ому  времени Питера Хейза
успеют казнить на электрическом  стуле, но, черт побери, всегда можно  будет
извиниться перед его отцом, матерью и...
     - Закройся, Арчи.
     - Хорошо, сэр. Не  опасайся я оставить миссис Моллой наедине с  вами, я
бы подал в отставку. Нудная работенка. Да и вообще - разве это работа?
     - Скоро будет много работы. - Вулф набрал воздуха и задержал его где-то
в районе талии, если у него таковая была. Когда он его выпустил,  я услышал:
-  Должна  быть.  Если   становится  совсем  невыносимо,  необходимо  что-то
предпринимать. Скажи  Солу, Фреду  и  Орри, чтобы собрались  здесь в  восемь
утра.
     Я  запер  сейф, разобрал  бумаги у себя  на  столе и  поднялся  в  свою
комнату, откуда намеревался  позвонить ребятам. Вулф остался сидеть за своим
столом, представляя собой  идеальную модель  для Родена, задумавшего изваять
карикатуру на своего "Мыслителя".
     Он  в  некотором  роде  меня избаловал.  Кое-какие  из  придуманных  им
зрелищных  шарад   теперь  давали  мне  основание  ожидать  от   него  нечто
грандиозное, поэтому, когда я в понедельник утром узнал нашу программу, меня
постигло  разочарование.  Снова  поиски  клада,  но теперь  уже не  в сейфе.
Сейчас-то я признаю, что Вулф  все ловко придумал,  тогда же  я был в полной
уверенности, что имеется лишь маленькая мышка, порожденная огромной горой.
     Я пошел на жертвы,  выбравшись из постели намного раньше обыкновенного,
чтобы  к  восьми,  то  есть  к  приходу  ребят,  закончить  завтрак,  однако
выяснилось,  что  я зря  старался:  Вулф позвонил  по внутреннему телефону и
велел перенести нашу встречу на восемь  сорок пять.  В назначенное  время мы
поднялись двумя пролетами  выше, разумеется, я шел впереди. Мы увидели,  что
дверь в его комнату  распахнута  настежь,  и вошли туда. Он  сидел за столом
возле окна, завтрак уже убрали, он пил кофе и читал утренний выпуск "Таймс",
покоившийся на подставке для чтения.  Он приветствовал своих  служащих,  а у
меня  спросил,  нет  ли  новостей.  Я  сказал  "нет",  доложил,  что  звонил
Стеббинсу, и  тот был готов откусить мне ухо, не сделав этого только потому,
что на расстоянии откусить ухо невозможно.
     Вулф сделал глоток кофе и поставил чашку.
     -  Тогда  нам  придется работать  самим. Вы все четверо  направитесь  в
квартиру  миссис  Моллой  и  обыщите  там  каждый  дюйм.  Возьмите щупы  для
мебельной  обшивки  и все остальные инструменты. Беда заключается в том, что
мы не знаем, что искать.
     - Тогда откуда нам знать, то мы обнаружили или не то?
     - А вы  и  не  будете это знать наверняка. Но нам  известно  следующее:
Моллоя убили не без  причин  -  он прятал в сейфе под чужой фамилией большую
сумму денег,  он замышлял  отъезд из страны, самые тщательные  расспросы его
друзей и  знакомых не дали  ни малейшего намека на то, откуда  деньги, как и
когда  он  их  получил.  Далее, в его одежде, а также  среди бумаг,  не было
обнаружено ничего, хотя бы  косвенно говорящего о существовании этих  денег.
Что-то мне не верится, что не  обнаружено даже намека  на такое богатство. Я
говорил  Арчи  еще  в  пятницу,  что,  если  человек  попадает  в  ситуацию,
попахивающую  кровью,  должно  сохраниться  хотя  бы  что-то, указывающее на
злодеяние.  Какой-нибудь  "сувенир".  Я  надеялся,  мы отыщем  его  в сейфе.
Оказалось, что там ничего нет. Нам нужно  было продолжать действовать в  том
же направлении, но помешали другие дела, в частности убийство служанки.
     Он снова сделал глоток кофе.
