йну, чем продолжать эти бессмысленные споры. Так вот, когда  вы
получите мой отчет о расходах, который будет приложен к счету,  там  будет
указана статья: "Подержанная пишущая машинка "Ундервуд",  восемьдесят  два
долларам.  Поскольку  я  хотел  полностью  исключить  всякую   возможность
разоблачения, то теперь эта машинка  покоится  на  дне  реки,  но  у  меня
сохранились - или, вернее сказать, я знаю, где хранятся, и без труда  могу
заполучить - странички отпечатанного на ней текста... И если  вам  удастся
раздобыть у инспектора  Кремера  листочки  с  ответами,  которые  получили
конкурсанты,  или,  по  крайней  мере,  хорошие  их  фотокопии,  я   смогу
предоставить вам возможность провести сравнение. В результате которого  вы
убедитесь, что разосланные конкурсантам ответы напечатаны на той же  самой
машинке, которая означена в моем отчете о расходах.
     Хири оглушительно расхохотался. За всеми хлопотами я как-то уже успел
подзабыть, какой это большой мастер смеяться, а на этот раз  он  превзошел
самого себя. Издав пару мощных  рулад,  он  передохнул,  сделал  небольшую
паузу, успев выпалить: "Потрясающий  мерзавец!",  и  потом  еще  некоторое
время посмеялся. Хансен и О'Гарро молча наблюдали за этой картиной, причем
у О'Гарро был такой насупленный вид, будто  он  с  трудом  заглатывал  эту
малоприятную пилюлю.
     Когда Хири уже слегка истощился и  в  комнате  стало  можно  услышать
нормальную человеческую речь, заговорил Хансен.
     - Вы хотите сказать, что это вы разослали конкурсантам ответы?
     - Вернее сказать, это сделал человек, находившийся у меня на  службе.
Если вы настаиваете, я могу вам его представить,  но  я  предпочел  бы  не
называть его имени.
     - Думаю, мы не будем настаивать, как вы считаете, Пэт?
     - Обойдемся! - ответил, слегка смягчившись, О'Гарро.  -  Пропади  все
пропадом!
     - Неудивительно, что вы так настаивали на доверительных отношениях, -
обратился Хансен к Вульфу. - Это в корне меняет дело.
     - Хм... Еще бы, - сухо заметил Вульф. - Особенно если учесть, что  вы
сами только что заявили, что именно рассылка конкурсантам ответов и спасла
конкурс от краха. Это составляло одну из моих задач, другая же заключалась
в том, чтобы вынудить кого-то предпринять какие-то действия.  Я  не  знал,
кого именно и к каким конкретно действиям, но мне представлялось, что  это
будет стимулировать развитие событий, и так оно и оказалось.
     - Да уж, что верно,  то  верно,  -  согласился  О'Гарро.  -  Пожалуй,
события развивались даже несколько слишком  интенсивно,  но  этого  вы  не
могли предотвратить.
     - Я должен был это предотвратить. Мистер Асса должен был  остаться  в
живых. Если бы я не совершил грубейшей ошибки. - Вульф мрачно  сжал  губы,
потом снова расслабился. - Так что,  дать  вам  для  сравнения  странички,
отпечатанные на нашей машинке?
     - Нет, не надо, - ответил Хансен. - Ваше мнение, Пэт?
     - Да нет, ни к чему.
     - И все-таки, - обратился Хансен к Вульфу, -  мы  по-прежнему  хотим,
чтобы вы взяли на себя  организацию  конкурса.  Разумеется,  оплата  ваших
услуг будет сверх той суммы, которая означена в вашем  счете.  Это  никоим
образом не...
     - Я ведь уже сказал, нет! - как раненый зверь прорычал Вульф.
     И, должен признаться, я всецело разделял его чувства.  Ради  каких-то
смутных понятий о чести отказываться от пятидесяти тысяч - занятие  и  так
достаточно  тяжелое.  Но  заставлять  человека  проделывать   этот   номер
несколько раз кряду - это уже смахивало  на  садизм...  Они  пытались  его
уломать, особенно долго не сдавался Хири, но в конце  концов  им  все-таки
пришлось сдаться. Правда, когда они уже уходили и я вышел  в  прихожую  их
проводить, они загнали меня под вешалку и попытались внушить мне, что если
бы я уговорил Вульфа, то внакладе бы не остался,  но  я  был  тверд  и  не
оставил им никакой надежды. Честно говоря, в тот момент мне вообще было не
до них. Меня мучила совсем другая, глубоко личная проблема, и, едва закрыв
за гостями  дверь,  я  тут  же  вернулся  в  кабинет,  чтобы  без  всякого
промедления приступить к ее решению.
