так, чтобы
отравленный   бокал  оказался  обязательно  в  левой  руке,   однако   точно
установить, что  именно произошло,  никогда не удастся, ни она, ни ее сын не
подтвердят этого. Как только он отошел от бара с отравленным бокалом в левой
руке,  Фэйт  Ашер была  обречена; риск быть обвиненной в убийстве был весьма
невелик: в сумочке  мисс  Ашер находилось достаточное  количество цианистого
калия.
     - Кто же сообщил миссис Робильотти, что у мисс Ашер был яд? Когда?
     - Не знаю... Послушайте, сколько еще времени  я  должен таскать за  вас
каштаны из огня!
     - Нисколько, теперь я как-нибудь  сам справлюсь с этим...  Вы говорите,
что риск  был невелик. Но это вовсе не так - она  брала  сумочку  мисс Ашер,
вынимала оттуда пузырек.
     - Сомневаюсь, чтобы она делала  это или даже близко подходила к сумочке
мисс Ашер. Если она  знала, что мисс Ашер носила с  собой яд (а об этом было
известно нескольким лицам), для  нее не составляло никакой трудности достать
где-нибудь  такой же яд и держать при  себе наготове. Я советую вам  навести
справки, не приобретала ли миссис Робильотти цианид в последние  два месяца,
и  вовсе  не удивлюсь, если  вы  обнаружите, что это так... Кстати говоря, я
вовсе не  считаю, что показываю  вам  созревший плод, который  вам  остается
только  сорвать.  Я лишь  хотел убедиться, прав или нет мистер Гудвин.  И  я
убедился, что он прав. А вы?
     Кремер ничего не  успел ответить.  Миссис  Робильотти вскочила и хотела
уйти.  Слушая  Вулфа,  я  заметил, что она потеряла самообладание, когда шеф
упомянул о возможности того,  что она купила яд.  (И  действительно,  спустя
несколько дней Пэрли Стеббинс сказал мне, что  полиция  выяснила, где миссис
Робильотти   приобрела  цианид,  и  может  подтвердить   это  свидетельскими
показаниями).  Так  вот, миссис Робильотти вскочила  и  хотела уже  уйти, но
успела сделать всего шага три.  Кремер  и  Стеббинс  загородили дорогу ей, а
вместе они весят фунтов четыреста, да и в ширину они фута четыре.
     - Пропустите меня! - крикнула она. - Я иду домой.
     -  Не спешите, - нахмурился Кремер.  -  Боюсь, что вначале вам придется
ответить на несколько вопросов.


17

     Вы, возможно, помните мое упоминание о том, как на следующий день после
вынесения приговора  убийце  Фэйт Ашер  мы обсуждали с  приятельницей, какое
изречение  из известных нам является наиболее  высокомерным и самодовольным?
Так вот, в тот же самый день в одном баре я случайно увидел Эдвина  Лэдлоу и
решил, как  бойскаут,  совершить добрый поступок.  Кроме того, я чувствовал,
что сумма посланного ему и немедленно оплаченного счета была довольно велика
и  мне следовало хоть как-то отблагодарить  его. Поэтому я подошел  к нему и
после обмена приветствиями осуществил свое намерение.
     -  Я не хотел напоминать об этом,  - заметил я, -  пока шел процесс, на
котором  мамаша  мисс Грантэм фигурировала в качестве обвиняемой. Теперь же,
если,  конечно,  вас  это интересует,  могу  сообщить  следующее: однажды  в
разговоре с Цецилией Грантэм, когда было  упомянуто  ваше имя, она  сказала:
"не исключено,  что я все же когда-нибудь выйду замуж  за него. Я могу выйти
замуж за него  сейчас, если  он попадет в неприятное положение". Сообщаю вам
об этом на тот случай, если вы сочтете нужным начать брать уроки танцев.
     -  А  в  этом  уже  нет  необходимости,  -  ответил  Лэдлоу. - Я  очень
признателен вам, но наше  бракосочетание состоится  на будущей неделе, тихо,
без гостей. Мы откладывали его до окончания  процесса.  Чем вы позволите мне
угостить вас?



   Рекс Стаут.
   Сочиняйте сами

     --------------------
     Рекс Стаут
     Сочиняйте сами
     Plot It Yourself (1959)
     переводчик не указан
     Издательская фирма . 1994
     OCR Сергей Васильченко
     --------------------



1

     Книги, которые читает Ниро Вулф, я делю на четыре категории - А, Б, В и
Г.  Если, спустившись  в шесть  часов  вечера  из оранжереи, он, прежде  чем
попросить Фрица принести пива, раскрывает  книгу, заложенную тонкой  золотой
пластинкой  длиной  в  пять дюймов и  шириной  в один, которую несколько лет
назад ему преподнес благодарный клиент, - эта книга относится к категории А.
