- Ты за мной заедешь?
     - Нет. Я собираюсь... Слушай внимательно. И не перебивай.
     - Я как раз об этом подумала. Даже сказала себе: "Лили, милочка, если
он начнет говорить, ты должна внимательно слушать,  потому  что  он  такой
застенчивый и ранимый..." Ты что-то сказал?
     - Я сказал - замолчи! Я в своем  офисе.  Со  мной  один  человек.  Мы
выходим, как только я повешу трубку. Я поеду к  тебе  и  буду  ждать  тебя
перед входом. Этот человек...
     - Тебе не придется ждать!..
     - Не перебивай, пожалуйста. Отсчет первого часа уже  пошел,  так  что
теперь за твое время плачу я. Так вот, этого человека внизу ждет машина  с
шофером. Они подъедут к "Фламинго", а ты уже будешь их ждать перед  входом
и, как только он откроет дверцу, сядешь в машину, не  дожидаясь,  пока  он
вылезет тебе навстречу, как джентльмен, поскольку он не джентльмен. Ты  не
должна говорить с шофером, который отвезет вас к тебе  домой,  где  я  уже
буду вас ждать.
     - Если я только не сяду в другую машину, то...
     - Я как раз собирался тебе сказать. Это темно-серый седан  "шевроле",
сорок восьмого года, с двумя дверцами, нью-йоркским  номером  ОА  шесть  -
семь - один - один - три. Запомнила?
     - Да.
     - Повышаю твою ставку до доллара и десяти центов в час. Твой  спутник
будет называть тебя Лили, а ты зови его Пит.  Особенно  не  увлекайся,  но
постарайся, чтобы у  водителя  сложилось  впечатление,  что  ты  счастлива
встрече с Питом и с нетерпением предвкушаешь удовольствие провести  с  ним
несколько часов у себя дома. Но...
     - Мы с ним встречаемся после долгой разлуки?
     - Молодец. Доллар и двадцать центов. Я как раз хотел  сказать,  чтобы
ты не уточняла, когда вы виделись в последний раз - неделю назад  или  два
месяца. Просто ты рада вашей встрече, потому что ты его любишь, только  не
думай, что ты Полетт Годдар [известная киноактриса 30-х  годов,  партнерша
Чарли Чаплина], и не переиграй. Расслабься.  Представь,  что  с  тобой  я.
Правда, в этом и  есть  самая  закавыка.  Тебе  придется  очень  несладко.
Впрочем, когда ты его увидишь, то сама поймешь.
     - А что с ним такое?
     - Не спрашивай. Он достаточно стар, чтобы быть  твоим  отцом,  а  при
известном воображении - и дедом. У него  усы  с  проседью.  Дряблое  лицо.
Отгоняй прочь ощущение, что это кошмарный сон и...
     - Арчи! Это Ниро Вульф!
     Черт бы побрал эту женщину! Я ведь ни намека, ни повода не давал! Мой
мозг лихорадочно заработал.
     - Конечно, - восхищенно ответил я. - И как ты  догадалась?  Будь  это
он, разве я первым же делом укротил бы свою ревность и позволил вам сидеть
вдвоем на заднем сиденье? Ладно, тогда называй его не Пит, а Ниро.
     - Кто же он в таком случае?
     - Его зовут Пит Редер, и нам  с  ним  предстоит  долгий  и  серьезный
разговор, который не попадет в газеты.
     - Мы можем захватить его с собой в Норвегию.
     - Возможно. Норвегию мы еще обсудим.
     - Хорошо, хорошо, я буду ждать на тротуаре через десять  минут,  даже
раньше, чтобы побыстрее увидеть моего обожаемого Пита.
     - Только никому ни слова.
     - Нет, конечно.
     -  Пока  я  тобой  доволен.  Так  ты,  пожалуй,  и  на  пенсию   себе
заработаешь. Буду с нетерпением ждать тебя перед дверью.
