аны  мистером Буном  до
двадцать   шестого  марта.   Извещаю  вас   об   этом   ради  восстановления
справедливости в отношении мисс Гантер".
     - Все? - спросил я.
     - Да.
     - Кремер придет в ярость.
     -  Бесспорно. Первым  делом  отправь письма, затем отнеси чемоданчик  и
привези сюда мисс Гантер.
     - Гантер? Фиби Гантер?!
     - Да. Ты что, оглох?
     - Это опасно. Не рискуете ли вы, возлагая на меня такое поручение?
     - Рискую, но мне нужно ее повидать.
     - Что ж, за последствия будете отвечать вы.

        16

     Я позвонил на квартиру Фиби  Гантер, но  никто  не  ответил. Выведя  из
гаража машину, я в первую очередь поехал на Восьмую авеню на почту отправить
письма, а потом на Двадцатую улицу.
     На десятой минуте разговора с Кремером я услышал:
     - Очень интересно, будь я проклят!
     Это с полной очевидностью свидетельствовало, что Кремер по горло увяз в
болоте. Будь он поблизости от сухого  берега, он принялся бы козырять передо
мной  своими прерогативами  и проклинать  нас  с Вулфом за задержку улики на
девять  часов  четырнадцать  минут, угрожать и предупреждать. Но  сейчас был
даже такой  момент,  когда мне показалось, что он вот-вот поблагодарит меня.
Совершенно очевидно - он был в отчаянии.
     Я ушел от Кремера, храня один экземпляр записи в кармане, потому что он
был предназначен  не для него. Если я  должен привезти Фиби  Гантер к Вулфу,
сделать  это  было  нужно  до  того, как в нее вцепится  Кремер. Хотя вполне
естественно, что сперва он захочет узнать, что  записано на валиках, - тогда
мне давалась некоторая отсрочка. Но если...  Короче говоря, я постарался как
можно скорее оказаться на Пятьдесят пятой улице.
     Привратник позвонил наверх; опять удивленно воззрился на меня и сказал,
что  меня просят  подняться.  Фиби  открыла мне  дверь и  пригласила  войти.
Положив пальто и  шляпу  на стул, я  последовал за ней в комнату, и  там,  в
темном углу опять сидел Элджер Кэйтс, как в прошлый раз.
     Не отрицаю,  зачастую я бываю слишком  прямолинеен, но буду  возражать,
если кто-нибудь  сочтет меня грубым.  Однако,  вновь застав  здесь Кэйтса, я
уставился на него и спросил:
     - Вы что, живете здесь?
     Он посмотрел на меня в упор и сказал:
     - Если это вас интересует, то да, живу.
     - Садитесь, мистер Гудвин, - возможно,  улыбнулась Фиби,  усаживаясь на
кушетку. - Я вам  все  объясню. Мистер. Кэйтс живет  здесь,  когда бывает  в
Нью-Йорке. Это квартира его жены. Она не выносит Вашингтон и сейчас  обитает
во  Флориде. Я не  могла достать номер в гостинице, мистер Кэйтс уступил мне
квартиру,  а  сам  перебрался  к  друзьям.  Этого   достаточно  для   вашего
оправдания?
     Я, естественно, почувствовал себя дураком.
     - Что ж, выясню  у вашего  домовладельца, -  попытался  я отшутиться. -
Пока что  я тороплюсь, правда,  все  зависит от того, торопится ли инспектор
Кремер. Я звонил вам час назад, но никто не отвечал.
     Она потянулась за сигаретами.
     - Должна ли я оправдываться перед вами и в этом? Я выходила поесть.
     - Вам от Кремера не звонили?
     - Нет. - Она нахмурилась. - Я ему нужна? Зачем?
     - Я только что отвез ему чемоданчик с  валиками, который вы оставили на
подоконнике в отеле "Уолдорф".
