один, двукрылый, утром неделю назад.
     - Странно, - продолжал недоумевать я.  - Вы  уверены?  Может, вас в тот
день здесь не было?
     - Я всегда здесь, мистер. Я и ночую  здесь. Если хотите знать, ваш брат
должен обязательно найти карту. Он без нее, как без рук.
     - Похоже на то. А есть здесь поблизости еще другие аэродромы?
     - Не так близко. Один в Денбери, другой в Поукипси.
     -   Да.  Тем  хуже  для  него.  Извините  за  беспокойство.  Очень  вам
признателен.
     Я ушел,  сел в  машину  и стал  думать,  что делать  дальше. Механик не
производил впечатление человека, которого  за  пять долларов можно уговорить
держать язык за зубами. Он говорил то,  что было, вернее, не пожелал сказать
того,  чего не  было. Итак, Армонк отпадает. Поукипси тоже.  Хотя Мануэль  и
долетел  бы туда минут за двадцать, но ему не удалось бы вовремя вернуться в
то место,  где  он оставил машину, а потом успеть доехать до места встречи с
Карло  Маффеи.   Их  встреча  должна   была  состояться   где-то  у  станции
метрополитена в центре Нью-Йорка в  семь тридцать вечера.  Из Поукипси он не
успел бы. Денбери тоже отпадает. Я включил мотор и повернул на север.
     Мне  не  хотелось  делать этого, ибо было шестнадцатое июня,  годовщина
спасения маленького Томми Вильямсона, день,  когда в кабинете Вулфа  он  был
торжественно  возвращен  родителям. Этот день мистер и миссис Вильямсон и их
сын Томми, ставший уже на четыре года старше, отмечали за праздничным столом
у Вулфа. Каждый  год  они  пытались пригласить его к  себе, и все  напрасно.
Супруги  Вильямсоны  мне  нравились,  да  и   Томми  тоже,  но  больше  меня
беспокоило,  как воспримет мое отсутствие Фриц, всегда придававший этому дню
особое  значение. Разумеется,  он  знал, что мистер Вильямсон  владеет сетью
отелей  и,  видимо, хотел ему доказать, как много  тот теряет  от  того, что
рестораны  его  отелей практически ничем не могут  похвастаться. Нет блюд, о
которых  Сол  Пензер  сказал бы: "Пальчики оближешь".  Одна пятая всего, что
наготовил  на  этот  день Фриц, предназначалась мне, а я вместо того,  чтобы
уплетать  за обе  щеки да  расхваливать, маялся среди кустарников  и пальм в
каком-то Денбери,  глядя в тарелку  с печенкой и ветчиной, поджаренными явно
на разном масле.
     В  этом Денбери  все сразу пошло наперекосяк. После неудачного обеда  я
сразу  же отправился  на  местный  аэродром.  Там  никто ничего  мне не  мог
сказать. Я  пошатался вокруг,  пока наконец, когда уже стемнело, не появился
какой-то тип, который поверг  меня в полное отчаяние. Он вел журнал полетов,
но мог бы и не делать этого, заявил  он, потому что с  точностью  до  минуты
помнит,  начиная с Пасхи, когда садилось солнце в  тот или иной день. Уезжая
из Денбери, я  был уверен, что Мануэль Кимболл никогда там не  бывал. И хотя
ночь была великолепной, возвращаясь в Нью-Йорк, я почти не замечал этого.
     Конечно, Вильямсоны давно уехали, а Вулф лег уже спать.
     На комоде меня ждала записка:
     "Арчи, если ты ничего не узнал, попробуй утром связаться с газетой, где
печаталось объявление о  квалифицированном  мастере по  металлу. А если твоя
вежливость  и  обаяние все  еще действуют на мисс  Фиоре, привези ее  к  нам
завтра к одиннадцати утра. Н. В."