     Я повесил трубку и обратился к Вульфу:
     - Все улажено.
     В ответ он пробурчал из кресла:
     - Ты только слегка перестарался. Насчет кошмарного сна, например...
     - Да, сэр, - согласился я. - Я вошел в раж.
     И уставился на него. А он - на меня.



                                    14

     Поскольку я не  намерен  переводить  бумагу  на  то,  чтобы  излагать
подробности нашей пятичасовой конференции с Ниро Вульфом в гостиной у Лили
Роуэн,  я  мог  бы  начать  сразу  со  следующего  утра,  кабы   не   одно
обстоятельство. Дело в том, что мне придется сперва рассказать о том,  как
они подошли к дверям роскошных апартаментов с террасой,  которые  занимала
Лили под крышей дома на  Восточной  Шестьдесят  третьей  улице.  Вульф  не
раскрывал рта и даже не смотрел на меня. Лили же радостно поздоровалась со
мной за руку (я даже не припомню, когда такое случалось), отомкнула дверь,
и мы вошли. Оставив на вешалке ее накидку и шляпу Вульфа, мы прошествовали
в гостиную, где Лили с ходу перешла к активным действиям.
     - Арчи, - заявила она, - я давно знала, что в  один  прекрасный  день
случится нечто такое, что вознаградит меня  за  все  потраченное  на  тебя
время. Просто печенкой чуяла.
     Я кивнул.
     - Естественно.  Кстати,  ты  не  останешься  без  барыша,  даже  если
угостишь нас бутербродами, тем более, что Пит -  едок  никудышный.  Он  на
диете.
     - Я вовсе не деньги имела в виду, хотя бутербродов тоже не пожалею. Я
имела в виду славу,  которую  приобрету  благодаря  тебе.  Я  единственная
женщина в Америке, которой посчастливилось пообниматься  с  Ниро  Вульфом.
Кошмарный сон - ха! Да он просто душка!
     Вульф, который уже уселся, наклонил  голову  и  насупился  на  нее  -
лицемер несчастный.
     Я старательно улыбнулся.
     - Я передал Питу твои слова о том, что он -  Ниро  Вульф,  и  он  был
польщен. Так-то, знаменитость в юбке.
     Она помотала головой.
     - Не старайся, Эскамильо. Я  вас  раскусила.  -  Она  придвинулась  к
Вульфу, глядя на него сверху вниз. - Не расстраивайтесь, Пит. Я бы никогда
вас не узнала - вас никто не сможет узнать; и вы не виноваты. Это все  мой
герой. Арчи - ужасный сноб. Трудно сосчитать, сколько раз его жизнь была в
опасности, и ни разу - ни разу! - он  не  обратился  ко  мне  за  помощью.
Гордец несчастный! И вдруг ни с того ни с сего он срывает меня с  пирушки,
когда веселье в самом разгаре, и понуждает тискаться на заднем  сиденье  с
каким-то подозрительным субъектом. Есть один человек в мире, ради которого
он устроил бы такое - это вы. Так что ласки в машине я вам расточала вовсе
не из послушания, я знала, что делаю. И не волнуйтесь на мой счет: что  бы
вы ни замыслили, мой рот на замке. А для меня вы навек останетесь Питом. О
Господи,  единственная  женщина  в  Америке,  которая  миловалась  с  Ниро
Вульфом... по гроб не забуду. А теперь пойду и займусь бутербродами. Что у
вас за диета?
     - Я ничего не хочу, - процедил сквозь зубы Вульф.
     - Быть не может. Хотя бы персик? Или виноград?  А  может  -  салатный
лист?
     - Нет!
     - Стакан воды?
     - Да!
     Метнув на  меня  плотоядный  взгляд,  она  вышла  из  комнаты.  Через
мгновение на кухне послышалась возня.
     Я накинулся на Вульфа:
     - Вы сами сказали, что нам нужна женщина.
