мер поднялся с
места, хотел было протянуть руку, но тут же снова сел.
     Я  подвинул  гостю  желтое  кресло,  и  Брегг   заговорил,
обращаясь к Вульфу:
     -- Вот каково ваше слово! Крепче моего?! Это подлость!
     -- Садитесь,  --  сказал Вульф. -- Хорошо ли мое слово или
нет -у не  вашего  ума  дело.  Я  не  оцениваю  ситуации,  пока
досконально не ознакомлюсь с ней. Мистер Кремер находится здесь
для...
     -- Все наши соглашения аннулированы!
     -- Фу!  Не  будьте  ослом.  Мистер  Кремер  сожалеет,  что
подозревал одного из ваших  сотрудников  в  убийстве.  Если  вы
сядете и успокоитесь, он сам скажет вам об этом.
     -- Я  ни  перед  кем  не  собираюсь извиняться! -- рявкнул
Кремер. -- Всякий, кто скрывает известные ему сведения...
     -- Перестаньте, -- обрезал Вульф. -- Если вы, джентльмены,
хотите ссориться -- это ваше дело, но  занимаетесь  этим  не  у
меня.  Я  желаю  разрядить  обстановку,  а  не  запутывать  ее.
Садитесь, мистер Брегг.
     -- Разрядить? Но как?
     -- Садитесь, и я вам расскажу.
     Но Брегг не желал садиться. Он глядел на Кремера, даже  на
меня,  словно генерал, оглядывающий поле битвы и наблюдающий за
флангами своих войск. Ему не нравилось происходящее, но в конце
концов он все же сел.
     Вульф поднял руку.
     -- В  действительности  обстановка  вовсе  не   такая   уж
запутанная,  --  начал он. -- Все мы желаем одного и того же. Я
хочу выполнить свои обязательства.  Вы,  мистер  Брегг,  хотите
услышать заявление о том, что ваши люди не замешаны в убийстве.
Вы, мистер Кремер, -- найти и привлечь к ответственности убийцу
Морриса Элтхауза. Ничего не может быть проще. Вы, мистер Брегг,
отдадите  мистеру  Кремеру  пулю,  которая  находится  у  вас в
кармане, и расскажете ему о том, как  она  попала  к  вам.  Вы,
мистер  Кремер, определите: эта ли пуля вылетела из револьвера,
обнаруженного сегодня в квартире Сары Дакос, и вместе с другими
уликами, которые ваши люди, без  сомнения,  отыскивают  сейчас,
это разрешит ваши проблемы. Не может быть сомнения...
     -- Я не говорил, что у меня есть пуля.
     -- Глупости.  Советую  вам одуматься, мистер Брегг. Мистер
Кремер  имеет   основания   предполагать,   что   вы   владеете
неопровержимой  уликой  против  убийцы.  Согласно  закону штата
Нью-Йорк он вправе подвергнуть вас обыску тут же, на  месте,  и
овладеть этой уликой. Не так ли, мистер Кремер?
     -- Безусловно.
     -- Однако  такой  необходимости  нет,  -- продолжал Вульф,
обращаясь исключительно к Бреггу.  --  У  вас  есть  голова  на
плечах.   Совершенно  очевидно,  что  в  ваших  интересах  и  в
интересах вашего бюро передать мистеру Кремеру пулю.
     -- Черта с два это в моих интересах, -- сказал  Брегг.  --
Чтобы один из моих людей попал свидетелем на суд и под присягой
признался, что был в квартире и взял пулю? Черта с два!
     Вульф покачал головой.
     -- Нет,  этого  не  будет. Скажите только мистеру Кремеру,
откуда у вас эта пуля, и один из его людей выступит перед судом
и под присягой заявит, что это он нашел ее в квартире  убитого.
И тогда...
     -- Мои люди не клятвопреступники, -- перебил Кремер.
     -- Фу! Наша беседа не записывается. Поверите ли вы мистеру
Бреггу, если он даст вам пулю и скажет, что она была найдена на
полу квартиры Морриса Элтхауза около одиннадцати часов вечера в
пятницу двадцатого ноября?
     -- Да.
     -- Тогда   приберегите   ваши   пышные  слова  для  другой
аудитории, которая сможет  их  оценить.  Здесь  вы  не  найдете
наивных простачков. Я не думаю...
     -- А  не  может  ли  случиться  так, что сам мистер Кремер
заявит суду о том, каким образом к нему  попала  эта  пуля,  --
вмешался Брегг, -- и тогда меня самого заставят выступить перед
судом?
     Вульф кивнул:
     -- Совершенно  верно.  Так  может  быть. Но не будет. Если
Кремер это сделает, меня также потянут в суд и мистера  Гудвина
тоже, и тогда значительно большая аудитория, чем сейчас, узнает
о  том, как был обнаружен убийца Морриса Элтхауза после тщетных
двухмесячных попыток полиции и окружной  прокуратуры.  Нет,  он
этого не сделает.
     -- Будьте вы прокляты, -- сказал Кремер. -- Оба.
     Вульф взглянул на часы:
     -- Время  моего  обеда  уже подошло, джентльмены. Я сказал
вам все, что хотел сказать,  и  выполнил,  свое  обязательство.
Желаете  ли  вы  уладить  это  дело или упретесь, как бараны? В
таком случае прошу продолжать ваши дебаты в другом месте.
     Брегг взглянул на Кремера:
     -- Вы согласны с предложением Вульфа?
     Взоры фэбээровпа и полицейского встретились.
     -- Да, -- сказал Кремер. -- А вы?
     -- Я тоже. Револьвер у вас?
     -- Да. -- Кремер повернулся к Вульфу. -- Вы сказали,  что,
после  того  как  мы  закончим  разговор  с  Бреггом,  я  смогу
расспросить Гудвина. Я  не  стану  этого  делать.  Может  быть,
впоследствии,  если  понадобится...  --  Он  снова  обратился к
Бреггу: -- Дело за вами.
     Брегг сунул руку в карман и достал  маленький  пузырек  из
пластмассы. Затем поднялся с места и шагнул вперед.
     -- Эта  пуля,  --  сказал  он,  --  была найдена на полу в
квартире Морриса Элтхауза  около  одиннадцати  часов  вечера  в
пятницу  двадцатого  ноября  прошлого  года. Теперь она ваша. Я
никогда не видел ее.
     Кремер встал, взял  пузырек  и  отвернул  пробку.  Кусочек
свинца скользнул ему на ладонь. Он внимательно осмотрел его.
     -- Вы чертовски правы, это моя пуля, -- сказал он.