     - Нам необходим этот "сувенир". Им может  оказаться  портфель, блокнот,
один-единственный листок бумаги. Нет, я просто не представляю, что там может
быть.  Разумеется,  Моллой мог  оставить "сувенир" где угодно: у  кого-то из
приятелей либо сдать на хранение в каком-то  отеле или  в  ином общественном
месте.  Но  прежде нужно  попытаться  поискать  его  в  квартире,  поскольку
вероятность найти его там не меньше, чем в другом месте, а это место для нас
доступно. Вы должны спрашивать себя по поводу любого предмета, который попал
в поле зрения  или к которому  вы  прикасаетесь: "Может  быть,  оно?"  Арчи,
объясни все миссис Моллой, поинтересуйся, не желает ли она вас сопровождать,
если нет, попроси у  нее разрешение и  ключ. Все, джентльмены! Не спрашиваю,
есть ли у вас вопросы, поскольку  у меня все равно нет на них ответов. Арчи,
оставь на  моем столе  телефон  квартиры  -  вдруг мне  потребуется с  тобой
связаться.
     Мы  вышли. Я спустился одним лестничным пролетом ниже - я знал, что она
у  себя,  поскольку Фриц  только  что  отнес  ей  поднос с завтраком. К тому
времени я был с ней в довольно близких отношениях (слово  "близкий" в данном
случае  не предполагает  чрезмерной близости),  чтобы  постучать условленным
стуком: 2-1-2. Что я и сделал. После чего мне было разрешено войти. Она была
в халате, в  домашнем  платье,  как  хотите  назовите это  мягкое,  длинное,
свободное одеяние лимонного цвета. Она была  без грима. Ненакрашенные  губы,
неподведенные глаза были даже красивей. Привычка подмечать мельчайшие детали
является для детектива абсолютным  условием. Мы  сказали друг  другу "доброе
утро", я сообщил  ей, что за ночь ничего существенного  не произошло, но что
разработана  программа действий. Когда я пояснил ей, в чем она  заключается,
она  сказала, ей не верится, что в квартире можно обнаружить что-то такое, о
чем  ей  неизвестно,  но  тут  я  напомнил ей, что  она даже не  потрудилась
заглянуть  в картонные коробки, которые были доставлены из офиса, и спросил,
избавилась ли она от одежды Моллоя и прочих  его  вещей. Она сказала, что не
избавилась  - ей попросту не хотелось ни к чему  прикасаться, поэтому все на
месте. Я заверил ее,  что обыск будет самым  доскональным, она ответила  "не
возражаю". Еще я спросил, не хочет ли она  поехать туда вместе с нами, и она
сказала "нет".
     - Вы наверняка решите,  что я не в своем уме - ведь совсем недавно я не
хотела перебираться сюда. А теперь не хочу никогда снова входить в ту дверь.
Кажется, моя беда была в том, что я не догадывалась оттуда съехать.
     Я  возразил, что  ее  беда была в том,  что  она  считала  Питера Хейза
убийцей Моллоя, а  сейчас  уже не  считает его убийцей,  взял у  нее  ключи,
спустился вниз, где  меня уже ждали коллеги, положил на стол Вулфа записку с
телефоном квартиры, предупредил Фрица, что мы уходим и - вперед.  Сол и Фред
собрали комплект инструментов  из того, что нашлось в шкафу в кабинете, - мы
держим там буквально все, начиная от ключей и кончая отмычками.
     Если  я  опишу  вам  в деталях  трюки, проделанные  нами  в тот день  в
квартире Моллоя  между  9.35  утра  и 3.10  дня,  вы  получите  ряд полезных
советов,  касающихся поисков потерянных бриллиантов или редкостных  почтовых
марок, но  если вы  не  теряли  ни  того,  ни другого,  вам  будет  попросту
неинтересно.  Когда мы  закончили  свою  работу, мы  очень  много  знали  об
обитателях квартиры, ну,  например, что Моллой собирал использованные лезвия
в  картонную коробочку, которую хранил в своем туалетном столике, что кто-то
однажды прожег маленькую  дырочку в  сидении  стула, вероятно,  сигаретой, а
потом кто-то  засунул  в эту дырочку кусочек лимонной кожуры, одному Господу
известно зачем; что у миссис Моллой три резиновых пояса, что она любит белье
бледно-желтого  цвета и  белые  ночные сорочки,  пользуется  чулками четырех
оттенков  телесного цвета, не  хранит никаких писем, кроме писем  сестры  из
Арканзаса,  что у  нее нет неоплаченных счетов,  за  исключением  счета на 3
доллара  84 цента из прачечной,  что у всей мебели прямые ножки; что  если у
вас  из  рук  выскальзывает  сахарница  с  гранулированным  сахаром, который
рассыпается по  полу, это равносильно стихийному бедствию, и много чего еще.
Мы с  Солом внимательнейшим образом обследовали каждый клочок бумаги  в трех
картонных коробках, которыми занимался и Орри.
