больше некогда. В чем дело?
     - Ничего особенного, просто я вдруг понял, что  собственными  глазами
видел убийцу в момент транспортировки трупа. Я стоял  и  смотрел,  как  он
переправляет его, и мы даже обменялись парочкой фраз. Не хочу хвастать, но
разве я не прав?
     - Что ж, весьма вероятно, что прав...
     -  Чертовски  своевременное  прозрение,  -  подколол   меня   сержант
Стеббинз.
     - Встаньте-ка лучше рядом с мистером Хаком, - попросил его Вульф. - В
его  кресле  может  быть  спрятано  все  что  угодно,  в  особенности  под
покрывалом, и я не...
     - Минутку, Вульф. - Мандельбаум покинул диван и теперь  вышагивал  по
комнате. - Если вы располагаете уликами  против  кого-либо,  в  том  числе
против мистера Хака, мы хотели бы сперва с ними ознакомиться.
     - Этот  человек,  -  произнес  Хак  срывающимся  голосом,  -  пытался
выманить у меня сто тысяч долларов!
     - И с успехом, - объявил Вульф. - Я совершенно уверен, что не смог бы
их получить, если бы...
     Он  замолчал,   насторожившись.   Остальные,   включая   меня,   тоже
насторожились. Пэрли  Стеббинз,  знавший  Вульфа  многие  годы,  незаметно
приблизился к сидящему в кресле Хаку и встал возле него справа. Хак  вдруг
задергал головой и зарычал на него в приступе бешенства:
     - Убирайтесь!
     Это было такое отвратительное рычание,  что  испуганный  Мандельбаум,
забыв о Вульфе, уставился на Хака. Пэрли, на которого в свое время  рычали
и не такие, как Хак, остался неподвижен.
     - Я обещал комментарии, а не вещественные доказательства, -  напомнил
Вульф. - Кстати, вот еще один, объясняющий положение и  характер  раны  на
голове мистера Луэнта, а также направление нанесенного удара. Предположим,
что я - мистер Хак. Я сижу в кресле-каталке в своем кабинете,  уже  начало
шестого, и со мной мой  шурин,  Герман  Луэнт.  Я  решил,  что  он  должен
умереть, так как представляет для меня  смертельную  опасность.  Он  нанял
Ниро Вульфа, частного сыщика, который не растрачивает времени и таланта по
пустякам, и затеял  среди  моих  домочадцев  расследование  под  предлогом
слишком абсурдным, чтобы быть истинным. Я не только знаю, что моя жена  не
оставила бы брату денег втайне ото всех, но уверен, что он  и  сам  знает:
она  бы  никогда  этого  не  сделала.  Вдобавок  в  беседе  с   экономкой,
секретаршей и сиделкой помощник  Вульфа  Гудвин  якобы  в  шутку  высказал
предположение, что одна из них отравила мою жену. Мне  сообщили  об  этом.
Выяснить, кто именно, вы могли во время сбора показаний.
     - Мы выяснили, - подтвердил Кремер. - Это была мисс Рифф.
     Вульф иронически усмехнулся:
     - Прекрасно. Итак, я решил, что шурин что-то заподозрил  относительно
кончины своей сестры и, следовательно, представляет для  меня  смертельную
опасность. Для полноты картины добавлю: опасность заключалась  в  открытии
факта, что я отравил свою жену - его сестру, - подмешав  яд  в  тарелку  с
артишоками. Целью, конечно же, было завладеть  ее  миллионным  состоянием.
Мистер Хак, очевидно, не может доказать, что Луэнт не входил в его кабинет
между шестнадцатью и семнадцатью часами?
     - Нет. В половине пятого он посылал за ним мисс Рифф. Он говорит, что
Луэнт пробыл у него десять минут и затем ушел.
     - Мисс Рифф присутствовала при их разговоре?
     - Нет. Она уходила из дома по поручениям.
     Вульф кивнул.
     - Великолепно. Справедливости ради, мистер Кремер и джентльмены, хочу
заметить, что у меня было по сравнению с вами одно  крупное  преимущество.
Вы ведь не видели, как мистер Хак передвигается на своей колеснице, не так
ли?
     Они ответили, что нет.
     - Я тоже не видел, но мистер Гудвин мне это описал.  Зрелище,  я  вам
скажу, впечатляющее. Именно его описание и послужило отправной точкой  для
моих выводов. В настоящий момент мистер Хак,  похоже,  не  горит  желанием
продемонстрировать свою машину. Что ж, это можно  будет  сделать  позднее.
