шевелиться. Я был слишком  выбит  из  колеи,  чтобы  спокойно
думать. "Не разыскивай меня". Абсолютно в духе Вульфа,  который  прекрасно
знал, что, случись мне заявиться домой и обнаружить, что он исчез,  я  тут
же приступлю к поискам. Вот  и  сделал  так,  что  мне  даже  подступиться
нельзя. Не могу сказать, правда, что он застал меня врасплох, нет. Не  зря
я покинул дом Лидса без предупреждения и по дороге жал на  все  педали:  у
меня было предчувствие. Два года минуло с тех пор, как Вульф наказал  мне:
"Арчи, ты должен забыть, что знаешь имя этого человека.  Если  когда-либо,
во время одного из моих дел окажется, что я столкнулся с ним и должен  его
уничтожить, я покину свой дом, найду место, где могу работать  -  а  также
спать и есть,  если  хватит  времени,  -  и  останусь  там,  пока  все  не
закончится".
     Так что насчет Вульфа я не беспокоился, но вот как быть  со  мной?  С
другой стороны, год спустя он заявил пятерым членам семейства  Сперлинг  в
моем присутствии: "В этом случае он поймет,  что  мы  схлестнулись  не  на
живот, а на смерть,  но  это  буду  знать  и  я,  поэтому  заблаговременно
перемещусь в оперативный штаб,  местонахождение  которого  будет  известно
лишь мистеру Гудвину и, возможно, еще двоим". Ладно.  Никто  не  собирался
вступать с ним в пререкания по поводу оперативного штаба или  перемещения.
Но я был тем самым упомянутым мистером  Гудвином,  и  этот  мистер  Гудвин
сейчас тупо пялился в записку.  "Не  разыскивай  меня".  Что  мне  делать,
скажите на милость? Естественно, что теми двумя, которых он имел  в  виду,
были Саул Пензер и Марко Вукчич, но я был даже не вправе позвонить Саулу и
задать пару закамуфлированных вопросов; правда, если он  посвятил  в  свою
тайну Саула и не посвятил меня, то и черт с ним. С другой стороны, что мне
говорить людям - таким, например, как  окружной  прокурор  Вестчестерского
округа?
     На этот вопрос  ответ  я  получил,  по  меньшей  мере,  частично,  из
совершенно неожиданного источника.  Расправившись  с  гренками,  оладьями,
ветчиной, яйцами, тимьяновым медом и кофе, я  вернулся  в  кабинет,  чтобы
проверить, сумею ли я совладать с эмоциями и начать  шевелить  мозгами,  и
усердно этим занимался, когда вдруг заметил, что сижу в кресле  Вульфа  за
его столом. Меня словно  пружиной  подбросило.  Кроме  самого  Вульфа  еще
никто, не исключая и меня, никогда не сиживал  в  этом  кресле,  а  я  тут
расположился в нем, будто так и положено. Значит, дело  плохо,  подумалось
мне. Видно, я уже подсознательно  решил,  что  Вульф  расстался  со  своим
креслом раз и навсегда, а такие мысли совершенно  непростительны,  даже  в
моем обозленном состоянии. Я выдвинул ящик стола,  чтобы  просмотреть  его
содержимое, и сделал вид, что именно с этой целью и занял кресло  шефа;  я
уже начал копаться в бумагах, когда в дверь позвонили.
     Я не  помчался  сломя  голову  открывать,  поскольку  за  недостатком
времени не успел обмозговать линию поведения. Сквозь одностороннее  стекло
в парадной двери я разглядел, что на крыльце стоит незнакомец в  штатском,
и решил было позволить ему натешиться  вдоволь  и  звонить  до  упаду,  но
любопытство взяло верх и я  отпер  дверь.  Передо  мной  стоял  невзрачный
субъект с оттопыренными ушами, в стареньком замызганном пальтишке, который
пожелал видеть Ниро Вульфа. Я ответил, что по воскресеньям мистер Вульф не
принимает, но я его  доверенный  помощник  и,  возможно,  могу  чем-нибудь
помочь. Лопоухий согласился, достал из кармана  конверт,  извлек  из  него
лист бумаги и развернул.
     - Я из "Газетт", - заявил он. -  Вот  копия  объявления,  которое  мы
получили утром с почтой - мы хотим удостовериться, что оно подлинное.
     Я забрал у него бумагу и пробежал глазами текст. Почерк  Ниро  Вульфа
на нашем фирменном бланке я узнал мгновенно. Наверху было написано:
     "Поместите это объявление в "Газетт" в понедельник, в первой  секции,
шириной в два столбца, длиной, как потребуется. Шрифт  тонкий,  неброский.