     Было бы  неверно сказать, что  мы вообще ничего  там  не обнаружили. Мы
обнаружили два пустых  ящика. Это были самые верхние  ящики  с  обеих сторон
двухтумбового  письменного  стола,  стоявшего  возле  стены  в той  комнате,
которая,  очевидно,  была берлогой Моллоя. Ни  один  из шести ключей из тех,
которыми  снабдила  меня  Селма,   не  подходил   к  их  замкам  -  отличные
уэтербисовские замки! - и Солу пришлось поработать над ними инструментами из
нашего набора.  Ящики оказались девственно  пустыми и их заперли,  очевидно,
лишь в силу привычки.
     В 3.10  я  позвонил Вулфу и  сообщил ему все эти дурные  новости, в том
числе касающиеся  ящиков  стола. Орри  просил меня  передать боссу, что  еще
никогда  в  жизни  ему  не приходилось производить  столь обширный  и долгий
обыск,  приведший  к  таким  ничтожным  результатам,  о  чем я  благоразумно
умолчал. Вулф велел передать  Фреду и Орри, что на сегодня они свободны, а я
вызывался  к нему. Проверив, все ли в порядке после нашего набега, мы отбыли
восвояси. На  улице  мы расстались,  Фред с  Орри направились в угловой  бар
утопить  свои  разочарования  в  стакане  виски,  мы с  Солом  и  с  набором
инструментов  стали  ловить  такси.  Возвращались  мы  отнюдь  не  в  бодром
состоянии  духа. Если лучший  из  всех  гениев  способен  лишь на то,  чтобы
заставлять нас прочесывать  городскую территорию плюс Джерси с Лонг Айлендом
в  поисках  какого-то,  возможно, не  существующего  в  природе "сувенира" -
перспективы у нас отнюдь не блестящие.
     Однако оказалось, что у Вулфа на уме есть  кое-что более  определенное.
Не успели  мы с Солом переступить порог кабинета,  как он выпалил, обращаясь
ко мне:
     -  Насчет этой самой Дилии  Брандт, насчет  предложения,  сделанного ей
Моллоем относительно  поездки в Южную Америку - в среду ты сказал, будто она
не приняла его, но тебе  показалось, что ответ был лживым.  Почему  тебе так
показалось?
     Я застыл на месте.
     - По тому, каким тоном она сказала, как посмотрела, как отвечала на мои
вопросы, касающиеся нашего дела. И  вообще по ней самой, ведь  у  меня тогда
уже сложилось о ней определенное впечатление.
     - Оно у тебя  изменилось с тех  пор? После  того, как ты узнал, что она
собирается выйти замуж за Уильяма Лессера?
     -  Нет, черт  побери.  Ведь  она  не может  поехать  в Южную Америку  с
мертвецом,  к  тому же, как стало  известно  из рапортов Фреда,  Лессера она
держала возле  себя  в  качестве запасного игрока.  Если  бы Лессер узнал, с
каким счетом он проигрывал и захотел бы взять реванш...
     -  Я  не  об этом.  Если Моллой  собирался на  новые квартиры  вместе с
девушкой  и если  она была  согласна с ним ехать, он мог дать ей  кое-что на
хранение, например, что-то существенное из  тех самых ящиков, которые сейчас
пустуют. Так  ли уж фантастично  предположить,  что  он  ввиду  предстоящего
путешествия оставил кое-что на хранение в ее квартире?
     - Нет, не так уж... Хотя я  бы не  доверил ей даже  жетона от подземки.
Правда,  судя по всему,  у Моллоя было  о  ней иное мнение, нежели  у  меня.
Вполне допускаю...
     - Тогда вы с Солом отправитесь к ней с обыском. Немедленно.
     Когда Вулф  впадает в отчаяние, он становится абсолютно бесстрашным. Он
готов, не моргнув глазом,  подвергнуть меня риску  пятилетнего пребывания на
казенных  харчах.  Но  это  не страшно, поскольку я  давно  достиг  возраста
избирателя  и всегда  могу  ответить ему "нет".  Но  этот  раз он втягивал в
авантюру не только меня, но и Сола. М-да...
     - А она там? - спросил Сол.
     - Если  она работает, ее не будет дома примерно до семнадцати тридцати,
а то и позже. Если же она дома, я бы  мог пригласить  ее выпить шампанского,
но в таком случае тебе придется работать в одиночку. Позвонить ей?
     - Пожалуй.
     Я  подошел к  своему столу и набрал номер. Насчитав пятнадцать сигналов
вызова, повесил трубку и повернулся лицом к обществу.