Если он берется за книгу, прежде чем попросит пива, но она  заложена простой
бумажной  полоской  - эта книга категории Б. Если он  сперва просит у  Фрица
пива,  а уж затем берет  книгу  с загнутым на нужной странице  уголком - эта
книга  принадлежит  к   категории  В.  Последняя  категория,  это  когда  он
принимается за чтение только после  того,  как нальет и пригубит принесенное
ему Фрицем пиво.
     Я не  подсчитывал,  но приблизительно  из двухсот или около того  книг,
которые Вулф прочитывает за год, не более пяти или  шести относятся к первой
категории.
     В  понедельник, одиннадцатого  мая я сидел  за  своим  рабочим  столом,
проверяя список расходов, который должен был сопровождать счет, направляемый
в  Корпорацию Спуннера за работу,  которую мы только что завершили,  когда в
шесть часов в  прихожей послышался  шум  лифта и  затем шаги Ниро  Вулфа. Он
вошел в кабинет, сел в  огромное, сделанное на заказ кресло, стоявшее за его
столом, взял роман Филиппа Харвея "Почему боги смеются", открыл на странице,
заложенной золотой пластинкой,  и принялся за чтение. Затем, не отрываясь от
книги, потянулся  к кнопке, находившейся на  краю стола,  чтобы велеть Фрицу
принести пиво.
     В этот самый момент раздался телефонный звонок. Я поднял трубку.
     - Арчи Гудвин слушает.
     - Мне нужно поговорить с мистером Вулфом, - произнес усталый баритон. -
Это Филипп Харвей.
     - Мистер Вулф захочет узнать, по какому вопросу, если вы не возражаете.
     - Об этом я скажу ему сам. Я звоню по поручению Национальной Ассоциации
писателей и драматургов.
     - Это вы написали "Почему боги смеются"?
     - Да.
     - Минутку. - Я прикрыл трубку  рукой и обернулся к шефу. -  Если в этой
книжке  имеются  недостатки,  вам  предоставляется  удобный случай.  Парень,
который сочинил ее, просит вас к телефону.
     Ниро Вулф поднял голову.
     - Филипп Харвей?
     - Он самый.
     - Что ему нужно?
     - Желает говорить только с  вами.  Возможно, интересуется, на  какой вы
странице.
     Он заложил пальцем книгу и взял трубку.
     - Я слушаю, мистер Харвей.
     - Мистер Вулф?
     - Да.
     - Возможно, вам известно мое имя?
     - Да.
     -  Я  говорю  от  имени  Объединенной  комиссии  по  вопросам плагиата,
созданной  Национальной  Ассоциацией  писателей и драматургов и  Ассоциацией
книгоиздателей Америки, председателем которой являюсь. Нам нужно встретиться
с вами для консультации. Можете ли вы принять нас завтра утром?
     - Но я ничего не смыслю в вопросах плагиата, мистер Харвей
     - Мы вам  все разъясним. Перед нами возникла одна проблема, и мы хотим,
чтобы вы нам помогли. Как относительно завтрашнего утра?
     - Но я не адвокат, мистер Харвей, я детектив.
     - Знаю. Предположим, в десять утра?
     Даже автор книги первой категории не мог нарушить распорядок дня Вулфа.
С девяти до одиннадцати утра и с четырех до шести  дня он проводил со своими
орхидеями.  В  конце  концов  Харвей убедил  Вулфа  принять  их  в  четверть
двенадцатого. Когда  они кончили разговаривать, я спросил  Вулфа, следует ли
мне навести справки? Он кивнул  и вновь углубится в чтение. Я  позвонил Лону
Коэну в редакцию "Газетт" и  выяснил, что есть  такая Ассоциация писателей и
драматургов. Все более или менее известные  драматурги  являлись ее членами,
так  же  как  и  большинство  писателей, за редким  исключением  тех особей,
которые  никак не могли решить, стоит ли им иметь дело с простыми смертными,
или тех, которые твердо решили никаких дел с  ними не иметь. Существовала  и
Ассоциация    книгоиздателей   Америки.   Она   объединяла    все   основные
книгоиздательские фирмы  и  много  второстепенных. Я  сообщил  эти  сведения
Вулфу, но не был уверен, слышал ли он меня. Он читал.