     Я не люблю есть  на ночь и позволяю себе это лишь в крайних случаях. Но
я все же пошел на кухню за стаканом молока. Я с грустью посмотрел на остатки
пиршества,  как смотрит, должно быть, какой-нибудь  бедняга  на могилу  рано
ушедшей возлюбленной. Затем я поднялся к себе и лег спать.
     Я проснулся поздно. За завтраком Фриц рассказывал мне, как прошел обед,
на который я не успел, но я проявил к этому слабый интерес. Вчерашние  обеды
мало меня интересовали.  Просматривая газеты,  я искал  объявление,  которое
поместил накануне. Оно было  напечатано и смотрелось совсем  неплохо. Прежде
чем уйти из дома, я заглянул в кабинет и навел там порядок, хотя в этот день
мы никого не ждали. Когда я  думал  о Мануэле Кимболле, среди прочих деталей
меня смущала одна: свое объявление о мастере по металлу он передал в одну из
рекламных контор газеты "Таймс" в  деловой  части города. Не удобней ли было
бы - а замышляющий убийство тоже думает об удобствах - отнести его в контору
газеты где-нибудь в районе Таймс-сквера или на Сто  двадцать пятой улице. Но
не  это главное,  это  была всего лишь деталь, о которой размышляешь так, на
всякий случай, если больше зацепиться не за что.
     Вот какую задачу мне предстояло  выполнить: зайти в указанную рекламную
контору в  деловой  части  города  и  попытаться выяснить,  какая из девушек
оформляла заказ на объявление два месяца назад, кто подал объявление, как он
выглядел  и кому затем направлялись  ответы. Это примерно похоже  на попытку
выяснить у  спасателя на  пляже  Кони-Айленд,  не купался ли там  четвертого
июля, в  день Независимости, лысый мужчина. Я зашел по пути  в прокуратуру и
уговорил  Перли  Стеббинса с  его бляхой  составить мне компанию, для  пущей
солидности. В выигрыше от этого  визита остался, пожалуй, лишь он, поскольку
мне  пришлось  угостить  его  порцией  виски.  Просматривая  подшивки за два
месяца,  я  узнал  лишь,  что  объявление появилось  в  газете шестнадцатого
апреля; это вполне совпадало по  времени.  Но эта информация  не стоила даже
рюмки виски.
     Я  отвез Перли  обратно  во  дворец  правосудия, а  сам  отправился  на
Салливан-стрит.
     Миссис  Риччи наотрез отказалась впустить  меня в дом. Она сама открыла
дверь  и недовольно поморщилась, увидев меня. Я улыбнулся и сказал, что хочу
пригласить  Анну Фиоре на  прогулку.  Я вел  себя,  как истый  джентльмен, и
выслушал  все ее  обвинения в мой адрес, но когда  она попыталась захлопнуть
дверь, чуть не прищемив мне нос, я перешел к делу.
     - Позвольте, миссис Риччи, одну минуту, переведите дух и выслушайте то,
что я вам скажу. У Анны неприятности, не с вами, а с полицией, понимаете,  с
полицией. Она рассказала нам кое-что,  что может  для  нее  плохо кончиться,
если полиция узнает. Они  пока не знают, и мы не хотим, чтобы они узнали, но
у полиции есть подозрения. Мой хозяин хочет научить Анну,  как  себя вести с
ними.  Он  должен это  сделать.  Неужели вам хочется,  чтобы Анна  попала  в
тюрьму? А теперь забудьте все ваши женские обиды.
     Она враждебно смотрела на меня.
     - Вы лжете!
     - Нет, никогда. Спросите Анну. Позовите ее сюда.
     - Оставайтесь на крыльце и не вздумайте входить в дом.
     - Хорошо.
     Она захлопнула дверь. Я сел на верхнюю  ступеньку  лестницы и  закурил.
Была  суббота, и на улице - толчея, шум  и гам, как в тот первый раз. В меня
угодил чей-то мяч, уши лопались от  крика ребятни, а во  всем остальном было
даже интересно  наблюдать. Когда я загасил окурок, за спиной послышался звук
отворяемой двери, и я встал.