     15

     Через  три  дня,  в  понедельник,  около половины седьмого
вечера,  Вульф  и  я  обсуждали  в  кабинете  некоторые  пункты
расходов,  которые  следовало отнести за счет миссис Браннер. Я
считал  это  второстепенным  делом,  но  принципиальным.  Вульф
утверждал, что стоимость ленча у Рустермана было бы справедливо
отнести  на счет нашей клиентки, так как он был устроен в связи
с ее делами, и, хотя Рустерман не берет  денег  с  Вульфа,  это
вовсе не означает, что он кормит нас бесплатно: он делает это в
качестве  компенсации  за  услуги, которые Вульф оказывал ему в
прошлом  и  продолжает   оказывать   в   настоящее   время.   Я
придерживался противоположной точки зрения.
     -- Даже  если  вы   доведете  счет  до предела, прибавите,
скажем, еще одну сотню тысяч, -- говорил я, -- этого все  равно
будет  недостаточно, чтобы мы протянули целый год, и где-нибудь
в мае или в июне вам  придется  приняться  за  работу,  поэтому
следует,  конечно,  выколачивать из клиента каждый лишний цент.
Но она  была  отличной  клиенткой,  следует  это  признать.  Не
забывайте также, что к ее расходам прибавился теперь и еще один
-- она,   без   сомнения,   захочет   обеспечить   Сару   Дакос
первоклассным защитником. Будьте снисходительны!
     -- Мисс Дакос уже созналась.
     -- Тем более ей понадобится адвокат. Я принимаю это  очень
близко  к сердцу, так как это я пригласил миссис Бранер на ленч
к Рустерману...
     Раздался звонок в дверь.  Я  направился  в  вестибюль.  На
крыльце  стоял  один  тип, которого я прежде никогда не видел в
лицо, хотя хорошо знал по многочисленным фотографиям в газетах.
Я вернулся в контору и сказал Вульфу:
     -- Крупная шишка!
     Он пожал плечами, затем,  сообразив,  кто  к  нам  явился,
сделал  то,  чего  никогда прежде не делал: поднялся с кресла и
вышел вместе со мной в вестибюль. Мы стояли бок о бок, глядя  в
смотровое  стекло. Посетитель приложил палец к кнопке, и звонок
снова задребезжал.
     -- Может быть, провести его в переднюю комнату,  чтобы  он
там обождал? -- сказал я.
     -- Нет.  Я  не желаю встречаться с ним. Пусть себе звонит,
пока не надоест. -- Вульф повернулся и пошел обратно в кабинет.
     Я последовал за ним.
     -- Может быть,  он  проделал  долгий  путь  из  Вашингтона
только ради того, чтобы повидать вас. Большая честь.
     -- Фу! Я же сказал. Продолжим разговор.
     Я сел к столу.
     Дверной звонок продолжал звонить.