     - Что ж, - обратился я  к  Вульфу,  -  ничего  не  скажешь,  это  был
блестящий  трюк.  Просто  шедевр.  Пальчики  оближешь!  Так  что   примите
поздравления. Мало того, что вы изменили правила  игры  и  позволили  себе
откровенно лгать, прямо глядя мне в глаза, вы еще умудрились  взгромоздить
на эту ложь другую, уверяя меня, что и не думали  менять  никаких  правил.
Так как там насчет доверительных отношений?  И  как,  интересно,  я  смогу
после всего этого поверить хоть одному вашему слову?
     Он скривил рот. По его замыслу это должно было изображать улыбку.
     - Ты  всегда  можешь  верить  мне,  Арчи.  Ну-ка  воспользуйся  своей
блестящей, несравненной памятью и попробуй дословно восстановить все,  что
я говорил тебе по этому  поводу.  Сначала  я  сказал:  "На  такую  дерзкую
провокацию я не мог даже рассчитывать". Что было чистой правдой. Я на  нее
вовсе и не рассчитывал, я был в ней совершенно уверен, ибо собственноручно
ее организовал. Потом я сказал: "Я даже не включал это в  число  вероятных
событий".  И  это  тоже  было  правдой.  Ибо  оно  было  не  вероятным,  а
стопроцентно достоверным. Так что я ни разу не сказал тебе прямой лжи и не
собираюсь делать этого впредь. А если я и позволил себе  пару  каламбуров,
то исключительно для того, чтобы уберечь тебя  от  необходимости  говорить
откровенную ложь мистеру Стеббинсу или кому-нибудь другому, кто вздумал бы
задавать тебе нескромные вопросы. Ну что, точно  ли  я  процитировал  свои
заявления?
     Я  что-то  пробурчал  в  ответ,  не   желая   компрометировать   свою
несравненную память.
     - Или ты предлагаешь вовсе исключить из наших приватных  бесед  какие
бы то ни было словесные уловки и каламбуры? Но тогда от этого пришлось  бы
отказаться не только мне, но и тебе. Ну как, ты готов к этому?
     - Пожалуй, нет, сэр.
     - То-то же... Вот так-то лучше. Без них нам не продержаться и недели,
- с довольным видом прохрипел он.
     И позвонил, чтобы принесли пива.



   Рекс Стаут
   Охота за матерью

   Перевела с английского К.О.Добролюбская

   1

   Дверной звонок раздался сразу после одиннадцати, во вторник в  начале
июня, я вышел в холл, посмотрел сквозь стеклянную, прозрачную  только  с
моей стороны панель и увидел то, а, скорее, ту, кого и  ожидал  увидеть:
женщину с удлиненным лицом, с немного слишком большими серыми глазами, с
чуть-чуть более тонкой фигурой, чем требовалось по самым  высоким  оцен-
кам. Я знал, кто она, поскольку во второй половине дня понедельника  она
нам звонила, и мы условились о встрече. Мне была знакома  ее  внешность,
потому что я несколько раз видел ее в театрах и ресторанах.
   Кроме того, я достаточно много знал о ней, в чем мне, отчасти помогла
печать, отчасти - слухи. Поэтому я мог кратко проинформировать Ниро Вул-
фа, не прибегая ни к каким поискам. Это была вдова Ричарда Вэлдона,  пи-
сателя, умершего около девяти месяцев назад - он утонул в чьем-то плава-
тельном бассейне в Винчестере - после чего четыре его книги стали  бест-
селлерами, а одна - "Никогда не мечтай снова" - вышла тиражом более  од-
ного миллиона экземпляров по цене пять долларов девяносто пять центов, и
поэтому счет от частного детектива не должен был волновать нашу  посети-
тельницу.
   Пять или шесть лет тому назад Ниро Вулф прочитал "Никогда  не  мечтай
снова" и сразу же избавился от этой книги, отдав ее в библиотеку. Но за-
хотел достать последнюю книгу Вэлдона "Его собственный образ", и  вскоре
она заняла место на книжной полке Ниро Вулфа. Это и  послужило  причиной
того, что теперь он приподнял свою тушу со стула - я ввел миссис  Вэлдон
в кабинет, а Вулф продолжал стоять, пока она не села в  красное  кожаное
кресло, стоявшее у письменного стола. Я направился к своему столу и сел,
не ожидая услышать ничего любопытного. Миссис Вэлдон сообщила по телефо-
ну, что хочет всего лишь проконсультироваться с Вулфом о  чем-то  сугубо
личном, но сейчас по ее виду я бы не сказал, что ее ограбили или  причи-
нили какой-то вред. Скорее всего, речь пойдет о чем-то ординарном, вроде
анонимного письма или исчезнувшего  родственника.  Поставив  сумочку  на
подлокотник, она огляделась.