Счет пришлите по указанному адресу".
     Ниже печатными буквами было выведено:

                            МИСТЕР НИРО ВУЛЬФ
                         ОБЪЯВЛЯЕТ О СВОЕМ ВЫХОДЕ
                         ИЗ ДЕТЕКТИВНОГО БИЗНЕСА
                  С СЕГОДНЯШНЕГО ДНЯ, 10 АПРЕЛЯ 1950 г.
                Отныне мистер Вульф клиентов не принимает.
                       По всем незавершенным делам
                просьба обращаться к мистеру Арчи Гудвину.
            Лиц, не являющихся клиентами, прошу не беспокоить.

     Под объявлением стояла подпись Вульфа. В ее  подлинности  сомневаться
не приходилось.
     Заучив текст наизусть, я возвратил объявление ушастому.
     - Да, все в порядке. Нормально. Поместите его на видное место.
     - Оно подлинное?
     - Абсолютно.
     - Послушайте, я хотел бы поговорить с ним. Помогите мне! Черт побери,
это же настоящая сенсация, если мне удастся взять у него интервью!
     - Вы что, собственным объявлениям уже не верите? Тут написано  черным
по белому, что отныне мистер Вульф не  принимает.  -  Я  притворил  дверь,
оставив лишь тонкую щель. - Вас я прежде не встречал, но Лон  Коэн  -  мой
старый приятель. Он приходит в полдень, кажется?
     - Да, но...
     - Передайте, чтобы он не терял времени  зря  и  не  звонил  по  этому
поводу. Мистер Вульф не принимает, а я  занимаюсь  только  клиентами,  как
гласит объявление. Не прищемите ножку, дверь закрывается.
     Я затворил ее и задвинул засов. Не успел я сделать и двух шагов,  как
из кухни появился Фриц и выпалил:
     - Кто это был?
     Я смерил его взглядом.
     - Черт побери, а ведь при мистере Вульфе ты  никогда  не  отваживался
даже мечтать о том, чтобы задавать такой вопрос ему или мне. И  теперь  не
мечтай, во всяком случае, пока я в таком премерзком настроении.
     - Я только хотел...
     - Прекрати. И вообще советую не попадаться мне под горячую руку, пока
я все не обдумаю.
     Я возвратился в кабинет и уселся - теперь уже в  собственное  кресло.
Хоть какие-то инструкции от Вульфа я, наконец, получил, пусть  даже  таким
окольным путем. Объявление означало, что я не должен  ломать  голову,  как
скрыть его отсутствие; как раз наоборот. И - еще важнее: мне вменялось  не
заниматься больше Рэкхемом. Я должен был только встречаться с клиентами по
незавершенным делам, исключительно с клиентами; миссис Рэкхем же,  которая
была мертва, встретиться со мной не могла, следовательно, этот вопрос  был
исчерпан. И еще - в отличие от  Фрица  и  Теодора  -  мое  место,  похоже,
сохранялось за мной. Но я не мог подписывать чеки и  не  мог...  и  тут  я
кое-что вспомнил. Можете теперь представить себе мое тогдашнее  состояние,
если мне это не пришло в голову раньше. Как-то раз, описывая одно  из  дел
Вульфа, я упомянул, что  Вульф,  предвидя,  как  в  один  прекрасный  день
столкновение  с   Арнольдом   Зеком   вынудит   его   уйти   в   подполье,
проинструктировал меня поместить  пятьдесят  тысяч  долларов  наличными  в
ячейку платного сейфа в Джерси, что я и сделал. Смысл  заключался  в  том,
чтобы иметь заначку для подпольного существования; впрочем, как бы  то  ни
было, денежки надежно покоились в сейфе под тем  именем,  что  я  придумал
специально для этой цели. И вот  я  как  раз  сидел  и  размышлял  о  том,
насколько расстроенным я  был,  коль  не  вспомнил  такую  деталь,  и  тут
зазвонил телефон. Я снял трубку.
     - Контора Ниро Вульфа, у телефона Арчи Гудвин.
     Я решил, что правильнее представиться  так,  поскольку  в  объявлении
говорилось, что Вульф уходит от дел, начиная с завтрашнего дня.
     - Арчи? - Голос, который я хорошо знал, казался удивленным. - Это ты,
Арчи?
     - Угу. Привет, Марко. Не рановато для воскресенья?
     - Я думал, что ты в отъезде! Я  хотел  оставить  Фрицу  весточку  для
тебя. От Ниро.