     Вышла Анна в жакете и шляпке. За нею на пороге стояла миссис Риччи.
     - Я  позвонила мисс Маффеи, - сказала она. - Она говорит, что вам можно
доверять, но я все равно не верю. Если с Анной что-нибудь случится, мой  муж
убьет вас. У нее нет ни отца, ни матери, девушка она хорошая, хотя и ветер в
голове.
     - Не  беспокойтесь, миссис Риччи. - Я с улыбкой посмотрел на Анну. - Ты
хочешь прогуляться?
     Она кивнула, и я повел ее к машине.
     Если мне когда-либо  придется кого-нибудь убить, то моей  жертвой будет
непременно женщина. Я встречал немало упрямых мужчин,  людей,  которые знали
то, что мне было нужно, но отказывались говорить,  и в ряде случаев я не мог
их заставить, как ни старался. Но, несмотря на это упрямство,  в них  все же
сохранялось  что-то  человеческое.  Они всегда давали мне надежду, что  надо
только найти ключик к ним, и  они откроются. Но при встречах с некоторыми из
женщин  я  сразу  понимал, что все усилия заставить  их  разговориться будут
напрасными. Лица их тут  же принимали выражение, способное довести хоть кого
до бешенства. Я уверен, многие  делали это просто  назло. На лицах мужчин ты
читал,  что  он  умрет, но не скажет, а ты все же  думал, что  откроешь этот
замок. А женщина прямо давала понять, что могла бы сказать,  да не скажет, и
все тут.
     Я  сидел и  наблюдал в течение часа, как Ниро Вулф пробовал все, что он
знал, в разговоре с Анной Фиоре.  И если она вышла из этой передряги  живой,
то только благодаря мне. Я знал, что нельзя убивать курицу,  несущую золотые
яйца, даже если эта курица не желает нестись. Конечно, я не был  уверен, что
именно  Анна  Фиоре  есть та самая  курица, которая осчастливит нас  золотым
яйцом. Думаю, не был уверен в этом и Вулф, но других несушек у нас не было.
     Когда  мы  с  Анной  прибыли  на  Тридцать  пятую  улицу,  не было  еще
одиннадцати, и нам пришлось ждать,  когда  спустится из оранжереи Вулф. Свою
беседу с ней он начал просто и непринужденно, будто сам собирался рассказать
ей  что-то,  а от нее ему ничего и не  нужно. Он просто хотел  ее  кое о чем
предупредить. Человек, приславший ей сто долларов, это и есть  убийца  Карло
Маффеи. Он коварен и опасен, и он знает, что ей известно то, что он хотел бы
сохранить  в тайне. Поэтому он  захочет избавиться  от нее тоже. Он  говорил
Анне, что мисс Маффеи хорошая женщина, а ее брат  Карло тоже хороший человек
и не заслужил  смерти от руки  убийцы. Поэтому убийца должен  быть  пойман и
наказан.
     Глядя на лицо Анны, я понял, что нас что-то ожидает.
     Вулф  углубился  в  тонкости  личных договоренностей между  людьми.  Он
объяснил  подробно,  повторяясь,  что  договоренность,  уговор  между  двумя
людьми,  чего-то  стоит  лишь  тогда,  когда  он  доброволен.  Анна  же   не
договаривалась  с убийцей, что будет  молчать. Он просто прислал ей деньги и
объяснил, как она может ими распорядиться. Он дал ей возможность выбора. Она
могла сжечь деньги, если бы так решила. Она может сделать это даже сейчас.
     Вулф полез  в ящик, вынул  пять  новых двадцаток и  разложил их  веером
перед Анной на столе.
     -  Вы  можете сжечь свои купюры, мисс Фиоре. Это будет святотатством, я
знаю,  и, чтобы не  видеть этого, я уйду из комнаты, но мистер  Арчи поможет
вам это сделать. Сожгите  ваши банкноты и возьмите взамен мои. Вы понимаете?
