  всей  истории  числовых знаков.  Вот  вы
придумали,  как обозначить 3 и 2,  но  как отличить 32 от  302 или  3002  от
30002?  Эта проблема  была  решающей в  числовом  языке, и древние греки,  и
римляне,  несмотря  на высокоинтеллектуальное развитие, так и не преуспели в
ее  решении. Зато ее решил  какой-то гениальный индус 20 столетий назад.  Он
понял, что все дело в позиции. Мы в  наши дни используем ноль точно так, как
это делал он, только он вместо нуля использует точку. Вот что означала точка
в древнеиндусском цифровом языке: она была эквивалентом нашему нулю. Так что
записка Хеллера  не  означает 3 умноженное на 2, то есть 6. Она означает 302
или три сотни два.
     -- Сьюзен Матуро вздрогнула и подняла голову.
     Вульф остановил на ней свой взгляд.
     -- Да, мисс Матуро, 302 человека погибли при взрыве в больнице  Монтроз
месяц назад. Вы упомянули об этой цифре в беседе со мной, но даже если бы вы
этого и не сделали,  она настолько врезалась в сознание каждого,  кто читает
газеты и слушает радио,  что, конечно бы, не  прошла мимо меня незамеченной.
Как только я понял,  что  записка Хеллера  означает цифру 302, то сейчас  же
связал ее с тем несчастным случаем вне зависимости от ваших слов.
     --  Но  неужели... -- она не  отрываясь, смотрела  на него.-- Вы хотите
сказать, что тут есть связь?
     -- Я  считаю такое предположение  очевидным. Я полагаю,  что  на основе
научной информации, которую  один из вас сообщил Лео Хеллеру для составления
формулы,  тот  заподозрил  одного  клиента  в  совершении  преступления  или
соучастии   в  нем,  и  его  записка,   число  302,  указывает  на  то,  что
преступлением  было  сокрытие  в  больнице  Монтроз  бомбы,  которая явилась
причиной гибели 302 человек.
     Мне   показалось,   что   я   ощутил   напряжение,   овладевшее   всеми
присутствующими.  Большинство   из   этих  сыщиков   принимало   участие   в
расследовании монтрозского дела. Кремер  инстинктивно подобрал под себя ноги
и  сжал  руки в кулаки. Перри Стеббинс вытащил револьвер из  кобуры, положил
его себе на колени и подался вперед, чтобы лучше видеть всех шестерых.
     -- Итак,-- продолжал Вульф,-- записка Хеллера  указывает  не на убившее
его  лицо,  не  на  преступника,  а  на  преступление.  Все  было  проделано
превосходно и, учитывая  положение, в котором находился  Хеллер, он  достоин
самого глубокого  восхищения, что я и  хочу сейчас выразить,  отказываясь от
прежнего  отношения к нему. Я недооценивал его.  Теперь было бы естественным
сосредоточить  внимание на мисс Матуро, поскольку  она связана с  несчастным
случаем, но прежде внесем ясность. Я собираюсь  опросить всех вас, бывали ли
вы когда-нибудь в больнице Монтроз, не были ли связаны с ней другими путями,
не имели ли дела с кем-нибудь из ее  персонала.  Отвечайте на вопросы  в том
порядке, как я их задал.-- Он обвел глазами всех шестерых.
     -- Миссис Тиллотсон, отвечайте, пожалуйста,
     -- Нет,-- произнесла она еле слышно.
     -- Громче, пожалуйста.
     -- Нет!
     Он переместил взгляд:
     -- Мистер Эннис!
     -- Нет, никогда.
     -- Вас, мисс Матуро, я пропускаю. Мистер Буш?
     -- Я никогда не бывал в больнице.
     -- Это ответ лишь на треть моего вопроса. Прошу ответить на весь.
     -- Отвечаю "нет", мистер.
     -- Мисс Эбби?
     --  Я была однажды, два года назад. Навещала больную  подругу. Это все,
-- кончик языка ее показался и спрятался.
     -- Все ясно. Мистер Винслоу?
     -- Нет--на все вопросы. Твердое "нет"!
     --  Хорошо,-- Вульф  вовсе не казался рассерженным или  расстроенным.--
Это  указывает  на то, что  мисс Матуро следует  изолировать,  но  не  будем
спешить.-- Он  повернулся к  Кремеру.--  Инспектор,  если  лицо, которое  не
только  убило  Лео  Хеллера, но  и  взорвало  больницу, находится среди этих
людей, вы, я уверен, не захотите ни в малейшей степени подвергать себя риску
