я соблазнить, поскольку,  как мне кажется,  такое может  случиться  с
любой девушкой, если у нее пойдет  голова  кругом, но он не сомневался,  что
если бы такое произошло и со  мной, я бы ему  об этом сразу же сказала; знал
он также  и то, что ни мистер Эшби, ни другой человек, похожий на него, не в
состоянии меня увлечь.
     - Давайте внесем полную ясность в  этот вопрос. Вы говорите, что мистер
Эшби вас не совращал?
     - Нет, конечно.
     - А пытался?
     Она заколебалась, прежде чем ответить "нет".
     Подумав, добавила:
     -  Три раза он водил меня в ресторан  на шоу, последний раз  это было с
год  назад. После этого приглашал  меня еще несколько  раз, но  я не  пошла,
потому что узнала, что он из себя представляет. И он мне не нравился.
     Брови Вулфа приняли нормальное положение.
     - Тогда почему же полиция считает, что он вас совратил?
     - Не знаю. Очевидно, им кто-то так сказал. Несомненно, кто-то наговорил
им массу всяких небылиц обо мне и мистере Эшби, судя по их вопросам.
     - Кто именно? Они ни на кого не ссылались?
     - Нет.
     - Знаете ли вы, кто это сделал? Или догадываетесь?
     - Нет.
     Вулф повернулся ко мне:
     - Арчи?
     Этого   следовало  ожидать.  Вечная  история:  Вулф  притворяется,  что
совершенно  не разбирается  в  женщинах,  а  я,  наоборот,  являюсь  крупным
специалистом в области женской психологии. Так  что практически  Вулф просил
меня определить, совратил ли Деннис Эшби Эльму  Вассоз, да  или нет.  Какого
дьявола, я же  не давал показания под присягой, да  и  определенное мнение у
меня еще не сложилось.
     Я сказал:
     - Мисс Вассоз,  возможно, права... Кто-то подсунул полиции ложную линию
расследования, за  которую  те  с радостью  ухватились.  Скажем, тридцать  к
одному.
     - Ты веришь ей?
     Эльма медленно повернула ко мне голову.
     - Да. Скажем, двадцать к одному.
     - Благодарю вас, мистер Гудвин.
     И снова повернулась к Вулфу.
     Он довольно долго смотрел на нее, прищурив глаза.
     - Хорошо, допустим, что  вы говорите  искренне,  что тогда? Вы начали с
того, что должны мне все рассказать, и я вас выслушал. Ваш отец погиб. Я его
высоко  ценил, и  я не  посчитался бы  с  усилиями,  если  бы можно было его
воскресить. Но чего вы  можете ожидать от меня,  кроме сожалений, которые  я
уже высказал?
     - Но...
     Она удивилась.
     - Я думала -  разве не  ясно, что  они  намереваются  сделать?  Я  хочу
сказать, они вообще не собираются ничего делать. Если они считают,  что отец
убил мистера Эшби  из-за меня, а потом из страха разоблачения убил себя, что
они могут сделать?  На этом все кончится,  потому что для  них расследование
уже  закончено.  Так что  теперь я сама должна что-то предпринимать, а я  не
знаю, что именно. Поэтому я пришла к вам. Папа говорил...
     Она замолчала, прикрыв рот растопыренными пальцами. Это  было ее первое
резкое движение.
     - Ох! - почти простонала она, рука у нее бессильно упала.
     Тут же вскинула голову и заговорила по-другому:
     - Какая непростительная рассеянность... Ну, конечно же! Прошу  вас меня
извинить.
     Раскрыв  свою большую  сумочку из  коричневой кожи, она  запустила туда
руку и что-то вытащила.
     -  Мне  следовало  это сделать  с самого  начала.  Видите  ли, папа  не
истратил ни единого цента из денег, полученных от вас, он относился к  ним с
огромным благоговением. Здесь собраны все долларовые бумажки, которые вы ему
платили. Он  говорил, что  в один прекрасный день сделает  на них что-нибудь
особенное, только не упоминал, что именно... Он просто считал...
     Она замолчала, прикусив губу...
     - Только без истерик! - испугался Вулф.
     Она кивнула.
     - Знаю.  Не бойтесь, я не стану плакать. Я не пересчитывала деньги,  но
тут должно быть около пятисот долларов, ведь вы платили ему по три доллара в
неделю на протяжении трех с половиной лет.
     Она  неслышно  поднялась  с  кресла,  положила  пачку  на стол Вулфа  и
вернулась на место.