                                Рекс СТАУТ

                             И БЫТЬ ПОДЛЕЦОМ


                                              ...Надо записать,
                                              Что можно жить с улыбкой
                                              и с улыбкой быть подлецом...

                                                      Гамлет, акт V, сц. 5
                                                      Перевод М.Лозинского


                                    1

     В третий раз я занялся сложением и вычитанием на  последней  странице
формы 1040, чтобы окончательно во всем  убедиться.  Потом  развернулся  на
стуле лицом к Ниро Вульфу, который сидел справа от меня за  своим  столом,
уткнувшись в книгу стихов типа по фамилии Ван Дорен, Марк  ван  Дорен.  Из
этого я заключил, по имею право употребить поэтическое слово.
     - Уныние, - сказал я.
     Он не отреагировал.
     - Уныние, - повторил я, - если это  слово  передает  мое  настроение.
Уныние.
     Он не оторвал взгляда от страницы, однако пробурчал:
     - В каком смысле уныние?
     - На меня наводят уныние цифры. -  Я  наклонился,  чтобы  перебросить
форму 1040 через полированную крышку его  стола.  -  Это  от  тринадцатого
марта. Четыре  тысячи  триста  двенадцать  долларов  и  шестьдесят  восемь
центов, плюс четыре квартальных  взноса.  Таким  образом,  нам  необходимо
послать форму 1040-ЕС, приложив к ней чек на десять тысяч  долларов.  -  Я
переплел  пыльцы  рук  за  головой  и  спросил  с  улыбкой:  -   Ну   как,
действительно уныло?
     Он поинтересовался, каков наш банковский баланс, и я ему ответил.
     - Конечно, - признал я, - этого хватит, чтобы отразить удары богатого
дядюшки Сэма и еще купить краюху хлеба и немного селедочной  икры.  Однако
недели идут, приходят счета, уж и не говоря  о  том,  что  надо  заплатить
Фрицу, Теодору и мне.
     Вулф отложил книгу и сердито уставился на форму 1040, делая  вид,  по
разбирается в арифметике. Я повысил голос:
     - Конечно, вы владеете домом и всей мебелью  в  нем,  за  исключением
стула и других предметов в моей комнате, которые я купил сам. Вы - босс, и
вам виднее. Это вне всякого сомнения. Тот парень из электрической компании
был готов отвалить по крайней мере тысячу за решение проблемы с  подлогом,
но вы не могли отвлечься. Миссис Как-тамее наверняка  заплатила  бы  вдвое
больше, чтобы узнать подноготную так называемого  музыканта,  но  вы  были
слишком  заняты  пением.  Адвокат  по  фамилии   Клиффорд   имел   большие
неприятности и щедро заплатил бы за помощь, но получил от  ворот  поворот.
Эта актриса и джентльмен который вступился за нее...
     - Арчи, заткнись.
     - Слушаю, сэр. А вы чем занимаетесь? Позавчера вы спустились от своих
прекрасных орхидей, впорхнули сюда и весело велели мне отправить еще  один
чек на жуткую сумму этому Всемирному правительству.  Когда  же  я  скромно
заметил, по наша бухгалтерия имеет две  основных  составляющих  -  сначала
сложение, а потом уж вычитание...
     - Уйди из комнаты.
     Я что-то прорычал в  его  сторону,  развернулся  на  стуле  к  столу,
поставил на место пишущую машинку,  вставил  бумагу  с  копиркой  и  начал
перепечатывать из черновика таблицу Г до шестой строки в таблице В.  Время
шло, я продолжал работать, время  от  времени  поглядывая  направо,  чтобы
посмотреть, закончил ли он пение. Еще нет. Он откинулся в кресле,  которое
свободно вместило бы двоих - но, конечно, не таких  двоих,  как  он,  -  и
сидел без движения, с закрытыми глазами. Буря назревала, Я  улыбнулся  про
себя и вернулся к работе. Немного позже, когда я заканчивал таблицу  Ф  до
16-й строки таблицы В, он проворчал:
     - Арчи.
     - Да, сэр, - повернулся я.
     - Человек, который отказывается  платить  налоги  из-за  раздражения,
которое это ему приносит, или из-за расходов, в которые  это  его  вводит,
подобен оскалившейся собаке и лишается привилегий цивилизованного общения.
Налоги  можно  критиковать  на  безличной  почве.   Государство,   как   и
индивидуум, тратит деньги по одной из трех причин:  потому.  что  ему  это