   Взгляд ее больших серых глаз на мгновение остановился на  мне,  потом
она повернулась к Вулфу и сказала:
   - Моему мужу понравилась бы эта комната.
   - Миссис, - сказал Вулф, - а мне понравилась одна из его книг,  но  с
оговорками. Сколько ему было, когда он умер?
   - Сорок два.
   - А сколько лет вам?
   Этот вопрос предназначался мне. Все дело в том, что у Вулфа есть  три
убеждения: а) враждебное отношение Вулфа к женщинам лишает  его  возмож-
ности что-нибудь понять даже в простеньких экземплярах; б) мне достаточ-
но провести хотя бы час с любой из них, чтобы дать точное определение; и
в) чтобы не затруднять себя, нужно задать женщине несколько резких и не-
уместных вопросов. А его любимый вопрос: "Сколько вам лет?" Как  женщина
на него прореагирует - это и позволит верно судить о ней.
   Люси Вэлдон выбрала наиболее верное решение. Она улыбнулась и  сказа-
ла:
   - Достаточно много, даже слишком. Двадцать шесть. Это настолько  мно-
го, что можно определить: ты нуждаешься в помощи... поэтому я  и  здесь.
То, что я намереваюсь рассказать, сугубо...  сугубо  конфиденциально,  -
она взглянула на меня. Вулф кивнул:
   - Так всегда говорят. Такова наша профессия. Но мои  уши  -  это  уши
мистера Гудвина, а его уши - мои. А что касается конфиденциальности,  то
я не думаю,  что  преступление,  которое  вы  совершили,  было  чересчур
серьезным.
   Она улыбнулась снова. Правда, улыбка лишь мелькнула и тут же исчезла,
но все же это была улыбка.
   - Нет, речь идет не о преступлении. Я хочу, чтобы вы нашли  для  меня
одного человека. Дело немного... как бы это сказать... необычно. В  моем
доме находится ребенок, а я хотела бы узнать, кто его мать.  Как  я  уже
говорила, все это строго конфиденциально. Но для некоторых это  все-таки
не тайна. Моя служанка и кухарка в курсе дела, кроме них - мой адвокат и
двое моих друзей. И это все, поскольку я не уверена что оставлю  ребенка
у себя.
   Вулф нахмурился, что было неудивительно:
   - Я не специалист по детям, мадам.
   - Конечно, я понимаю. Дело не в том. Я хочу... но прежде я должна вам
все рассказать. Я получила его две недели назад, в воскресенье,  двадца-
того мая. Позвонил телефон, я ответила, и голос в трубке сообщил, что  в
моем вестибюле кое-что лежит... И там на полу я нашла сверток из одеяла.
Я взяла его, а в комнате обнаружила приколотый к одеялу листок бумаги, -
она открыла сумочку и вынула из нее листок.
   К этому моменту я был уже рядом с ней, взял записку - достаточно было
одного взгляда, чтобы прочитать ее и протянуть Вулфу, но  я  обошел  его
письменный стол, изучая записку. Это был листок размером четыре на шесть
обычной дешевой бумаги. Записка из пяти кривых строчек, напечатанных  на
детском гектографе, была кратка и лаконична:
   Миссис Ричард Вэлдон
   Этот ребенок для вас
   Потому что мальчик должен
   Жить в доме
   Отца
   В углу листка были две дырочки от булавки. Вулф  положил  записку  на
стол, повернулся к посетительнице и спросил:
   - Это правда?
   - Я не знаю. Разве я могу знать? Но, может быть, и правда.
   - Может быть, или маловероятно?
   - Думаю, что возможно, - она закрыла сумочку и положила ее на прежнее
место.- Я считаю, что такое вполне могло случиться, - она опустила  руку
с обручальным кольцом. Взгляд ее остановился на мне, потом возвратился к
Вулфу. - Но вы отдаете себе отчет в том, что все  сказанное  должно  ос-
таться между нами?
   - Конечно.
   - Хорошо... Я расскажу вам все, потому что хочу, чтобы вы все поняли.
Мы с Диком поженились два года тому назад. Да,  два  года  исполнится  в
следующем месяце. Мы были влюблены друг в друга, я все еще так думаю. Но
для меня много значило и то, что он был знаменитостью, а  я  при  нем  -
миссис Ричард Вэлдон.