     - Конечно, для  вас  это пустяки, ерунда  по  сравнению с  пятьюдесятью
тысячами, которые вам платят за ваш труд, так что в действительности я прошу
милостыню.  Но  это  не  для  меня, это для моего  отца!  И в  конце  концов
получается,  что на  протяжении  трех с  половиной лет  он даром  чистил вам
обувь.
     Вулф укоризненно посмотрел на меня.
     Признаю, что я без разрешения  впустил  Эльму в  дом, но по его взгляду
можно было предположить, что я убил и Эшби, и Пита, и ей подсказал  план его
убийства.
     Потом он перевел взгляд на девушку.
     - Мисс  Вассоз, вы просите меня  установить невиновность  вашего отца и
вашу непорочность, так?
     - Моя непорочность не имеет никакого значения.
     - Но невиновность вашего отца для вас очень важна?
     - Да. Да!
     Вулф ткнул пальцем в пачку денег, перетянутую резинкой.
     - Это  ваши деньги. Заберите их. Как вы справедливо сказали, это пустяк
за подобную работу, и если я окажусь таким Дон-Кихотом, что возьмусь за нее,
мне оплата не потребуется. Сейчас я ничего не отвечу, ибо если бы мне сейчас
требовалось сказать  "да"  или "нет",  я бы сказал "нет". Полночь, я  устал,
давно пора лечь спать. Я сообщу вам свое решение утром. Вы останетесь здесь.
В доме имеется свободная комната со всеми удобствами.
     Он отодвинул кресло и поднялся
     - Но я не хочу... У меня с собой ничего нет.
     - Важно то, что вы сами здесь...
     Он хмуро посмотрел на нее:
     -  Предположим  следующее:  догадки  полиции  правильны,   мистер  Эшби
действительно  вас соблазнил, ваш  отец узнал  об этом  и убил его, а потом,
испугавшись разоблачения, покончил  с собой; и допустим, что зная  обо  всем
этом,  вы  бы  уехали  к  себе  домой, чтобы  провести  там  ночь  в  полном
одиночестве. Что бы вы сделали?
     - Но это же неправда! Такого не было.
     - Я сказал "предположим". Так что предположите, что все это было... что
бы вы сделали?
     - Ну... в таком случае я, просто убила бы себя, естественно.
     Вулф кивнул:
     - Полагаю, что убили  бы. А если вы  умрете  сегодня вечером или завтра
утром  при  обстоятельствах,  которые  допускают  возможность  самоубийства,
другие,  включая  полицию,  утвердятся в  своих  предположениях.  Убийца это
понимает, а поскольку  его попытка представить вашу смерть  как самоубийство
могла бы удастся, а попытка представить смерть вашего отца  как самоубийство
уже удалась, он, пожалуй, может снова пойти на риск, чтобы полностью замести
следы.  Если он знает вас,  ему известно, что вы - девушка с характером, что
вы  доказали,  явившись  сюда,  и  вы  превратились для него  в  смертельную
опасность до конца  вашей  жизни.  Вы  останетесь  на  ночь  здесь.  Я  буду
недоступен до одиннадцати часов утра, но с вами останется мистер Гудвин, ему
вы расскажете все, что вы знаете и что может оказаться полезным. Если я решу
вам помочь  в качестве услуги  вашему отцу, мне  потребуется вся информация,
которой вы располагаете. Не пытайтесь что-либо утаить от мистера Гудвина, он
прекрасно  разбирается  в   психологии   молодых  привлекательных  женщин...
Спокойной ночи.
     Вулф повернулся ко мне:
     - Проверь, в порядке ли южная комната. Спокойной ночи.
     И он ушел.
     Когда до нас донесся скрип лифта, Эльма повернулась ко мне:
     - Возьмите деньги, мистер Гудвин. Я не хочу...
     Она задрожала, голова у  нее повисла, обеими руками  она закрыла  лицо.
Какое счастье,  что она не дала волю  своим нервам, пока не удалился Великий
Человек!

     Глава III

     В среду без четверти одиннадцать я печатал, сидя за своим столом.
     Когда  я постучал в дверь  южной комнаты,  находящейся на третьем этаже
прямо  над спальней Вулфа,  в семь сорок  пять,  Эльма уже не  спала и  была
полностью  одета.  Она  сказала,  что  провела  ночь  спокойно,  но  по   ее
воспаленным глазам этого нельзя  было сказать. Я всегда  завтракаю на кухне,
но  Фриц, очевидно, посчитал,  что кормить  гостью тоже  там  неприлично,  и
накрыл нам на стол в столовой: апельсиновый  сок, горячие лепешки  с медом и
взбитыми  сливками, пара кусочков бекона, пара яиц всмятку  с чесноком и две
чашки кофе.