     В  тот вечер,  около полуночи,  когда я вернулся  домой после спектакля
"Сорок   бочек  любви"  Мортимера  Ошина,  на   котором   я  был  со   своей
приятельницей,  Вулф ставил на книжную полку позади огромного глобуса только
что законченный им роман Харвея. Проверив, хорошо ли заперт сейф, я спросил:
     - Почему бы не оставить книгу на столе?
     Вулф хмыкнул.
     - Самоуверенность мистера Харвея не нуждается  в  поощрении. Не будь он
таким искусным писателем, он был бы несносен. Лесть ему не нужна.
     Я не доживу до того дня, когда Вулф польстит кому-нибудь, включая меня,
думал я, подымаясь в свою комнату на втором этаже.


2

     На  следующее утро, в среду, в одиннадцать часов двадцать  минут,  Ниро
Вулф,   восседая  в   своем  кресле  в  кабинете,  оглядел  поочередно  всех
собравшихся, остановил взор на Филиппе Харвее и спросил:
     - Вы будете говорить от имени всех?
     Так  как эту  встречу организовал Харвей и  он же являлся председателем
комиссии, я усадил его в красное  кожаное кресло, рядом со столом Вулфа. Это
был  коротышка  средних  лет с  круглым лицом, покатыми  плечами и  брюшком.
Остальные  пятеро  уселись  полукругом в желтых креслах,  которые я  для них
расставил. Их имена и фамилии мне сообщил Харвей, и, я занес их для памяти в
блокнот.  Ближе  других  ко  мне  сидел  высокий  светловолосый   мужчина  в
коричневом  полосатом  костюме  - Джеральд Кнапп, глава  издательской  фирмы
"Кнапп и Боуэн".  Рядом с ним устроился жилистый петушок  с большими ушами и
гладкими  черными  волосами  -  Рубен Имхоф из издательства "Виктори пресс".
Женщина, приблизительно  моих лет, к которой стоило бы приглядеться, если бы
она  беспрестанно  не  дергала  носом,  была Эми Винн.  Я  прочел  несколько
рецензий на ее роман "Постучи в  мою дверь", но самой книжки на полках Вулфа
не  оказалось. Высокий седовласый  человек с длинным, сухим лицом был  Томас
Декстер  из издательской  фирмы "Тайтл хауз".  Последним был Мортимер  Ошин,
человек с толстыми губами и глубоко посаженными темными глазами, автор пьесы
"Сорок  бочек   любви",  на   представлении  которой   я  имел  удовольствие
присутствовать вчера  вечером.  За восемь  минут он  выкурил три  сигареты и
бросил на ковер мимо пепельницы, стоявшей рядом с ним, две спички.
     Филипп Харвей прокашлялся.
     - Вам  понадобятся подробности, - начал он, - но сперва я опишу в общих
чертах  всю  ситуацию.  Вы  сказали,  что ничего  не  смыслите  в  проблемах
плагиата, но что это такое, вы, конечно,  знаете.  Как правило, все  казусы,
связанные  с литературной кражей  книги  или  пьесы,  разбираются автором  и
издателем или  автором и продюсером, но при  ситуации,  которая привела  нас
сюда,  обычного  разбирательства недостаточно. Именно  поэтому  Национальная
Ассоциация  писателей  и  драматургов  и  Ассоциация книгоиздателей  Америки
образовали эту объединенную комиссию. От имени НАПИД должен  заявить, что мы
высоко ценим сотрудничество  с  АКА. В делах о  плагиате страдающей стороной
является автор, а не  издатель. При подписании договора на автора налагаются
обязательства  в возмещении  всех  убытков издателя,  расходов  и  затрат  в
случае, если...
     -  Договор  договором, - перебил  Рубен  Имхоф, - а в  действительности
пострадавшей стороной зачастую оказывается издатель...
     - Пострадавший издатель! - фыркнула Эми Винн, дергая носом.
     Вставил  свое  замечание  и  Мортимер  Ошин,  и  все четверо  принялись
говорить одновременно. Я даже не пытался записывать, что они говорили.
     - Прошу тишины! - возвысил голос Вулф.  - Продолжайте,  мистер  Харвей.
Если  интересы автора  и издателя противоречат друг другу,  почему  же тогда
создана объединенная комиссия?
     - О, авторы я издатели не всегда конфликтуют между  собой, - усмехнулся
Харвей. - Интересы раба и рабовладельца зачастую совпадают, как, например, в
данном случае. Я только между  прочим заметил, что страдающей  стороной, как
правило, является автор. Итак, мы высоко  ценим  сотрудничество с  АКА.  Это
чертовски благородно с их стороны.