     Не допускаю, что в моем голосе прозвучала угроза, но Элджер Кэйтс резко
вскочил, словно я замахнулся на Фиби разводным ключом, и тут же опустился на
место. Она не шелохнулась, только задержала сигарету на полпути ко рту.
     - Чемоданчик? С валиками?
     - Вот именно.
     - И вы... А что на них?
     - О, это долгая история...
     - Где вы его нашли?
     - Другая  долгая история.  Мы еще  к этому  вернемся,  а пока что нужно
спешить.  Кремер каждую минуту может прислать за вами или даже приехать сам,
если  только не начнет прослушивать валики. Так или иначе, мистер Вулф хочет
побеседовать с вами до Кремера, и я...
     - А вам известно, что там записано?
     Кэйтс  покинул  свой  темный  угол  и  приблизился к кушетке  в  полной
готовности отразить врага. Я даже не смотрел на него.
     - Конечно, известно. Так же как и мистеру Вулфу. Мы  прослушали их  все
до  единого. Интересно,  но  бесполезно.  Они  надиктованы не во вторник,  а
значительно раньше.
     - Но это невозможно!
     - Однако это так...
     Раздался звонок. Я понял, кто это звонит, и выругался про себя.
     - Вы кого-нибудь ждете? - спросил я шепотом.
     Она покрутила головой. Я тут же сообразил, что  если  уж человек прошел
мимо привратника, то он осведомлен о моем присутствии. И все же - попытка не
пытка,  - я приложил палец к губам, и мы затаили  дыхание. Правда, выражение
лица Кэйтса  явно говорило: "Я  делаю это не ради  вас, мистер!" Немая сцена
продолжалась  секунд двадцать, затем из-за двери  послышался хорошо знакомый
мне голос Пэрли Стеббинса:
     - Хватит валять дурака, Гудвин!
     Я отпер дверь. Оттолкнув меня, Пэрли прошел в комнату и,  сняв фуражку,
принялся изображать из себя джентльмена.
     - Здравствуйте, мисс Гантер. Здравствуйте,  мистер  Кэйтс. Мисс Гантер,
инспектор  Кремер  будет  чрезвычайно  признателен,  если  вы  соблаговолите
приехать к нему в управление.  Он хотел бы  показать вам  кое-что... У  него
находятся известные вам валики...
     - Ты сразу взял быка за рога, Пэрли, - заметил я.
     - Ах, ты все еще здесь! А я думал, ты уже ушел.
     Я обернулся к Фиби.
     - Вам, конечно, известно, мисс Гантер, что вы вольны в своих действиях.
Некоторые  думают,  что, если служащий муниципалитета приходит за ними,  они
обязаны  подчиниться.  Это  заблуждение.   У  него  должно  быть  для  этого
специальное предписание, которого нет у сержанта Стеббинса.
     - Это правда? - спросила она меня.
     - Да. Истинная правда.
     -  Знаете, - сказала  она,  -  вы  умеете влиять на меня.  Хотя я почти
ничего  не знаю  про  вас  -  только  то,  что  ваш  шеф  нанят  Ассоциацией
промышленников,  - я  все  же  доверила бы вам  сумку, если бы  мне пришлось
поправить подвязку. Прошу вас,  ответьте  за меня.  Ехать ли мне  к  мистеру
Вулфу или отправиться с сержантом Стеббинсом?
     И  тут я  совершил ошибку.  Дело не в том, что я сожалею о  совершенной
ошибке, - на жизненном пути нельзя не ошибаться. Плохо, и я признаю это, что
я совершил ее исходя не из пользы дела, а  исключительно ради Фиби Гантер. Я
был бы  безмерно счастлив проводить ее к моей машине  под ворчание бредущего
следом Пэрли. Но я знал, что, если  поеду  с Фиби  Гантер к  нам, Пэрли  все
равно дождется, когда  она освободится и отвезет ее в уголовную полицию, где
Фиби, возможно, продержат всю ночь. Я совершил ошибку, потому что решил, что
мисс Гантер нуждается  в отдыхе. Она сама говорила, что чем  больше  устает,
тем лучше выглядит, поэтому мне было ясно, что она вконец измотана.