Теперь вернемся назад: итак, я - мистер Хак, я  сижу  в  своем  кресле,  в
своем кабинете. Время приближается к пяти.  -  Вульф  вытащил  из  кармана
носовой платок и скомкал его в правой руке. - Это -  пресс-папье,  тяжелый
шар из зеленого мрамора, я просто приготовил его. Оно  здесь,  на  полочке
моего кресла прижимает какие-то бумаги. Теперь ты, Арчи, -  мистер  Луэнт.
Встань, пожалуйста, напротив меня... впрочем, можешь и сидеть. Чуть ближе,
так более естественно. Теперь я поднимаю правой рукой  пресс-папье,  левой
беру бумагу, чтобы показать  тебе,  но  листок  выскальзывает  у  меня  из
пальцев и падает на пол. Естественно,  прежде  чем  послать  за  тобой,  я
потренировался,  чтобы  уронить  его  как  можно  более  естественно.   Ты
наклоняешься, чтобы подобрать его - ты делаешь это не задумываясь, ведь  я
калека, - и в этот момент я бью тебя пресс-папье.
     Я нагнулся, и он легонько хлопнул меня по  затылку.  Я  не  собирался
прикидываться, падая замертво, но и распрямляться сразу тоже не  годилось,
поэтому я ограничился тем, что опустился на колени.
     - Господи спаси, - пробормотала миссис О'Ши в мертвой тишине.
     Вульф продолжал:
     - При таком  положении  -  я  сижу,  ты  склонился  -  удар  как  раз
приходится на череп снизу вверх. Теперь мне нужно  двигаться  так  быстро,
как  позволяет  моя  физическая  неполноценность.  Двадцать   секунд   мне
достаточно, чтобы убедиться: второго удара не требуется,  ты  мертв.  Выше
пояса я здоровый и сильный, и еще через двадцать  секунд  ты  уже  лежишь,
переброшенный через мои колени и прикрытый пледом, без которого я  никогда
не показываюсь. Я нажимаю кнопку, берусь за  рычаг.  Мне  нужно  перевезти
тело на другой этаж. Это, конечно, риск, но я вынужден на него пойти.
     - Но где улики, черт возьми? - прорычал Мандельбаум.
     - Вы их отыщете, и чем скорее, тем лучше, - ответил Вульф. -  Начните
с выяснения, подходит ли пресс-папье по форме ко вмятине на черепе. Думаю,
вы  обнаружите,  что  подходит.  Исследуйте  клетчатый   плед,   служивший
покрывалом при транспортировке трупа, - вы  обнаружите  на  нем  волосы  с
головы Луэнта. Вы уже пришли к выводу, что Луэнта убили не в его  комнате.
Что ж, попробуйте объяснить, как был переправлен труп, если не при  помощи
кресла мистера Хака. Признаться, очень  жаль,  что,  когда  мистер  Гудвин
стоял у двери в комнату Луэнта и смотрел, как  мистер  Хак,  появившись  в
своем кресле из лифта, направляется к  себе  в  комнату,  уже  вечерело  и
освещение в коридоре было тусклым. У Гудвина острое зрение,  и  при  более
ярком свете он, вероятно, заметил бы, что бугор под  пледом  неестественно
велик. Конечно, появление Гудвина вынудило мистера Хака на время  укрыться
с грузом в  своей  комнате,  но  мистер  Гудвин  почти  сразу  ушел  -  он
отправился  звонить  мне  из   автомата,   -   и   мистер   Хак   закончил
транспортировку.  Завершающий  этап,  видимо,  оказался  для  него   самым
трудным, потому что дверь в комнату Луэнта  была  слишком  узкой  для  его
кресла. - Вульф повернулся к Мандельбауму, который  все  еще  стоял  возле
дивана. - Но лично мне в качестве улики больше нравится другая деталь.  По
сути, ее одной достаточно, чтобы сделать  вывод.  Вы  тщательно  допросили
всех нас и знаете, о чем шла речь в той комнате незадолго  до  обнаружения
трупа: в присутствии пяти свидетелей я вытягивал из мистера Хака  обещание
заплатить мне крупную сумму денег. В обмен на что? В  обмен  на  встречное
обещание, что  мистер  Луэнт  больше  не  будет  никому  досаждать  своими
обвинениями! Неужели мистер Хак такой редкостный осел, что  согласился  на
эту сделку, зная, что Луэнт еще жив? Ведь весть  о  ней  -  через  мистера
Тейера или кого-то еще - наверняка достигла бы ушей Луэнта, и  он,  решив,
что  я  предал  его,   взяв   отступного   у   врага,   удвоил   бы   свою
подозрительность, вместо того чтобы отбросить ее. - Вульф покачал головой.
