сам повел доктора в контору.
     Дора Чапин все  еще сидела в той же позе. Я представил их друг другу, и
врач,  поставив  чемоданчик на  стол, принялся  за  осмотр  ее  ранений.  Он
осторожно пощупал вокруг ран и сказал, что, вероятно, придется наложить швы,
а точнее он сможет сказать после того, как обмоет раны. Я показал ему ванную
и  место,  где  лежат  бинты,  йод  и прочие перевязочные  средства, а затем
добавил:
     - Я  позову вам на помощь Фрица. А у меня есть дело перед домом. Если я
буду нужен, я там.
     Я вышел на тротуар.
     Такси  все еще было здесь. Шофер больше  мне не подмигивал,  он  только
смотрел на меня.
     - Привет, - сказал я.
     -  Я редко  вступаю в разговоры,  -  ответил  он. -  Достаточно сказать
"привет"...
     - Я вас не осуждаю. Можно мне заглянуть внутрь?
     Я  распахнул  дверцу и сунул внутрь  машины голову,  достаточно далеко,
чтобы посмотреть  на установленную в рамке на панели карточку  с фотографией
шофера и его именем. Я усмехнулся.
     - Почему вы подмигнули, когда я шел мимо?
     - А почему бы и нет?
     - Этого  я  не знаю. Перестаньте чудить. Я только задал вам по-дружески
вопрос. В чем был смысл вашего подмигивания?
     Он покачал годовой.
     - Я ведь чудной. Вас зовут Ниро Вулф?
     - Нет. Но вас зовут Питни Скотт. Вы стоите внизу  списка, по которому я
произвожу контрибуцию, - с вас пять долларов.
     - Я слышал об этом списке.
     - Да? И от кого?
     -  О... от  людей.  Вы  можете  меня вычеркнуть.  За прошлую  неделю  я
выработал восемнадцать долларов и двадцать центов.
     - Вы же знаете, на что эти деньги.
     Он кивнул.
     - Да. Это я тоже знаю. Вы  хотите спасти мне жизнь. Послушайте, дорогой
мистер.  Брать пять  долларов  за  спасение  моей жизни -  чудовищно.  Это -
спекуляция.
     Он засмеялся.
     -  Подобные  вещи имеют свой  предел,  так я  полагаю... В  вашем  доме
найдется что выпить?
     - А как насчет двух долларов, сделаем?
     - Это все равно много.
     - Даже один?
     - Вы все еще мне льстите, послушайте...
     Хотя для ноября было холодно, и  дул  сырой, пронизывающий  ветер, но у
Питни Скотта не было перчаток,  а руки его были  красными и заскорузлыми. Он
сунул  свои негнущиеся пальцы в карман и вытащил несколько монет,  выбрал из
них один никель и бросил его мне.
     - Вот я вам и заплатил,  могу выбросить это из головы.  Теперь, когда я
вам больше ничего не должен, нет ли у вас выпить?
     - Что вы предпочитаете?
     - Я... Пожалуй, водку.
     Он наклонился в мою сторону, всматриваясь мне в лицо. Затем он отпрянул
назад. Голос его стал хриплым и недружелюбным.
     - Шуток не понимаете? Я не пью за рулем... Эта женщина сильно ранена?
     - Я  не  думаю,  голова  у нее  все  еще  на  месте.  Доктор  ее сейчас
зашивает... Вы часто ее возите? А ее мужа?
     Он все еще оставался суровым.
     - Я  вожу ее,  когда она  меня вызывает.  И  ее мужа тоже.  Я  -  шофер
такси... Они мои клиенты, память о прошлом. Раз или два они  приглашали меня
к себе на квартиру. Полю нравится видеть меня выпившим, он меня угощает.
     Его суровость исчезла.
     -  Вы  знаете, - продолжал  он, - надо  рассматривать  данное положение
вещей со всех его сторон, и вы не найдете ничего более веселого. Я собираюсь
оставаться  трезвым,  чтобы ничего из  этого не упустить.  Вам  я  подмигнул
потому, что вы сейчас тоже в этом деле и будете таким же забавным, как и все
остальные.
     - Ну, это меня не тревожит, я всегда был весьма забавным. А Чапин пил с
вами?
     - Он не пьет. Он говорит, что это вредно для его ноги.
     -  Вы  знаете, что назначена награда  в пять  тысяч  долларов нашедшему
Хиббарда?
     - Нет.
     - За мертвого или живого.
     Похоже было, что я, прощупывая почву наугад, наткнулся на нечто ценное.
Лицо у Скотта изменилось,  он выглядел изумленным,  как будто  наткнулся  на
мысль, не приходившую ранее ему в голову.