     - Ты ее выбрал.
     - А вы согласились.
     - Теперь поздно, - уныло сказал он. - Мы влипли. Она проболтается.
     - Есть один выход, - предложил я. - Женитесь  на  ней.  Мужа  она  не
выдаст. Тем более, что даже за одну  столь  непродолжительную  поездку  вы
ухитрились...
     Я прервался на полуслове. Верно, лицо было чужое, но  выражения  глаз
было вполне достаточно, чтобы я понял, что преступил границы дозволенного.
     - Есть другое предложение, - сказал я как ни в чем  не  бывало.  -  Я
знаю ее как облупленную. Одно из двух: либо вы завтра  пойдете  к  Зеку  с
повинной и во всем  признаетесь,  либо  Лили  проболтается,  невольно  или
добровольно. Ставлю десять зеленых, что первое может случиться с такой  же
вероятностью, как и второе.
     - Она - женщина, - прорычал он.
     - Хорошо, тогда принимайте пари.
     Об заклад мы так и не побились. Не потому,  что  Вульф  согласился  с
моей оценкой Лили Роуэн, но просто у бедолаги  выхода  не  было.  Что  ему
оставалось делать? Он не мог даже вернуться в подполье, чтобы  начать  все
сызнова. С тех самых пор и вплоть до окончания этой истории  ему  пришлось
терпеть вдесятеро большее напряжение, чем мне. И это не замедлило  на  нем
сказаться, что я заметил уже ночью, когда Лили отправилась на покой, а  мы
с Вульфом до рассвета  не  смыкали  глаз  и  продолжали  обсуждение  после
восхода солнца. Ушел он в шесть утра. После этого я тоже имел  право  уйти
без особого риска, поскольку тот, кто мог  караулить  Редера,  оставил  бы
свой наблюдательный пост после его ухода, но, обмозговав все услышанное от
Вульфа, я предпочел не искушать судьбу, поэтому прикорнул на два  часа,  а
потом  поехал  домой,  на  Тридцать  пятую  улицу,  где  принял  ванну   и
позавтракал.
     В десять я уже  сидел  в  1019  и  накручивал  диск  телефона,  чтобы
разыскать Саула, Орри и Фреда.
     Сказать, что мне все это нравилось, я бы не рискнул. То, что  затевал
Вульф, могло выгореть разве что в одном  случае  из  тысячи,  причем  одно
дело, когда вы просто стремитесь уличить преступника и  знаете,  что  даже
если допустите где-то промашку, то  ничего  еще  не  потеряно,  но  совсем
другое, когда промашка будет стоить вам жизни.  Ясное  дело,  я  рассказал
Вульфу все, что знал, не упустив посещение и  дружеский  совет  инспектора
Кремера, но это лишь подлило масла  в  огонь  и  укрепило  упрямца  в  его
замыслах. Поскольку сам Зек через меня занялся Рэкхемом всерьез, шансы  на
то,  что  убийца  миссис  Рэкхем  с  благословения  Зека  познакомится   с
электрическим стулом, возросли, а так  как  Вульф  ни  на  что  другое  не
подряжался, то почему бы ему этим и не довольствоваться? Хотя бы на первое
время, чтобы перевести дух. Мне с моими обязательствами было куда сложнее.
Но я поклялся, что во что бы то  ни  стало  посещу  Норвегию,  прежде  чем
испустить дух.
     Итак,  все  это  мне  не  нравилось,   поэтому   предстояло   решить,
ввязываться ли мне в драку или выйти из игры. Я подбросил монетку: решка -
ввязываюсь, орел - выхожу. Выпал орел, но я воспользовался правом  вето  и
аннулировал его, поскольку уже поговорил с Орри  Кэтером  и  назначил  ему
встречу на полдень; к тому же я оставил  записки  Фреду  Дэркину  и  Саулу
Пензеру. Я еще раз кинул монетку - опять орел. Я попытал счастья снова - и
выпала решка, что положило конец всем сомнениям. Придется, очертя  голову,
кидаться в сечу.