   А для него много значило... то, кем я была. А  я  была  из  известной
семьи Армстед. Я не знала, насколько это важно для него, пока мы не  по-
женились, но он так и не понял, что мне до смерти надоело быть  Армстед,
- она перевела дыхание. - До нашей свадьбы у него была репутация Дон Жу-
ана, но, как это часто бывает, все оказалось преувеличенным.  В  течение
двух месяцев мы были полностью...
   Она замолчала и закрыла глаза, но через секунду продолжила:
   - Для меня не существовало ничего, кроме нас двоих. И для него, я ду-
маю, тоже. Я уверена в этом. Но потом... я не знаю,  что  произошло,  но
все изменилось. В течение последнего года его жизни, возможно, у него  и
была женщина, а может и две или дюжина... я ничего не знаю точно.  Но  я
уверена, это могло быть. А ребенок... как вам сказать? Вполне мог  быть.
Понимаете?
   - Пока да, - Вулф кивнул. - Но что вас интересует больше всего?
   - Ребенок Я собиралась иметь одного или двух... в самом деле,  и  Дик
хотел, но я решила подождать. Отложила это на потом.  И  вот...  ребенок
есть, он у меня, - она показала на записку, лежащую на столе Вулфа. -  Я
думаю, что в записке все совершенно верно. Мальчик должен  жить  в  доме
своего отца, должен носить его имя. Но вопрос в том, был ли  Ричард  его
отцом? - Она снова повернула руку с кольцом. - Вот так.
   Вулф вздохнул.
   - Такой вопрос разрешить не удастся, разве вы не знаете. Гомер  гово-
рил: "Ни один человек не может быть уверенным, кто его отец". И  Шекспир
подтверждал: "Мудр тот отец, который знает своего ребенка". Я  не  смогу
помочь вам, мадам. Да и никто не сможет.
   Она улыбнулась:
   - Конечно же, вы можете мне помочь. Не в ваших  силах  доказать,  что
именно Дик отец ребенка. Но вы ведь можете выяснить, кто положил младен-
ца ко мне в вестибюль и, кто его мать. А потом... - она открыла сумочку.
- Я вычислила сама... - Из сумочки она достала листок  иного  размера  и
качества. - Доктор сказал, что двадцатого мая ребенку было четыре  меся-
ца. Значит, он родился примерно двадцатого января, а был зачат  примерно
двадцатого апреля прошлого года. Когда вы узнаете, кто его мать, вы смо-
жете выяснить все о ней и о Дике, чтобы удостовериться, были ли они тог-
да близки. Вы не установите, что младенец его сын, но этого будет доста-
точно. И если это все обман, Дик не отец, мне это поможет,  не  так  ли?
Первое - узнать, кто подбросил ребенка, второе - кто его мать. А я, воз-
можно, захочу сама задать ей несколько вопросов, просто для себя. А  там
посмотрим.
   Вулф, откинувшись в кресле, хмуро посмотрел на нее. Все это  начинало
походить на работу, от которой он отказался бы в том случае, если бы го-
ворил с клиенткой по телефону. Вулф терпеть не мог такой работы,  а  его
текущий счет в банке был вполне достаточен для приличного существования.
   - У вас богатое воображение, - сказал он, - а я не волшебник,  миссис
Вэлдон.
   - Конечно, нет, но вы - лучший детектив на свете, не так ли?
   - Вряд ли. Лучшим детективом может оказаться грубый, почти  первобыт-
ный человек с небольшим запасом слов. Вы сказали, что ваш адвокат  знает
о ребенке. Известно ли адвокату, что вы консультируетесь со мной?
   - Да, но он этого не одобряет. Он считает мое желание оставить ребен-
ка у себя глупостью. Ведь о детях есть определенные законы  и,  согласно
им, я могу держать у себя ребенка лишь временно.  Но  именно  поэтому  я
настояла на своем. Найти мать - мое дело. Его дело - закон.
   Не зная того, она попала в самую точку. Даже Вулф с его запасом  слов
не выразил бы лучше свое отношение к адвокатам. Выражение его лица стало
более учтивым.
   - Мне кажется, - сказал он, - что вы не совсем  учли  все  трудности.
Расследование наверняка займет много времени, будет нелегким, дорогим и,
возможно, безрезультатным.
   - Я ведь говорила, что понимаю - вы не волшебник.
   - Мои услуги стоят дорого. Можете ли вы себе это позволить?