     -  Никто  не отвечает.  Если  тебе пришлась  по душе  сия  идея, нам не
понадобится   целый  набор   -  возьми   только  ключи.  В  двери  парадного
мэнсоновский замок  старого образца. В  ее  двери  врезан  примитивный замок
фирмы Уаятт. Ты разбираешься в такой технике лучше меня.
     Сол поставил  чемоданчик с инструментами на стол,  выбрал четыре связки
ключей и  засунул их в карман, после чего  закрыл  чемоданчик.  Пока он этим
занимался, я достал из шкафа две пары резиновых перчаток.
     - Должен  напомнить  вам,  что осмотрительность  ни в  коей  степени не
позорит храброго  джентльмена,  - напомнил Вулф.  - Я не стану  увиливать от
ответственности за соучастие, сядем вместе!
     - Премного вам благодарны, - сказал я. - Если нас застукают, мы скажем,
что вы умоляли нас не заниматься этим делом, сэр, мы сядем без вас, чтоб как
следует отдохнуть.
     Мы ехали  на Девятую авеню в такси  и обсуждали  по пути план действий,
хотя обсуждать,  честно  говоря,  было почти  нечего.  Выйдя  из  машины  на
Кристофер-стрит,  мы  прошли  пешком  до  Арбор-стрит, свернули  за  угол  и
направились  к  дому номер 43. За те пять дней, что минули  со времени моего
первого визита, никто дом так и не покрасил. Мы вошли в вестибюль, и я нажал
на кнопку с фамилией "Брандт". Никакого щелчка не последовало, я снова нажал
на кнопку, снова подождал и нажал в третий раз.
     -  О'кей, -  сказал  я Солу  и  выглянул  в  приоткрытую дверь  наружу.
Арбор-стрит,  это не  Пятая  авеню,  так что  мимо  успели  пройти  лишь два
мальчика и женщина с собакой. И тут Сол окликнул меня:
     - Готово, налетчик!
     У него ушло на замок не более двух минут.
     Он  двигался впереди  меня  по  узкой  грязной лестнице.  Мы условились
сперва разобраться,  что к чему,  после  я  останусь  сторожить  на  верхней
площадке лестницы, а  он начнет  раскопки.  Когда мы миновали три лестничных
пролета, он  достал из кармана связку ключей, приготовившись атаковать  этот
самый Уаятт, но я напомнил ему цитату из классика по поводу осмотрительности
и  храброго  джентльмена,  подошел  первым  к двери  и  постучал.  Подождал,
постучал  громче, не  получил ответа и посторонился, уступая  место Солу. На
примитивный  "Уаятт"  ушло больше  времени,  чем на  нижний  замок,  минуты,
наверное,  три.  Наконец  Сол  управился с ним  и  толкнул дверь.  Поскольку
считалось, что главный я,  ему надлежало уступить  дорогу мне, но он  первым
перешагнул порог.
     - Мама родная! - услышал я.
     Я стоял рядом и смотрел  во все глаза. В день моего последнего визита -
это была  одна  из тех комнат, в  убранстве которой мог бы разобраться разве
что специалист  по  коллажам.  Теперь же требовался еще и другой специалист.
Табуретка  для пианино стояла все  там же - на дороге, да и остальная мебель
была  вроде  бы на месте, но тем не менее  в комнате царил настоящий бедлам.
Подушки были распороты,  повсюду валялись перья, книги и журналы сброшены  с
полок  и  грудами громоздились  на полу, из  перевернутых  цветочных горшков
высыпана  земля,  -  одним  словом,  впечатление  такое,  что   в   квартире
развлекалась дюжина пьяных орангутангов.
     - Сукин сын он - грязно работает, не то что... - начал было я и осекся.
Сол тоже увидел то же самое, и мы, как по  команде, направились туда, обходя
с двух сторон табурет для пианино. На полу возле  той самой кушетки, сидя на
которой я с  ней  недавно разговаривал,  лежала  Дилия Брандт. Лицом вниз  и
вытянув ноги. Я присел на  корточки  с одной стороны от нее, Сол - с другой,
но  одного-единственного прикосновения  к  ее плечу было  вполне достаточно,
чтобы все понять. Она была мертва уже часов двенадцать,  если не больше. Нам
не  пришлось  искать рану  -  вокруг ее шеи  была  обмотана толстая бельевая
веревка.
     Мы разом  выпрямились,  я направился к двери  в спальню,  которая  была
открыта, Сол тем временем прикрыл дверь в прихожую.  В спальне оказалось еще
хуже - постель скомкана, матрацы вспороты,  из них  торчала начинка, повсюду
разбросана одежда и прочие  вещи, И даже в ванной все перевернуто. Сол стоял
и смотрел сверху вниз на девушку.