     Итак, я сказал:
     - Глубоко ценю ваше доверие. Но лучше вы  держите вашу  сумочку, а  мне
доверьте подвязку.  А  пока  что, хотя  мне горестно  признаться  в этом,  я
советую принять предложение мистера Кремера. Мы еще увидимся.
     Двадцать минут спустя я вошел в кабинет и доложил Вулфу:
     - Пэрли Стеббинс явился за мисс Гантер  до того, как я успел увезти ее,
и он понравился ей больше. Она находится сейчас на Двадцатой улице.
     Итак, я не только совершил ошибку, но и соврал шефу.

        17

     В понедельник за весь день не произошло ничего примечательного.
     С утра Вулф первым  делом доказал, чего мы добились, - вернее, чего  не
добились, - вызвав к себе в комнату  Сола Пензера и Билла Гора для приватной
беседы.
     "Куча" данных, собранных  до сего  времени Солом и Биллом, нисколько не
утолила  голода.  Охапки слов,  напечатанных  на машинке  и  размноженных на
мимеографе,  которые Билл Гор  приволок из  Ассоциации промышленников, могли
представить кое-какой интерес для журналов типа "Тайм" или "Лайф", но не для
нас.  Никто  лучше  Сола  не  мог  бы  справиться  с  заданием,  связанным с
пребыванием в отеле "Уолдорф", и все же он не обнаружил там ровно ничего.
     Неожиданной проблемой  дня  стал телефон. Я  не мог никуда дозвониться,
так как наш телефон был все время занят. Нам звонили беспрерывно. Все же мне
удавалось  иногда прорваться.  Спозаранок я, конечно, принялся звонить  мисс
Гантер домой  и в Бюро  цен, но это оказалось совершенно  бесполезным делом.
По-видимому, в  бюро  все, от телефонисток  до управляющего, знали, что Ниро
Вулф нанят Ассоциацией промышленников, и действовали соответственно с  этим,
укрывая  от меня мисс Гантер. Когда  же я сделал попытку поговорить с Дороги
Ангер,  стенографисткой,  которая звонила  Дону О'Нилу  в  субботу  вечером,
оказалось, что никто даже не слышал о такой!
     Итак,  я ничего не добился по телефону. Не  лучше было  и со звонками к
нам. Кроме  обычных  приставаний  репортеров,  которые  хотели услышать  все
новости  непременно из  уст  самого  Ниро Вулфа,  были и всякие осложнения с
клиентами по поводу писем, разосланных Вулфом.
     Даже семейство Эрскинов  разделилось.  Фрэнк  Томас Эрскин, отец, хотел
заполучить полный текст записей на валиках.  Отказ не возмутил его, а крайне
изумил. Все казалось ему предельно ясным.  Вулф  нанят ассоциацией и поэтому
вся информация, которую он добывал,  являлась собственностью ассоциации.  Он
настаивал на  своих правах,  пока  не  понял, что  это  бесполезно,  и мирно
распрощался с Вулфом.
     Его  сын  Эд был  более краток. Если  все хотели разговаривать только с
Вулфом,  а не со мной, то ему  это было безразлично.  Он сказал,  что вполне
удовлетворится разговором со мной и хочет задать всего один вопрос: можно ли
верить  О'Нилу, что он получил квитанцию  на посылку  в пакете, доставленном
ему почтой. Я ответил, что это нам известно  со слов самого  О'Нила, который
показал нам пакет, но  что этим  занимается полиция и лучше всего обратиться
туда.
     - Весьма обязан, - сказал он и повесил трубку.