     Наконец он сказал.
     -  Ну, что же, человек он ценный. За него  это не слишком дорого. Эндрю
неплохой малый. А кто предложил награду?
     - Его племянница. Завтра будет в газетах.
     - Это хорошо с ее стороны.
     Он засмеялся.
     - Это  неопровержимый факт, что пять тысяч  долларов  больше, чертовски
больше, чем один никель. Мне бы хотелось сигарету.
     Я достал пачку, и мы оба закурили. Пальцы его сильно дрожали, и я начал
чувствовать к нему жалость. Но я все же сказал:
     - Какая  получается  интересная  картина.  Дом  Хиббарда  находится  на
Викнесити  Хайтс.  Если поехать куда-нибудь  по  соседству с  Перри-стрит, а
оттуда  на  Шестнадцатую  улицу,  что вы  за  это  можете  получить? Давайте
сообразим... две мили... это будет что-то около полутора долларов. Но если с
вами будет ваш  старый однокашник  Эндрю Хиббард или его труп,  может,  даже
часть трупа, скажем, голова  и пара  рук,  - вместо полутора долларов вы  бы
получили пять грандов. Как видите, все зависит от груза.
     Конечно, "подначивать" человека, который смертельно нуждается в выпивке
и не  может  ее  получить,  было  подобно тому,  чтобы  выбить  у калеки его
костыль.
     Во всяком случае, у него хватило выдержки,  чтобы держать рот закрытым.
Он смотрел на свои дрожащие руки так долго, что и я  наконец  начал смотреть
на  них.  Наконец он  опустил  руки на  колени,  посмотрел  на  меня и начал
смеяться.
     Затем он спросил меня:
     - Ну не говорил ли я вам, что и вы станете забавным?
     Голос у него снова стал суровым.
     -  Слушайте, вы...  хватит. Идите  своей дорогой... хватит. Ступайте  в
дом, или вы простудитесь.
     Я сказал:
     - Хорошо, а как насчет выпивки?
     Но  он  уже отключился. Я попытался еще расшевелить его, но он сразу же
стал немым и суровым. Я подумал, не принести ли ему немного пшеничной водки,
пусть понюхает, но решил, что после этого он замкнется еще крепче.
     Прежде чем вернуться в дом, я записал его номер.
     Я прошел прямо на кухню. Вулф все еще был там, устроившись в деревянном
кресле,  где  он  сидел  обычно,  руководя  Фрицем,  или  ел, когда  к  нему
возвращался аппетит.
     Я ему сообщил:
     - Питни  Скотт находится перед нашим домом. Он таксист. Он привез  сюда
ее. Он  заплатил мне никель, как  свою долю, и сказал, что  это все, чего он
стоит. Он знает что-то об Эндрю Хиббарде.
     - Что?
     - Убейте, не знаю. Я сказал ему  о  вознаграждении,  которое предлагает
мисс Хиббард, моя клиентка. У него сразу стал такой вид, будто он собирается
крикнуть мне:  "Изыди, Сатана!" Он робок и хочет, чтобы его уговаривали. Мое
предположение таково: он, может, и не знает точно, где находится Хиббард или
его останки, но догадывается.  Очевидно, ему осталось совсем недолго до того
времени, когда  ему  будут мерещиться  розовые змеи и  крокодилы. Я пробовал
привести его в дом для выпивки, но он отказался и от этого. Я бы посоветовал
вам выйти и взглянуть на него.
     - Выйти?
     Вулф поднял голову и посмотрел на меня.
     - Выйти и спуститься с крыльца?
     - Ну, да, только на тротуар, вам  не надо  подходить  к обочине. Он как
раз тут.
     Вулф закрыл глаза.
     - Я не знаю, Арчи. Я  не знаю, почему ты так упорно втравливаешь меня в
эту  безумную вылазку.  Выкинь  эту  мысль  полностью.  Это  невозможно,  ты
говоришь, что он в самом деле дал тебе никель?
     -  Да,  поэтому вы  должны  пойти  туда, чтобы  действовать необычно  с
алкоголиком-таксистом, хотя он и окончил Гарвард.
     -  Мы это  сделаем. Пока  пойди и посмотри,  привели ли миссис Чапин  в
порядок?
     Я пошел. Доктор  Волмер закончил с пациенткой и привел ее в кабинет. Он
наложил ей такую тугую повязку, что она  держала шею прямо, хотела она этого
или  нет.  Он проинструктировал  ее, как вести себя  дальше, а  Фриц  привел
помещение  в порядок. Я  подождал, пока  доктор закончит, затем отвел его на
кухню.