     Марко  Вукчич,  владелец  и  распорядитель   ресторана   "Рустерман",
единственного места, где, кроме своего дома, Вульф мог  получить  пищу  по
душе, был единственным человеком  в  Нью-Йорке,  который  звал  Вульфа  по
имени. Я сказал ему, что готов принять весточку сам.
     - Она, правда, не от самого Ниро, - поправился он. - Скорее от  меня.
Я должен срочно увидеться с тобой. Ты можешь приехать?
     Я сказал, что могу. Я не спросил, куда приезжать, поскольку он всегда
находился в ресторане, либо в залах для посетителей на первых двух этажах,
либо на кухне, либо наверху, в своих личных апартаментах.
     Я сообщил Фрицу, что ухожу, но когда-нибудь вернусь.
     По пути через город до  Пятьдесят  четвертой  улицы  я  процентов  на
восемьдесят  уверился,  что  несколько  минут  спустя  буду  беседовать  с
Вульфом. Лучшего убежища для него было не сыскать - место, где готовили  и
подавали самую изысканную пищу  во  всей  Америке,  да  еще  со  спальней,
которую готов предоставить его лучший друг.  Даже  тогда,  когда  я  вошел
через черный ход, как было условлено,  поднялся  на  третий  этаж,  увидел
выражение лица поздоровавшегося со мной Марко, ощутил крепкое пожатие  его
руки и услышал сказанные проникновенным голосом слова: "О, мой  друг,  мой
бедный юный дружок!" - даже тогда я еще думал, что он просто играет, чтобы
театрально возвестить Вульфу о моем появлении.
     Увы, я жестоко просчитался. О  моем  появлении  стало  известно  лишь
стулу у окна, на который посадил меня Марко. Сам он уселся напротив  лицом
ко мне, уперев ладони в колени  и  немного  склонив  голову  набок  -  его
излюбленная поза.
     - Друг мой, Арчи, - начал он сочувственным тоном. - Я должен  сказать
тебе то, что мне поручено. Но сначала скажу кое-что от  себя  лично.  Хочу
напомнить тебе, что я знаю Ниро куда дольше, чем ты. Мы  с  ним  дружим  с
детства, когда мы жили в другой стране и были куда моложе, чем  ты  в  тот
день, когда впервые познакомился с ним и стал на него работать. Мы  с  ним
старые и закадычные друзья. Поэтому  вполне  естественно,  что  он  пришел
ночью ко мне.
     - Конечно, - согласился я. - Почему бы и нет?
     - Ты не должен иметь зуб на него. Не серчай.
     - Ладно, я переборю себя. А в котором часу он пришел?
     - В два часа ночи. Он провел у меня час, а потом ушел. Это я и  хотел
тебе сказать, а потом передать инструкции. Ты будешь записывать?
     - Постараюсь запомнить, раз даже вам это удалось. Выкладывайте.
     Марко кивнул.
     - Я знаю, что у тебя феноменальная память. Ниро  не  раз  говорил  об
этом. - Он на мгновение прикрыл глаза, потом снова открыл их. - Всего пять
пунктов. Первое - растения. Он  позвонил  ночью  мистеру  Хьюитту,  и  они
условились, что завтра мистер Хьюитт  договорится  о  том,  чтобы  орхидеи
перевезли к нему, а также о том, что  Теодор  станет  за  ними  ухаживать.
Второе...
     -  Должен  ли  я  переписать  все  растения?  Или  он  забирает  нашу
картотеку?
     - Не знаю. Я передаю только то, что мне было сказано.  Это  все,  что
касается орхидей. Может, мистер Хьюитт сам тебе скажет. Второе -  Фриц.  Я
беру его к себе и буду хорошо платить ему. Сегодня мы с ним  встретимся  и
обговорим все детали. Он, наверное, расстроен?
     - Он боится, что мистер Вульф умрет от голода.
     - Ну, конечно. Или от чего другого. Я всегда считал, что он  поступил
безрассудно, став детективом. Третье... третье - это  я.  Он  оставил  мне
генеральную доверенность. Хочешь взглянуть?
     - Нет, спасибо, я поверю вам на слово.
     - Она заперта в том сейфе. Ниро сказал, что все  это  законно,  а  уж
он-то знает. Я могу подписывать для тебя чеки. И все другие бумаги.  Иными
совами, я могу заменить его во всем.
     - С некоторыми ограничениями. Вы не можете... -  Я  махнул  рукой.  -
Ладно, не будем об этом. Четвертое?
     - Четвертое - это дом. Я должен выставить дом со всем его  содержимым
на продажу. У меня есть на то конфиденциальные указания.
     У меня отвисла челюсть.
     - Продать дом со всем содержимым?