- Нет, не подлежит сомнению, что в тот момент мистер Хак уже знал о смерти
Луэнта. Но есть и другой аспект:  дело  в  том,  что,  соглашаясь  на  мое
предложение, он признавался в своей виновности. Он думал, по крайней  мере
в тот момент, что я его шантажирую, и решил уступить.  Я  прижал  его  при
свидетелях, а чтобы выяснить, как много мне известно и насколько я окажусь
сговорчив, ему требовалось остаться  со  мной  наедине.  Не  страшись  Хак
правосудия, он рассмеялся бы мне в  лицо,  обозвав  остряком,  а  когда  я
перешел от просьб к требованиям, послал бы за шурином и донес ему на меня.
Но вы знаете, как он  вместо  этого  поступил,  и  посмотрите-ка  на  него
сейчас.
     Большинство присутствующих посмотрели; не сделали  этого  лишь  трое,
тем самым продемонстрировав, как работают мужские мозги. Это были помощник
окружного прокурора Мандельбаум,  заместитель  комиссара  полиции  Бойл  и
инспектор Кремер. Все три высокопоставленных служителя  Закона  уставились
не на убийцу, который был только что изобличен,  а  на  человека,  который
вывел его на чистую воду. Впрочем, их нельзя было за  это  сильно  корить:
теперь им предстояло предъявить Хаку обвинение и арестовать его, хотя  они
были совершенно не готовы передать дело суду присяжных, а у  Хака  имелось
достаточно денег, чтобы нанять десять лучших адвокатов города.
     Инспектор Кремер поднялся на ноги и, на всякий случай убедившись, что
сержант Стеббинз по-прежнему дежурит возле Хака, повернулся к Вульфу.
     - И  посмотрите-ка  на  него  сейчас...  -  передразнил  он.  -  Нет,
давайте-ка лучше посмотрим на вас, мистер Вульф! На вас и на  ваши  ценные
комментарии! Эта сделка, которую вы предложили - вы  сказали,  что  только
осел согласился бы на нее, зная, что Луэнт еще жив. Отлично! Но как  тогда
быть с вами? Ведь столь же очевидно, что только осел мог предложить  такую
сделку, думая, что мистер Луэнт находится в добром здравии. Бог свидетель,
вас можно обозвать по-всякому, но только не ослом. А этот  фокус,  который
выкинул Гудвин, чтобы заполучить вас сюда!.. Он ни за что не решился бы на
него, а вы бы ни за что не приехали, не знай вы оба  об  убийстве  Луэнта.
Итак, я жду от вас комментариев.
     - Фу, - мягко произнес Вульф. - Неужели вам мало забот и без...
     Он  умолк,  чтобы  понаблюдать  спектакль,   ставший   на   сей   раз
демонстрацией того, как работает  мозг  женщины.  Миссис  О'Ши  встала  со
своего места и,  скрестив  руки  на  груди,  медленно,  словно  в  трансе,
двинулась  к  своему  патрону.  По  ее  щекам  ручьями  текли  слезы.  Она
остановилась в трех шагах от него.
     - Это кара небесная, - проговорила она так тихо, что  ее  едва  можно
было расслышать. - Страх в моем сердце... о Боже, как долго он был там! Вы
лгали мне, лгали все это время, и где-то в глубине души я знала  это.  Она
проведала о нашей связи - проведала и сказала вам, и тогда  вы  убили  ее.
Но, благодарение небу, теперь вы...
     Инспектор Кремер подхватил ее под локоть. Мозг  другой  женщины  тоже
работал. Сильвия Марси покинула диван, подошла к креслу-каталке и положила
на колени Теодора Хака  поверх  коричневого  покрывала  какой-то  предмет.
Когда она направилась к двери, я увидел, что это  было:  на  коленях  Хака
лежали маленькие  наручные  часики  с  обрамлением  из  красных  камней  -
наверное, рубинов.
     Я ничего не могу сообщить о судьбе двух других подарков, чье вручение
было так ускорено моим появлением в  доме.  Минули  месяцы;  и  только  на
прошлой неделе  суд  присяжных  признал  Хака  виновным  в  преднамеренном
убийстве. Но мне кажется, что миссис О'Ши и мисс Рифф все еще хранят  свои
часики.





                                Рекс СТАУТ

                          С ПРИСКОРБИЕМ ИЗВЕЩАЕМ





                                    1

     Встреча с Бесс Хадлстон была не первой.