нужно, потому, что ему этого хочется, и просто потому, что у него есть что
тратить. Последнее - наиболее  огорчительно.  Очевидно,  что  значительная
часть   огромного   весеннего   потока   миллиардов,   устремляющегося   в
министерство финансов, будет потрачена государством по этой самой причине.
     - Ага. Так мы пришли к какому-нибудь выводу? Как  его  сформулировать
словами?
     Вульф приоткрыл глаза.
     - Ты уверен в своих вычислениях?
     - Абсолютно.
     - Сильно сплутовал?
     - Как обычно. В рамках приличий.
     - Я действительно должен заплатить сумму, которую ты назвал?
     - Да, или в противном случае лишиться некоторых привилегий.
     -  Прекрасно.  -  Вулф  глубоко  вздохнул,  посидел   минуту,   затем
выпрямился в кресле. - Черт побери! Было время, когда мне  хватало  тысячи
динаров  в  год.  Соедини  меня  с  мистером  Ричардсом   из   Федеральной
радиовещательной корпорации.
     Я мрачно посмотрел на него, стараясь понять, чего  он  хочет.  Потом,
зная, что сидя прямо, он тратит слишком много энергии, я  встал,  нашел  в
телефонной книге номер, позвонил и связался с Ричардсом,  без  трех  минут
вице-президентом Эф-Би-Си. Вульф поднял трубку  своего  телефона  и  после
обмена приветствиями сказал:
     - Когда вы, мистер Ричардс, протягивали мне чек в моем  кабинете  два
года назад, вы сказали, что, несмотря на сумму, все еще у  меня  в  долгу.
Вит я и позволил себе попросить вас  об  одолжении.  Мне  нужна  некоторая
конфиденциальная информация. Сколько денег уходит,  скажем,  в  неделю  на
радиопрограмму мисс Мадлен Фрейзер?
     - О! - наступила пауза. Голос Ричардса обычно был дружелюбным и  даже
теплым. Сейчас он немного изменился. - Каким образом вы оказались к  этому
причастны?
     - Я не имею к этому никакого отношения. Но мне бы  хотелось  получить
информацию конфиденциально. Надеюсь, это не очень нахально с моей стороны?
     Возникла очень неприятная ситуация, Для мисс Фрейзер,  для  компании,
спонсоров - для всех, кто с этим связан.  Вы  не  могли  бы  мне  сказать,
почему вы этим заинтересовались?
     - Предпочел бы этого не делать, - отрезал Вульф. - Извините, что  нас
побеспокоил.
     - Вы меня не побеспокоили. Я  Был  бы  рад  вам  помочь.  Информация,
которая вам нужна, не публикуется, но всем на радио об этом  известно.  На
радио знают все. Что вам нужно конкретно?
     - Общая сумма денег, отпущенных на эту программу.
     - Так... Посмотрим...  Принимая  во  внимание  эфирное  время  -  эту
передачу транслируют около двухсот станций, -  производство,  привлеченные
таланты, сценарии и все остальное, приблизительно тридцать тысяч  долларов
в неделю.
     - Чепуха - отрезал Вульф.
     - Почему чепуха?
     - Потому что чепуха. В год выходит больше полутора миллионов!
     - Нет, с учетом летних отпусков около миллиона с четвертью.
     - Пусть так. Я полагаю. мисс Фрейзер получает значительную часть этих
денег?
     - О да! - Об этом тоже все знают. Ее доля - приблизительно пять тысяч
в неделю, а как она делится со своим менеджером, мисс Коппел, знают далеко
не все. По крайней мере я не знаю. - Голос Ричардса снова потеплел:  -  Вы
знаете, мистер Вульф, не могли бы и вы мне сделать  одолжение,  сказав  по
секрету, зачем вам это нужно? Но в  ответ  от  Вульфа  он  получил  только
благодарность и был достаточно воспитан, чтобы  не  настаивать  на  своем.
Положив трубку, Вульф обратился ко мне:
     - Господи, миллион  двести  пятьдесят  тысяч  долларов!  Поскольку  я
понял, к чему идет дело, у меня появилось настроение. Я улыбнулся.
     - Да, сэр, вы имеете шанс стать большим человеком на радио, вы  могли
бы читать стихи. Кстати, если хотите услышать, как она  зарабатывают  свою
долю, ее передача - во вторник и пятницу с одиннадцати до двенадцати утра.
Вы поймете, как это делается. Вы же этого хотите, да?
     - Нет, - хрипло сказал Вульф. - Я хочу получить работу. Достань  свой
блокнот. Инструкции будут развернутыми,  учитывая,  что  могут  возникнуть
непредвиденные обстоятельства.
     Я достал блокнот из ящика стола.



