ом по
стеклу  картина,  изображающая  памятник  Вашингтону.  Картина  эта  служила
маскировкой;  позади нее  в  панели находился  специально  сделанный глазок,
сквозь который из алькова в прихожей можно  было видеть практически все, что
происходило в  офисе.  По правде говоря, картина висела не на самой стене, а
на одной из  прибитых к стене полок, на  которых стояли разные мелочи, в том
числе и сувениры, доставшиеся нам в расследовании некоторых дел.
     Внимание мое привлек предмет на четвертой полке сверху, которого раньше
там не было и  присутствие которого, мягко выражаясь, меня удивило, ибо  это
был сувенир того дела, которое именно сейчас расследовалось и оставалось еще
далеким  от завершения. Там  стояла та самая граната, которая  взорвалась  и
убила Райдера, та самая, что раньше лежала у меня на комоде.
     Я, разумеется, не мог не  удивиться, увидев ее, но сразу сообразил, что
это,  наверное, другая граната,  хотя и точно такая, какую Вулф приказал мне
убрать из дома.  Я  был уверен,  что, когда я уходил из дома два часа назад,
никакой гранаты на полке не было.
     Я  таращил на нее глаза секунды  две, не больше, ибо знал, что таращить
глаза на чужую собственность  невежливо. По-видимому, ни Вулф, ни Шетук и не
подозревали  о  моем  удивлении,  потому  что  продолжали  разговаривать.  Я
прислушался.
     -  Каким образом и  почему  она  взорвалась?  Вы  пришли к  какому-либо
выводу?
     - Нет, - коротко ответил  Вулф. - В прессе это будет названо несчастным
случаем без всяких  предположений о  том, как  это  произошло,  Генерал Файф
утверждает,  что запал сам  собой  не  поднимается,  но  и  знатоки, бывает,
ошибаются.  Конечно,  если  говорить  о  самоубийстве,  то  в  таком  случае
какие-либо  технические  трудности  отсутствуют:  Райдер  мог  просто  взять
гранату в руку и вытащить запал.  Но для этого  необходимо  желание, Было ли
оно у  него? Возможно, вам об  этом известно. Вы были крестным его сына.  Вы
обращались к нему по имени. Он хотел умереть?
     Лицо Шетука передернулось. Спустя секунду он  сглотнул. Но  речь у него
осталась твердой в четкой.
     - Если да, то  мне об этом  ничего не известно. Единственное, что могло
его огорчить, это  - гибель  сына.  Но крепкий мужчина со  здоровой психикой
способен преодолеть себя,  а Хэролд  Райдер, хотя я редко встречался с ним в
последнее время, могу свидетельствовать, был здоров физически и умственно.
     - В таком случае остается одна альтернатива - его убили. Поскольку была
задействована граната, значит, ее  вынули из ящика, скорей всего, это сделал
один из тех, кто видел, как утром полковник Райдер положил ее туда. Нас было
шестеро, что делает расследование весьма щекотливым.
     -  Пожалуй, - мрачно подтвердил  Шетук.  - Именно по  этой причине я  и
явился сюда. Вынул из ящика и что потом?
     - Не знаю.  Здесь счет идет на минуты:  вошел  и вышел,  присутствие  и
отсутствие. Человек  открыл  дверь,  любую  дверь,  оттянул  запал и швырнул
гранату. - С секунду Вулф с любопытством всматривался в Шетука. -  Насколько
я понимаю, мистер Шетук, наша беседа останется между нами?
     - Конечно. Разве я не понимаю?
     -  Тогда  могу  предположить, что  была задействована и седьмая фигура.
Мисс Брюс. Секретарь полковника Райдера.
     - Вы имеете в виду секретаршу, что сидит у него в приемной?
     - Да. Я не  готов изложить подробностей, но,  похоже, полковник  Райдер
получил определенную  информацию и написал или собирался написать  рапорт, в
результате чего ее ждала бы катастрофа.
     - Мне это не по душе, - нахмурился Шетук.
     - В самом деле?
     - Я  хочу сказать,  что  мне не... -  Шетук замолчал. И стал  еще более
мрачным. - Я имею в виду вот что, - заговорил он более решительным и суровым
тоном:  -  Поскольку  дело  это,  как  я подозреваю, явно  конфиденциального
характера,  подробности,   касающиеся  смерти   капитана  Кросса,  намеренно
скрываются, и настоящего расследования  так и не было проведено. Поэтому мне
очень понравилось, когда я узнал,  что  за дело  взялись вы. Разумеется,  вы
можете  спросить,  почему  мне  не  понравилось, когда  вас  привлекли  и  к
расследованию гибели полковника Райдера? Наоборот, я очень этим доволен.  Но
вы  можете  быть введены в  заблуждение. При  всем вашем  таланте  вас могут
повести  по ложному  следу. Вот  почему мне не по душе участие  в деле  этой
девицы. Я ее  не знаю, ничего о ней не слышал, но чувствую, что здесь что-то
не так.