     - Вы хотели вкратце охарактеризовать ситуацию.
     - Да. В  течение последних четырех лет имели место пять важных  случаев
обвинения  в  плагиате.  - Харвей вынул  из кармана сложенные листы  бумаги,
развернул и взглянул на первый  лист. - В феврале тысяча девятьсот пятьдесят
пятого года издательство "Макмюррей и компания" выпустило в свет роман Эллен
Стюрдевант "Цвета страсти".  К середине  апреля этот роман возглавил  список
бестселлеров.  В  июне  издатели  получили письмо от  некоей  Алисы  Портер,
утверждавшей,  что  фабула романа,  образы  действующих  лиц,  а  также  все
основные  сюжетные  линии  заимствованы  из  ее  неопубликованного  рассказа
"Только любовь".  Изменены  лишь место  действия  и имена  персонажей. По ее
словам,  свой  рассказ,  двадцать четыре  страницы машинописного текста, она
послала  Эллен Стюрдевант в ноябре тысяча девятьсот пятьдесят второго  года,
желая  узнать мнение писательницы. Рассказ ей возвращен не был. Она не знала
также, поучила ли Эллен  Стюрдевант ее письмо и  рукопись. Миссис Стюрдевант
категорически  заявляет,  что никогда не видела этого рассказа. Однажды, это
было  в  августе, когда она находилась на  своей  вилле в Вермонте, служанка
принесла ей пакет,  обнаруженный в ящике  письменного стола.  Пакет содержал
двадцать  четыре странички,  отпечатанные  на машинке,  и  на первой  стояли
заглавие  "Только любовь" и фамилия автора -  Алиса Портер. Сюжетные  линии,
характеры  и  многие  детали  совпадали с романом Эллен Стюрдевант. Служанка
призналась,  что  Алиса  Портер уговорила  ее поискать  в доме эту рукопись,
посулив сто долларов. Найдя пакет, она принесла его хозяйке, так  как  в ней
заговорила совесть. Первой мыслью миссис Стюрдевант было сжечь рукопись, но,
поразмыслив, она  поняла,  что это ничего не даст, так как служанка в случае
судебного разбирательства  побоится  быть  осужденной за ложные показания. И
тогда миссис Стюрдевант позвонила своему адвокату в Нью-Йорк.
     - Таковы обстоятельства дела -  Харвей  поднял  руку  ладонью кверху. -
Убежден,  как, впрочем, и все, кто знает Эллен  Стюрдевант, что  до того дня
она эту рукопись не  видела. Рукопись  была  ей подброшена. До суда дело  не
дошло. Стороны пришли к соглашению. Миссис Стюрдевант выплатила Алисе Портер
восемьдесят пять тысяч долларов.
     - Теперь я уже ничего не могу поделать, - хрюкнул Вулф.
     -  Естественно.  Однако это лишь начало.  - Харвей  взглянул на  вторую
страничку - В  1956 году издательство "Тайтл  хауз" выпустило  в  свет роман
Ричарда  Экклза  "Берите все, что  вам дают". Прошу вас  рассказать об этом,
мистер Декстер.
     -  Попытаюсь,  -  произнес  Томас  Декстер,   приглаживая  рукой  седую
шевелюру, - хотя это долгая история. Роман поступил в продажу девятнадцатого
января тысяча девятьсот пятьдесят шестого года. В течение  первого месяца мы
печатали его  по пять  тысяч  экземпляров в  неделю. К концу  апреля уже  по
десять  тысяч  в неделю. Шестого мая мы  получили письмо от некоего  Саймона
Джекобса.  Он  писал, что в феврале 1954 года послал рукопись своей  повести
под  названием "Все мое - твое" в  литературное  агентство Норриса и  Баума.
(Они  являлись агентами  Экклза  в  течение  многих  лет). Джекобс  приложил
фотокопию ответа,  полученного им из агентства двадцать шестого марта тысяча
девятьсот  пятьдесят  четвертого года.  Возвращая рукопись,  Норрис  и  Баум
сообщали,  что не могут взять  на  себя обслуживание нового клиента. В своем
ответе они упоминали  название  повести -  "Все  мое -  твое".  Копия ответа
хранится в архиве агентства, но больше об этом деле никто ничего не  помнит.
За два года через агентство прошло великое множество рукописей.