                                    2

     За субботу я трижды пытался дозвониться на Манхаттан  Мадлен  Фрейзер
по номеру из телефонной книги, однако никто не подходил. Наконец я  прибег
к помощи Лона Коэна из "Газетт", и он сообщил мне, что и мисс  Фрейзер,  и
ее менеджер, Дебора Коппел, проводят уикэнд в  Коннектикуте.  Как  человек
законопослушный, я бы сказал даже - в высшей  степени  законопослушный,  я
хотел бы пожелать полицейскому управлению Нью-Йорка  успехов  в  борьбе  с
преступностью.  Но  я  искренне  надеялся,  что  инспектор  Крамер  и  его
помощники из отдела по расследованию убийств не закроют  дело  Орчарда  до
тех пор, пока мы не сможем узнать, в чем оно заключается.  Судя  по  тому,
что я прочитал в газетах, было не похоже, что Крамер уже готов  протрубить
победу. Однако, поскольку никогда нельзя сказать, что же остается  скрытым
от прессы, я вознамерился поехать в Коннектикут и без приглашения  принять
участие в уикэнде Мадлен Фрейзер и Деборы Коппел.  Вульф  запретил  это  и
велел мне подождать до понедельника.
     В воскресенье к полудню он дочитал  книгу  стихов  и  начал  рисовать
лошадей на листочках блокнота. Тем самым он  проверял  теорию,  о  которой
где-то прочитал, что можно определить характер человека по  тому,  как  он
рисует лошадь.
     Я заполнил налоговые формы 1040 и 1040-ЕС и, приложив чеки,  отправил
их. После обеда я послонялся немного по кухне, слушая, как  Вульф  и  Фриц
Бреннер, наш несравненный шеф-повар, спорили о том, что лучше  -  макрель,
средиземноморский тунец или все-таки vitello  tonato  -  блюдо  из  нежной
молодой  телятины.   Когда   спор   начал   меня   раздражать,   поскольку
средиземноморского тунца у нас все равно не было,  я  поднялся  наверх,  в
оранжерею на крыше, и провел пару  часов  в  обществе  Теодора  Хорстмана.
Потом,  вспомнив,  что  из-за  предстоящего  свидания  с  дамой  не  смогу
посвятить орхидеям вечер, спустился  на  три  лестничных  пролета  в  свой
кабинет, взял со стола газеты за последние пять дней и прочитал все, что в
них было о деле Орчарда.
     Дочитав до конца, я уже ни секунды не сомневался в том, что  утром  в
понедельник не встречу в газете заголовка о завершении дела полицией.



                                    З

     По телефону я смог только условиться о встрече на три часа дня. В это
время  в  понедельник  я  вошел  в  вестибюль  жилого  дома  на  одной  из
Семидесятых улиц между Мэдисон и Парк-авеню.  Дом  напоминал  дворец,  где
ковры покупают акрами. Правда,  впечатление  немного  портилось  резиновой
дорожкой у входа, которая и появилась там, наверное, потому, что на  улице
лил дождь. Такого не должно быть  во  дворце!  Если  на  ковре  появляются
грязные следы - какого черта! - выбрось его  и  расстели  новый!  Вот  как
следует поступать во дворцах!
     Я сказал великолепно выглядевшему привратнику, что  меня  зовут  Арчи
Гудвин и по я направляюсь в апартаменты мисс  Фрейзер.  Он  достал  листок
бумаги из кармана, сверился с ним, кивнул и спросил:
     - Что-нибудь еще?
     Я вытянул шею так, чтобы мой рот  оказался  в  футе  от  его  уха,  и
прошептал:
     - Овсяная каша.
     Он снова кивнул, махнул рукой лифтеру, который стоял перед  дверью  в
кабину в пятнадцати шагах от нас, и сказал поставленным голосом:
     - 10 Б.
     - Скажите, - поинтересовался я, - пароль появился после убийства  или
это всегда так было?
     Он окинул меня ледяным взглядом к отвернулся. Я сказал спине:
     - Это обошлось тебе в пять центов. Я собирался дать тебе на  чай,  но
теперь раздумал.
     С лифтером я решил вообще не разговаривать. Он ничего не имел против.
Выйдя на десятом этаже, я оказался в закутке не больше кабины  лифта.  Еще
одна д