     Следить за Барри Рэкхемом  было  одно  удовольствие,  особенно  когда
пошла вторая неделя. Жаль, конечно, было тратить время гения слежки, Саула
Пензера,  на  подобный  балаган,  но  само  присутствие  Саула  прибавляло
уверенности. Когда в среду вечером, собрав всех вместе в 1019, я  проводил
инструктаж, Саул примостился на краешке стола, поскольку в моем офисе было
всего три стула. Ростом Саул явно не вышел и, если  бы  не  огромный  нос,
вообще был бы ничем не примечателен, но поверьте мне на слово -  по  части
слежки его еще никто не переплюнул. Фред  Дэркин,  напротив,  крупнотелый,
неповоротливый,  с  мясистым  багровым  лицом,  в  обонянии  явно  уступал
доберману-пинчеру, но по внешности из всего собачьего племени приближался,
пожалуй, к бульдогу.  Орри  Кэтер  отличался  крепким  телосложением,  был
строен и красив, настоящий ладный кавалер, который прекрасно смотрелся  бы
на любом званом ужине. Закончив давать наставления, я перешел от мелочей к
основному.
     - Что касается моей роли, - поведал я, - то я занимаюсь  этим  только
для того, чтобы поразмяться. Контактировать будете только со мной. Клиента
у нас нет.
     - Господи, - изумился Фред, - и ты отваливаешь  сотню  монет  в  день
сверх расходов? Пожалуй, придется потребовать с тебя аванс.
     - Обращайся в НУТО [Национальное управление  трудовых  отношений],  -
жестко посоветовал я. - И вообще, нечего фамильярничать с работодателем.
     -  И  конечно,  -  заявил  Орри  с  понимающей  ухмылкой,  -   чистое
совпадение, что  как-то  раз  вы  с  Барри  Рэкхемом  оказались  на  месте
преступления. Когда тебя потом упрятали в каталажку.
     - Это не имеет отношения к  делу.  Не  отвлекайтесь,  джентльмены.  Я
хочу, чтобы вы уяснили: по большому счету мне плевать, куда Рэкхем  ходит,
что он делает или с кем общается. Вы должны следовать за ним  по  пятам  и
обо всем докладывать мне, как и подобает нормальным агентам, только  я  не
хочу, чтобы кто-нибудь пострадал. Поэтому, если он  набросится  на  вас  и
начнет швыряться булыжниками, повернитесь и  удирайте.  Если  же  случится
так, что вы его упустите, а такое неминуемо случится,  не  рвите  на  себе
волосы и не посыпайте их пеплом.
     - Пожалуй, придется нам застраховаться, - прыснул  Фред.  -  Тогда  и
поговорим.
     - Не хочешь ли ты сказать, - серьезно спросил Саул Пензер, - что  все
это задумано лишь для того, чтобы заставить его нервничать?
     - Нет. Вы должны отнестись к заданию со всей ответственностью. Просто
речь не идет о жизни или смерти... пока во всяком случае.  -  Я  отодвинул
стул  и  поднялся  на  ноги.  -  А  теперь  я  хочу  доказать,  что,  став
работодателем, я ничуть не изменился. Вы  можете  по-прежнему  звать  меня
Арчи. Предлагаю вам поехать со мной на Тридцать пятую улицу, где нас  ждет
колода карт, Фрица возьмем пятым, а когда закончим, я одолжу вам на такси.
     Для протокола: я спустил двенадцать долларов.  Выиграл,  как  всегда,
Саул. Хотя однажды, когда мне пришли  три  девятки,  надо  было...  ладно,
расскажу в другой раз.