     Как-то раз вечером, года два назад, она позвонила и сказала,  что  ей
надо поговорить с Ниро Вульфом, а когда Вульф взял трубку, кротким голосом
попросила  его  приехать  к  ней  на  Ривердейл   для   деловой   встречи.
Естественно, он осадил ее. Во-первых, если он  и  выбирался  из  дома,  то
только  к  старому  другу  или  хорошему  повару,  а  во-вторых,  то,  что
какой-либо мужчина или женщина могли этого не знать, было серьезным уколом
для его тщеславия.
     Не прошло и часа, как она сама  появилась  в  его  офисе  -  комнате,
которую он использовал в качестве кабинета в своем старом доме на Западной
Тридцать  пятой   улице   возле   набережной,   -   за   чем   последовали
пренеприятнейшие пятнадцать минут.
     Я никогда не  видел  его  взбешенным  до  такой  степени.  Лично  мне
предложение показалось заманчивым. Она пообещала ему две тысячи  долларов,
если он придет на праздник, который она устраивала для миссис Какой-то,  и
будет сыщиком в игре в убийство. Она  также  предложила  пятьсот  долларов
мне, если я приду с Вульфом и буду работать на подхвате. Видели бы вы, как
он оскорбился! Можно было подумать, что он Наполеон, а она  попросила  его
развернуть войско оловянных солдатиков в детской.
     Когда она ушла, я осудил его позицию. В конце концов, она была  почти
так же знаменита, как он, - самая  удачливая  в  Нью-Йорке  устроительница
праздников для представителей высшего общества. Сочетание  талантов  таких
двух мастеров своего дела, как он и она, оставило бы о себе долгую память,
не говоря уже о том, сколько радости  доставили  бы  мне  эти  пять  сотен
зелененьких. Но он только надулся.
     Описанные  события  имели  место  два  года  назад.  И  вот,   жарким
августовским утром  (особенно  жарким  в  силу  отсутствия  в  нашем  доме
кондиционера, так как Вульф не доверял технике), она позвонила и попросила
его безотлагательно приехать к ней на Ривердейл.
     Вульф подал мне знак отделаться  от  назойливой  клиентки  и  повесил
трубку.   Немного   позже,   когда   он   удалился    в    кухню,    чтобы
проконсультироваться с Фрицем относительно какой-то проблемы, возникшей  у
них в связи с приготовлением ленча,  я  отыскал  в  справочнике  номер  ее
телефона и перезвонил.
     Прошел почти месяц с тех пор, как мы покончили  с  делом  Нойхема,  в
доме было скучно, как в склепе, так что  даже  выслеживание  мальчонки  из
прачечной, заподозренного в краже  бутылки  шипучки,  стало  бы  для  меня
желанным занятием. Поэтому я перезвонил Бесс Хадлстон и сказал,  что  если
она обдумывает возможность визита к нам на Западную Тридцать пятую  улицу,
то я хотел бы напомнить, что Вульф занят наверху своими орхидеями утром  с
девяти до одиннадцати и с четырех до  шести  после  полудня,  но  в  любое
другое время он будет рад ее видеть.
     Однако должен признаться, что Вульф не особенно обрадовался, когда  в
три часа того же дня я ввел ее к нему в кабинет. Он даже не извинился, что
не поднялся из своего кресла поздороваться с ней, хотя, надо заметить,  ни
один здравомыслящий человек, взглянув на его габариты, не стал бы  ожидать
от него подобной попытки.
     - А, так это вы предлагали мне однажды деньги, приглашая меня на роль
клоуна? - проворчал он обиженно.
     Бесс Хадлстон уселась в пододвинутое  мной  красное  кожаное  кресло,
достала из большой зеленой сумки носовой платок и вытерла им  лоб  и  шею.
Она принадлежала к числу тех людей, которые мало похожи на свои фотографии
в газетах, потому что самым примечательным в ее внешности  были  глаза,  и
эти глаза,  стоило  в  них  взглянуть,  заставляли  вас  забыть  обо  всем
остальном. Они были черными, искрящимися и производили впечатление,  будто
она смотрит на вас даже тогда, когда на самом деле этого  быть  не  могло.
Глаза делали ее моложе своего возраста - вероятно сорока семи  или  сорока
восьми лет.
     - Боже, как здесь жарко, - произнесла она. - Странно, что вы почти не
потеете. Я очень тороплюсь, так как должна еще увидеться с мэром по поводу
сценария шествия, устроительство которого он хочет мне поручить, и поэтому
не имею возможности пускаться с вами  в  пререкания,  но  ваше  заявление,
будто я собиралась покуситься на вашу честь,  -  совершеннейшая  глупость.