     Вулф открыл глаза и посмотрел на него.
     Волмер сказал:
     -   Совершенно  новый   метод   нападения,  мистер   Вулф.   Совершенно
оригинальный: резаные раны, нанесенные сзади. Он ранил ее в затылок и шею, я
срезал часть ее волос.
     - Он?
     Доктор кивнул.
     -  Она объяснила, что ее поранил муж, за которым она три  года замужем.
Если  она выполнит  все то,  что  я ей  велел, то через  три  дня она  будет
совершенно   здорова.  Я   наложил  четырнадцать  швов.  Ее   муж   какой-то
замечательный, необычный человек, впрочем, и она весьма примечательная особа
спартанского  типа. Она даже  не сжала рук, пока я сшивал ее раны, ее пальцы
были расслаблены.
     - Благодарю вас, доктор.
     Волмер вышел. Вулф встал,  по  привычке  потянул  книзу  край  жилета в
бесплодной попытке прикрыть полоску канареечно-желтой  рубашки, обтягивающей
его  внушительное  брюхо,  и  отправился  в  кабинет.  Я  задержался,  чтобы
попросить Фрица почистить мех, насколько это будет возможно.
     Когда я присоединился к ним, Вулф уже снова сидел в своем кресле, а она
- напротив.
     Говорил Вулф:
     - Я рад, что  все оказалось не слишком  серьезным, миссис Чапин. Доктор
вас предупредил, чтобы  вы несколько  дней были  осторожны  и  не дергались.
Кстати, вы расплатились с ним?
     - Да. Пять долларов.
     - Хорошо. Мистер  Гудвин сказал мне, что вас дожидается такси.  Скажите
шоферу, чтобы он ехал медленно,  тряска всегда противна, а в вашем состоянии
- опасна. У нас нет оснований задерживать вас дольше.
     Ее глаза снова были  прикованы к  его лицу. То, что  она была  обмыта и
забинтована,  не прибавило ей привлекательности. Она  с шумом втянула воздух
через нос и так же выпустила его обратно.
     Окончив, она сказала:
     - Разве вы не хотите, чтобы я вам про все это рассказала?  Про все, что
он натворил.
     Голова Вулфа двинулась налево и направо.
     - В этом нет необходимости, миссис Чапин. Вам следует отправиться домой
и  отдохнуть.   Я   берусь  известить  полицию  о  случившемся,   я  понимаю
деликатность вашего положения,  после всего, ваш собственный муж, за которым
вы замужем уже три года...
     - Я не хочу никакой полиции.
     Глаза этой женщины вполне могли вас пробуравить.
     -  Вы думаете,  что я  хочу  ареста моего  мужа?  При его  положении  и
известности...  чтобы все  газеты... вы думаете,  я хочу этого? Я вот почему
приехала к вам... рассказать вам об этом.
     Вулф погрозил ей пальцем.
     -  Понимаете,  вы  приехали не  туда,  куда  следовало. К  собственному
несчастью, вы обратились к единственному человеку в Нью-Йорке и даже во всем
мире, который сразу же понял, что произошло в вашем доме сегодня утром. Но я
человек,  который  терпеть не  может,  чтобы  его обманывали. Так что  будем
считать, что мы квиты. Поезжайте домой.
     Конечно, как это случалось  и раньше, я что-то упустил и  плыл  за ним,
пытаясь  ухватить смысл происходящего. С минуту я думал, что  она  встанет и
уйдет.  Она  начала  это  делать. Потом повернулась,  посмотрела  на  него и
сказала:
     - Я образованная женщина, мистер  Вулф. Я  находилась в  услужении и не
стыжусь этого, но я получила образование. Вы  пытались говорить так, чтобы я
вас не поняла, но я поняла.
     - Хорошо, следовательно, нет нужды...
     Внезапно она яростно огрызнулась:
     - Толстый глупец!
     Вулф покачал головой.
     -  Что  толстый - это и так видно, хотя  я бы предпочел  быть названным
Гаргантюа. Ну, а  глупец -  разве что в  широком  смысле, как характеристика
человеческого  рода.  С  вашей  стороны  было  невеликодушно, миссис  Чапин,
напоминать мне о моей дородности,  поскольку я говорил о вашей бессмысленной
выходке только в общих чертах и не демонстрировал ее. Теперь я это сделаю.
     Он указал пальцем на нож, все еще лежащий на бумаге на столе.
     - Арчи, будьте добры, вычистите это домашнее оружие.
     Я не  был  уверен, не берет ли он ее  на "пушку".  Я взял нож и  стоял,
глядя то на нее, то на него.