потерять его. У меня есть предложение для вас.
     -- Я слушаю,-- проворчал Кремер.
     -- Заберите их, как свидетелей, и держите, не выпуская, по возможности,
на  поруки.  Начиная  с  этого  времени,  займитесь персоналом  госпиталя  и
соберите  как  можно  больше сведений. Многие  остались  в  живых, дайте  им
взглянуть  на  этих людей  и  спросите, видели  ли они  кого-нибудь  раньше.
Учтите, что многие из  персонала не дежурили в момент взрыва. Параллельно вы
можете работать, конечно, над мисс Матуро, но вы слышали отрицательный ответ
пяти  остальных, и если  вы получите неопровержимые доказательства, что один
из них лжет, вам не понадобятся больше мои предположения, В самом деле, если
один из них солгал и покинет эту комнату под охраной, не признавшись в своей
лжи, то он наполовину обречен. Мне очень жаль...
     -- Одну минуту.
     Взгляды  всех  устремились  в одном  направлении. Это  был  Джек Эннис,
изобретатель. Его тонкие, бесцветные губы изогнулись наподобие улыбки, но он
и не думал улыбаться Его взгляд ясно говорил об этом.
     -- Мой ответ не является абсолютной ложью!-- сказал он.
     Глаза Вульфа сузились.
     -- Значит, неабсолютной, мистер Эннис?
     -- Я имею в  виду, что приходил  в больницу  не как в больницу. И  я не
хотел  иметь  с  ней  дел, а только пытался. Я  хотел,  чтобы  они  взяли на
испытание мое Х-лучевое  устройство. Один из них не возражал, но двое других
отговорили его.
     -- Когда это было?
     -- Я приходил туда трижды: два раза в декабре и один раз в январе.
     -- Я понял, что ваша установка имела изъяны?
     --  Ее нельзя было  назвать  превосходной,  но она стала бы работать  и
делала  бы  это лучше, чем любая из тех,  которыми они пользовались.  Я  был
уверен,  что  смогу добиться своего, потому  что тот  человек,  его  фамилия
Хэлом,  не возражал,  хотел попробовать ее, а я  видел его  первым.  Но двое
других отговорили его, и один из них очень... он...-- Эннис запнулся.
     Вульф подтолкнул его:
     -- Что очень, мистер Эннис
     -- Он ненавидел меня! Он ненавидел меня! Он не понял меня!
     --  Такие  люди  бывают.  Всякие  бывают.  Вы  когда-нибудь  занимались
бомбами?
     -- Не понимаю...
     --   Изобретатели  занимаются  многими  вещами.  Если   вы  никогда  не
занимались  бомбой,  то вам  никогда  бы  не  представился  случай  получить
необходимые  вещества, например,  взрывчатые. Ну что? Самое  разумное все же
признаться. Это  вы принесли бомбу  в госпиталь  в  отместку за оскорбление,
действительное  или мнимое? Какой-то  пункт, или пункты, входящие  в  состав
сведений,  данных вами  Лео  Хеллеру, заставили  его подозревать вас в  этом
преступлении. Что-то из  сказанного им  привлекло  вас, в первую очередь,  к
подозрениям  относительно  его  подозрений.  Поэтому, придя  в  то утро,  вы
принесли  с  собой   оружие,  готовый  действовать,  если   ваши  подозрения
подтвердятся. Войдя в дом, вы опознали в Гудвине моего помощника. Поднявшись
в кабинет  Хеллера, вы спросили его, назначена ли у него встреча с Гудвином,
и его  ответ усилил ваши подозрения  и окончательно укрепил их. Вы  вытащили
револьвер и...
     --  Хватит,--  перебил  его Кремер,--  я  забираю  его  отсюда.  Перли,
возьмите его... Перли чуть-чуть опоздал. Он встал,  но Эннис вскочил быстрее
и стремительно рванулся к Вульфу. Я тоже рванулся и схватил его за  руку. Он
сумел выдернуть ее, но к тому  времени рядом  уже была вся бригада из отдела
убийств. Они закружились вокруг него,  а я отступил в сторону, поскольку был
уже не нужен. Едва я это сделал, как кто-то  кинулся ко мне. Это была Сьюзен
Матуро. Она вцепилась в лацканы моего пиджака.
     -- Скажите мне!-- потребовала она.--Это он? Скажите мне! Чтобы избавить
ее  от  необходимости обрывать мне  лацканы, я ответил  быстро  и лаконично,
одним словом:
     -- Да!