     После этого  мы прошли в кабинет, почти целый  час, от 8.40  до  9.30 я
задавал Эльме вопросы, на которые она с готовностью отвечала.
     С того времени, как она  начала работать в  "Мерсерз Боббинз"  два года
назад, размеры офиса  фирмы  в  административном  здании  на  Восьмой  авеню
выросли вдвое, штат утроился. Она  не знала, что произошло с  их фабрикой  в
Нью-Джерси, но она  сильно  расширилась. Все  понимали, что  своими успехами
фирма обязана способностям и усилиям одного человека, Денниса Эшби, которого
три года назад назначили главой отдела продажи и рекламы. Он рекламировал не
одни  бобины, фирма  теперь выпускала  более двадцати наименований  изделий,
используемых в швейной промышленности.
     Из десятка  членов штата, которых она назвала и описала, я привожу лишь
несколько человек:
     Джон  Мерсер,  президент.   В   сентябре  месяце  в   офисе  состоялось
празднование с пуншем и кексами его дня рождения.  Мерсеру пошел  шестьдесят
второй  год. Он  унаследовал  дело  от отца. Считалось, что  ему принадлежит
большая часть акций корпорации.  Он почти все время  находился на фабрике, в
Нью-Йоркской же конторе бывал  всего два раза в  неделю. Фирма чуть  было не
прекратила  существование,  когда  Мерсер  сделал  Эшби  вице-президентом  и
поручил  ему  реализацию в  рекламу.  Он  обращался  к своим сотрудникам  по
именам, они все его любили, за глаза называли "Большим Эм". У него были дети
и внуки, но сколько именно Эльма  не  знала.  Ни  один из  них  в  фирме  не
работал.
     Эндрю  Буш,  секретарь  корпорации и  управляющий  конторой, тридцати с
небольшим лет, не женат. Еще год назад  он был старшим бухгалтером, но когда
умер управляющий конторой в весьма почтенном возрасте, Мерсер выдвинул Буша.
У  него имелся свой  собственный кабинет, но три или  четыре раза  в день он
появлялся в рампусе и обходил столы. (Рампус - это просторное помещение, где
работало  двадцать восемь девушек. Одна из  них окрестила  его "рампусом", и
название   прижилось).  Он   обязал   стенографисток  заходить   к  нему   и
предупреждать, куда она идет, когда за одной из них посылал Эшби. Поэтому за
спиной Буша называли "паладином"*.

     * Паладин: имеется в виду человек, беззаветно преданный делу.

     Филип Хоран, ответственный  за продажу, сорока лет, женат,  имеет двоих
или троих детей. Я включил  его в список потому, что а) он редко появлялся в
своем  офисе  до четырех  часов,  но  одна  из девушек видела  его  утром  в
понедельник;  б)  ожидали,  что  именно он займет  пост,  на который  Мерсер
поставил Эшби, он  был  этим страшно обижен;  в) он просил одну  из девушек,
давно работающую в фирме, выяснить, что произошло и происходит  между Эшби и
Эльмой Вассоз.
     Фрэнсис Кокс, секретарь в приемной. Эльма сказала, что ей лет тридцать,
так что, вероятно, ей было лет двадцать семь  - двадцать восемь.  Кое-что  в
отношении женщин мне известно. Я включаю ее потому, что если она видела, как
Пит входил в кабинет Эшби, она могла видеть и кого-то другого.
     Покойный  Деннис  Эшби. Год назад  он  сказал  Эльме, что  ему тридцать
восемь лет.  Давно начал работать  в  "Мерсерз  Боббинз" складским  клерком.
Невзрачный  и очень некрасивый.  Когда я  попросил Эльму сказать,  на  какое
животное он больше всего похож, она назвала обезьяну. Почти половину времени
он проводил вне стен офиса по вопросам кредитов. У него не было собственного
секретаря.  Когда  же ему требовалась  стенографистка,  он вызывал  одну  из
рампуса; вопросами  его  деловых  свиданий  ведала  Френсис Кокс. У  него  в
кабинете  хранилась уйма папок с делами. Девушки вполне обоснованно прозвали
его  "Грозой".  О его связях  с  девушками Эльма  в точности  не  знала,  но
разговоров по этому поводу было много.
     Джоан Эшби, вдова. Ее я  включил  потому, что жену убитого нужно всегда
учитывать... Когда-то  она работала в "Мерсерз Боббинз",  ушла оттуда, выйдя
замуж за  Эшби.  Это случилось  до того,  как Эльма  получила место в фирме.