     - Смыть доказательство?
     - Да, пожалуйста.
     Я взял нож в ванную комнату, пустил на лезвие сильную струю воды, потер
его  намыленной губкой  и вытер  насухо.  Через  открытую дверь я не  слышал
никакого разговора. Я вернулся в контору.
     -  Теперь,  - проинструктировал  меня Вулф,  - крепко  держите  ручку в
правой руке. Подойдите к  столу, чтобы миссис Чапин могла вас лучше  видеть,
повернитесь  спиной. Так.  Поднимите вашу руку и  проведите  ножом  по  шее,
действуйте  осторожно, поверните  его острием  вверх,  не следует заходить с
демонстрацией слишком  далеко. Вы заметили длину  и  расположение  порезов у
миссис Чапин? Повторите их на  себе... Да, да, очень хорошо.  Немного  выше,
еще один. Другой пониже. Черт вас возьми, будьте осторожны. Достаточно... Вы
видите, миссис  Чапин?  Он  сделал это очень  толково, как вы  думаете? Я не
оскорблю вашей рассудительности, намекнув на  ваше ожидание того, что  мы не
сможем предположить, что вы нанесли эти порезы собственной рукой в выбранном
вами  месте?   Хотя   похоже,  что   место  вы  выбрали  из   чисто  деловой
предосторожности, зная, что рядом соседствует яремная вена...
     Он  остановился,  потому что ему не с кем  было  говорить,  кроме меня.
Когда  я  повернулся,  окончив  мою демонстрацию, она  поднималась со стула,
держа голову прямо и сжав губы. Без единого слова, без единого взгляда в его
сторону  ее маленьких серых глаз  она поднялась и  вышла, а он,  не  обращая
внимания, продолжал свою речь до тех пор, пока она не открыла дверь кабинета
и не прошла через нее. Я заметил, что она оставила свой нож, но подумал, что
он будет хорош в нашей "случайной" коллекции.
     После всего я вдруг устремился в прихожую.
     - Эй, мадам, ваш мех! Подождите минуту!
     Я выхватил мех у Фрица, встретил ее у двери и закутал ее в мех...
     Питни  Скотт вышел из машины  и подошел,  чтобы помочь ей  спуститься с
крыльца, а я вернулся назад.
     Вулф просматривал письмо от "Хосна и Кь". Закончив, он  сунул  его  под
пресс-папье  - кусок окаменелого дерева, однажды использованный  как орудие,
которым проломили череп человеку - и сказал:
     - То, что способна придумать женщина, - вне всякого разумения. Когда-то
в Венгрии я знал одну особу, у мужа которой бывали частые головные боли. Она
обычно облегчала ему боли холодными  компрессами. Однажды ей пришло в голову
добавить  в  воду,  в которой она смачивала  салфетку для компресса, большое
количество йода, проникающего в организм через поры кожи, и который она сама
добывала  из трав.  Результаты ее  удовлетворили. Человек,  на  котором  она
экспериментировала, был я сам. Женщина...
     Мне стадо ясно, что  он просто пытается отвлечь меня от  докучающих ему
разговоров о деле. Поэтому и прервал его:
     - Да,  я знаю. А женщина была ведьмой, которую  вы схватили, когда  она
ехала  верхом на завитке  поросячьего хвоста... Но, несмотря на все это, для
меня пришло время немножко внести ясность в дело, которым  мы занимаемся. Вы
можете подтолкнуть меня, объяснив длинными словами, как  вы узнали, что Дора
Чапин изрезала себя сама.
     - Никакого "толчка" не будет. Просто я тебе напомню, что уже прочел все
книги Поля Чапина. В двух из них выведена Дора Чапин, вернее ее характер. Он
сам, конечно, фигурирует во всех книгах. Женщина, которая осталась  для него
недосягаемой, так  как она  вышла замуж за  доктора Бартона, кажется, есть в
четырех из пяти. Я не смог узнать ее только в последней книге.
     В дверях появился Фриц и сказал, что обед подан.



        Глава 11

     Иногда я считаю чудом, что мы с Вулфом вообще способны ладить. Различие
между нами особенно  ярко проявлялось за столом.  Он был гурман, я - едоком.