Я даю их вам, вот они лежат на столе. У вас при себе эти сто долларов?
     Она кивнула.
     - В чулке?
     Девушка  чуть приподняла край  юбки,  повернула  ногу  и  показала  под
обтягивающей тканью юбки небольшую выпуклость
     - Вытащите их оттуда, - велел Вулф.
     Девушка  спустила чулок, достала пачку  двадцаток и тоже развернула их.
Затем бросила на меня взгляд и улыбнулась.
     - Вот спички, - сказал  Вулф, - а  вот поднос.  Я ухожу,  а мистер Арчи
поможет вам сжечь ваши двадцатки и взамен даст вам новые. Он с удовольствием
это сделает - Вулф бросил взгляд в мою сторону.
     - Начинай, Анна, - приступил я к делу. - Я знаю,  у тебя доброе сердце.
Мистер Маффеи был добр к  тебе, и ты  должна отплатить ему тем же. Мы вместе
сожжем эти деньги, не так ли?
     Но  я допустил  ошибку, сделав  движение,  будто хочу протянуть руку  к
деньгам. Двадцатки в мгновение ока оказались снова в чулке
     - Не  бойся, Анна, - сказал я. - И не будь глупой. Никто не притронется
к твоим  деньгам,  пока  я  здесь.  Можешь сжечь  их  сама,  я не буду  тебе
помогать.
     - Никогда, - ответила Анна.
     Я понимающе кивнул.
     -  Ты  говорила  это прежде, но теперь все изменилось. Теперь ты должна
сжечь их, чтобы получить другие.
     Она покачала головой. Надо было видеть ее лицо. Может, она и  не  шибко
умна, но то, что было  написано  на  ее лице, в тот момент перекрывало все с
лихвой.
     - Я не сделаю этого, -  сказала она. - Я знаю, мистер Арчи, вы считаете
меня не очень умной. Может, это и так, потому  что все так говорят. Но я  не
дура, я хочу  сказать,  не  такая дура. Это мои  деньги,  и я никогда  их не
сожгу. Я не буду тратить их до тех пор, пока не выйду замуж. А это не так уж
глупо.
     - Ты  никогда не  выйдешь замуж, ибо этот человек убьет тебя, как  убил
мистера Маффеи.
     - Он не убьет меня.
     Я в отчаянии подумал "Господи, если он не сделает этого, то я  сам тебя
убью".
     Вулф решил изменить тактику. Он прибег к хитрости Он стал расспрашивать
Анну о  ее  родителях, детстве, ее обязанностях и распорядке  дня в пансионе
миссис  Риччи,  интересовался  ее  мнением  то  о  том,  то  о  другом.  Она
успокоилась  и  охотно  отвечала, но  настораживалась каждый  раз,  когда он
спрашивал о пансионе. В  первый раз  он напугал  ее, когда спросил что-то об
уборке комнаты Карло Маффеи. Она тут же спряталась, как улитка в свой домик.
Тогда он стал подбираться издалека, обходным манером,  но  опять  неожиданно
натыкался,  словно  на  стену.  Она отлично  умела  это  делать,  я  мог  бы
восхищаться  ею,  если бы у  нас было  время. Глупая или нет,  но  она почти
безошибочно  реагировала  на  все,  что было связано  с Карло Маффеи, словно
что-то срабатывало у нее внутри, и по интуиции,  пожалуй, могла бы поспорить
с самим Вулфом.
     Но он не сдавался. Он расспрашивал Анну спокойно и неторопливо о вещах,
казалось  бы, случайных, и, зная его необыкновенное терпение и  упорство,  я
подумал, что эдак недели через две он своего добьется.
     Но дверь в кабинет внезапно  отворилась, на пороге появился Фриц. Когда
Вулф  кивком пригласил  его войти, Фриц  закрыл за собой дверь в холл  и  на
подносе подал хозяину визитную карточку. Вулф взял ее, взглянул, и я заметил
как у него слегка раздулись ноздри.