     -  Не  исключено,  -  согласился Вулф. - Располагаете ли вы какими-либо
свидетельствами в этом отношении?
     - Нет.
     -  А что  насчет нас  шестерых? Исключим здесь присутствующих. Остается
трое. Можете ли вы сказать мне что-либо о них?
     - Нет.
     -  В таком случае боюсь, что сегодня мы  никуда не продвинемся. -  Вулф
взглянул  на  часы. И,  положив  руки на  край  стола,  отодвинулся вместе с
креслом и встал. - Уже полночь. Могу заверить  вас, сэр,  что со мной  шутки
плохи. Я вполне в состоянии их различить и нанесу ответный удар. - Он встал.
- К завтрашнему утру я, вероятно, буду располагать кое-чем более конкретным.
Скажем, завтра к двенадцати дня. Сумеете ли вы быть здесь в двенадцать? Если
я приду к какому-либо выводу, мне не хотелось бы обсуждать это по телефону.
     - Думаю, сумею, - ответил,  тоже встав,  Шетук. -  Приду обязательно. У
меня заказан билет на самолет в Вашингтон на три часа.
     - Хорошо. Значит, до завтра.
     Я  проводил нашего  гостя до  двери,  запер  ее, задвинув и  щеколду, и
вернулся  в офис.  Я  думал,  что  Вулф  уже  отправился к себе  в  спальню.
Оказалось, ничего  подобного.  Он  опять сидел  в  своем кресле  и, судя  по
выражению лица, о чем-то напряженно думал.
     - Значит, решили использовать и  Шетука? - довольно раздраженно спросил
я. - Он главное действующее лицо?
     - Помолчи, Арчи.
     - Слушаюсь, сэр.  Или  он начальник мисс Брюс,  и  вы решили прекратить
расследование?
     Ответа не последовало.
     Я подошел к  полке, взял  гранату, подбросил ее  в воздух  и поймал. Он
вздрогнул.
     - Эта штука, - сказал я, - принадлежит армии. Как, впрочем, и я, о  чем
вы мне постоянно напоминаете.  Я не спрашиваю,  откуда  она взялась, раз  вы
требуете, чтобы я помолчал. Но я отнесу ее к себе в комнату и утром верну на
Данкен-стрит.
     - Черт бы тебя побрал! Дай ее мне.
     - Нет, сэр. Я вам уже сказал. Если я дал клятву верности Отечеству, как
вы выражаетесь, утром первым делом  отнесу  гранату генералу  Файфу и  скажу
ему...
     - Заткнись!
     Я стоял, со злостью глядя на него.
     Он с такой же  злостью смотрел на меня, будто я  совершил  нечто такое,
чего он был не в силах вынести, но ничего не стал объяснять.
     - Арчи, - наконец  начал он, - я подчиняюсь обстоятельствам. Что обязан
делать  и ты. Но  кое-что  я  тебе  скажу. Например,  насчет  чемодана.  Его
металлическая рама оказалась  выгнутой по всему  периметру.  Как может взрыв
снаружи, на каком  бы  расстоянии  он ни  произошел, выгнуть  раму?  Значит,
граната  в  момент взрыва была  в чемодане. Многочисленные дыры  и  разрывы,
причиненные осколками, это подтверждают. Они не вогнуты, а выгнуты.
     Я положил гранату ему на стол.
     -  Следовательно, - продолжал он, - полковник Райдер был убит. Граната,
лежа   в  чемодане,  сама  по  себе  не  могла   взорваться.  Исключается  и
самоубийство.  Райдер  не  был  идиотом. Чтобы  убить себя,  он не  стал  бы
вытаскивать гранату из ящика, класть ее в чемодан, держа крышку открытой для
того, чтобы, когда ему заблагорассудится, сунуть руку в чемодан и дернуть за
запал.  Только так  он должен  был  поступить,  потому что рама крышки  тоже
выгнута. Нет, это не самоубийство. Это была ловушка.
     Он взял гранату со стола и показал на толстый конец запала.