     - Да. Я получил указания о цене и особых условиях.
     - Не могу поверить.
     Он пожал плечами.
     - Я сказал Ниро, что ты подумаешь, что я лгу.
     - Я не думаю, что вы лжете. Я просто не  могу  поверить.  К  тому  же
кровать и другие предметы в моей комнате - мои собственные.  Должен  ли  я
вывезти их сегодня или могу подождать до завтра?
     Марко сочувственно вздохнул.
     - Бедный мой дружок, -  сказал  он,  словно  извиняясь,  -  не  стоит
торопиться. Продать дом - не то же самое, что  продать  телячью  отбивную.
Мне кажется, что тебе стоит пока продолжать жить там.
     - Он так сказал?
     - Нет. А почему тебе переезжать? Так я думаю, и это тесно  связано  с
последним пунктом - с инструкциями, которые оставил для тебя Ниро.
     - О, вот как! Очень предусмотрительно с его стороны.  И  что  это  за
инструкции?
     -  Ты  должен  действовать,  руководствуясь  собственным   опытом   и
интеллектом.
     Он замолк. Я кивнул.
     - Это запросто. Я всегда так действую. А конкретно?
     - Это все. Других инструкций нет.  -  Марко  развел  руки  в  стороны
ладонями кверху. - Я все передал.
     - И вы называете это инструкциями?
     - Я - нет. Он назвал. - Марко пригнулся ко мне. - Я сказал ему, Арчи,
что он ведет себя непростительно. Он уже собрался уходить, изложив мне эти
пять пунктов. Он меня выслушал, потом молча повернулся и ушел. И больше  я
ничего не знаю, совсем ничего.
     - А куда он ушел? Где он? Он ничего мне не передал?
     - Ни слова. Кроме того, что я сказал.
     - Проклятье, все-таки он наконец спятил, как  большинство  гениев,  -
провозгласил я и поднялся на ноги.



                                    7

     Два часа кряду я разъезжал на  машине,  в  основном  по  Центральному
парку.  Время  от  времени,  для  смены  декораций,  я   прокатывался   по
прилегающим авеню.
     Будучи в доме, я не  сумел  запустить  свой  мыслительный  процесс  и
надеялся, что езда прочистит мои  мозги.  К  тому  же  мне  до  смерти  не
хотелось видеть Фрица с Теодором, да и вообще  общаться  с  кем-то,  кроме
себя самого. Вот поэтому, руководствуясь собственным опытом и интеллектом,
я и колесил по Центральному парку. По пути меня  наконец  осенило,  в  чем
причина моих затруднений: впервые за много лет я  остался  без  поручений.
Как мне решать, что делать, если делать мне нечего? Теперь я убежден,  что
ни разу не заехал севернее 110-й улицы или южнее  14-й  улицы  за  те  два
часа, поскольку подсознательно надеялся,  что  Вульф  находится  где-то  в
указанных пределах, и не хотел покидать их.
     Когда же я все-таки их покинул, случилось это не по моей вине. Следуя
по Второй авеню  в  районе  70-х  улиц,  я  притормозил  на  красный  свет
одновременно с полицейской машиной,  по  правую  сторону  от  нее.  Сигнал
светофора уже менялся на зеленый, когда полицейский высунул из окна голову
и крикнул мне:
     - Остановитесь у тротуара!
     Польщенный вниманием, как и любой другой водитель на  моем  месте,  я
повиновался. Патрульная машина стала рядом, полицейский  вылез  и  с  ходу
изобрел еще более оригинальную фразу:
     - Предъявите ваши права.
     Я достал водительское удостоверение.
     - Да, мне сразу  показалось,  что  я  узнал  вас.  -  Он  вернул  мне
удостоверение,  обошел  вокруг  капота  моей  машины,  открыл   дверцу   с
противоположной от меня стороны, устроился на соседнем сиденье и выпалил:
     - Поехали в Девятнадцатый участок. Шестьдесят седьмая улица восточнее
Лексингтон-авеню.
     -  Можно  и  туда,  -  согласился  я.  -  Хотя  лично  я  предпочитаю
Бруклинский ботанический сад, особенно сейчас, на  пасху.  Давайте  бросим
жребий.
     Он и ухом не повел.
     - Ладно, Гудвин, не старайтесь. Я знаю, что вы за словом в карман  не
лезете, да и вообще наслышан, что вы за штучка. Поехали!
     - Приведите любой довод - хороший или  плохой.  Если  вы  не  против,
конечно?
     - Какой еще довод! Час назад по радио передали, что вас следует найти
и задержать. Почем я знаю, может, по случаю пасхи, вы подбросили  младенца
к церковным ступенькам?