Он дегустировал, а я  - глотал.  Не то, чтобы я не мог отличить  хорошее  от
плохого. После  семи  лет образования по кулинарному  искусству  Фрица я мог
обычно сказать, что  является блюдом отличным, а что -  непревзойденным.  Но
оставался факт. Вулфа больше всего привлекала  пища,  находящаяся  во  рту и
дающая ему вкусовые наслаждения, а  для меня  самым важным было то, что пища
прошла в мой желудок. Чтобы не  было недоразумения, я  должен добавить: Вулф
никогда не обсуждает, что делать с пищей, когда он кончает  дегустировать, -
он ее уничтожает. Мне приходилось видеть,  как при возникновении аппетита он
полностью уничтожал десятифунтового гуся за время от восьми до полуночи, а я
сидел в углу, ел сандвичи с ветчиной, запивая их молоком, и надеялся, что он
подавится.
     Когда мы  занимались расследованием какого-нибудь дела,  я  тысячи  раз
хотел  дать  ему  пинка,  наблюдая,  как  лениво  он   двигается,  к  лифту,
направляясь наверх в оранжерею, чтобы забавляться со  своими растениями, или
читает  книгу,  взвешивая каждую  фразу,  или  обсуждает  с Фрицем  наиболее
рациональный способ  хранения сухих  трав, когда  я мотаюсь  до  одури,  как
собака,  ожидающая, что он ей подскажет, где же нужная дыра. Я согласен, что
он великий  человек.  Когда он  называет  себя гением,  то  имеет  право так
думать.  Я  согласен,  что  он  не  проиграл ни  одной  ставки  из-за  своих
пустяковых занятий. Но так как я только человек, я не могу удержаться, чтобы
не  пожелать дать ему пинка  именно потому, что он гений. Иногда  я бываю  к
этому чрезвычайно близок, это когда он говорит вот такие вещи:
     -  Терпение, Арчи: если ты съешь недозревшее яблоко, твоей единственной
наградой будут боли в желудке.
     Так вот, в эту среду  после ленча я почувствовал себя  обиженным.  Вулф
так  и не согласился дать телеграмму Сантини и не хотел помочь мне придумать
приманку, чтобы затащить  к нам Леопольда Элкаса. Он сказал, что в этом деле
есть  только  два человека, с которыми  он чувствует склонность  поговорить:
Эндрю Хиббард и Поль Чапин,  но он еще не готов, чтобы говорить с Чапином, и
он не знает, где находится Хиббард, и вообще - жив он или мертв.
     Я знал, что Сол Пензер каждый день, утром и после полудня, ходил в морг
смотреть трупы, но что он делал еще, я не знал.
     Немного позже двух позвонил Фред Даркин. Он сказал, что Чапин побывал в
парикмахерской и в аптеке, что городской дик и человек в коричневой шляпе  и
розовом  галстуке  все  еще были на  посту,  так что он, Фред, подумывает об
организации клуба. Вулф продолжал  читать.  Приблизительно без четверти  три
позвонил Орри Кэтер и сказал,  что  он  кое-что  достал и хочет показать это
нам, может ли он  приехать? Я сказал ему "да".  Затем, перед  самым приходом
Орри, еще  один  телефонный звонок  заставил  Вулфа  отложить книгу.  Звонил
архитектор Фарелл,  и Вулф разговаривал  с  ним сам. Фарелл сообщил,  что он
приятно провел ленч с мистером Оглторном, что убедить его было не легко, но,
в конце концов, он все  же согласился. Он звонит из издательства. Поль Чапин
несколько  раз пользовался их машинками, и так как есть разные мнения о том,
какими машинками он пользовался, то придется взять образцы шрифтов более чем
с дюжины машинок.
     Вулф напомнил  ему, что фабричный номер машинки должен  быть проставлен
на каждом образце.
     Я сказал после того, как мы положили трубки.
     - О'кэй, вот один  и  сдвинулся...  Но  если  даже  вы сумеете повесить
"предупреждения" на Чапина, это будет  только началом. Кончина Гаррисона вне
наших  возможностей, вы ее привязать не сможете.  И  я вам говорю, что то же
самое произойдет и с Дрейером, если вы  не залучите  к нам  сюда Элкаса и не
обработаете  его  так, чтобы  найти дыру в  его рассказе. Нас  скоро побьют.
Какого черта мы  еще ждем? Для вас хорошо,  вы все время заняты,  вы  имеете
книги, чтобы читать... Но какой же в них прок, все-таки?
     Я  встал  и  искоса посмотрел  на книгу в руке  Вулфа.  Эндрю  Хиббард,
"Бездна памяти".
     Я хмыкнул.
     - Послушайте, босс...
     Вулф ненавидел, когда я его называл боссом.
     -  Я  начинаю кое-что  соображать. Я полагаю, что  доктор  Бартон  тоже
написал  книгу, ну и  Кайрон,  а может  быть, и Драйер. И, уж  конечно,