     Рэкхем обитал в "Черчилле", в роскошных апартаментах с кондиционером,
размещенных в башне. За первую неделю мы узнали о нем столько, что хватило
бы на биографию. Например, он никогда не высовывал носа  до  часа  дня,  а
как-то раз даже до четырех. Посетил он за это время два банка, адвокатскую
контору, девять баров, два клуба, парикмахерскую, семь разных магазинчиков
и универмагов, три ресторана, три театра, два ночных заведения, ну и  так,
по мелочам. Обедал он обычно с мужчиной или мужчинами, а ужинал  с  дамой.
Правда, не с одной и той же; за неделю мы насчитали трех. По  словам  моих
агентов, они составили бы честь  прекрасному  полу,  американскому  образу
жизни и Международному союзу производителей дамского платья.
     Я, конечно, и  сам  немного  не  выдержал,  чуток  потрудился,  но  в
основном переложил бремя слежки на плечи бравой троицы. Не потому,  что  я
бил баклуши. Мне пришлось провести немало часов в обществе  Лили  Роуэн  и
как  компенсацию  за  отложенное  на  неопределенный  срок  путешествие  в
Норвегию, и для того, чтобы проверить, насколько прав я был  в  оценке  ее
качеств,  которую  дал  Вульфу.  Мне  не   пришлось   раскаиваться   из-за
содеянного. Правда, однажды, во время танца, она чуть повздыхала  по  Питу
Редеру, да еще разок, когда мы были у нее дома, призналась, что  не  прочь
снова пособить мне в работе, но после того, как я тактично  намекнул,  что
служебные вопросы в моей повестке дня не числятся, она любезно согласилась
на то, что я предложил ей взамен.
     Были у меня и другие заботы, например, ежедневно  печатать  отчет  по
Рэкхему. Каждый день, ближе к вечеру Макс  Кристи  наведывался  ко  мне  в
офис, прочитывал отчет за предыдущие сутки и  задавал  вопросы.  Когда  он
высказывал недовольство, я терпеливо объяснял, почему  не  могу  выставить
перед дверью люкс-апартаментов Рэкхема человека, который фотографировал бы
всех входящих и выходящих, не забывая, впрочем, подчеркнуть, что мы  можем
дать подробный отчет более  чем  о  восьмидесяти  процентах  времени,  что
Рэкхем проводит вне дома, а для Нью-Йорка это потрясающее достижение.
     Правда,  у  меня  было  преимущество,  заключающееся   в   том,   что
драгоценный Пит Редер объяснил мне положение вещей, благодаря чему я  знал
всю подноготную подручных Зека. Вестчестер их немного  беспокоил,  правда,
куда меньше, чем Нью-Йорк. Вскоре после того, как  Барри  Рэкхем  сделался
миллионером благодаря тому, что  кто-то  всадил  нож  в  его  супругу,  он
передал Зеку, чтобы тот больше на него не рассчитывал. Малютка Костиган по
заданию своего шефа подкатил к Рэкхему,  надеясь  припугнуть  и  урезонить
его, но нувориш спустил бывшего соратника с лестницы. В Вашингтоне  власти
подняли бучу по  поводу  обнаглевшего  рэкета  и  расцвета  азартных  игр,
которая эхом откликнулась и  в  Нью-Йорке,  где  по  инициативе  окружного
прокурора прокатилась мощная волна внезапных налетов  и  арестов,  поэтому
вполне возможно, что,  окажись  в  одном  из  моих  отчетов  упоминание  о
посещении Рэкхемом прокурорской конторы или, наоборот, о визите  помощника
прокурора к Рэкхему, не избежать бы нашему богатому наследнику несчастного
случая вроде автомобильной катастрофы, или же, нашпигованный  свинцом,  он
мог случайно свалиться в Ист-Ривер и захлебнуться.
     Вот почему Вульф  не  пожалел  времени  и  самым  тщательным  образом
проинструктировал меня, что включать в отчет, а что - нет.