     Декстер перевел дыхание и продолжал:
     -  Джекобс утверждал, что  роман "Берите все, что вам дают"  написан по
его повести. Он сообщал, что готов ознакомить нас со своим произведением. По
его  предположению,  кто-то  в агентстве  Норриса и  Баума  рассказал о  его
повести  Экклзу   или  дал  ему   прочесть  рукопись.  Сотрудники  агентства
единодушно  отвергли  это предположение так же,  как и  сам  Экклз,  и  наше
издательство  полностью  доверяет  им. Но  обвинение в плагиате штука  очень
тонкая.  Сама мысль  о  том, что удачливый автор обокрал своего неудачливого
коллегу,  вызывает у простых людей  симпатию к  "пострадавшему", а присяжные
выбираются  именно  из таких простых людей. Переговоры  затянулись  почти на
год.  Окончательное решение было предоставлено Экклзу и его адвокату, а наше
издательство "Тайтл хауз" положилось на их  решение. Они решили не рисковать
судебным  разбирательством,   и  Джекобсу  было  выплачено  девяносто  тысяч
долларов отступного.  Хотя издательство не было обязано, мы  все же взяли на
себя четверть этой суммы, а именно двадцать две с половиной тысячи долларов.
     -  Могли бы заплатить и больше,  -  заметил Харвей, не  вступая в спор,
просто констатируя факт.
     - Вы получили копию рукописи Джекобса? - спросил Вулф.
     - Конечно, - кивнул Декстер. - Она подтверждала его притязания. Сюжет и
образы были почтя идентичны.
     - Так, так. И вновь, мистер Харвей, могу повторить,  что слишком поздно
браться и за это дело.
     -  Выслушайте все до  конца  -  отозвался Харвей. - Итак,  продолжаю. В
ноябре  тысяча  девятьсот  пятьдесят  шестого года "Нэм и сын"  издали роман
Марджори  Липпин   "Святой  или   нечестивец".  Как  и   все  ее  предыдущие
произведения, книга пользовалась большим успехом. Издатели сразу  же тиснули
сорок тысяч экземпляров. -  Он  взглянул в свои бумаги.  - Двадцать  первого
марта тысяча девятьсот пятьдесят седьмого года Марджори Липпин скончалась от
инфаркта. Девятого  апреля  "Нэм  и  сын" получили  письмо  от некоей  Джейн
Огильви.  Ее  притязания были  почти  идентичны  притязаниям Алисы Портер по
поводу романа "Цвета  страсти". Она писала,  что девятнадцатого  июня тысяча
девятьсот  пятьдесят  пятого года  послала  Марджори Липпин  рукопись своего
рассказа  "На  земле,  не на  небесах",  но  не  получила  ответа,  рукопись
возвращена  не была, и что сюжет и образы действующих лиц романа "Святой или
нечестивец" целиком  заимствованы у  нее.  Через пять  дней после  получения
письма  Джейн Огильви, а именно  четырнадцатого апреля, душеприказчик миссис
Липпин обнаружил рукопись рассказа  "На  земле, не  на  небесах"  в сундуке,
стоявшем на чердаке дома Марджори Липпин. Он  счел своим долгом известить об
этом  издателей и переслал им рукопись. Сын и дочь миссис Липпин, не  желая,
чтобы имя их матери было запятнано, отказались даже вступить в  переговоры с
Джейн  Огильви,  однако в октябре прошлого года  дело разбиралось  в суде  и
присяжные  присудили  уплатить  истице  сто  тридцать пять  тысяч  долларов,
которые  и  были   выплачены  из  оставшегося  после   смерти   писательницы
наследства. "Нэм и сын" не пожелали принять в этом долевого участия.
     -  А  почему,  черт  побери,  они должны  были  это делать?  - вопросил
Джеральд Кнапп.
     -  НАПИД высоко  ценит  ваше  сотрудничество,  мистер Кнапп.  Я  только
излагаю факты, - улыбнулся Харвей.
     - Лучше помолчите,  - обернулся к Кнаппу Декстер. -  Общеизвестно,  что
Харвей язва. Вот почему боги смеются.
     Харвей перенес свою улыбку с Кнаппа на представителя "Тайтл хауз".
     -  Благодарю  вас  за  рекламу,  мистер Декстер.  Надеюсь, она  поможет
распродаже  вашей книги.  - Он  снова  обернулся  к  Вулфу. - Следующее дело
касается  пьесы Мортимера Ошина "Сорок бочек  любви".  Может быть,  вы  сами
расскажете, мистер Ошин?
     Драматург размял сигарету в  пепельнице,  пятую или шестую, я сбился со
счета.
     - Все  это очень тягостно, - тоненьким  голоском  пропищал он. - Просто
отвратительно. Премьера прошла на Бродвее двадцать пятого  февраля  прошлого
года, и