Девушка ее ни разу  не  видела и  практически ничего о ней не знает. Сидя  в
ресторане, Эшби сказал  Эльме, что его женитьба оказалась ошибкой и  что  он
старается  склонить  супругу на  развод,  но  ведь  эта  фраза  стала  почти
классической у женатых повес.
     Эльма  Вассоз.  Когда  я ее спросил,  почему  она  согласилась  пойти в
ресторан с женатым человеком, она ответила: "Я сказала папе, что мистер Эшби
пригласил  меня, и он  велел  мне  пойти.  Он  сказал,  что  каждая  девушка
испытывает   непреодолимое  любопытство   в  отношении  женатых  мужчин,  ей
непременно  хочется с одним из них где-нибудь побывать, так почему бы мне не
сделать это? Разумеется, он меня знал".
     Что касается утра понедельника, Эльма стенографировала письма в комнате
Буша от  9.40 до 10.15, а потом  находилась  в  рампусе  со всеми остальными
девушками.  Около  половины  двенадцатого  Джон  Мерсер  появился  вместе  с
неизвестным человеком и созвал их всех, а незнакомец стал расспрашивать,  не
входил  ли кто-то  из  них  этим  утром  в  комнату  Эшби и  не  заметил  ли
кого-нибудь, кто туда входил;  услышал в ответ единодушное "нет", после чего
мистер Мерсер сообщил им о случившемся.
     Даже  при  наличии моего  "исключительного понимания психологии молодых
привлекательных женщин", мне ни разу не показалось, что Эльма что-то от меня
утаивает, разве что какие-то мелочи под самый конец, когда я спросил ее, кто
мог, по  ее мнению, солгать полицейским про нее и Эшби. Эльма  не захотелось
никого называть без веских на то  оснований.  Я сказал,  что это смешно, что
любой  мужчина  или  женщина,  узнав, что его или  ее оклеветали, непременно
заподозрит кого-нибудь  из  окружающих, но  ее нельзя было переубедить. Если
кто-то  и желал ей зла, она не знала  этого человека. Разве что Эшби.  Но он
умер.
     В  одиннадцать  часов я печатал за своим  столом  заключительную  часть
нашей беседы,  когда раздался  звонок  внутреннего телефона, я повернулся  и
взял  трубку.  В оранжерее  Ниро  Вулф редко  отвлекался  от своих обожаемых
растений, чтобы  позвонить мне.  Поскольку он  завтракает у себя в спальне и
после этого прямиком поднимается  на  крышу,  я  с ним еще не  виделся  и на
всякий случай поздоровался.
     - Доброе утро, Арчи. Что ты делаешь?
     - Печатаю мое интервью  с  мисс Вассоз, только суть. Не дословно. Почти
закончил.
     - Ну и?
     - Ничего из  ряда  вон выходящего. Некоторые  факты, возможно, окажутся
полезными; что касается доверия к ее словам, теперь уже пятьдесят к одному.
     Он хмыкнул.
     - Она поела? Гость, званный или незванный, не должен голодать.
     И неожиданно добавил:
     - Пятьдесят  к одному, ты говоришь? Пожалуй, больше. Скажи, что другое,
кроме правды, могло привести ее сюда? Черт побери, где она?
     -  У  себя в  комнате.  Разумеется,  на  работу  она не  пойдет.  И  не
беспокойтесь, она не голодает. Поела. Позвонила в прокуратуру  узнать, когда
сможет получить тело отца... Молчание.
     - Отчет  в газете подтверждает ее выводы, что  полиция решила, будто ее
отец убил Эшби, а затем покончил с собой. Не так прямо, конечно. Ты читал?
     - Да. Она тоже.
     -  Но  газеты могут  ошибаться,  а  на  этот  раз наверняка  ошибаются.
Возможно,  что  мистер  Кремер  хитрит.  Если  это  так, тебе  придется  это
выяснить. Досконально.
     - Может знать Лон Коэн.
     - Этого недостаточно. Тебе надо повидаться с мистером  Кремером. Сейчас
же.
     - Если он и хитрит, то все равно своих карт не раскроет.
     -  Нет,  конечно.  Придется   проявить   ловкость.  Призови  на  помощь
собственную сообразительность в сочетании с опытом.
     - Да,  да, я  уж  таков... Хорошо,  я отправлюсь,  как  только  закончу
печатать. Мне требуется еще минут пять. Вы найдете мой отчет в своем ящике.
     Я повесил трубку.