     -  Видишь эту выемку? Я  кладу  гранату в чемодан, привязываю  к одному
концу запала бечевку,  - сойдет даже узкая ленточка, оторванная от  носового
платка,  -  почти  закрываю  крышку,  оставив  себе  достаточно  места   для
завершения работы,  присоединяю  другой  конец  бечевки к  подкладке крышки,
скорей всего,  канцелярской скрепкой, взятой со стола, и закрываю крышку. На
все это требуется  две, от силы три минуты. Когда  бы  и  где  бы  полковник
Райдер ни открыл  чемодан, его ждала смерть.  Поскольку крышка была закрыта,
когда взорвалась  граната, значит, он, не заметив  бечевки,  сделал  попытку
открыть чемодан, чтобы что-то туда положить и тотчас захлопнуть. Разумеется,
даже если бы он и заметил, ничего бы не изменилось.
     Я внимательно его слушал. Когда он умолк, я кивнул.
     - Ясно, - согласился я. - Но вот чего я не понимаю:  сержант Брюс взяла
остатки чемодана, чтобы...
     - Нет, - коротко ответил он и убрал гранату в ящик  своего стола. - Вот
и все.
     - Вы так и не объяснили мне... - фыркнул я.
     - На  сегодня хватит. - Он встал. - Приходи ко мне  в комнату в  восемь
утра, когда Фриц  принесет завтрак. Захвати  свой блокнот.  У меня будут для
тебя кое-какие  поручения. Завтра нам  предстоит трудный  день. Мы  поставим
ловушку,  несколько  более  совершенную,  нежели  та,  что  была  уготовлена
Райдеру.


        6

     В  10.55 на следующее утро я  сидел на  краю моего стола в нашем офисе,
разглядывая сцену и реквизит. Все это, следуя указаниям  Вулфа, приготовил я
сам, но зачем и для чего, понятия не имел.
     Вулф оказался прав  в одном отношении. Для меня, во всяком случае  день
этот  был насыщен работой. После раннего завтрака я зашел  к нему и комнату,
где мне было сказано, что  я  должен делать. Не зачем и для чего, а просто -
что. Затем  я  отправился на Данкен-стрит,  где мне пришлось спешить, потому
что генерал Файф появился у себя в офисе почти в десять. Переговорив  с ним,
я  вернулся  домой  и  приготовил  весь  реквизит,  что  вовсе  не  требовал
тщательной и длительной подготовки,  ибо состоял из трех вещей: одна на моем
столе  и две  -  у Вулфа, в  том числе и большой  конверт, который прибыл  с
утренней почтой. На нем был напечатан на машинке адрес Ниро Вулфа и еще одна
строка внизу: "Вскрыть в шесть вечера во вторник 10 августа, если от меня не
поступит дальнейших указаний".
     В левом верхнем углу был адрес отправителя:

     "Полковник Хэролд Райдер,
     633 Кэнделвуд-стрит,
     Нью-Йорк".

     Взяв  конверт в  руки,  я  определил,  что в  нем  находится  несколько
страниц,  и  заметил,  что  поскольку  он  был  запечатан,  значит,  его  не
вскрывали.  Лежал он на столе у Вулфа чуть правее середины, под пресс-папье,
а роль пресс-папье выполняла граната, точно такая же, какой был убит Райдер.
     И в строках, напечатанных на машинке,  буква "э" была чуть ниже строки,
а  "с"  немного правее,  чем  следовало. Значит, печатали на  той  же  самой
машинке, на  которой были напечатаны  любимое стихотворение сержанта Брюс  и
анонимное письмо, полученное Шетуком.
     На моем  столе лежал  мой  собственный, рыжей  кожи чемодан,  которым я
пользовался  для  краткосрочных  отъездов  из  Нью-Йорка.  Мне  было  велено
положить в  него что-нибудь: рубашки, несколько книг, что угодно, лишь бы он
лежал на столе. По всей вероятности,  это и была ловушка: конверт, граната и
чемодан. Я не имел ни малейшего представления, кто должен был в нее попасть,
каким образом,  когда  и  почему.  Если  исходить  из  дальнейших  указаний,
'которые я получил, пришло  мне в голову, это была весьма слабая и глупейшая
попытка кого-либо заарканить. Я немного разрядился, высказав вслух несколько
еле слышных  замечаний,  которых  мог  бы  набраться  в солдатских  бараках,
доводись  мне там жить, оставил место действия и, поднявшись на три  пролета
лестницы, встретил Вулфа в  оранжерее, где он  приводил в  порядок  торфяной
мох.
     - Полный порядок, - доложил я.
     -  Все предметы в офисе? - поинтересовался  он,  не отрываясь от своего
занятия.
     - Да.
     - Ты попросил их прийти во время?