   - Я получила наследство от бабушки и имею доход от книг мужа. У  меня
собственный дом. - Она усмехнулась. - Если хотите взглянуть на сумму мо-
их налогов с доходов, обратитесь к моему адвокату.
   - Не стоит. Дело может занять неделю, месяц, год.
   - Для меня это не имеет значения. Но мой адвокат утверждает, что вре-
менное содержание незаконнорожденных может продолжаться не более месяца.
   Вулф взял листок, изучил и посмотрел на миссис Вэлдон.
   - Если уж вам вздумалось придти, вы должны были сделать это раньше.
   - Окончательно я решила только вчера.
   - Это, возможно, слишком  поздно.  С  воскресенья  двадцатого  прошло
шестнадцать дней. Звонок был днем?
   - Нет, вечером. Вскоре после десяти.
   - Голос был мужской или женский?
   - Трудно сказать. Думаю, это мог  быть  мужчина,  подражавший  голосу
женщины, или женщина, старающаяся подражать мужчине.
   - У вас есть какие-нибудь предположения?
   - Никаких.
   - Что было сказано? Дословно.
   - Я была одна. Служанка ушла. Я сняла трубку сама  и  ответила:  "Дом
миссис Вэлдон". Голос спросил: "Это миссис Вэлдон?" Я ответила  "да",  и
голос сказал: "Посмотрите, в вашем вестибюле кое-что есть,"  и  короткие
гудки. Я спустилась, увидела сверток, в нем ребенка, поднялась с  ним  в
комнату и позвонила доктору...
   - Вы были дома весь тот день и вечер?
   - Нет. Я провела уик-энд за городом и вернулась домой около восьми.
   - Где это "за городом"?
   - Около Вестпорта. В доме Юлиана Хафта - он издает книги моего мужа.
   - Где находится Вестпорт?
   Ее глаза расширились от удивления. Мои - нисколько.  Незнание  Вулфом
центрального района легко восполнялось атласом.
   - Это Коннектикут, - сказала она. - Округ Фэрфилд.
   - Когда вы оттуда уехали?
   - В начале седьмого.
   - На машине? На собственной?
   - Да.
   - С шофером?
   - Нет. У меня нет шофера.
   - Был ли кто-нибудь с вами в машине?
   - Нет. - Она снова  сделала  характерный  жест  рукой  с  обручальным
кольцом. - Я понимаю, детектив вы, мистер Вулф. Но я не  вижу  смысла  в
ваших вопросах.
   - В таком случае вы все-таки не умеете мыслить логически, - он повер-
нулся ко мне. - Объясни ей, Арчи.
   Он хотел как-то задеть ее. И объяснять столь очевидное было ниже  его
достоинства. Он предоставлял это мне. И я подчинился.
   - Должно быть, вы были слишком заняты ребенком, чтобы вникнуть во все
подробности, - сказал я. - Представим, что это я положил в вестибюле ре-
бенка, прежде, чем позвонить вам. Ведь я не сделал бы этого, если бы  не
знал, что вы дома и подойдете к телефону. Я был бы где-нибудь поблизости
от вашего дома, пока не увидел бы, что вы вернулись, а  в  доме  зажегся
свет. Но скорее всего, я заранее знал бы, что вы уехали  и  вернетесь  к
вечеру. Вспомним последний вопрос: был ли кто-нибудь с  вами  в  машине?
Самым простым способом узнать, когда вы вернетесь, было бы для меня  на-
ходиться в вашей машине. Если бы вы ответили "я ехала не одна", то  сле-
дующий вопрос был бы "с кем?".
   - Боже - она смотрела на меня с удивлением. - Конечно, есть  кое-кто,
кого я знаю достаточно... - она помедлила и обратилась к Вулфу.- Спраши-
вайте, что хотите.
   Он проворчал:
   - Не хочу, а должен, если я берусь за эту работу. У вас есть дом. Где
он находится?
   - Одиннадцатая улица, возле Пятой авеню.  Его  построил  мой  прадед.
Когда я сказала, что мне надоело быть Армстед, я не просто болтала,  это
действительно так. Но родовой дом я люблю и Дику он тоже нравился.
   - Вы единственная наследница? У вас есть жильцы?
   - Нет, но я могла бы... как вам сказать...
   - Служанка и кухарка живут в доме?
   - Да.
   - А еще кто?
   - Пять раз в неделю приходит одна женщина помогать по дому, но она не
живет со мной.
   - Служанка или кухарка могли родить в январе?
   - Кухарка вряд ли, - она улыбнулась, - и служанка тоже.
   - А родственница одной из них? Скажем,  сес