     Мне  хватило трех  минут. Я положил первый  экземпляр в  стол Вулфа,  а
копию к себе,  пошел на  кухню предупредить Фрица, что ухожу, взял пальто на
вешалке и вышел из дома. До Южного отдела по расследованию убийств от нашего
старичка-особняка  довольно  далеко,  но  моя голова любит отдыхать,  пока я
шагаю по дороге, а мне надо было обдумать "возможные подходы" к Кремеру, так
что на Девятой авеню я остановил такси.
     Дежурный полицейский, который отнюдь не был моим любимым представителем
администрации  города,  сказал,  что  Кремер  занят,  но  мне может  уделить
несколько минут. Я ответил:
     - Нет,  благодарю  вас,  -  и  уселся  ждать. Лишь  около  полудня меня
проводили через холл в кабинет Кремера.
     Инспектор стоял у края стола. Когда я вошел, он усмехнулся.
     - Так что ваш клиент приобрел билет в одну сторону? Хотите видеть его?
     Предварительное обдумывание "подхода" редко себя  оправдывает. Учитывая
теперешнее состояние ума Кремера было бы бессмысленно пытаться его умаслить,
поэтому я на ходу перестроился.
     - Пустяки, - сказал я с вызовом, - если вы имеете в виду Вассоза, то он
не был нашим клиентом, а всего  лишь чистильщиком  сапог.  Вы  в долгу перед
мистером Вулфом, неплохо было бы начать  расплачиваться, Эльма Вассоз,  дочь
Питера, прошлую ночь находилась в нашем доме.
     - Вот это да! В вашей комнате?
     - Нет, я сильно храплю. Она явилась и расплакалась, что ее жизни грозит
опасность. Человек, покончивший с Эшби и ее отцом, теперь намеревается убить
и ее.  Кто он  такой, она  не  знает.  Затем утренние газеты сообщили совсем
другое.  Не  то,  чтобы  все  было сказано  своими  словами,  но  достаточно
прозрачно. Вассоз убил Эшби,  а когда вы  стали наступать ему  на пятки,  он
нашел  подходящий  обрыв и спрыгнул с него вниз. Получается, что вы знали об
этом, когда  приходили побеседовать с мистером Вулфом в  понедельник,  знали
про Эшби  и  Эльму Вассоз. Почему же  вы  об этом  не рассказали? Если бы не
играли в молчанку, мы бы вчера не впустили ее к себе в дом. Таким образом вы
кое-что  задолжали  Вулфу. Когда он выставит ее  из  дома,  ему  хочется  ей
высказать пару напутственных слов. Поэтому ему надо  знать,  кто сообщил вам
про нее и Эшби. Неофициально, конечно, ваше имя не будет упомянуто.
     Кремер откинул назад  голову и  рассмеялся. Не раскатисто,  всего  лишь
"ха-ха". Протянув руку, он ткнул мне в грудь указательным пальцем.
     - Ночевала в доме Вулфа, ха? Поразительно! Мне бы  хотелось слышать его
речь. Как он ее назовет,  интересно знать? Не потаскухой, конечно, у него на
это  найдется  какое-нибудь  витиеватое  словечко, вроде блудницы. И  у него
хватило наглости... уходите, Гудвин!
     - Он хочет знать...
     - Глупости! Отправляйтесь.
     - Но, черт побери!
     - Уходите.
     И поскольку мне теперь не над чем было ломать голову, назад на Тридцать
пятую улицу я пошел пешком.
     Вулф сидел  за своим  столом с  книгой Ширфа "Расцвет и  закат Третьего
Рейха". На подносе рядом стояла пивная  бутылка и стакан,  а возле них лежал
мой отчет о  разговоре с Эльмой. Я  прошел к своему  столу и сел, дожидаясь,
когда Вулф дочитает до конца абзаца и поднимет глаза.
     -  Нам  придется  выставить  ее, - начал  я, -  это сделаете  вы. Я  бы
предпочел  на  ней жениться  и заняться ее перевоспитанием, но тогда  Кремер
отберет у меня лицензию... Полный отчет?
     Вулф ответил "да", и я доложил. Под конец я сказал:
     - Как видите, никакой ловкости не потребовалось. Первое, что я услышал,
"Ваш клиент приобрел билет в одну  сторону",  прозвучало вполне убедительно.
Он не хитрит, он  не сомневается  в своей  правоте. И за невежливый смех его
винить  нельзя, он искренне  верит, что вы приютили  под своей крышей шлюху.
Что касается отказа назвать...
     - Заткнись!
     Я  откинулся  на спинку  кресла и  скрестил  ноги.