     - Да. Лоусона в 11.15, Тинэма в 11.30, Файфа в 11.45, Брюс и  Шетука вы
пригласили сами.
     - Фриц? Панель?
     - Я уже сказал, что все  в полном порядке, - ледяным тоном отозвался я.
- Но вот для чего, это известно одному богу.
     - Успокойся, Арчи, - пробормотал он, раздвигая  мох, - я сам нервничаю.
Дело это щекотливое. Если все пойдет не так, как я надеюсь, боюсь, убийцу мы
так и не поймаем. Между прочим, соедини меня с Кремером.
     Когда  я  выполнил  это распоряжение, пользуясь  телефоном в оранжерее,
Вулф в беседе с Кремером устроил целое представление.
     - Доброе  утро,  сэр.  Насчет  того, что случилось  на  Данкен-стрит. Я
обещал вам сообщить мое мнение утром. Это было преднамеренное убийство. Пока
я  не  в  силах  ничего  добавить,  но события  могут  развернуться в  самое
ближайшее  время.  Нет,  сэр, таким  образом  вы не поступите. Только дурака
сваляете. Каким  образом, разве я вам ничего  не  объяснил? Если вы  явитесь
сюда  без  моего  разрешения,  вас  просто не  пустят.  Надеюсь,  что  сумею
позвонить вам во  второй половине дня  и сообщить,  кто убийца  и откуда его
забрать. Конечно, нет! Нет, сэр!
     Он положил трубку и, пробормотав свое вечное "Пф!", снова занялся мхом.
     - Ух как Кремер разозлится, если ваша ловушка  не сработает,  - заметил
я.
     Он чуть-чуть пожал плечами.
     - А теперь пора браться за дело. Сколько сейчас времени?
     - Восемь минут двенадцатого.
     - Отправляйся в альков. Лейтенант Лоусон может явиться и раньше.
     Я вышел из оранжереи.
     Не могу припомнить, когда бы  я  чувствовал себя таким дураком, как  на
этот раз. Никаких сложностей. Мне  предстояло стоять в алькове у той панели,
на  которой  был  глазок,  позволяющий  видеть  весь  офис.  Когда  прибывал
очередной посетитель, Фриц  должен был сказать,  что  Вулф  спустится  через
десять минут, проводить  визитера  в  офис  и выйти, плотно прикрыв за собой
дверь. Я  же  обязан был  следить  за  действиями посетителя, пока  он будет
пребывав в  одиночестве. Если он будет сидеть и не двигаться  с места, все в
порядке.  Ему  не возбраняется даже  к чему-то  прикоснуться,  рассмотреть и
снова положить. Но если он предпримет нечто более  радикальное, я был обязан
позвонить  из кухни  Вулфу  и  доложить  о происшедшем. А пока  наблюдать  и
молчать.
     За пять минут до прихода  очередного посетителя, Фрицу предстояло войти
в офис, сказать тому,  кто там находится, что Вулф  ждет  его в оранжерее, и
проводить его туда, освободив место для следующего визитера. Если кто-нибудь
придет раньше назначенного времени,  Фрицу следовало отвести его в гостиную,
пока не освободится офис.
     Схема  Вулфа сработала  без сучка и  задоринки. Лоусон пришел  в 11.13.
Тинэм явился  в  11.32. Файф - в  11.50. Шетук  - в 12.08. Сержант Брюс -  в
12.23.  Фриц  действовал безукоризненно вплоть до того момента,  о котором я
сейчас собираюсь поведать.
     Как я уже сказал, я никогда не чувствовал себя глупее, нежели в течение
того часа, когда  мне предстояло стоять у  стены и, не отрываясь, следить за
ними. Если  считать, что  один из  них  убийца,  как, черт побери, по мнению
Вулфа,  этот  человек  будет  действовать?  Схватит  конверт  и  постарается
убежать?  Взорвет  себя с помощью гранаты? Снова положит  гранату в чемодан?
Что касается меня, то я был уверен, что убийца не совершит ничего подобного,
будь у него хоть куриные мозги.
     Если  убийца  и  был  среди  тех,  кто  к  нам  явился,  то  ничего  из
перечисленного мною он не сделал.
     Лоусон,  прибывший  первым,  когда  остался  в кабинете  один, постоял,
огляделся, подошел к  письменному столу,  склонив голову набок, посмотрел на
конверт и гранату, сел и не двигался с места, пока Фриц не явился за ним.