     - Приятный  сюрприз,  Арчи, -  промолвил он  и через стол протянул  мне
визитную  карточку.  Я  взял  ее  и прочитал. Вот это  да!  Мануэль  Кимболл
собственной персоной.



        15 

     Я  стремительно поднялся со  стола. Вулф продолжал сидеть, по  привычке
выпячивая и втягивая губы, а потом наконец сказал:
     - Проводи  джентльмена в гостиную, Фриц.  В холле слишком темно, там  и
лица не разглядишь. И еще: подними в гостиной шторы на  окнах и открой дверь
в холл, чтобы больше было воздуха.
     Фриц вышел.
     -  Благодарю  вас, мисс Фиоре,  - сказал Вулф девушке  еще  более тихим
голосом, чем обычно. -  Вы  были  очень терпеливы и вели  себя  разумно.  Не
обидитесь, если на сей  раз  не мистер Арчи отвезет вас  домой? У него много
дел. Вас отвезет мистер Фриц,  он  отлично  водит машину. Арчи, проводи мисс
Фиоре в кухню и договорись с  Фрицем. Потом  можешь проводить нашу гостью до
выхода. И сразу же возвращайся.
     - Понял. Пойдем, Анна.
     - А не может ли мистер Арчи... - громко возразила девушка.
     - Не надо, не говори ничего, Анна. Я отвезу тебя домой  в другой раз. А
теперь, пойдем.
     Я  провел ее  в  кухню  и  объяснил Фрицу, какое его ждет удовольствие.
Кажется, потом мне никогда не было так жаль бедную  Анну, как в этот момент,
когда я увидел, что Фриц даже  не покраснел. Это было ужасно. Но сокрушаться
было некогда. Пока Фриц снимал свой фартук, надевал сюртук, а затем шляпу, я
обдумывал дальнейший ход.
     - Хочешь, Анна, повеселимся, а? Ты  говорила сегодня о замужестве, и  я
вдруг  подумал, каким должен быть тот, кто  тебе  приглянется  и за  кого ты
захочешь выйти замуж. У  нас в гостиной сидит молодой  мужчина. Мне кажется,
он именно тот, кто может  тебе понравиться. Давай посмотрим, если хочешь. Он
очень красивый. Когда мы пойдем через холл к выходу, мы незаметно задержимся
у двери  гостиной  и  ты  посмотришь на  него.  А  потом, когда мы выйдем на
крыльцо, ты мне скажешь, понравился он тебе или пет. Хочешь посмотреть?
     - Я знаю таких... - начала было Анна.
     - Ладно, потом. Не надо говорить, а то он услышит  твой голос и поймет,
что мы им интересуемся. Ты готов, Фриц?
     Мы вышли в  холл. Фриц, согласно инструкции, оставил  дверь в  гостиную
открытой. Я постарался провести Анну  подальше от открытой двери. Нам хорошо
был виден Мануэль Кимболл. Он сидел  в кресле, положив ногу на ногу. Услышав
наши  шаги, он посмотрел в сторону открытой двери, но в  холле было темно, и
он не мог нас видеть. Я  держал Анну за локоть  и не сводил  глаз с ее лица,
пока она смотрела на Кимболла. Минуло несколько секунд, я осторожно повел ее
в сторону входной двери. Открыв ее, нас уже ждал Фриц.
     Когда мы вышли на крыльцо, я захлопнул дверь.
     - Ну как, Анна, он тебе понравился?
     - Нет, мистер Арчи. Если вас интересует...
     - Хорошо,  в другой раз. Ты молодчина, Анна, до свидания. Не переживай,
Фриц, если ужин сегодня немного задержится. У меня такое чувство, что  мы не
скоро освободимся, к тому же мы и не ждем гостей.