Глава 8

     Через два  месяца  суд присяжных,  состоящий из восьми мужчин я четырех
женщин, согласился со мной и Ниро Вульфом.



    Рэкс Стаут.
    Не чувствуя беды


     Rex Stout See No Evil (1952)
     Другое название The Squirt and The Monkey (Выскочка и обезьяна)
     Пер с англ. М.Ланиной
     Изд: Нотабене, С-Пб, 1992
     OCR: Vlad KaraBY 2000-2001



     1

     Я  был  занят  сразу двумя делами:  вытаскивал  из ящика стола кобуру с
револьвером марки "Марли" и читал лекцию по экономике Неро Вольфу.
     -  Самое  большее, что  вам  удастся из  него  высосать, -  это пятьсот
долларов. Минус двадцать  процентов  -  накладные расходы - и  еще  сотня на
непредвиденные  траты.  В результате остается триста.  Восемьдесят процентов
подоходного налога, и  у вас остается  сорок пять долларов на все про все. Я
уже не говорю о риске...
     - Каком риске? - пробормотал  он  только  для того, чтобы показать, что
слушает,  хотя на самом деле он ничего  не слышал. Вольф сидел  за  столом с
расстроенным видом, но причиной его неудовольствия был  не я,  а кроссворд в
лондонской "Таймс".
     -  Могут возникнуть  осложнения, - сказал я мрачно. Вы же  слышали его.
Игры с оружием до добра не доводят. -  Я весь изогнулся,  пытаясь застегнуть
пряжку кобуры.  Наконец  мне удалось это,  и я надел  пиджак. - Поскольку вы
внесены в список частных детективов, а я работаю на вас  в качестве платного
ассистента, я всегда был обеими руками за то, чтобы помогать людям. Но  ведь
этому  субъекту  не  нужна наша  помощь,  он  собирается  все  сделать  сам,
позаимствовав  наше  оружие. - Я поправил галстук. Идти к большому  зеркалу,
которое висело на противоположной стене, в присутствии Вольфа я не рискнул -
он всегда при этом фыркал. - Не говоря уже о том,  что мы можем  послать ему
курьера, - заключил я.
     - Это обычное дело,  - пробормотал Вольф. - Ты просто не в  настроении,
потому  что  тебе не  нравится  Дэзл  Дэн.  Если бы  это была Плейстоценовая
Полли*, ты бы сразу взялся за дело.

     {*Героиня сериала комиксов.}

     -  Ерунда.  Я просматриваю комиксы очень редко,  и то только  для того,
чтобы не отстать от жизни.
     Я собрал свои  вещи, вышел на улицу и направился к Десятой авеню, чтобы
взять  такси.  С  Гудзона  дул   холодный,  пронизывающий  ветер,  и,  чтобы
согреться, я начал размахивать руками.
     Мне   действительно  было  глубоко  наплевать   на  Дэзл   Дэна,  героя
бесконечного сериала комиксов, закупленного почти всеми газетами Соединенных
Штатов. Точно так  же мне  было глубоко наплевать и  на его создателя, Гарри
Ковена, который посетил  нас  в субботу вечером, два  дня назад.  Но,  кроме
этого, мне не  нравилось и само дело, как он его обрисовал. Не то чтобы меня
волновало реноме Неро Вольфа,  но вся  эта  затея Ковена,  в которой  он сам
должен был исполнять роль детектива, опускала меня  до положения мальчика на
побегушках, с той лишь разницей, что я мог позволить себе  взять такси, а не
тащиться в метро.
     Как бы там ни было,  но  Вольф  согласился на  это  дело. Я вытащил  из
кармана  лист  бумаги, на  котором делал записи  по  ходу  разговора с Гарри
Ковеном, и пробежал его глазами:

     Марсель Ковен, жена
     Адриан Гетц, друг или соратник, возможно и то и другое
     Патриция Лоуэлл, агент (менеджер?)
     Пит Жордан, художник, рисует Дэзл Дэна
     Байрам Хильдебранд, художник, тоже рисует Д.