     Тинэм оказался более любопытным. Он моментально отреагировал на то, что
лежало  на  столе.  Когда  Фриц  вышел,  затворив  за  собой  дверь,  Тинэм,
обернувшись, посмотрел на дверь, двинулся было к ней,  но передумал, подошел
к  столу,  взял  сначала в  руки  гранату, затем  конверт  и внимательно  их
рассмотрел,  то  и  дело  поглядывая  на  дверь.  Если  он мыслил,  как  ему
поступить,  решения  явно не  последовало, потому что, когда он в третий раз
разглядывал конверт, дверь открылась и вошел  Фриц. Тинэм  в ту  же секунду,
насколько мне удалось заметить,  бросил конверт на стол. Как только Фриц его
увел,  я зашел в офис, разложил вещи ил столе так, как они лежали  прежде, и
вернулся на свой пост.
     С Файфом у меня приключилась полная неудача. Пусть вам не покажется это
странным, но он совершенно не обратил внимания на то, что лежало на столе.
     Шетук был  единственным, кто, мне показалось, углядел все, в том числе,
и  чемодан. Он ничего не трогал, просто  рассматривал.  Он  подошел к  столу
Вулфа и уставился на конверт и гранату. Затем он приблизился к моему столу и
начал созерцать все,  что лежало на нем.  Внимательно осмотревшись, он снова
окинул взглядом оба стола. Но ничего не тронул.
     Я с  нетерпением ждал последнего гостя, хотя он мне ничуть не нравился,
а  именно, сержанта Брюс. От нее можно было  ожидать  всего, начиная с того,
что она вытянет запал гранаты и метнет ее за окно, и кончая тем, что откроет
чемодан и вытащит одну  из моих рубашек. Признаю, ее поведение оказалось для
меня сюрпризом. Не пробыв в кабинете и двадцати секунд, как только за Фрицем
закрылась  дверь, она  подошла, взяла гранату  и  конверт и, не посмотрев на
них, положила в ящик стола Вулфа, закрыла ящик и в  тот же момент  выскочила
из кабинета. Захоти  я  задержать ее, мне  пришлось  бы совершить гигантский
прыжок. Я  услышал, как она пробежала через  прихожую и  как захлопнулась за
нею парадная дверь. Я выбрался из алькова, и убедился, что сержант  исчезла.
Попросту говоря, удрала.
     В  эту  минуту, признаюсь, я был полностью  ошарашен.  Я прошел и офис,
позвонил  в  оранжерею  и  доложил  Вулфу о  том, что произошло. После чего,
следуя инструкциям, отправился на кухню. Мне  полагалось пойти в офис только
после  того,  как  они все спустятся вниз.  Почему?  Насколько мне известно,
потому. Они же  явно не спешили. Я успел съесть  два банана и выпить  стакан
молока прежде, чем услышал жалобный скрип лифта. Потом из прихожей донеслись
голоса. Я подождал, пока они все  не проследовали в офис и расселись. Только
тогда вошел я.
     Мне не показалось, пока я обходил  стулья,  пробираясь к своему  столу,
что в  офисе царит веселье.  Я был бы рад поприветствовав мое начальство, но
оно явно было не  в духе для этого. Никто из них не был в наручниках или без
погон, из чего  следовало, что  ловушка, расставленная Вулфом, не сработала.
На ближайшем ко мне  стуле  расположился  Шетук,  за ним  сидел Тинэм.  Файф
восседал в  большом кресле, которое обычно  стояло у стола Вулфа. Справа  от
него и чуть позади устроился Лоусон.
     Вулф, испытывая чувство комфорта, глубоко вздохнул.
     -  Теперь, - с удовлетворением произнес он,  - можем приступить к делу.
Еще раз благодарю  вас,  джентльмены,  за  ваше долготерпение.  Надеюсь,  вы
согласитесь со мной, когда  я нам  все объясню, что оно  того стоило. Только
таким путем я сумел выяснить, убил ли Райдера один из нас или мисс Брюс.
     - Убил? - хмуро посмотрел на него Файф. - Гудвин сказал, что вы не...
     - Извините, генерал, - перебил его Вулф, -  но мы потеряем  целый день,
если  вы будете засыпать меня вопросами. Майор Гудвин сказал вам, полковнику
Тинэму и лейтенанту Лоусону, что мне  хотелось бы поговорить с каждым из вас
у себя в офисе, что я еще не решил, каким образом был убит полковник Райдер,
что  мисс Брюс,  как мне стало известно, узнала  содержание  подготовленного
Райдером рапорта,  который  означает,  что  ее ждет беда,  и,  наконец,  что
сегодня я получил от полковника Райдера письмо, которое хочу вскрыть с вашем
присутствии.
     - Но вы только что заявили...
     - Прошу вас, генерал. - Вулф о