     Я вошел в  дом и проследовал  по  холлу  прямо  в кабинет  Вулфа. Он не
шелохнулся в кресле.
     - Она никогда  не видела его, или она первоклассная актриса и самой Лин
Фонтэйн[1] даст сто очков вперед.

     1 Голливудская кинозвезда.

     Вулф чуть кивнул.
     - Пригласить его? - спросил я.
     Снова кивок.
     Я прошел в гостиную через дверь из кабинета. Мануэль Кимболл поднялся с
кресла, повернулся в мою сторону и отвесил легкий поклон.
     - Простите,  что заставили вас ждать. Молодой леди,  нашей клиентке, не
просто было объяснить, что для того, чтобы вернуть ей мужа, нам недостаточно
лишь свистнуть. Прошу, проходите.
     Вулф  и на  этот  раз пренебрег  формальностями и при  появлении  гостя
остался сидеть, сложив руки на животе.
     Я представил ему Кимболла.
     - Как поживаете, мистер Кимболл? Извините, что приветствую вас  сидя. Я
не груб, поверьте, просто неповоротлив. Садитесь.
     Я  не  заметил  у Мануэля Кимболла  никаких признаков волнения,  он был
чрезвычайно собран. Его черные глаза показались мне еще меньше, чем в первый
раз, когда  я его увидел.  В  них была какая-то  особая сосредоточенность, и
поэтому теперь  они  не бегали, как  тогда, будто  хотели все  увидеть и все
заметить.  Он был  мускулист и подтянут, как  легкоатлет, в  отлично  сшитом
костюме,  с желтой  бабочкой  и  таким же желтым платком в кармашке. Меня он
словно не  замечал. Как только он уселся  в наше красное кресло для  гостей,
все еще хранившее  тепло  Анны  Фиоре,  он  уставился на  Вулфа и больше  не
отрывал глаз.
     - Хотите пива? - предложил Вулф.
     - Нет, благодарю, - покачал головой гость.
     Я понял  намек и тут же отправился  на кухню. Я поставил  на подвое две
бутылки пива из холодильника и стакан, делая все быстро, ибо ничего не хотел
пропустить из  их беседы. Вернувшись, я поставил поднос перед Вулфом, сел за
свой стол  в  углу и  стал  озабоченно  шуршать  бумагами.  Говорил  Мануэль
Кимболл.
     - ...рассказал мне  о своем вчерашнем визите к вам. У нас  с  отцом нет
секретов. Он рассказал мне все. Зачем вы сказали ему такое?
     -  Ну что ж,  -  промолвил  Вулф и  выдвинул  ящик  стола, чтобы  взять
пробочник. Открыв бутылку, он бросил крышку в ящик и налил пиво в стакан. Он
какое-то  время смотрел  на пузырьки пены, потом перевел взгляд  на гостя. -
Во-первых, мистер Кимболл, вы не можете знать,  все ли рассказал вам отец из
того,  что я ему говорил. Поэтому не будем столь категоричны.  Ваш тон похож
на угрозу. За что именно вы  собираетесь отчитать меня? Что  такого я сказал
вашему отцу, чего, по-вашему, не следовало бы говорить?
     Мануэль улыбнулся и стал еще более холоден и официален.
     -  Не  искажайте мои  слова,  мистер  Вулф. Я не  собираюсь предъявлять
претензии,  а  просто прошу  объяснить некоторые  ваши заявления,  которые я
считаю недопустимыми, Я имею  на это право, как сын  человека, который уже в
летах. Я никогда еще  не видел  моего отца таким напуганным, и напугали  его
вы. Вы сказали ему, что причиной смерти Барстоу была клюшка, которую он взял
у моего отца.
     - Да, сказал. И это правда.
     -  Значит,  вы  признаетесь, что сказали это? Но ведь  это криминальный
абсурд!  Ваш  помощник,  который,  как я понимаю, записывает  наш  разговор,
надеюсь, запишет ваше признание. Я никогда не верил в выдумку об отравленн