     День прошел, наступили сумерки и я зажег свет.  Перед обедом я  еще раз
попробовал  дозвониться на Пятьдесят пятую  улицу,  но  Фиби Гантер  не было
дома. После  обеда, вернувшись в кабинет, я растянулся на диване, размышляя,
как  бы  вызвать у Вулфа порыв  к  деятельности, и  тут  раздался  звонок. Я
направился  в прихожую и распахнул  дверь, даже не  потрудившись посмотреть,
кто  пожаловал к  нам.  Я был  рад любому  посетителю,  даже если  бы пришел
Бреслоу для дружеской беседы.
     В прихожую  вошли двое. Я  попросил  их снять пальто,  подошел  к двери
кабинета и объявил:
     - Инспектор Кремер и мистер Соломон Декстер.
     Вулф вздохнул и буркнул:
     - Проси.

        18

     Соломон Декстер страдал недержанием речи. Вулф же органически не терпит
людей,  которые не  умеют молчать. Он  нахмурился,  когда  Декстер,  даже не
поздоровавшись, выпалил.
     - Ничего не  понимаю! Я справлялся о вас в ФБР и у армейских властей, и
всюду вас  аттестуют как человека честного  и  порядочного! Как же вы  могли
связаться с грязной шайкой лжецов и головорезов?! Чем это объяснить?
     - У вас расстроены нервы, - сказал Вулф.
     - При  чем тут мои  нервы!  -  не  унимался  Декстер.  -  Самое  черное
злодеяние в истории  страны, за которым стоит гнусная банда, и любой,  любой
человек, который связывает себя с нею, недостоин...
     - Не кричите на меня!  - перебил  Вулф. - И успокойтесь.  Допускаю, что
ваше  раздражение оправданно,  но мистер Кремер не должен был  приводить вас
сюда, пока вы не остыли. Мистер Кремер, чего он хочет от меня?
     - Он подозревает,  что этот фокус с валиками устроили вы, чтобы создать
впечатление, будто они находились в Бюро цен,  которое хочет свалить вину на
промышленников, - проворчал в ответ Кремер.
     - Пф! И вы разделяете его подозрение?
     - Нет. Вы бы сумели лучше воспользоваться этим.
     Вулф снова перевел взгляд на Декстера.
     - Если вы спросите, подтасовал  ли я это дело с валиками,  я отвечу вам
отрицательно. Еще будут вопросы?
     - Среди  служащих  бюро ни в Нью-Йорке,  ни  в Вашингтоне  нет  никакой
Дороти Ангер! - заявил Декстер.
     - Боже мой! - с раздражением произнес Вулф. - Конечно, нет!
     - Что же это значит?
     - А то,  что  такой  особы и не может существовать. Тот,  кто  проделал
фокус с квитанцией  на посылку, был ли это сам  О'Нил или кто другой, должен
был выдумать Дороти Ангер.
     - Вам виднее! - яростно крикнул Декстер.
     -  Мистер Декстер, - твердо сказал Вулф,  - если  вы  собираетесь вести
себя подобным образом, уходите. Вы обвиняете меня  в  том, что я связал себя
определенными обязательствами отыскать убийцу...
     - Как  далеко продвинулись  вы в  ваших  розысках?  - вмешался  Кремер,
пытаясь разрядить обстановку.
     - Дальше вас, иначе вы не сидели бы здесь!
     - В прошлый вечер  я  просто не  понял, почему вы  не ткнули  пальцем в
убийцу, чтобы я арестовал его, - саркастически заметил Кремер.
     -  А я понял,  - сказал Вулф. - Был  момент, когда  мне  показалось это
возможным.  Один из присутствующих сказал нечто весьма примечательное, но вы
помешали мне...
     - Что же он сказал? И кто именно?
     Вулф покачал головой.
     - Я сам до сих пор размышляю над этим... Вы  сорвали наше собрание, - с
упреком продолжал Вулф. - Если бы вы не вели себя  как капризный  ребенок, я
мог бы кое-чего достичь...
     - Признаю - виноват. Я готов на все, чтобы искупить свою  вину. Хотите,
я прямо сейчас соберу их всех?