     По словам Гарри  Ковена, кто-то из этой  пятерки  украл  его  револьвер
марки "Марли" 32-го калибра и он  хотел выяснить кто. Ковен  дал понять, что
если бы пропавшим предметом оказались запонки или электробритва,  то  это бы
его так  не  встревожило. При этом  он дважды  прерывал свой рассказ,  чтобы
подчеркнуть свою уверенность в том, что никто из названных пятерых  не будет
использовать револьвер по назначению.  Во  второй  раз он стал настаивать на
этом с такой горячностью, что Вольф хрюкнул.
     Поскольку  "Марли" 32-го калибра  ни в  коей мере  не  может  считаться
раритетом,  не  было  ничего  удивительного,  что  в  нашем  арсенале  такой
револьвер  имелся,  а  значит,  мы вполне  могли помочь Ковену в организации
спектакля. Что касается самого спектакля, самым разумным было бы подождать и
посмотреть, что из этого получится, но я не  могу вести  себя разумно, когда
мне что-нибудь не нравится, поэтому я был уверен в его провале.
     Я  сел  в  такси и назвал адрес: Семьдесят шестая  стрит, к востоку  от
Лексингтон-авеню.  В отличие  от дома  Неро  Вольфа,  куда мы поднимались по
крыльцу, встроенному
     еще в незапамятные  времена,  фасад здания выглядел  вполне современно.
Окна всех четырех этажей были  зашторены розовыми занавесками, у входа вился
вечнозеленый плющ.
     Дверь  мне открыла горничная с физиономией  как у мопса и таким толстым
слоем губной помады,  что я снова вспомнил Вольфа, намазывающего камамбер на
вафли.  Я сообщил  ей,  что мне назначена  встреча  с мистером  Ковеном. Она
ответила, что мистер  Ковен занят, и, судя по всему, вполне удовлетворившись
этим, не предложила мне снять ни пальто, ни шляпу.
     - Хотя у нас в доме одни мужчины, и то у нас  больше порядка, - отметил
я.  -  Если  мы  приглашаем  к  себе в  гости,  то  по крайней мере помогаем
пришедшему раздеться.
     - Как вас  зовут? - командным тоном спросила она, словно сомневалась  в
том, что у меня вообще может быть какое-нибудь имя.
     --  Это  не от Фурнари? - раздался громкий  мужской  голос откуда-то из
недр дома.
     А откуда-то сверху еще один, женский:
     - Кора, где мое платье?
     -  Это  Арчи  Гудвин. Мне  назначена  встреча  с  мистером  Ковеном  на
двенадцать часов, - выкрикнул я и добавил: - Сейчас уже две минуты первого.
     Это  возымело  действие.  Тот  же  женский  голос  попросил меня войти.
Горничная  слегка смутилась. Я снял пальто и шляпу и положил их  на стул. Из
дверей в конце холла появился мужчина:
     - Столько шума,  черт возьми, как на базаре. Когда  сэр Гарри назначает
вам встречу, нужно всегда прибавлять час к назначенному времени.
     Он направился к  лестнице,  я последовал за  ним. Поднявшись на  третий
этаж, мы оказались  в большом квадратном  зале, налево и направо из которого
вели арки в анфилады комнат. Он повернул налево.
     Редко  когда я не  могу одним взглядом  охватить все помещение. Это был
тот самый случай. Два огромных телевизора, в углу клетка с обезьяной, стулья
всех мастей и расцветок, ковровые дорожки, затухающий  камин - температура в
комнате   была  около   30њ.   Я   решил   бросить   неблагодарное   дело  -
коллекционировать детали - и сконцентрировал  внимание на обитательнице. Это
было не только проще, но и приятнее. Она была ниже среднего роста, но это не
лишало ее привлекательности. Особенно красивы были серьезные серые глаза под
ровными  гладкими  бровями.  Ее  кожа  казалась  шелковистой  и  прохладной,
несмотря на пекло, не иначе как она принадлежала к саламандрам.
     - Пит, милый, пора бы тебе уже перестать называть моего мужа сэр Гарри,
- произнесла она.
     Это было очень кстати с точки зрения экономии времени. Вместо  обычного
ритуала знакомства я за один присест узнал, что она - Марсель, миссис Ковен,
а молодой человек - Пит Жордан.
     Он  целеустремленно   направился  к  ней.  По  его  виду  трудно   было
определить, что он  собирается  сделать -  съездить ей по физиономии, обнять
или еще что-нибудь. Не доходя шага, Пит остановился.
     - Вы не правы, - агрессивно начал  он густым баритоном. - Так  и  надо.
Это  единственный  способ  доказать вам,  что  я  не  мелкая