     - Да, вы правы, - согласился я. - Поедем, заберем его.
     Я тронул машину с  места,  сопровождаемый  почетным  эскортом.  Место
назначения, отделение полиции 19-го участка, было мне уже знакомо.  Именно
там мне однажды выпало счастье провести изрядный кусок ночи  в  оживленной
беседе с лейтенантом Роуклиффом, нью-йоркским Коном Нунаном.
     Доставив меня  в  участок  и  предъявив  сержанту,  баловень  судьбы,
нашедший и задержавший самого Арчи Гудвина,  сделал  следующее  заявление.
Оказывается, его звали не Джон Ф.О'Брайен, а Джон Р.О'Брайен. А важно  это
потому, объяснил он сержанту, что в прошлом году один  из  его  выдающихся
подвигов ошибочно приписали Джону Ф., так что с него хватит - он и сам  не
прочь  насладиться  лаврами  за  задержание  разыскиваемого   беглеца   от
правосудия. Закончив свою речь, он пожелал мне приятного  времяпровождения
и отчалил. Тем временем сержант позвонил по телефону. Повесив  трубку,  он
взглянул на меня уже с меньшим равнодушием.
     - Вас требует Вестчестер, -  возвестил  он.  -  Вы  сбежали  с  места
преступления и уклоняетесь от расследования. Хотите исповедоваться?
     - Не особенно, хотя не сомневаюсь, что это было  бы  Забавно.  А  что
случится, если я откажусь?
     - Человек из Вестчестера уже в городе. Несется сюда  на  всех  парах,
чтобы забрать вас.
     Я покачал головой.
     - Я буду биться, как загнанная крыса. У меня четырнадцать  адвокатов,
и все предупреждены. Десять против одного, что у него  нет  ордера.  Такие
дружеские услуги не в моем вкусе. Похоже, вы влипли, сержант.
     - Ой, как напугали! Если у него не окажется ордера, я  отошлю  вас  в
городское управление, а там уж разберутся.
     - Да, - признал я, -  тогда  вы  выйдете  сухим  из  воды.  Но,  если
желаете, могу избавить вас от  лишних  хлопот.  Свяжитесь  по  телефону  с
вестчестерским прокурором и позвольте мне поговорить с ним. Я  готов  даже
заплатить за звонок.
     Сначала эта мысль его не вдохновила, но  потом  чем-то  приглянулась.
Видно, он  передумал  после  того,  как  сообразил,  что  может  оказаться
причастным к  расследованию  самого  громкого  убийства  месяца.  Конечно,
пришлось еще его поуламывать, но после того как я  сообщил,  что  окружной
прокурор сейчас пребывает в рэкхемовской резиденции, и дал номер телефона,
сержант сдался. И позвонил.  Правда,  подстраховался.  Сказал,  что  хотел
только предоставить окружному прокурору возможность,  если  тот  пожелает,
конечно, переговорить с Арчи Гудвином. Тот пожелал. Я обогнул заграждение,
подошел к столу и взял трубку.
     - Мистер Арчер?
     - Да! - проревела трубка. - Это совершенно...
     - Минуточку! - решительно прервал я. - Как бы вы ни  охарактеризовали
мой проступок, я  берусь  удвоить  силу  ваших  выражений.  Так  вот:  это
возмутительно! Чудовищно! Ни в какие ворота не лез...
     - Вам было приказано оставаться на месте, а вы улизнули! Вы сбежали с
места...
     - Мне вовсе не приказывали оставаться. Вы спросили, остановился ли  я
у Лидса, а я ответил, что там моя сумка, и вы сказали,  что  мы  продолжим
сегодня, на что я ответил, что да, непременно. Если бы я остался у  Лидса,
мне позволили бы поспать семь часов. Я же решил использовать эти  законные
часы по своему усмотрению, и они еще не истекли. Впрочем, вы  мне  кое-что
напомнили. Выбирайте: либо я сейчас перехвачу  что-нибудь  на  завтрак  и,
заморив червячка, приеду к вам сам,  без  сопровождения,  либо  же  упрусь
рогом и тогда ваш посланник  изрядно  попотеет,  чтобы  вытащить  меня  за
пределы города. Вот, кстати, и он, легок на помине.
     - Кто?
     - Ваш человек. Входит в дверь. Если надумаете и захотите увидеть меня
сегодня, велите ему не таскаться за мной. Я от этого робею.
     Молчание. Потом:
     - Вам было сказано - не уезжать из округа.
     - Ничего подобного.
     - Ни вас, ни Вульфа не