     - Отличная мысль! - Вулф выпрямился в  кресле,  его  обуял энтузиазм. -
Отличная! Прошу вас. Воспользуйтесь телефоном мистера Гудвина.
     - Боже мой! -  удивленно  воззрился на него Кремер. - Вы принимаете мои
слова всерьез?
     - Конечно, - кивнул  Вулф.  -  Вы бы не пришли сюда, если  бы не были в
отчаянном  положении. Вы бы  не были в  отчаянном  положении,  если бы могли
придумать, какие  еще вопросы и кому  следует  задать. Вот зачем  вы явились
сюда. Вызовите всех этих людей и посмотрим, чем я смогу быть вам полезен.
     -  Что этот человек  воображает  о  себе?!  -  обернулся  к  инспектору
Декстер.
     Кремер не отвечал. Через несколько секунд он поднялся и с тем же хмурым
выражением лица подошел к моему столу. Я уже набирал номер. Он взял трубку.
     - Дежурный? Инспектор  Кремер. Позовите  лейтенанта  Роуклиффа. Джордж?
Слушайте  меня  внимательно. Возьмите  список лиц,  собиравшихся у  Вулфа  в
пятницу  вечером,  свяжитесь  с  ними  по телефону  и  попросите  немедленно
приехать к  Вулфу, Знаю, знаю,  но вы им  скажите... Да, обязательно и  Фиби
Гантер...  Минутку... - Он  обернулся  к  Вулфу: -  Кого-нибудь еще? -  Вулф
покачал головой, и Кремер продолжал в трубку; - Все. Сейчас же пришлите сюда
Стеббинса. Разыщите,  где бы они  ни  были. Добейтесь,  чтобы приехали. Если
нужно, пошлите  за  ними людей.  Да, я знаю. Конечно,  они поднимут шум,  но
мне-то  какая  разница,  если  я рискую своим местом?  В  общем,  не теряйте
времени.
     Кремер вернулся в красное кожаное  кресло, достал сигару и вонзил в нее
зубы.
     - Никогда не думал, что дойду до такого...
     -  Откровенно  говоря, -  пробормотал  Вулф,  -  я  был  удивлен  вашим
приходом. С тем, чем  мы с мистером Гудвином снабдили вас вчера, я думал, вы
далеко продвинулись в ваших поисках.
     - Далеко!.. - Кремер яростно жевал сигару.
     - Извините, - сказал Декстер, вставая. - Мне нужно позвонить...
     - Если  желаете, чтобы вас никто не  слышал,  наверху  есть телефон,  -
предложил я.
     - Нет уж, благодарствую, -  он довольно невежливо взглянул на меня. - Я
предпочитаю автомат. - Он направился к двери, бросив, что скоро вернется.
     - Сейчас мы еще дальше от цели, чем раньше, - сказал Кремер. - Сплошные
белые пятна... Какие детали вас интересуют?
     Вулф хмыкнул:
     - Фотокарточка  и водительские права, полученные  миссис Бун  по почте,
конверт. Хотите пива?
     -  Да.  Отпечатки, пальцев и все такое прочее отсутствуют. Отправлено в
пятницу,  в восемь  часов вечера, с Центрального  почтамта.  Отправитель  не
установлен.
     - Что стало известно о валиках?
     -  Они были надиктованы Буном девятнадцатого марта и  перепечатаны мисс
Гантер двадцатого.  Копии находятся в Вашингтоне, это проверено. Мисс Гантер
допускает, что  Бун, уходя  из конторы, мог захватить не тот чемоданчик.  Но
если так, то валики,  которые он надиктовал во вторник, должны были остаться
в его кабинете, а  их нет. Никаких  следов!  Возможно и другое... Мы просили
всех,  причастных  к  этому  делу,  не  покидать город,  но  в четверг  Бюро
регулирования  цен  попросило  разрешения  для  мисс Гантер  отправиться  по
срочному делу в Вашингтон, и мы дали ей разрешение. Она  вернулась в  тот же
день самолетом. У нее с собой был чемодан.