Да, глупость! С вами в роли сыщика получился бы  чудеснейший  праздник.  А
так мне пришлось раздобыть полицейского инспектора, но он только и  делал,
что хрюкал. Вот так! - и она хрюкнула.
     - Если вы пришли, мадам, для того, чтобы...
     - Нет, не для того. На этот раз вы мне  нужны  не  для  праздника.  К
сожалению. Дело в том, что кто-то пытается меня погубить.
     - Погубить вас? В каком смысле? Физически, в финансовых делах...
     - Просто  погубить.  Вам  известно,  чем  я  занимаюсь.  Я  организую
праздники для...
     - Я в курсе, - оборвал ее Вульф.
     - Тем лучше. Мои клиенты - люди влиятельные  и  богатые.  По  крайней
мере они себя таковыми считают, и, не вдаваясь в детали,  скажу,  что  для
меня важно поддерживать с ними хорошие отношения. Поэтому вы  можете  себе
представить,  какой  бывает  эффект,  когда...  Подождите,  я  вам  сейчас
покажу...
     Она открыла сумочку и принялась в ней рыться, словно терьер.  На  пол
упал листок плотной бумаги, и я было поднялся, чтобы вернуть  его  ей,  но
она лишь скользнула по нему взглядом и произнесла:
     - Не беспокойтесь, в мусорное ведро. - И я,  распорядившись  им,  как
было указано, вернулся на свое место.
     Наконец Бесс протянула Вульфу конверт.
     - Взгляните, что вы об этом думаете? - сказала она.
     Вульф осмотрел конверт с обеих сторон, вынул из него  листок  бумаги,
прочитал и передал мне.
     - Это конфиденциально, - встрепенулась Бесс Хадлстон.
     - Мистер Гудвин нам не помешает, - сухо произнес Вульф.
     Я обследовал предложенные экспонаты.  Конверт  с  маркой  и  почтовым
штемпелем был разрезан по краю. Адрес написан на пишущей машинке:

                          Миссис Джервис Хоррокс
                 902 Восточная Семьдесят четвертая улица
                                 Нью-Йорк

     На листке бумаги имелась надпись, также машинописная:

     "Что побудило доктора Брейди неправильно выписать лекарство для Вашей
дочери? Невежество? А может, что-то  еще?  Спросите  Бесс  Хадлстон.  Если
захочет, она расскажет Вам, как рассказала мне."

     Подпись отсутствовала. Я вернул листок и конверт Вульфу.
     Бесс Хадлстон вновь отерла лоб и шею носовым платком.
     - Это письмо не единственное,  -  произнесла  она,  глядя  на  Вульфа
глазами, которые, как мне казалось, смотрели на меня. - Было и другое, но,
к сожалению, у меня его нет.  Это,  как  вы  видите,  было  отправлено  во
вторник, 12 августа, то есть шесть дней назад. А то, другое, днем  раньше.
Оно было тоже отпечатано на машинке. Я  его  видела.  Его  послали  одному
очень богатому  и  известному  человеку,  и  в  нем  содержалось  дословно
следующее: "Где и с кем ваша жена бывает по вечерам?  Ответ  окажется  для
вас  крайне  неожиданным.  За  более  подробной   информацией   рекомендую
обратиться к Бесс Хадлстон". Тот человек показал мне письмо.  Его  жена  -
одна из моих самых близких подруг.
     - Позвольте. - Вульф направил на нее указательный палец. - Вы пришли,
чтобы со мной совещаться или чтобы нанять меня?
     - Я нанимаю вас, - ответила она. - Нанимаю, чтобы  вы  выяснили,  кто
распространяет подобные вещи.
     - Дело довольно сложное, никаких гарантий. Пожалуй, приняться за него
меня может заставить только алчность.
     - Ну, конечно! - нетерпеливо воскликнула Бесс Хадлстон. -  Я  и  сама
умею заламывать цены. И сейчас я готова к тому, что буду выжата как лимон.
В противном случае, что со мной станет, если все это не прекратится и  как
можно скорее?
     - Замечательно. Арчи, блокнот!
     Я достал блокнот и принялся за дело. Пока она выкладывала мне  факты,
Вульф позвонил, чтобы принесли пива, и теперь сидел, откинувшись в  кресле
и закрыв глаза. Впрочем, когда она рассказывала мне  о  бумаге  и  пишущей
машинке, один глаз он  все-таки  приоткрыл.  Дело  в  том,  что  бумага  и
конверт