     Тем временем от Вульфа не было ни слуху ни духу. Мы уговорились,  что
он даст мне знать, как только заварится  какая-то  каша,  но,  на  крайний
случай, я сам знал, как найти его.
     У меня все шло по плану, и вот, на девятый день, в  пятницу,  первого
сентября,  настала  пора  переходить   в   наступление.   Подготовка   уже
завершилась. Саул, действуя строго  по  инструкции,  позволил  себе  разок
попасться на глаза Рэкхему, Орри сделал это дважды,  Фред  же  по  меньшей
мере трижды, хотя никаких указаний на сей счет не получал. Я  тоже  вложил
свою лепту, задержавшись однажды вечером у входа в ресторан "Кривой  обод"
в ту минуту, когда Рэкхем выходил  оттуда  со  своей  компанией.  Итак,  в
пятницу, в пять часов вечера, когда  Саул  позвонил  мне  и  доложил,  что
объект только  что  вошел  в  бар  "Романс"  на  Сорок  девятой  улице,  я
отправился  на  прогулку,  наткнулся  на  Саула,  который  с   необычайным
интересом разглядывал витрину, велел ему топать домой к жене и детишкам, а
сам направил свои стопы к бару "Романс" и, отбросив сомнения, вошел.
     Внутри яблоку было негде упасть.  За  столиками  размером  с  суповую
миску теснилось человек по пять. Не оглядываясь по сторонам, я протолкался
к длинной стойке, где двое выпивох, утратив бдительность,  оставили  между
своими телами зазор шириной с кулак, в который я и протиснулся. Не  прошло
и часа, как бармен заметил мое присутствие и даже не протестовал, когда  я
заказал рюмку. Повертев невзначай головой,  я  засек  столик,  за  которым
ютился Рэкхем с двумя незнакомыми мне мужчинами, повернулся к ним спиной и
продолжал наблюдение в зеркало за стойкой.
     Я не рассчитывал, что он клюнет с первой насадки; мне  казалось,  что
нужно помозолить ему глаза еще раза два или три. Но, видно, он уже созрел.
Я потягивал второй коктейль, когда отражавшаяся в зеркале троица  оставила
столик и начала пробиваться сквозь толпу к выходу. Я отвел взор и принялся
любоваться своими ногтями. Убедившись,  что  те  трое  вышли,  я  двинулся
следом и, покинув бар, завернул вправо, чтобы провести  рекогносцировку  с
порога близлежащего магазинчика. Я был в двух шагах от него,  когда  из-за
плеча послышался голос:
     - Я здесь, Гудвин.
     Я обернулся, напустив на себя испуганный вид.
     - О, это вы, здравствуйте.
     - В чем дело? - накинулся он.
     - Какое дело? - вежливо переспросил я. - У меня их хоть пруд пруди.
     - Это точно. Кроме вас, я уже  знаю  еще  троих.  Кто  это  так  мною
интересуется?
     - Понятия не имею. - Я постарался вложить побольше сочувствия в  свой
голос. - А что, вам докучают?
     Кровь прилила к его лицу, а губы задрожали. Правая рука чуть  заметно
дернулась.
     - Только не на улице, - предупредил я. -  Соберется  толпа,  особенно
после того, как я нанесу ответный удар. Смотрите, на нас уже оглядываются.
Вы застыли в позе Джека Демпси [знаменитый боксер-профессионал].
     Рэкхем немного расслабился.
     - Кажется, я понял, - прошептал он.
     - Вот и ладушки. Значит, от меня больше ничего не требуется?
     - Я хочу поговорить с вами.
     - Я к вашим услугам.
     - Не здесь. Идемте ко мне в "Черчилль".
     - Хорошо. В следующий вторник у меня как раз будет свободный часок.
     - Нет. Мы пойдем прямо сейчас.
     Я пожал плечами.
     - Только не вместе. Вы идите вперед, а я потрушу с