     Вулф вздрогнул. Одна мысль о  том, что кто-то может добровольно  летать
на самолетах, ужасала его. Он бросил быстрый взгляд на Кремера.
     - Вижу, что вы  ничего  не пропустили. Мисс Гантер ездила  в  Вашингтон
одна?
     -  Туда  одна. Обратно  вернулась с  Декстером и еще двумя сотрудниками
бюро.
     - Она не была в затруднении, объясняя эту поездку?
     - Эта женщина никогда не бывает в затруднении.
     Вулф кивнул:
     - Арчи, конечно, согласен с вами.
     Это  свидетельствовало  о  том, что мы помирились. Иначе  он сказал  бы
"мистер Гудвин".
     Фриц принес пиво и разлил по бокалам.
     - Надеюсь, вы беседовали с О'Нилом? - спросил Вулф.
     -  Беседовал?!  -  Кремер всплеснул  руками. -  Беседовал ли  я с  этим
болтуном?!
     -  Да,  поговорить  он  любит. Арчи рассказывал вам,  какой интерес  он
проявил к содержанию валиков?
     -  Он  до  сих  пор  проявляет,  -  Кремер  отпил  пива.  -  Чудак,  он
рассчитывал, что сможет  оставить этот  пакет  у себя. Хотел нанять частного
детектива,  только  не  вас,  чтобы подвергнуть его лабораторному анализу. -
Кремер сделал  еще глоток. -  Вот  как обстоит дело.  Казалось бы,  можно ли
мечтать о  лучшей  улике, чем эта? Фирменный  пакет Бюро регулирования  цен,
срочная  доставка,  одна марка  погашена,  остальные  нет,  напечатанный  на
машинке адрес...  Нужно ли  рассказывать вам, что  мы только  не  проделали,
включая проверку тысячи пишущих машинок?!
     - Пожалуй, нет.
     - Это заняло бы всю ночь. Проклятая почта заявляет, что ничем не  может
нам помочь: у них трудятся новенькие неопытные  работницы, и штемпелюют  они
марки или  нет проверить невозможно.  -  Кремер налил  себе еще  бокал. - Вы
знаете, что из-за этого дела я могу потерять место?
     - Ерунда, - махнул рукой Вулф.
     - Ну, нет, - возразил Кремер. -  Конечно, все инспектора говорят каждый
вечер своим женам, что наутро могут стать постовыми полицейскими. Но на этот
раз я  действительно  ни в  чем  не  уверен... С  точки  зрения  руководства
уголовной полиции, атомная бомба просто фейерверк по сравнению с этим делом.
У  начальника нью-йоркской полиции началась пляска  святого Витта.  Окружной
прокурор пытается сделать вид, что  его черед наступит, только  когда придет
время отбирать присяжных. Мэра города по ночам мучают кошмары, и он считает,
что, если бы не существовало уголовной полиции, не было бы и убийств. Короче
говоря, во всем виноват я один... А как прикажете мне быть? С одной стороны,
я не должен пятнать доброе  имя видных граждан, даже тех, которые уклоняются
от уплаты налогов, а  с другой -  нельзя забывать  про  общественное мнение,
которое  требует,  чтобы  убийца  Ченни  Буна не  остался безнаказанным. Уже
прошло шесть  дней после убийства, а я все еще  сижу здесь и плачусь  вам  в
жилетку...  - Он залпом осушил  бокал,  поставил его и  вытер  рот  рукой. -
Таково положение.  Можете втоптать меня в грязь, если сочтете необходимым...
Я  чертовски  хорошо  знаю,  что  ни  один  из  ваших  прежних  клиентов  не
подозревался в убийстве, но в данном случае...
     -  Мой клиент  не  отдельная личность, а  ассоциация, - перебил В