     - Он убил ее еще до того, как начать обыск, -  заметил он. - На ее теле
перья из подушек.
     - Да, я тоже обратил  на это внимание. Он поработал в спальне  и даже в
ванной и  клозете. Нам не осталось ничего, кроме одного. Она одета. То ли он
уже нашел то, что искал, то  ли его что-то спугнуло, то ли то, что он искал,
было слишком громоздко для того, чтобы предположить,  что она носит  это при
себе.
     -  Но  одежду,  которую  сейчас  носят женщины,  вовсе  не  нужно с них
снимать, если хочешь что-то найти. Зачем ты достал перчатки? Хочешь порыться
в останках?
     -  Нет.  Ты тоже  надень.  - Я протянул ему перчатки и стал  натягивать
свои. - Мы поищем там, где он  не искал. Если, разумеется,  ты не торопишься
на свидание к любимой.
     - На одежде отпечатки пальцев не остаются.
     - А в перчатках они не остаются вообще ни на чем.
     Я достал из кармана нож,  раскрыл его, присел на корточки, просунул два
пальца за  ворот  ее блузки  и разорвал ее  до самого  пояса.  Сол присел на
корточки с другого бока, расстегнул молнию на юбке,  взялся  за низ и стащил
юбку. Я велел ему глянуть в туфлях - это были домашние сандалии с завязками,
- он их снял, обследовал  и отшвырнул  в сторону. С комбинацией  было так же
просто, как и с блузкой. Я отрезал бретельки и разрезал ее сверху донизу  по
спине,  потом отвернул обе половинки. С трусиками тоже оказалось не сложно -
я  просунул пальцы под резинку, а Сол осторожно стащил  их вниз. С резиновым
поясом пришлось повозиться, так как мне не хотелось оцарапать кожу Сол снова
присел на  корточки напротив меня, помог мне приподнять тело и выполнить эту
процедуру. - Уже застыла, - заметил он.
     - Да. Засунь под бока края одежды, и мы перевернем ее.
     Он так и сделал, а я подложил одну руку ей  под плечо, другую под бедра
и перевернул ее прямо на подставленные ладони  Сола, и вот она уже лежала на
спине. Теперь на кое-что следовало обратить особое внимание.  Лицо  девушки,
задушенной двенадцать  или даже четырнадцать часов назад, - это уже не  лицо
девушки. Сол прикрыл его остатками подушки и  помог мне завершить  операцию.
Между блузкой  и  комбинацией,  как вы помните, не оказалось ничего, так же,
как  и  между  трусиками и резиновым  поясом, резиновым поясом  и телом, но,
когда я снял бюстгальтер и она осталась абсолютно голая, я понял, что тут-то
оно и есть - между грудей  приклеено клейкой лентой.  Ключ. Я отлепил ленту,
взял ключ  в руки, внимательно рассмотрел его  и  сказал:  "Камера хранения,
Гранд Сентрал* Быстро уходим!" Я сходил в спальню за покрывалом и накрыл ее.
Сол уже  был  возле  двери  и снимал  перчатки, я  тоже к  тому  времени как
очутиться   у   двери,   успел   снять  свои.  Он  повернул  дверную  ручку,
предварительно  обернув  се  перчаткой,  таким  же  образом  закрыл за собой
входную  дверь. Щелкнула  пружина автоматического  замка, и мы  очутились на
лестнице.

     * Вокзал в Нью-Йорке.

     В  подъезде  нам никто  не  попался, но  когда мы  очутились  на улице,
какой-то мужичишка, очевидно, здешний жилец, вошел в подъезд, предварительно
глянув в нашу сторону.  Но  он  опоздал на две секунды для того, чтобы иметь
основание поклясться, будто мы вышли именно из этого дома. Когда мы, свернув
за угол, очутились на Кристофер-стрит, Сол поинтересовался:
     - Подышим свежим воздухом?
     - Где ты  его возьмешь? Оставим для  лучших времен, -  сказал  я. - Мне
кажется, хороши все средства, ведущие к цели, но все-таки лучше пользоваться
теми  из  них,  которые  лучше  прочих.  На   Седьмой  авеню  наши  тропинки
разойдутся.  Один  из нас сядет в подземку и двинет на Гранд Сентрал, другой
позвонит на Сентре-стрит, а  после доложит обо всем  Вулфу. Чему ты  отдаешь
предпочтение?
     - Я поеду на Гранд Сентрал.
     - О'кей.  -  Я  вручил ему  ключ. - Не исключено,  что там  может  быть
наблюдатель. Дава